Вкус Яда

Глава 16

Арвин и Никко стояли у порога дома напротив крематория, представлявшего собой строение с гладкой стеной. До этого Никко прочитал молитву, которая позволила видеть сквозь наложенную на здание иллюзию. Он заверил юношу, что там действительно была дверь – дверь, которая запиралась на замок. Однако торопиться открывать её не следует, полагал жрец и настоял на том, чтобы немного подождать. Они стояли, ждали и наблюдали, в надежде увидеть как внутрь войдёт, или наоборот выйдет, хотя бы один сектант.

Тщетно.

Даже на улице никто не появился. И неудивительно – на дверях всех зданий района, включая и то, что находилось за спиной мужчин, можно было заметить поблёкший желтый рисунок с изображением руки.

Арвин начинал терять терпение. Пульсирующая в голове боль лишь подстёгивала его.

– Бесполезно, – проворчал он. – У нас же ключ. Давай попробуем.

Никко кивнул.

– Похоже, придётся. Но осторожность прежде всего.

Жрец принялся что-то тихо напевать. Закончив заклинание, он исчез из виду. Арвин мог судить, что напарник всё ещё рядом лишь по едва слышному дыханию и по шелесту килта, когда тот делал движение.

– Твоя очередь, – сказал жрец. – Готов?

Арвин кивнул, и Никко повторно произнёс молитву. Юноша почувствовал, как что-то легко коснулось его плеча – и неожиданно перестал видеть собственное тело. Ощущение было необычным. Арвин не видел своих ног и из-за этого создавалось ощущение, словно он парит в воздухе. Молодой человек дотронулся рукой груди, убеждаясь, что его тело по-прежнему материально.

– Ключ у тебя? – спросил Никко.

– Да, вот он, – откликнулся Арвин, подняв ключ.

Вместо того, чтобы взять его, Никко схватил Арвина за руку и повел его через улицу. Когда они приблизились к крематорию, жрец направил зубчатые бороздки ключа, казалось, прямо в твердый камень, но тут юноша почувствовал, как ключ входит в замочную скважину. Никко отпустил руку. Он явно опасался невидимых ловушек, которые могли быть наложены на дверь. Облизнувшись, мастер верёвок повернул ключ и услышал слабый щелчок. Арвин с облегчением прошипел. Опасения, что из замочной скважины вот-вот выстрельнет ядовитая игла, к счастью, не подтвердились. Юноша открыл дверь и, убрав ключ в карман, шепнул командное слово, призывая в ладонь свой кинжал.

– Теперь первый ты, – сказал он Никко и лишь после того, как почувствовал, что жрец прошел внутрь, закрыл дверь.

Мужчины оказались в круглой пустой комнате, такой же большой, как и само здание. В центре стояла круглая платформа высотой со щиколотку. Вдоль окружности светились десятки крошечных, размером с палец, огоньков, заполнявших комнату мерцающим светом. Горение сопровождалось едва слышным шипящим звуком, который, казалось, исходил из отверстий с платформе.

Арвин понятия не имел, как должен выглядеть крематорий, но был уверен, что не так.

Стоящий рядом Никко пробормотал молитву, позволяющую увидеть вещи в истинном свете.

– Отсюда есть выход? – прошептал Арвин.

Бряцание серёжек жреца подсказало, что тот мотнул головой.

– Моя молитва показала бы скрытые двери. Но их не видно, – шепнул он в ответ. – Попробуем исследовать платформу.

– Будь начеку, – предупредил юноша. – Она может телепортировать тебя в План огня.

– Для этого потребовался бы телепортационный круг, который способен создать только волшебник, – откликнулся жрец, голос которого перемещался к платформе. – Мы, жрецы, должны полагаться на фазовый портал, открывающий неосязаемый проход сквозь камень.

Арвин заметил, как огоньки колеблются – жрец обходил вокруг платформы.

– Ты уверен, что культисты пользуются этим местом? – спросил Никко.

Юноша сам уже начал сомневаться. Он нащупал в кармане ключ. Затем глаз уловил маленький кожаный мешочек, лежавший по ту сторону платформы. Подойдя, он поднял его и почувствовал, как внутри что-то дернулось. Поднеся ставший невидимым мешочек к носу, он уловил легкий лиственный запах, который узнал тут же – лоза-убийца.

– Никко, – прошептал он, – Оспа точно была здесь, по крайней мере здесь они держали своих жертв. Я нашел мешочек своего друга.

