Византийское наследство

Глава 2

Река Кагул

Командующий Дунайской армией

Генерал-аншеф Румянцев

утро 8 мая 1768 года

— Против нас, господа генералы, сам визирь Иваззаде Халиль-паша, в сражениях раньше победами не отмеченный. Армия у него более ста пятидесяти тысяч человек, из них пехоты около трети. Янычарский корпус оной инфантерии до десяти-двенадцати тысяч, остальные сипахи и башибузуки. Конница наполовину татарская, значительная часть крымчаки Девлет-Герея, остальные из тех орд, что мы рассеяли в марте и изгнали за Дунай. Теперь они надеются вернуться в свои разоренные кочевья!

— Недорубленный лес завсегда вырастает, — бросил с места генерал-поручик Суворов, и Петр Александрович только поморщился на столь открытый упрек командира дивизии.

Вот только крыть в ответ нечем — если ногайские орды едичкулов и жамбуйлукцев были застигнуты врасплох по подсохшей степи войсками фельдмаршала Миниха и истреблены чуть ли не целиком, то нехватка легкой кавалерии в Дунайской армии сыграла негативную роль. Рассеяв едисанцев, что в марте пошли в набег на Подолию, Румянцев упустил время и преследование сорвалось. Потому сумевшие уйти налегке, побросав кочевья и скот, но забрав семьи, едисанцы объединились с буджакцами, и за Дунаем эти две орды дождались прихода султанской армии.

— Тогда мы его снова дорубим и пни выкорчуем, — бросил в ответ Петр Александрович, и внимательно посмотрел на командиров дивизий — генералы Олиц и Племянников старше по возрасту, давно перешагнувшие пятидесятилетний рубеж, Суворов моложе на несколько лет.

Однако император Иоанн Антонович к нему открыто благоволит, как и графу Брюсу, что командует артиллерией. Кавалерия под началом генерал-поручика Петра Салтыкова, сына старого фельдмаршала, победителя пруссаков под Кунерсдорфом.

Всего в Прутский поход отправились до сорока тысяч войск, две трети которых составляла отлично обученная и хорошо вооруженная инфантерия. Кавалерия превосходная, вот только у турок ее раз в семь больше. Вся надежда на артиллерию — полковую, что будет действовать в рядах батальонов, и полевую, которую установили на батареях, дабы сосредоточенным огнем расстроить неприятельскую пехоту и конницу, и всячески уничтожать вражеские орудия.

К сожалению, не удалось выпросить дополнительные подкрепления, а потому ослабить главные силы в момент генерального сражения с турецкой армией. Несколько достаточно сильных отрядов пришлось оставить в тылу, обеспечивая необходимый подвоз продовольствия и фуража и охраняя коммуникации армии.

Некоторое подкрепление могло прибыть вскорости от генерал-аншефа Панина. Под Бендерами действовал двадцатитысячный корпус под его командованием, и оттуда примчался гонец с пакетом — бригада кавалерии и три батальона пехоты вышли спешным маршем. Однако выделить больше сил Панин не мог — ослаблять осаду замка нельзя.

Наоборот, требовалось немедленно вырвать эту занозу, что неприятно торчала в тылу, и внушала туркам надежду, что крепость удастся деблокировать. А потом общими турецко-татарскими силами изгнать русских из пределов Крымского ханства, что раскинулось по северному Причерноморью от Дуная до Кубани.

Крымская армия фельдмаршала Миниха наступала активно и решительно. Главные силы имели коммуникации по Днепру, где задействована многочисленная речная флотилия, обеспечившая подвоз. Турецкая крепость Очаков, запиравшая Днепровский лиман, была взята штурмом, решительным и кровавым, в ходе которого османский гарнизон полностью перебит разъяренными русскими солдатами.

На Крым наступал сильный корпус князя Долгорукого, что еще в войне 1735–1739 годов с турками, получил от Миниха офицерский шарф в качестве награды для того солдата, кто первым взойдет на крепостную стену Перекопа. И теперь князь яростно жаждал второй раз ворваться в Крым и окончательно довершить давно начатое дело.

Благо Еникале-Керчь второго дня мая дерзкой атакой захватил десант генерал-майора князя Щербатова, что был высажен кораблями Азовского флота контр-адмирала Сенявина. В феврале этот представитель славного рода русских моряков начал спешное восстановление Таганрога, как военного порта, что категорически запрещали условия заключенного тридцать лет назад мира с Оттоманской Портой

Во время паводка при помощи командора Яна ван Кингсбергена, принятого на русскую службу голландца, провел через устье Дона на камелях четыре линейных корабля и десяток бригов. А почти полсотни скампвей, ботов и дуббель-шлюпок, построенных на верфях в Воронеже, прошли сами через мелководье и песчаные наносы.

