Глава 11

Киторн 24, вечер

Арвин метался взад-вперёд, словно зверь в клетке. Юноша просидел в этой комнате целую вечность, запертый вместе с человеком, которого не мог ни очаровать, ни оттолкнуть с дороги. Беспомощность угнетала, хотелось сделать хоть что-нибудь. Всего два дня прошло с того момента, как Зелия наложила на него заклинание, но мастер верёвок уже начал терять контроль над собственным телом. И если Арвин продолжит бездействовать, вскоре он допустит оплошность, которая вполне может оказаться фатальной. К тому же, всё ещё оставался шанс найти Ноулга живым. Но данный момент псион только и мог, что мерить комнату шагами.

Юноша и жрец, которого звали Никко, были в комнате одни. Кайла проснулась несколько часов назад и чувствовала себя так, будто никакой лихорадки не было и в помине. Из комнаты её забрал Гонтрил, желая, по-видимому, чтоб девушка присоединилась к нападению на королевский дворец. Арвин полагал, что больше он мечницу живой не увидит.

Молодой человек коротал время, пересказывая Никко свою историю – опуская любые упоминания Зелии, разумеется. Новость, что он собирает информацию для юань-ти, вряд ли порадовала бы мятежников. Размышление о Зелии – и контроле сознания – навело Арвина на мысль: коль рассеивающее заклятие Хаззана не сумело побороть семя разума, то, быть может, с ним справится жрецальная магия?

– Я тут подумал о зелье, – начал юноша. – Попытка Хаззана его нейтрализовать, видимо, провалилась. Я по-прежнему превращаюсь в юань-ти. Сознанием, а может и телом.

Никко мрачно кивнул.

– Действительно, создаётся впечатление, что ты находишься под какого-то рода магическим принуждением – время от времени. Сейчас я бы сказал, что ты человек до мозга костей. Но вот когда ты на меня напал…

– Я сожалею об этом поступке, – снова заверил Арвин. – Я… я не знаю, что на меня нашло.

– Извинения приняты.

– Ты догадался, что я псион, – продолжил мастер верёвок. – Как?

– Ты колдовал, не используя ни какой-либо святой символ, ни жесты. Некоторые чародеи на такое способны – творить волшебство, не шевеля руками и не произнося магических формул, – но слабый звон, что я услышал, когда ты пытался меня околдовать, подтвердил мои догадки. Ты псион.

Арвин ощутил прилив надежды.

– Не многие вообще знают о существовании подобного дара.

Никко пожал плечами.

– Я много путешествовал.

– И ты рассеивал псионические чары ранее?

– Да… А что?

Мастер верёвок улыбнулся. А вдруг этот жрец сможет ему помочь.

– Я подумал, может зелье, которое мне пришлось выпить, было создано с помощью псионики, а не колдовства, – сказал юноша. – Коль так, то Хаззан мог ничего и не заметить. Мне интересно, сможет ли молитва сделать то, в чём магия оказалась бессильна.

– Возможно, – медленно проговорил Никко. – Если на то будет воля Предвестника рока.

– Предвестник рока? Это имя твоего бога?

– В моей стране его знают под именем Ассаран, Повелитель Трёх Громов, но вы называете его Хоаром.

– Я… кажется о нём слышал, – сказал Арвин.

– Большинство слухов о нём – плод заблуждений, – мрачно улыбнулся Никко. – Я слышал, как чуть раньше ты шептал имя Тиморы. Как и она, Хоар может нести как удачу, так и неудачу, но только тем, кто действительно этого заслуживает. Он ведёт их к гибели – и в процессе спасает тех, кто иначе был бы обречён.

– Именно так я себя сейчас и чувствую, – угрюмо буркнул псион. – Обречённым.

– Слуги Талоны подло с тобой поступили, – согласился жрец. – Предвестник рока, безусловно, восстановит справедливость.