Ответа не последовало.

– Никко?

Обеспокоенный тем, что жрец мог ступить на платформу и тепепортироваться, Аовин сунул мешочек за пояс и пересек комнату. Он остановился рядом с платформой и прислушался. Ему показалось, что к шипящему звуку огоньков примешивается легкое похрапывание. И, судя по всему, исходило оно из центра платформы.

Стараясь избегать огоньков, юноша облокотился на круг. Руки нащупали кисточки – кончики пояса Никко. Похоже, жрец попал под воздействие заклинания, отправившего его в магический сон. Молодой человек ухватился за пояс и попробовал подтащить напарника к себе, но неожиданно пояс оборвался и юноша кубарем полетел назад. Отбросив лохмотья в сторону, Арвин обошел платформу. Облокотившись, он подался вперед насколько хватило смелости, но руки нащупали лишь пустоту. Он слышал посапывание Никко, но не мог до него дотянуться. Платформа была слишком широкой и наверняка жрец лежал в самом центре.

Арвин остановился, раздумывая, что делать дальше. Какая бы сила ни свалила Никко в сон, её эффект не был мгновенным. Вероятно, если Арвин не будет приближаться к центру платформы, он сможет избежать ловушки. Оставлять жреца здесь было никак нельзя, в противном случае тот может никогда не проснуться.

Набравшись духу, юноша ступил на платформу.

Как только нога встала на круг, он почувствовал головокружение. Создалось ощущение, будто кто-то взял его за штаны и рывком послал вперёд. Слишком поздно, подумал он, поняв, что произошло. Должно быть, лежавший в кармане штанов ключ активировал какое-то заклинание – один из фазовых порталов, о которых упомянул Никко. Ключ утягивал вниз, словно якорь, посылая в непонятную размытую бездну.

Арвин упал лицом вниз, ударившись о твёрдый каменный пол, из лёгких выбило воздух. В губах отдалось пульсирующей болью. Юноша ощутил вкус крови и понял, что разбил губу. Зашипев от боли, он сел и осмотрелся вокруг, и понял, что окружен кромешной тьмой. Облизнувшись, он почувствовал, что губы покрыты некоей влажной зернистой субстанцией, отдававшей пеплом.

Прахом кремированных трупов.

Арвин тут же принялся судорожно отплёвываться и прекратил только тогда, когда убедился, что рот чист. Затем поднялся на ноги. Откуда-то издалека послышалось слабое пение. Судя по всему, это были фанатики, возносившие молитву своему омерзительному божеству. Когда глаза юноши привыкли к темноте, с той стороны, откуда доносилось пение, он заметил слабый красноватый ответ прямоугольной формы – коридор. Вглядевшись, он различил проскользнувшую маленькую тень и чуть было не зашипел от испуга.

Это просто крыса, успокоил себя мастер верёвок, стыдясь собственной растерянности. Где твоё самообладание?

Подняв руку он сделал вывод, что потолок находится прямо над головой. Чувствовалось, что каменная кладка была крепкой. Он потыкал в камни ключом, но никакого результата не добился. Очевидно, проход, сквозь который он сюда опал, работал только в одном направлении.

Где-то наверху лежал погруженный в магический сон Никко. Впрочем, жрец мог находиться и в другом городе, если представить вещи не в самом обнадеживающем свете.

Арвин медленно обошел вокруг комнаты, ощупывая стены. Других выходов, кроме того коридора, он не обнаружил.

Коридора, который вёл к поющим голосам.

Его передёрнуло от одной только мысли, что придётся столкнуться с сектантами. Он поднял руку, собираясь коснуться бусины на шее.

– Девять …

Но бусины не было.

Тревожно зашипев, Арвин припал на колени и принялся шарить руками в пепле. Ноздри забились пылью и юноша громко чихнул. И тут он заметил нечто в центре комнаты – слабое голубое свечение. Отряхнув с предмета пепел, он обнаружил, что это его бусина, и свечение исходило от неё. Теперь она не была круглой и гладкой; половинка, что была сделана из глины, отвалилась и из бусины что-то торчало – тонкая грань кристалла, сиявшая слабым голубым светом.

Камень силы.

И тут до него дошло, что означали прощальные слова матери. «Не теряй эту бусину» – говорила она. «Я сделала её сама. Я собиралась отдать её тебе, когда ты подрастёшь, но…» – Она замолчала, глаза стали влажными. Затем поднялась. – «Однажды эта бусина подарит тебе девять жизней, как кошке. Помни это и береги её. И никогда не выбрасывай».

