Византийское наследство

Глава 10

Санкт-Петербург

Иоанн Антонович

полдень 30 сентября 1774 года

— Все же сговорились, сукины «братья», у последней черты остановились. А как хорошо было задумано…

Иван Антонович ухмыльнулся, налил в бокал хереса, благо запасы сего королевского зелья из Испании поставлялись поистине в неограниченном количестве, и не по столь заоблачным ценам, которые взвинчивали французские торговцы. Впрочем, галлы уже сильно поумерили аппетиты, понимая, что иначе конкурентную борьбу за русского потребителя они испанцам вчистую проиграют.

Ничего тут не поделаешь — династическая связь между монархиями не только привязывает страны в политике, но еще крепче в экономике при разумном подходе. Ивану Антоновичу нравился отец Софушки — Карл III был чуть младше его, почти ослепшего родителя принца Антона (многолетнее заключение на севере сделало свое дело), и очень мудрым правителем, хотя его сын потом доведет Испанию до полного позорища.

Обе страны пошли по пути реформ, только в России они были намного глубже. Причем просвещению народа придавалось куда большее значение, да и отмена крепостного права сыграла колоссальную роль. В Испании тоже делалось немало — ограничили роль церкви, раздавили иезуитский мятеж, выслав последователей Лойолы из страны, строили школы и мануфактуры. Вот только, если говорить откровенно, хлынувшие из Нового Света колоссальные богатства, за полтора века полностью превратили испанскую промышленность в убожество.

Зато многие сотни тонн золота и серебра, вывезенные галеонами под флагом объединенного королевства Кастилии и Арагона, «уплыли» в Англию и Голландию. На «дешевом золоте» те фактически совершили экономический рывок. Так что драгоценные металлы только тогда идут во благо государства, когда ими с умом пользуются.

Иван Антонович прошелся по кабинету, закурил папиросу. Подумав, налил в рюмку ликера — удивительный напиток, созданный за двести лет до рождения Христа древними иберами — времен 2-й Пунической войны легендарного Ганнибала с Римом.

Как ему поведал посланник в ранге полномочного министра граф Педро Абарка Аранда, состав рецепта держится в секрете и в него входят ровно 43 компонента — от горных лекарственных трав до плодов и семян. Прекрасный ликер, пить такой ему не доводилось ни в этой, ни в прошлой жизни. Зато сейчас можно восполнить пробел с лихвою. Благо сонмище испанских и португальских всевозможных напитков заполонило погреба не только Зимнего Дворца и всех императорских резиденций, но уже не являлись редкостью во многих городах России. Да и русское дворянство, хорошо зная предпочтения своего монарха, налегало на вино с Пиренейского полуострова, а не на шампанское или бургундское.

— О чем мои девочки договорятся, не ведаю. Но нутром чую — грядет время перемен! К добру ли?!

Задав себе чисто риторический вопрос, Иван Антонович медленно вытянул рюмку и поставил ее на стол. Позавчера дражайшая супруга, не успев толком отдохнуть от путешествия от Азовского моря до Балтийского, проделанного за рекордные три недели, взяла его буквально за глотку. Инфанта изъявила желание отправиться в Шлиссельбург.

Уговоры не подействовали — Софья Федоровна впервые проявила непокорность, даже упрямство — видимо взыграла горячая кастильская кровь. Взяла с собою только сыновей, оставив дочку на попечение нянек, и двух фрейлин, горделиво сказав, что «курицы» ей не нужны.

И без всякой помпы, почти тайно, отбыла на скампвее с испанским послом, двумя юными кабальеро, несколькими гречанками из Эпира и дюжиной арнаутов. Горцы были юношами из лучших родов, поклялись на клинках и кресте служить до конца жизни императорской чете — такая присяга для них являлась нерушимой.

Последнее обстоятельство в лице эпирцев сразу озаботило Ивана Антоновича — он догадался, что в Шлиссельбург прибудет из Кобоны Мария Васильевна. Недаром испанка направила ей из Константинополя объемистое послание, а по прибытию в Петербург в дорогу к Ладоге незамедлительно отправился гонец. Да и подписанные им самим еще в Константинополе грамоты женушка прихватила с собою.

— Да уж! Будет что-то в духе таинственной мистерии, с посвящением в рыцари. Да, нельзя рассказывать такие сказки дамам восемнадцатого века — они все воспринимают всерьез и близко к сердцу. Женщины 21-го века над этой историей только бы искренне посмеялись. Так и хочется воскликнуть вслед за классиком — о времена, о нравы!

«Ладно, пусть делают что хотят, за ними есть, кому присмотреть, а моряки в Ладогу не выйдут — приказ я дал категоричный. По каналу пусть плавают — память моему старому фельдмаршалу на века. Да и Вяземский не тот человек, чтобы ему на уши присели, и он в их забавах участие принимал. Не поддастся на женские уловки. Кремень!»

Мысленно поставив точку на путешествии дорогой женушки, Иван Антонович вернулся к заботившим его делам, что приняли совсем не тот характер, который он запланировал.

А они летом были не ахти — «картофельной войны» не случилось. Все подготовительные работы остались нереализованными. А воевать без повода рискованно и очень затратное дело — одно дело набросится вшестером на одного, что ведет себя очень плохо. И нехорошо напасть на того, кто всячески продемонстрировал лояльность, отдал сербские анклавы в Боснии и часть закарпатских русинов без всякого давления, как широкий жест «доброй воли» в сторону «дорогого брата».

— Чую, Фридрих за моей спиной договорился с Иосифом, найдя для молодого глупца убойные аргументы. Ведь даже полякам парочку словацких угодий подкинули. И как тут нападать прикажите, если «старый Фриц» сам от войны отказался?!

Для всех стало ясно, что Австрия и Пруссия полюбовно решили вопрос о «баварском наследстве», причем к преждевременной кончине курфюрста Максимилиана Иван Антонович не прикладывал руку. Но зато чувствовал, что если хорошо копнуть, то след приведет в Варшаву.

— Милая Като решила войну спровоцировать раньше срока?! У польского ясновельможного панства зубки начали резаться, кусаться захотели?! А зря — клыки можно и вырвать!

Иван Антонович жестко усмехнулся — он играл с Польшей, она ему была нужна как вечный раздражитель Пруссии. И рассчитывал обложить ее со всех сторон, прекрасно зная, что панство будет ненавидеть Россию вечно, причем лютой злобой.

Именно панство, шляхта, а не простой народ! Польские и русские крестьяне близки друг другу, им нечего делить!

Зато шляхта потеряла православных рабов, то самое настоящее «быдло», что веками кормило панство, которое их за людей вообще не считало. В этом и есть самое глубинное различие между русским дворянством и польской шляхтой.

Первое распрекрасно понимало, что имеет в рабстве православных, и в большей массе, старалось не тиранить «живую собственность» без меры. А вот католические паны получили в холопство схизматиков, которые априори за людей не воспринимались — не более чем скот, который можно забить ради собственного удовлетворения.

— Ничего, панове — у меня есть галичане и литвины. Пройдет полвека и у вас начнется занимательный процесс под названием «переоценка ценностей». А наиболее горячих злопыхателей России вскоре ждет увлекательная поездка на край света для «освобождения» из рабства негров, дабы стать, согласно польской традиции, новым для них господином.

Иван Антонович прищурил глаза — игра с англичанами только начиналась, и ставки в ней были высоки…