У Арвина вырвался долгий шипящий вздох облегчения. Чем скорее семя разума Зелии покинет его голову, тем лучше.

Никко окинул юношу пристальным взглядом.

– Благословение Хоара имеет свою цену.

Псион криво улыбнулся.

– Мило с твоей стороны об этом упомянуть. И чего же он хочет?

Арвин полагал, что услышит в ответ что-нибудь о золоте или нескольких декадах поста, молитв и самобичевания. В последнем весьма хорошо разбирались жрецы из детского дома.

– Ты должен сделать всё возможное, чтоб над твоими обидчиками свершилось правосудие. И это должно быть…соизмеримо твоему злоключению. Кровь за кровь – таково кредо Хоара.

Мастер верёвок кивнул. Придумать для культистов подходящее наказание не составило труда. К примеру, подлить им в воду зелье, которое тут же превратит их в канализационных крыс. Но если Никко сумеет уничтожить семя разума, то не придётся ли Арвину мстить ещё и Зелии? Что может юноша – неопытный псион – сделать кому-то столь могущественному. Если уж на то пошло, хочет ли он вообще ей мстить? Рыжеволосая юань-ти спасла Арвина, нейтрализовав уже почти прикончивший его яд. Она же предложила помощь в обучении псионике и гарантировала, что стража больше никогда его не тронет. И все это в обмен на информацию об Оспе – информацию, которой мастер верёвок теперь располагал.

– Сделаю, что смогу, – пообещал он.

Жреца эти слова, казалось, удовлетворили.

– Сядь, – велел Никко. – Сосредоточься на мыслях о мести, которую ты избрал для причинивших тебе вред.

Арвин присел на кушетку и представил сектантов, превращающихся в крыс. Жрец опустился перед юношей на колени и коснулся его груди кончиками трёх пальцев. Затем он начал молитву.

– Повелитель Трёх Громов, услышь мою просьбу. Несправедливость коснулась этого человека. Сверши правосудие, рассей наложенное на него заклятие. Коснись его своей могучей дланью!

Никко закрыл глаза, продолжая что-то беззвучно шептать. Псион услышал слабое потрескивание – и с кончиков пальцев жреца сорвались три крошечные молнии, минуя ткань рубашки, коснувшиеся груди мастера верёвок. Арвин вздрогнул, когда разряды коснулись его кожи.

Никко улыбнулся и отвёл ладонь.

– Предвестник рока откликнулся.

Юноша расстегнул рубашку и с облегчением убедился, что кожа под ней цела. У Арвина вырвался долгий шипящий вздох облегчения – и тут же прервался, едва молодой человек понял, что делает. Мигрень тоже никуда не делась.

– Не думаю, что молитва сработала, – сказал псион. – Я чувствую себя… по-прежнему.

Жрец нахмурился.

– Невозможно. Ты почувствовал прикосновение Хоара. Какой бы магией не было создано зелье, сейчас оно должно быть полностью нейтрализовано.

Арвин кивнул. Эффекты зелья и впрямь могут быть устранены, но вот семя разума всё ещё в его голове. Судя по всему, псионика Зелии куда могущественней заклятий Хаззана и молитв Никко.

Юноша перевёл взгляд на дверь, гадая, скоро ли вернуться мятежники. Он бы хотел успеть уйти как можно дальше отсюда, прежде чем Чорл снова окажется на базе Раскола. Есть ли способ убедить Никко, что Арвин не опасен для мятежников, и что его можно отпустить? Быть может... если удастся убедить жреца, что он союзник и друг. Но это практически невозможно без псионического очарования. Вместо них юноше пришлось положиться на более традиционное средство. Беседу.

К счастью, существовал верный способ разговорить любого священнослужителя.

– Расскажи мне о своей вере, – попросил молодой человек. – Как вышло, что ты начал поклоняться Хоару?

Никко окинул Арвина испытующим взглядом, затем, пожав плечами, он уселся на кушетку бок о бок с юношей.