По щеке юноши непроизвольно скатилась слеза.

Взяв в обе руки остатки бусины, он расколол её, высвободив чистый кристалл, сохранивший свою безупречность за долгие годы заточения. Взяв его большим и указательным пальцем, юноша всмотрелся в недра граней. Слабый голубой свет, исходивший изнутри, напоминал летнее небо и казался столь же бездонным. Это мама создала камень силы. Где-то внутри сидела частичка её души. Она шептала едва различимым голосом, словно звала Арвина по имени. Юноша отпустил сознание, позволив ему влиться в прохладную голубую бездну кристалла и попытался ответить.

Мама?

Ответа не было – послышался лишь тихий вздох, неосязаемый словно ветер.

Глядя на камень силы, Арвин вливался в голубую бездну, забыв о своём физическом окружении. Как там говорил Танджу? Чтобы призвать камень силы, псион должен обратиться к нему по имени. Если камень создал чужой человек, на разгадку можно потратить тысячи лет, а ответ так и не найти. Однако этот камень создал не кто-нибудь. Его создала мать Арвина.

В этот раз он произнёс её имя: Сассан?

И снова в ответ тишина, и снова тихий вздох.

Арвин переместился, гадая, как же мать могла назвать камень. Это определённо должно быть имя, хорошо известное Арвину – имя, которое по её мнению Арвин наверняка смог бы угадать. Иначе, зачем матери давать ему камень силы, если он всё равно не сможет им воспользоваться.

Он попробовал снова, произнеся название монастыря: Шу-цзинь?

Тишина.

Он снова попытался вспомнить последние слова матери, гадая, могла ли в них содержаться разгадка. Нет, ничего такого она не говорила. Лишь упомянула о таинственных «девяти жизнях», которые даровала бусина, потом привычно обняла его, повернулась и пошла, остановившись лишь, чтобы вспугнуть сидящую у порога кошку, мешавшую открыть дверь.

Вдруг Арвина осенило.

Уголёк? – произнёс Арвин имя бездомного котёнка, которого подобрал с улицы и несмотря на протесты матери приютил в доме.

Кто призывает меня?

Голос был женским – и слегка мурлыкающим. Он был сплетён из нескольких голосов, каждый из которых обладал собственным тембром и высотой. Несмотря на их синхронное звучание, Арвин сразу же смог определить, что их было шесть. Максимальное количество сил, которые мог содержать камень.

Вас призывает Арвин, – отозвался юноша. – Покажитесь.

На бледно-голубом небе появилось шесть мерцающих звёзд. Они висели словно созревшие драгоценности, ожидая, когда их сорвут. Одни звёзды сияли слабо, другие ярко, в зависимости от того, сколько энергии в них было сокрыто. Арвин поднёс руку к той, что висела ближе – не самое ярко-сияющее пятнышко света – впитывая содержащиеся в ней знания. Овладев этой силой, он сможет телепортироваться, как это делал Никко, в любое место, которое сможет представить отчётливо – например, в комнату наверху.

Усмехнувшись, он коснулся другой звёздочки, по яркости сияния похожей на первую. Её сила также содержала способность телепортироваться, однако действовала на другого человека или существо, а не на того, кто ею управляет. Странно, подумал Арвин, что мать выбрала силу, которая оказывает действие на других. Способность к телепортации другого существа вряд ли поможет спасти жизнь хозяину камня. Мысленно пожав плечами, он двинулся к следующей звезде.

Коснувшись её, он почувствовал силу, которая давала возможность подчинить себе другого человека и заставить его исполнять приказы. Молодой человек с удовлетворением зашипел – он понял, что это реакция семени разума на то, какие возможности давала сила. Тем не менее, часть его сознания не удержалась от сладкой мысли применить эту силу на Зелии. Ведь он смог бы заставить её…

Отбросив мысль прочь, он переключил сознание на следующую звезду, сияющую ярче всех. Её сила была также атакующей, предназначенной против другого псиона, и давала возможность лишить его разум одного из видов силы. Надолго.

Пятая позволяла Арвину вырабатывать (одной или двумя руками) секрет, по кислотности превосходящий секрет юань-ти. Это было полезным оружием, несущим в себе элемент неожиданности.

Последняя, шестая сила была самой необычной: она позволяла посеять ложное воспоминание в чужой разум – однако действие его длилось всего несколько секунд. Что в этом такого, недоумевал Арвин. Чтобы возыметь эффект, сила должна действовать несколько дней, если не декад.