О начале активных действий русского флота Румянцев узнал только вчера — к Днепровскому Лиману подошли два русских брига, а из Очакова к нему Миних немедленно направил гонцов с этим радостным известием. Теперь можно было надеяться, что под прикрытием больших кораблей весельные суда смогут прорваться в Дунай, разгромить турецкие флотилии, и обеспечить дальнейшие действия его армии.

Но нужно сегодня нанести поражение турецким скопищам, причем такое, от которого они не смогут оправиться…

— Господа генералы, действуем согласно диспозиции, в случае необходимости прошу командующих дивизиями действовать энергично и беспрерывно атаковать. Наступать поспешным шагом, из фузей начинать палить по неприятелю с шестисот шагов. Конницу вражескую встречать кареями, залповым ружейным огнем и картечницами, пушки ставить в промежутках. Кавалерии быть готовой к немедленному преследованию неприятеля, как только он дрогнет в бою, или расстроятся его порядки. Надеюсь на вашу предприимчивость и храбрость войск. С Богом!

Генералы поспешно вышли из шатра командующего, а Румянцев задумался. Из Петербурга от императора постоянно приходили с гонцами депеши — Иоанн Антонович требовал решительных наступательных действий. Царь указывал на то обстоятельство, что значительные силы османов прикованы к Морею, Эпиру и Черногории, где русская армия и флот, с венецианскими отрядами, при массовой поддержке местных повстанцев, вот уже пятый месяц ведут с турками отчаянную борьбу, не на жизнь, а на смерть. И наносят магометанам большой ущерб — недавно стало известно, что эскадра адмирала Спиридова атаковала и начисто истребила более сильную турецкую эскадру в одном из заливов Мореи.

В войну вступили и цезарцы, ведут наступление из Трансильвании, а это относительно недалеко. Теперь и на них туркам придется выделять какие-то силы, а это неизбежно уменьшит армию визиря. Ведь нельзя же османам быть сильными везде, а подкрепления обычно забирают из многочисленных армий в первую очередь.

Если в генеральной баталии разбить армию визиря, то война не будет длиться долго — османы коалиционной войны против нескольких противников не выдержат, как бы они не были сильны.

Петр Александрович посмотрел на разложенную по походному столику карту — выход на синюю ленту Дуная означал неизбежную катастрофу турецкой армии в европейских владениях. И усиление русских позиций — массовое восстание православных народов уже началось и одна-две громкие победы над турками вызовут всеобщее ликование. Так что многое зависит от той предприимчивости, что сам проявит.

Сражение с османами станет для него первым — он был еще подростком, когда услышал о победе Миниха под Ставучанами. Однако турок сейчас не страшился, хотя знал о ярости янычар. Бить их не только можно, что показывал князь Орлов в Морее с четырехтысячным десантом не раз, но и нужно. Особенно с такой армией, что была под его командованием — весь вопрос только в том, какие будут потери в баталии, не станет ли виктория пресловутой «пирровой победой»?!

— Нет, быть такого не может!

Румянцев решительно отверг закравшуюся мысль, что его может ожидать такое же несчастье, что постигло императора Петра Великого в здешних краях в 1711 году.

Окруженный такой же по численности турецкой армией, и имея в полках столько же солдат, как сейчас, победитель шведов под Полтавой избрал оборонительную тактику, что стало чудовищной ошибкой. Турки и татары окружили русских — те отчаянно оборонялись несколько дней. Император был вынужден подписать позорный для себя мир, по которому терял все завоевания Азовских походов и передал туркам корабли Азовского флота, хотя уничтожил часть из них.

— Против нерегулярного противника действуя наступательно, его бьют — ибо любая твоя заминка воодушевляет врага. Потому я не допущу оплошности, что сделал мой венценосный родитель.

Император Петр Алексеевич обрюхатил его матушку и выдал ее замуж за своего денщика Александра Румянцева, ставшего ему отцом, которого он знал с детства и почитал как родного. Но правду о рождении ведал, о чем ему однажды рассказал отец, искренне почитавший покойного императора, что сразу после кончины был назван Великим. Так что победа на том самом месте, где более полувека тому назад русская армия потерпела поражение, станет главным делом в его жизни. И если суждено сегодня погибнуть, но он будет знать, что русская армия победила многократно превосходящих османов, то можно умереть счастливым и спокойным.

— Пора начинать баталию!

Приняв решение, генерал-аншеф Петр Александрович Румянцев откинул полог шатра и вышел на яркое утреннее солнце…