– В Чессенте рабов не клеймят, – начал он. – Единственный признак их рабства – завязанная на запястье верёвка.

Псион понятия не имел, как это связано с религией Никко, однако был заинтригован.

– Магическая верёвка? – спросил он.

Жрец улыбнулся.

– Нет. Самая обычная.

– И что же мешает рабу её разорвать?

– Ничего.

Арвин озадаченно нахмурился.

– Там рабство является не бесчестным угнетением, как здесь, а актом возмездия, – продолжал Никко. – Здесь ни в чём неповинные мужчины и женщины вынуждены против своей воли работать на хозяев до самой смерти. В Чессенте срок пребывания в рабстве фиксирован. Его определяют после судебного разбирательства. Это наказание за нарушение закона. Преступник остаётся рабом, пока не истечёт отмеренный срок, а затем снова становиться свободным человеком. Работы, на которые их отправляют, могут быть тяжёлыми и опасными. Но если раб честно и хорошо справляется со своими обязанностями, хозяин может прервать его наказание, сняв с его запястья верёвку. – Жрец на какое-то время смолк. В его взгляде вспыхнуло негодование. – Разумеется, так всё должно работать в теории.

– А, теперь понимаю, – кивнул Арвин. – Ты поклоняешься Хоару, потому что сам когда-то был судьёй.

– Не судьёй, – поправил Никко. – Преступником.

Псион тактично опустил вопрос о характере преступления собеседника. Годы общения с Гильдией научили юношу распознавать моменты, когда лучше промолчать. Он сочувствующе кивнул жрецу.

– Тебя осудили несправедливо, – рискнул предположить Арвин. – Поэтому ты обратился к религии Хоара.

Никко покачал головой.

– Несправедливость ждала меня во время отработки, – пояснил он. – Я упорно трудился на стеклодувной фабрике, и всё же надзиратель, вместо того, чтобы разорвать верёвку, постоянно обвинял меня в том, что я намеренно прочу товар. Всякий раз, когда часть посуды оказывалась бракованной из-за некоего дефекта – а их было много, начиная с дешёвых и полных примесей железа, олова и кобальтового порошка, которые мой хозяин закупал для окраски стекла – меня наказывали. Когда я осмелился бросить ему вызов, он приковал меня к печи, будто бы я мог сбежать. Цепь была столь коротка, что надзиратель обрил мне голову, чтоб не загорелись волосы.

Никко снова прервал рассказ и сердито потряс головой, от чего его толстая коса мотнулась по спине. Арвин, тем временем, рассматривал руки жреца, теперь понимая, откуда взялись испещрившие их шрамы. Отметины казались старыми. История Никко произошла много лет назад.

– Я тоже был рабом… – в каком-то смысле, – сообщил псион. – Когда был ещё мальчишкой, я попал в место, которое, как предполагалось, было приютом, но в действительности являлось работным домом. Нас заставляли работать от рассвета до заката. Плели верёвки и сети. Каждую ночь, когда я ложился спать, мои руки сводило от боли. Ощущение было такое, будто каждый сустав — это слишком туго затянутый узел. – Арвин сделал паузу, чтобы потереть костяшки пальцев. Никогда прежде он ни с кем не обсуждал проведённые в приюте годы, но рассказывать о них Никко оказалось на удивление легко.

– Моё рабство должно было подойти к концу по достижению «зрелости», – продолжил псион. – Но возраст, когда эта зрелость должна была наступить, никто не уточнял. Мой голос сломался и стал грубеть, и всё же я ещё не считался мужчиной. Я раздался в плечах, а в паху выросли волосы, но я по-прежнему оставался «ребёнком». – Арвин поднял руку, сгибая и разгибая пальцы. – Они не собирались меня отпускать. Слишком уж хорошо я работал. И я понял, что остаётся только бежать.

Поддёрнутый пеленой взгляд Никко снова вспыхнул негодованием.