Весь набор сил выглядел довольно странным. Арвин пожал плечами, удивляясь, о чём думала его мать. Возможно, одно из видений подсказало ей, какие силы однажды могут пригодиться сыну. Например, телепортация ему нужна была в данный момент. При помощи неё он телепортируется, да не куда-нибудь, а в место рядом с платформой, где лежит Никко, и затем воспользуется поясом жреца, чтобы стащить его оттуда. Он надеялся, что Никко вскоре проснётся, иначе Арвину придётся иметь дело в фанатиками в одиночку.

Представив комнату наверху, Арвин мысленно схватил нужную звезду. Он почувствовал, как её энергия устремилась в его «третий глаз», взор наполнился яркими серебристыми искрами. Постепенно начала вырисовываться картина, которую он вообразил в голове, сначала в серебристых тонах, затем обретая реальность, плотность…

Серебристые крапинки устремились обратно к Арвину, вливаясь в сознание. В голове взорвалось болью, которая затем волной прошла по всему телу и вырвалась из пальцев рук и ног. Едва соображая что к чему, Арвин заметил, что кристалл выпал из онемевших пальцев, ноги подкосились. В голове обожгло болью, разум был готов взорваться, словно оставленная на жаре дыня.

Ожог мозга[9].

Он медленно сел и потряс головой, затем посмотрел на камень силы, светившийся из-под пепла. В теле чувствовалась слабость, его пробивала дрожь. Пожалуй, повторять подобное в ближайшее время не стоит.

Он поднял камень и сунул в карман. Встав на ноги, юноша постарался обдумать план действий. Что ж, выход из комнаты всё равно один, и ведёт он к поющим голосам.

Арвин осторожно двинулся вперёд. Коридор не имел поворотов, потолок его был квадратным, а не арочным – очевидно, его строили люди, а не юань-ти. В конце прохода обнаружилась тяжелая обитая железом дверь, в которую на уровне глаз была встроена раздвижная панель величиной с ладонь. Панель была открыта – через неё-то и проникал красноватый отсвет и доносилось пение.

Убедившись, что он по-прежнему невидим, Арвин на цыпочках подобрался к двери и выглянул в отверстие. В комнате за дверью находилось около двух десятков человек. Судя по голосам, среди них были как мужчины так и женщины, однако из-за многочисленных язв, испещрявших их лица, трудно было различить, кто есть кто. На всех были надеты одинаковые просторные серо-зелёные балахоны. Из помещения жутко разило старым прогорклым потом. Люди стояли широким кругом, в центре которого виднелась статуя Талоны, погруженная по щиколотки в устилавшую пол смесь из пепла и костей. Возле статуи на коленях стоял обнаженный мужчина. Его кожу можно было назвать безупречной, если не считать украшавших руку шевронов. Руки была распростёрты в стороны, словно он вот-вот собирался обнять изъеденный рытвинами деревянный столб перед собой. На мгновение Арвину показалось, что мужчина был пленником, но тут же откинул эту мысль. Человек пел наряду с остальными.

Над потолком вдоль стен висело несколько десятков пламенеющих шаров размером с кулак. Судя по всему, происхождение их было магическим, поскольку ни ламп, ни факелов, от которых они могли воспламениться, видно не было. Свет их был тусклым и имел красный оттенок, словно они вот-вот собирались погаснуть. Под одним из шаров что-то ползло вверх по стене – крыса с пепельно-серой шкуркой и горящими оранжевым глазами. Она остановилась под шаром и ткнулась в него мордочкой – и тут же отпрянула, заспешила вниз и скрылась на полу среди пепла.

Арвин снова перевёл взгляд на сектантов. Они загораживали обзор дальней стены, но заглянув сквозь окошко влево и вправо он смог рассмотреть боковые стены. В правой была дверь, очень похожая на ту, возле которой стоял мастер верёвок. Она также была обита тяжелой ковкой и имела в середине крохотное оконце. Сама же поверхность двери была почерневшей, словно обожженной огнём.

Значит, выход из комнаты только один.

Однако в данный момент попытка проскользнуть мимо культистов, даже будучи невидимым, была чистой воды самоубийством. Стоит Арвину открыть дверь, они тут же догадаются, что в комнате посторонний. Остаётся только ждать и надеяться, что они завершат свой ритуал и выйдут через вторую дверь.

Один из фанатиков, крупный мужчина, на теле которого виднелись проплешины от выдранных волос, вышел в центр круга. Арвин зашипел от злости, узнав в нём плешивого громилу, который заставил его выпить отравленную жидкость. Бугай потянулся к поясу и принялся развязывать застёжки. Арвин затаил дыхание, ожидая увидеть флягу с отравой. Вместо этого в руках громилы появилось два миниатюрных серебряных кинжала каждый длиной с палец, их лезвия были тусклыми и почерневшими. Среди воров оружие было известно под названием «змеиный клык». Как правило полые лезвия кинжалов были заправлены ядом.

Неужели очередной вид жертвоприношения? Держа по кинжалу в каждой руке, плешивый занёс их над стоящим на коленях мужчиной. Арвин напрягся.

Пение прекратилось. Руки плешивого, описав дугу, опустились вниз, однако кинжалы в коленопреклоненного он не воткнул, а передал, держа рукоятками вперед.

– Обними Талону, – запричитал здоровяк, – Прими её. Докажи, что ты достоин всепоглощающей любви Матери Смерти.

Стоящий на коленях мужчина взял кинжалы.

– Повелительница Ядов, Госпожа Болезней, прими меня, истязай меня, научи меня.

Произнеся слова, он воткнул кинжалы в себя. Потом ещё раз и ещё … Снова и снова он вонзал клинки себе в руки, грудь, бёдра – даже в лицо – превращая своё тело в кровавое решето. Окружавшие его фанатики запели снова.

– Прими его … истязай его … научи его. Обними его … обхвати его … возьми его.

Мужчина продолжал вонзать в себя кинжалы, хотя в каждым уколом заметно слабел. По груди, рукам и лицу стекали струйки крови, падая на такие же кровоточащие ноги. Арвин собственными глазами наблюдал, как ранки скукоживаются и превращаются в желто-зелёные гнойники. Вскоре сочащаяся кровь смешалась с гноем. Наконец, мужчина бросил кинжалы и рухнул лицом в пепел. На мгновение он из последних сил обхватил руками статую, затем его руки обмякли и сползли на пол, измазав дерево кровью.

Арвин отвернулся, почувствовав тошноту. Только что стоявший на коленях мужчина выглядел красивым и здоровым, но прошла минута, и его тело стало искалеченным (как впрочем и рассудок). Даже если он выживет, то станет таким же уродом, как и те заблудшие души, которые поклонялись богине чумы.

Арвин был рад, что отказался выполнить просьбу Зелии стать новичком в рядах культистов. Он только что своими глазами видел, каким был бы результат. Потому-то Зелия и посеяла в нём семя – ни один здравомыслящий человек пройти такой ритуал добровольно не согласится. Чтобы проникнуть в их ряды, надо было быть не просто человеком, а человеком, не владеющим собственным разумом – марионеткой во власти бесцеремонной и безжалостной юань-ти. Впрочем, Зелия могла с таким же успехом использовать человека, которому осталось жить считанные дни и который жаждал отсрочить свою смерть.

Раздумья Арвина были прерваны скрежетом ржавых петель. Заглянув в комнату, он увидел, что дверь справа, служившая единственным выходом, была открыта и культисты по очереди покидали помещение. На новопосвящённого, который лежал дрожа у подножия статуи, никто даже не оглянулся. Как только последний фанатик ступил за порог, дверь с резким скрипом захлопнулась.

Арвин ждал, не отрывая от неё глаз. Убедившись, что люди больше не вернутся, он медленно толкнул свою дверь. Как назло, её петли тоже оказались ржавыми. После каждого скрипа Арвину приходилось останавливаться и по нескольку секунд ждать, и лишь затем ещё осторожнее открывать дальше. Наконец, когда дверь открылась достаточно широко, юноша скользнул в проём.

Не отрывая рук от стены, Арвин стал перемещаться к выходу. К лежащему у статуи мужчине он старался не приближаться без крайней надобности – гноящиеся раны на теле несчастного вызывали отвращение. Поверхность под ногами была неровной; ради любопытства юноша даже отгрёб пепел и увидел, что пол представлял собой решётку из толстых металлических прутьев. Ячейки были сплошь забиты прахом; ему даже стало интересно, насколько ни глубоки. Глядя на пол, он обнаружил, что вновь видит свои ноги – действие молитвы Никко закончилось. Тот факт, что он снова видим, весомо мог затруднить побег, если конечно вторая дверь действительно вела на выход.