– Мне тоже пришлось ступить на этот путь, – сказал он. – Когда стало ясно, что честного отношения от надзирателя мне не видать, я начал молится Ассарану – Хоару. Я молился о справедливости и божественном возмездии. И однажды мои молитвы были услышаны.

– Что произошло? – спросил Арвин, сгорая от любопытства.

– C надзирателем произошёл несчастный случай. По крайней мере, так восприняли это другие рабы. Я единственный, кто увидел в этом справедливость Хоара. Точнее, услышал. Когда надзиратель упал в печь возле моей, в небе раздался раскат грома. Варга, раб, трудящийся рядом, вытащил его, но к тому моменту надзиратель успел чудовищно обгореть. Несмотря на вмешательство жреца, он умер в тот же день. – Никко почтительно склонил голову. – На это была воля Хоара.

– И его смерть поправила положение дел?

Взгляд жреца снова стал угрюмым.

– Всё стало только хуже. Варгу обвинили в том, что он виновен в гибели надзирателя. По показаниям свидетелей, он не сразу бросился вытаскивать его из печи, но промедлил, пока тот не получил смертельные ожоги. На самом деле, у Варги не было никаких преступных намерений, он просто был шокирован и испуган произошедшим. Я свидетельствовал об этом во время суда. И сказал им правду – о том, кто убил надзирателя.

– И что?

Никко вздохнул.

– Судья мне не поверил. Он расценил мои слова так, будто я сам толкнул надзирателя в печь, и отметил, что моя цепь была слишком коротка, чтобы дотянуться до предполагаемой жертвы даже с помощью стеклодувной трубки. Я пытался объяснить, что убил надзирателя молитвой, но судья не хотел слушать. Я не давал жрецальных обетов и ни разу не посещал храм. Он решил, что я лгу, пытаясь выгородить обвиняемого. Поняв, что судью мне не убедить, я попытался объяснить, что произошло, своему хозяину. И он мне поверил, но сказал, что я слишком ценный работник, в то время как Варга «несущественная потеря». А за совершённое преступление кто-то должен быть наказан.

Арвин поёжился, понимая, каким будет продолжение рассказа.

– И виновным признали другого раба?

– Именно. А приговор за убийство надзирателя – смерть. Варгу казнили на следующий день. В соответствии с законом, вид казни выбрал наш хозяин — утопление. Вероятно, он остановился именно на этом способе, потому что был не менее жесток, чем надзиратель. Он приказал провести казнь на фабрике, на глазах остальных рабов. Беднягу утопили в ведре для охлаждения стекла. Моём ведре.

Никко невидящим взглядом уставился в стену, в его зелёных глазах пылала ярость.

– Той ночью я снова молился. Я просил Хоара дать мне шанс отомстить за гибель Варги. Я поклялся, что посвящу жизнь служению ему. И следующим утром Повелитель Трёх Громов ответил. Новый надзиратель запер замок на моей цепи. А спустя миг он открылся, и снова над моей головой раздался раскат грома. Затем второй и третий – Хоар призывал меня на службу.

Арвин облизнул губы.

– И ты пошёл?

Никко кивнул.

– Я совершил немыслимое – нарушил клятву рабства и бежал. Хоар направил меня в Долину Радуги – в храм, скрытый в Радужном лесу.

Псион подбадривающе кивнул.

– Ты не сбежал. Ты устремился навстречу чему-то большему. – И пока он говорил, в груди юноши вскипала зависть. Если бы только ему было куда податься после побега из приюта. Насколько иной могла оказаться его жизнь. Вместо этого он угодил в лапы Гильдии – из огня, да в полымя.

– Действительно, – согласился жрец. – Это успокаивает. – он помолчал и вновь возобновил повествование. – Следующие два года я провёл в молитвах. Всё это время Хоар посылал мне видения мести. Озарение посетило меня во время грозы, когда я попал под проливной дождь. Я создал магический предмет – графин из дутого стекла, изысканный как по форме, так и по окрасу. Вернувшись в Чессенту, я замаскировался под колдуна и пустил слух, что хочу продать нечто редкое и прекрасное – графин, обладающий неизвестными, но чрезвычайно мощными магическими свойствами. Я сделал всё возможное, чтоб мой бывший хозяин об этом узнал. Предложенная им цена была смехотворно низкой, но после демонстративного торга, я согласился на неё. Я доставил графин к его дому. Оставив бывшего хозяина за изучением моего товара – в комнате без окон – я воспользовался заклинанием, чтобы запечатать дверь. И когда он вынул пробку, полагая, что перед ним вот-вот появится джинн, готовый выполнить любое желание, из сосуда полилась только вода.

Арвин склонился к Никко, поглощённый его рассказом.

– И что было дальше?

Жрец мрачно улыбнулся собеседнику.

– Извлечённую пробку нельзя было снова вставить в горлышко. Вода заполнила комнату. Мой бывший хозяин утонул. Кровь за кровь – или, в данном случае, утопление за утопление. Правосудие.

Псион поймал себя на том, что кивает в знак согласия, что весьма его удивило. Он был не из тех людей, что, подобно Никко, не могут забыть о прошлом, позволяя ему влиять на настоящее. Сама мысль о том, чтобы посвятить два года жизни на составление плана мести, была совершенно чужда юноше. Не смотря на все тяготы приюта, у него ни разу не возникало намерения, по крайней мере серьезного, отомстить жрецам, причинившим ему столько вреда. Арвин попросту избегал той части города. Лучше не тревожить спящий змей. Но теперь, захваченный рассказом Никко, юноша облизывал губы и чувствовал вкус мести, сладкой…

… и пугающей. Арвин не хотел отвечать на зов столь мрачного и мстительного божества. И всё же какая-то его часть восторгалась представлениями Хоара о возвышенном правосудии.

Та часть, которая думала, как Зелия. Но это навело на определённую мысль.

– Никко, – медленно спросил Арвин, делая вид, будто размышляет вслух. – Твой бог может прощать?

Жрец скрестил руки на груди.

– Никогда.

– Так… если я сижу здесь, не делая ничего, чтобы спасти Ноулга – моего друга по приюту – друга, которому Оспа причинила даже больше вреда, чем мне... – псион сделал паузу, нервно облизнув губы. – Стоит ли мне ожидать возмездия Хоара?

Жрец был достаточно умён, чтоб понять, куда клонит его собеседник.

– Я не могу позволить тебе уйти.

– Я не выдам Раскол, – сказал Арвин. – Клянусь и даю тебе своё честное слово. Мне можно верить. Я не разорву свою «верёвку». Всё, чего я хочу, это спасти своего друга.

«И себя», – добавил он мысленно.

Видя нерешительность в глазах Никко, юноша продолжил давить на эмоции.

– Чорл не доверяет мне и хочет моей смерти. Он ищет повод наказать меня за преступление, которого я не совершал – и ни слова Гонтрила, ни твои не убедят его в моей невиновности.

Жрец предостерегающе поднял палец.

– Неужели ты думаешь, что Гонтрилу об этом не известно? – спросил он. – Зачем, по-твоему, к тебе приставили Мортина? К сожалению, ты проснулся слишком рано. Предполагалось, что ты никуда не пойдёшь до полуночи.

– Ясно, – медленно проговорил псион. – Я должен был, приведя сюда стражу, отвлечь внимание от… того места, куда отправился Гонтрил с остальными. – Юноша задумался. – Вы собираетесь оставить это убежище, я так понимаю?

Никко улыбнулся.

– Уже оставили. Кроме нас с тобой здесь больше никого нет.

– И что дальше? – спросил Арвин. – Будем сидеть и дожидаться Полуночи?

Жрец кивнул.