Он уже было дотянулся до ручки, когда за спиной раздался голос.

– Ты… не один из них, – прохрипел он. – Кто…

Оглянувшись, Арвин заметил, что новопосвящённый стоит на коленях. Он смотрел на Арвина, прижимая руку к виску. Его лицо было покрыто пеплом, однако что-то в нём было знакомо.

– Ты принёс… зелье? – спросил человек. Во взгляде улавливался огонёк надежды.

Юноша понятия не имел, о чём идёт речь. Мужчина подполз к Арвину, и тот прижался к двери.

– Нет, – ответил он. – И не приближайся ко мне.

Бедняга вновь погрузился в пепел, надежда в глазах погасла.

– А я думал, что Зелия…

– Зелия? – перебил Арвин. Он присмотрелся к мужчине внимательнее, и вдруг вспомнил, где его видел – на улице возле башни Зелии, две ночи назад. Теперь было ясно, почему тот прижимал руку к виску.

– Значит, с тобой она сделала то же самое, – прошептал юноша. – Посеяла семя.

– Три… ночи назад, – слабо кивнул тот.

– Да поглотит её Бездна, – тихо выругался Арвин.

– Да, – раздался ответ, больше похожий на слабый вздох; мужчина быстро терял силы. Тело сотрясали судороги, лоб покрылся испариной. Мастер верёвок не отрывал от него глаз, соображая что делать. Если этот тип предоставит Зелии нужную информацию, Арвин станет ей не нужен. Что она тогда станет делать, избавит Арвина от семени или избавится от самого Арвина? Юноша нащупал свой кинжал, раздумывая, стоит ли пустить его в ход. Будет ли убийство актом милосердия – или наоборот, актом эгоизма? Спорный вопрос. Человек распластавшись лежал на полу с закрытыми глазами, изредка вздрагивая.

Он умирал.

От чумы.

Собравшись духом, Арвин резко открыл дверь – и с облегчением увидел за ней пустой коридор. Через несколько шагов он под прямым углом примыкал к другому, более широкому коридору.

Скользнув за дверь, молодой человек почувствовал, как что-то прошуршало под пеплом и потёрлось о его ботинок – ещё одна крыса. Через мгновение в ступне стало нестерпимо жечь. Крыса, горячая, словно пылающая головешка, обжигала кожу даже через ботинок. Арвин отбросил её резким движением ноги. Крыса пролетела по коридору и врезалась в дальнюю стену. Приземлившись, она отряхнулась и взглянула на Арвина горящими оранжевыми глазами. Затем открыла рот и взвизгнула, стрельнув изо рта сгустком пламени. Язычок огня угодил в штаны Арвину, оставив ожог.

– Боги небесные, – бормотнул юноша. Ещё никогда он не встречал подобного существа. Он вынул кинжал из ножен, но стоило ему замахнуться для броска, раздался другой взвизг, на этот раз из комнаты с мёртвым человеком. Пепел на полу зашевелился, ожил, из-под ячеек решётки вынырнули десятки крыс и устремились к двери. Испуганный не на шутку Арвин развернулся и пнул ногой дверь. Раздался стон ржавых петель и та с грохотом захлопнулась. В ту же секунду юноша принял атаку от крысы из коридора. На этот раз пламенный сгусток попал в грудь, рубашка загорелась. Срывая её свободной рукой, Арвин одновременно метнул кинжал. Остриё погрузилось в грудь грызуна и молодой человек радостно рыкнул. Крыса завалилась на бок, дёрнулась пару раз – и взорвалась шаром оранжевого огня. Через мгновение от неё остался лишь пепел. Раздался лязг упавшего на пол кинжала.

Призвав нагретое оружие обратно в руку, молодой человек заспешил вперёд, похлопывая рукой по тлеющим обрывкам своей рубашки. Из-за двери за ним доносилось шуршание крыс. Дойдя до широкого коридора, он осмотрелся по сторонам. Проходы уводили в кромешную тьму; Арвин пожалел, что не купил у Дрина зелий темновидения про запас. Слева донёсся звук встревоженных голосов – наверняка культистов обеспокоил поднявшийся в коридоре шум. Справа не доносилось ни звука, и Арвин направился в ту сторону. Рукой в перчатке он всё время ощупывал стену, опасаясь в любой момент провалиться в невидимый лестничный пролёт. За спиной послышался звук открываемой двери. Мастер верёвок сжал покрепче кинжал, сморщившись от прикосновения горячего металла к ладони и пальцам, и заторопился дальше.