– Почему не позволить мне уйти раньше? Я не выдам раскол – ваши дела меня не касаются. Но, как и вы, я хочу остановить Оспу.

Прежде чем ответить, Никко какое-то время молчал.

– Позволишь ли ты наложить на себя магическое принуждение, закрепляющее твою клятву?

Арвин колебался, ничуть не обрадованный такой перспективой. Магические принуждения опасны – нарушивший их условия, мог быть уничтожен на месте. Стоила ли возможность уйти отсюда чуть раньше такого риска? Полночь уже скоро, но что если Гонтрил переменит своё решение о полезности пленника? Или же вернётся Чорл?

– Накладывай, – сказал юноша.

Улыбаясь. Никко поднялся на ноги. Тремя пальцами он коснулся губ Арвина и прошептал короткую молитву. Молодой человек ощутил слабое покалывание.

Жрец посмотрел псиону в глаза.

– Ты не расскажешь никому о Расколе.

Пока всё шло нормально. Подобных запретов Арвин и ожидал.

– Ты не раскроешь имён членов Раскола, – продолжил Никко. – Не опишешь их внешности и...

Условия принуждения были точны – слишком точны. Мастер верёвок вздрогнул, услышав заключительные слова жреца.

– … и не назовёшь имени Осрена Экстаминоса.

И как, во имя Девяти Кругов, Арвину теперь предоставлять отчёт Зелии?

Киторн 24, вечер

В этот час на Террасе было оживлённо. После жаркого и душного летнего дня состоятельные граждане Хлондета наконец-то могли расслабиться и насладиться приносимой вечером прохладой. Сидя за столами под мягко сияющими фонарями, они любовались видами города, от мерцающих зелёным башен и арок до гавани, в которой корабли стояли так тесно, что их мачты напоминали лес. За пределами порта начинался Пенный залив.

Арвин, восстановивший силы с помощью асаны, которую ему показала Зелия, наблюдал за рабами, снующими от столика к столику, подавая чай и сладости. Наконец псиону удалось найти взглядом ту, с кем он хотел поговорить – прихрамывающую молодую женщину-рабыню. Мастер верёвок занял место за одним из столиков, которые она обслуживала. Приблизившись, рабыня не подала виду, что знакома с юношей, хотя он только вчера заказывал у неё «особый чай» Дрина. Женщина поставила пред Арвином небольшой стакан, в котором лежали соты, и спросила, какой сорт чая тот желал бы выпить.

Псион оглядел коллекцию заварочных чайников на её подносе и покачал головой.

– Ни один из этих, – сказал он. – Я хотел бы специальную смесь.

Молодой человек сделал вид, что отодвигает поднос, скрыв от посторонних глаз за этим движением знаки безмолвной речи.

Магия.

Самообладание рабыни было безупречным; на её лице не дрогнуло ни мускула.

– С каким ароматом, господин?

Арвин положил руку на стол и побарабанил по дереву пальцами, привлекая внимание женщины к своей ладони.

– Посмотрим, – пробормотал он.

Нужно...

– Возможно, немного мяты.

... поговорить...

– С ромашкой...

... с Дрином.

– ... и корицей.

Сейчас.

– Это дорогой состав, – предостерегла рабыня. – И сбор компонентов займёт какое-то время.

– Я готов заплатить, – ответил Арвин, бросая серебряную монету на её поднос. – И ждать тоже готов. Налей мне чёрного чая, чтобы скоротать время. И я возьму два пирожка с маком. Умираю с голоду.

Женщина поставила чайный набор и выпечку на его стол и, прихрамывая, отошла. Арвин сидел, попивая чай с медово-сладким вкусом. Несмотря на чувство голода, юноша лишь надкусил один пирожок. Вкус был, как и всегда, бесподобен, но по какой-то причине юноше он показался пресным. Каждый кусок пирожка Арвину пришлось запивать большим глотком чая.