Коридор свернул вбок, скрыв Арвина как раз в тот момент, когда сзади пространство озарилось светом фонаря. Голоса стали громче. Один из них дал команду проверить новопосвященного. Послышался скрип открываемой двери. В то же время свет в коридоре становился ярче – кто-то с фонарём в руках приближался к повороту, за которым скрывался Арвин. Освещённое пространство дало возможность увидеть два пути дальнейшего бегства: уводивший наверх лестничный пролёт и дверь в стене слева. Арвин ринулся было на лестницу, но тут же развернулся обратно, услышав спускающиеся шаги. Шипя от страха, молодой человек метнулся к двери. Она оказалась запертой, но к счастью ключ, лежавший в кармане Арвина, подошел к замку. Юноша распахнул дверь и очутился в слабо освещённой комнате. Закрыв дверь как можно быстрее и неслышнее, он запер замок.

– Девять жизней, – прошептал он, коснувшись места на горле, где раньше висела бусина.

Арвин развернулся и попытался рассмотреть помещение. Единственным источником света служила масляная лампа, висевшая на одной из стен. Её фитиль был настолько коротким, что тусклого красноватого света хватало лишь на небольшой пятачок, тогда как углы комнаты оставались во тьме. В воздухе смердело противной смесью мочи, рвоты и пота. Осмотревшись, Арвин понял, что дверь, через которую он только что вошел, была в комнате единственной. Хуже того, на полу у дальней стены валялся чей-то труп – очередной новичок, не сумевший побороть заразу, скрытую в отравленных жертвенных кинжалах. Хотя, минутку … Нет, «труп» шевелился.

Убей его! – раздался в голове голос.

Арвин поднял кинжал, замахнувшись для броска, но что-то заставило его остановиться. Вид существа на полу был ужасающим. Впавшие, налитые кровью глаза, истощённое изуродованное тело, покрытая бледными желто-зелёными язвами кожа, выпавшие клочьями волосы… только густые брови, сросшиеся на переносице, остались невредимы.

– Ноулг? – прошептал Арвин, опуская кинжал.

Существо облизнулось, показав раздвоенный язык.

– Ар…вин? – проквакал голос.

Голоса в коридоре поровнялись с дверью. Их было два, мужской и женский, и они спорили о том, мог ли это быть новичок, кто сначала открыл дверь «камеры праха», а затем захлопнул её.

– Но что-то же всполошило пепельных крыс, – не унималась женщина.

Мужчина, по-видимому, наконец согласился.

– Обыщите верхнюю комнату, – крикнул он в коридор.

Теперь Арвину оставалось лишь молиться, чтобы Никко к этому времени пробудился от магического сна. Он ощупал рукой нагрудный карман. Может лазурит позволит связаться с ним, прежде чем …

Но карман исчез – должно быть юноша случайно сорвал его вместе с горящими обрывками рубашки. Теперь камень потерян. Арвин тихо выругался. Наверняка камень лежит где-то поблизости от того места, где он убил крысу.

К голосам за дверью добавился ещё один, мужской.

– Что случилось, – спросил он с шипящей интонацией, свойственной юань-ти. Голос казался очень знакомым, хотя Арвин никак не мог сообразить, где мог его слышать.

Тем временем Ноулг, шаркая, подполз к Арвину и схватился за живот, взглянув на друга мутными глазами.

– Больно, – простонал он, убирая руки с живота и умоляюще хватая за Арвина рукав. Ногти на пальцах были желтыми и длинными, похожими на когти. Исходившее от него зловоние было таким сильным, что у Арвина заслезились глаза, хотя юноша старался не подавать вида. Не стёрлось ещё в памяти воспоминание, когда в сиротском приюте он сам подвергся воздействию магической вони, и как дети, проходившие мимо, зажимали носы и морщили физиономии. Те из них, кто не отличался милосердием, бросали камни.

Не беда, что он потерял лазурит, ведь у него остался камень силы. Молодой человек сунул руку в карман, решая, стоит ли телепортировать Ноулга из этого места. Состояние вора оставляло желать лучшего; если Арвин попытается его вытащить, возможно спастись удастся обоим. Однако Арвину не хотелось вновь испытать ожог мозга, по крайней мере не в тот момент, когда за дверью сновали юань-ти.

Голос Ноулга поднялся до детского визгливого плача.