От тёплого ночного воздуха клонило в сон. Юноша прикрыл глаза, прислушиваясь к гулу голосов вокруг и вдыхая аромат цветов, растущих на клумбах по периметру Террасы. Воздух казался чарующе-прекрасным в сравнении с вонью канализации, с которой псиону приходилось в последнее время сталкиваться слишком часто. Арвин задремал.

Послышался скрежет ножек стула по полу. Мастер верёвок открыл глаза и увидел сидящего напротив Дрина. Торговец зельями выглядел взволнованным. Впрочем, как и всегда. Из-за не сходящего с лица хмурого выражения, между его бровей залегли глубокие вертикальные морщины. Тонкие запястья, длинные пальцы и чуть заострённые уши позволяли предположить, что кто-то из его предков был лесным эльфом. Быстро подняв уголки губ, Дрин улыбнулся Арвину и склонился вперёд.

– Ты хотел со мной поговорить?

Мастер верёвок кивнул и тихо спросил:

– У тебя есть что-нибудь, что может избавить от эффекта колдовства, воздействующего на разум.

– Церковного или магического?

– Ни то, ни другое.

Брови торговца удивлённо поползли вверх.

– Тогда что...

– Знаешь, кто такие псионы?

Дрин окинул юношу насторожённым взглядом.

– Слышал о них. Они колдуют силой разума.

– Верно. И я хочу побороть псионическое заклинание.

Торговец задумался.

– «Чая», способного на подобное, не бывает. Во всяком случае, насколько мне известно, – сказал он, а затем, оглядевшись по сторонам, шепотом добавил: – Но я полагаю, можно раздобыть кольцо, блокирующее такие чары.

– Оно сработает против уже наложенных?

– Не уверен. Я в этом не знаток.

Арвин облизнул губы.

– Сможешь достать для меня такое кольцо?

Дрин пожал плечами.

– Возможно. Но потребуется время... нужный купец не вернётся в Хлондет, по меньшей мере, ещё месяц, – он снова зашептал. – Друиды народ занятой.

Псион в расстройстве забарабанил пальцами по столу. Посещение Дрина было выстрелом наугад – ставкой, которая не окупилась. Но возможно, торговец сможет рассказать что-нибудь о зелье, используемом Оспой – что-то, что поможет Ноулгу. Если предположить, что Арвин вообще сможет найти своего друга.

– И ещё, – сказал псион. – Есть «чай», о котором я хочу узнать побольше. Очень редкая смесь. Храниться в необычных сосудах – маленьких металлических флягах в форме кончика хвоста гремучей змеи. Знаешь о ней что-нибудь?

– Мне жаль, но ничем не могу помочь, – покачал головой Дрин. – Никогда не слышал о подобном.

Во взгляде торговца вновь появилась настороженность; он определённо лгал.

– Слушай, Дрин. – Арвин понизил голос до шепота. – Мой друг глотнул этого чая, и эффект был... неприятным. Я хочу ему помочь. – Сосредоточившись на продавце зелий и безмолвно приказывая ему никуда не уходить, мастер верёвок почувствовал покалывание в затылке – псионика вступила в игру. – Мне нужна только информация, – умолял он. – Дружеский совет – что-нибудь, что по-твоему может помочь. Я готов заплатить. – Юноша выложил на стол десять золотых.

Взгляд Дрина смягчился. Он наклонился вперёд и сгрёб монеты.

– Давай отойдём в более уединённое место, – предложил торговец. – Туда, где нас никто не услышит.

Арвин улыбнулся.

Они перебрались за столик позади Террасы, в отдалении от других клиентов. Когда оба уселись, Дрин продолжил:

– Я не многое могу рассказать. Всего лишь один раз видел подобную флягу в «чайной лавке» в Порте Черепа несколько месяцев назад. Человек за прилавком сказал, что она доставлена со Змеиных Холмов.

Арвин едва слышно зашипел. Змеиные Холмы лежали далеко на северо-востоке, возле большой пустыни. Некогда в тех краях располагалось могущественное королевство, но ныне обитавшие там юань-ти были вынуждены объединиться с прочими расами рептилий просто для того, чтобы выжить. Юань-ти продолжали клясться, что вернут то, что когда-то было столицей их царства, но люди, невольно расположившиеся в руинах, останавливали их...

Арвин вздрогнул, ему вдруг стало не по себе. Эти знания снова возникли из ниоткуда, сами по себе появившись в его сознании. Юноша никогда не покидал Хлондета, но как наяву видел холмы, вьющуюся меж ними реку и перекинувшеюся через неё огромную каменную арку-мост.

Мотнув головой, псион вернулся мыслями к настоящему.

– Тебе что-нибудь известно о содержащемся во фляге зелье? – спросил он Дрина.

– Только то, что сказал мне продавец. Выпивший этот состав будет в состоянии воспользоваться «чарами разума», чтобы воссоздать врождённые магические способности юань-ти. – Дрин сделал паузу, морщины на его лбу стали ещё глубже. – Я подозревал, что он что-то не договаривает, но по-прежнему был заинтересован в покупке.

– И ты купил?

Дрин покачал головой.

– Партию перехватил другой покупатель, работорговец-юань-ти по имени Ссармн. Я так понимаю, он большая шишка в Порте Черепа – из тех, кому не отказывают. Продавец сказал, чтоб я не переживал, якобы это зелье оказывает на людей ряд побочных эффектов. Они превращаются в юань-ти. Навсегда. И ещё: как только микстура начнёт действовать, выпивший будет беспрекословно подчиняться любому приказу настоящего юань-ти.

Дрин откинулся на спинку стула и пожал плечами.

– Думаю, купец просто хотел успокоить меня, чтобы не терять клиента в моём лице. У нас с ним достаточно длительные торговые отношения. Но, возможно, он говорил правду. Это произошло с твоим другом? Неужели он отрастил хвост и покрылся чешуёй?

– Эффект не столь нагляден, – покачал головой Арвин. – по крайней мере, пока. Его слюна стала ядовитой, но в остальном он всё ещё человек.

Торговец зельями какое-то время смотрел на юноша, а затем кивнул.

– Где он взял этот состав?

– Его заставили выпить эту дрянь. Жреци.

– Поклонники Ссета?

– Нет. – Псион покачал головой. – Жреци-люди.

– И зачем им это понадобилось? Они решили, что это заставит твоего друга им повиноваться?

– Я не уверен, – признался Арвин.

Он вспомнил слова Кайлы о старом моряке, который не раздумывая подчинился приказу культиста атаковать. Но, возможно, его покорность была вызвана жрецальной магией, а не зельем. Если сказанное Дрином правда – если микстура во флягах заставляла жертв повиноваться юань-ти, но не людям – быть может, Ноулг ещё не стал рабом Оспы. В таком случае Арвин смог бы его освободить, даже не нейтрализуя зелье.

Если, конечно, в самый неподходящий момент не появится какой-нибудь юань-ти.

Теперь юноша лучше понимал происходящее – и то, почему в этом участвует Осрен Экстаминос. Он обманом заставил Оспу превращать людей Хлондете в его верных слуг. С многотысячной армией рабов, Осрен с лёгкостью сможет захватить трон своей сестры, и будет править городом, полным послушных и всем довольных жителей.

Городом рабов.

– Торговец из Порта Черепа не упоминал о том, что может разрушить эффект зелья? – спросил Арвин. – Противоядие, к примеру?

Дрин покачал головой.

– Если оно и есть, то мне об этом ничего не известно.

Юноша разочарованно откинулся на стуле. Он облизнул губы.

– Что ж, спасибо за информацию.

Продавец зелий встал.

– Рад, что смог её предоставить, – сказал он, понимающе подмигивая собеседнику. – Надеюсь, это поможет твоему «другу».

Загрузка...