– Больно! Помоги мне, Ар…вин. Прошу.

Арвин поморщился. Стенания друга напомнили ему, каким потерянным, одиноким и напуганным он чувствовал себя в те долгие месяцы в приюте, прежде чем обрёл друга. Он приложил палец к губам вора.

– Тише, Ноулг, – прошептал он. – Я вытащу тебя отсюда, только тебе надо…

Щелчки дверного замка дали понять, что медлить нельзя. Арвин развернулся к отрывающейся двери, выхватывая кинжал. В проём ввалился плешивый культист, лампа в его руках залила комнату светом. Арвин метнул кинжал. Оружие просвистело в воздухе и погрузилось в горло здоровяка. Тот с хрипом упал, схватившись за окровавленное горло, лампа с лязгом покатилась по полу. Арвин произнёс командное слово и кинжал тут же полетел обратно. Рука уверенно поймала оружие, несмотря на то, что Ноулг тянул юношу за рукав.

– Почему? – захныкал он. – Почему они …

– Не время! – крикнул Арвин, одернув руку.

Со стороны коридора послышалось, как женщина судорожно принялась что-то быстро говорить нараспев. Арвин метнулся к дверному проёму, намереваясь занять удобную позицию для броска, однако путь преградил юань-ти, чей голос Арвин слышал минуту назад. Существо оказалось полукровкой и обладало человеческим телом и головой, однако из каждого плеча у него вместо руки росла змея. Фитилёк упавшей лампы, подпитываемый разлитым маслом, давал слабый свет, затеняя морду существа, однако руки его Арвин видел прекрасно. Они имели узор из чередующихся красных, белых и чёрных колец; змеиные головы, выполнявшие функции кистей, шипели, обнажив клыки с сочившимся ядом. Достань такая до Арвина, тот вряд ли даже успел бы почувствовать укус – яд аспида считался самым смертоносным.

Юноша быстро отскочил назад. Юань-ти напирал, голова раскачивалась взад-вперёд, руки-змеи извивались и шипели. Арвин облизнулся. Непросто будет попасть кинжалом в жизненно важный орган.

– Ар…вин! – хныкнул Ноулг.

Мастер верёвок отпихнул друга локтем.

Неожиданно юань-ти перешёл в атаку, однако сделал это при помощи магии, а не своих ядовитых рук. Сознание Арвина захлестнуло ледяной волной страха, тело пробило крупной дрожью. Арвин с хрипом отпрянул назад. Его обуял беспричинный страх, заставив отбросить кинжал, развернуться спиной к юань-ти и полезть, словно крыса, на стену. Существо оказалось слишком сильным; Арвин ни за что не смог бы его одолеть. Он опустился на колени и зарыдал.

Однако толикой сознания он вспомнил о мешочке, лежащем в кармане – том самом, в котором была лоза-убийца, проданная им Ноулгу – юношу осенило, что её можно использовать в качестве оружия. Однако основная часть разума была охвачена магическим страхом, поглотившим юношу, словно омут.

Юань-ти сузил глаза и зашипел, медленно приближаясь к своей жертве.

Страх усилился, отчего трудно стало даже рыдать. Но умирать Арвин не собирался – это он знал наверняка. Он… ни за что бы… не…

Контроль. Слово едва слышным эхом разнеслось в сознании молодого человека, похожее на тонкий, отдалённый крик. Затем снова, на этот раз громче. Крик всколыхнул всё сознание, словно ударив страх кулаком. Контроль! Подчини себе страх. Действуй!

Арвин закричал, однако крик не был вызван страхом – это был боевой клич. Выхватив мешочек из кармана и разорвав тесёмки, он швырнул бечёвку в юань-ти. Тот попытался отмахнуться от извивающейся лозы, однако она ловко сделала оборот вокруг запястья и мгновенно оплелась вдоль всей руки. Секунду спустя она уже обвила его горло. Юань-ти пошатнулся, сделав шаг назад; руки-змеи судорожно пытались сорвать удавку, однако клыки лишь расцарапали горло своего хозяина.

Страх, который почти парализовал юношу, отпал, словно расстегнувшийся плащ.

Арвин подобрал кинжал и вскочил на ноги.

– Ноулг! – крикнул он, пихнув вора к двери. – Бежим!

Юань-ти наконец удалось подцепить удавку одной из своих змеиных рук и сорвать её с шеи. Он дико уставился на Ноулга и указал свободной рукой на Арвина.

– Убей его! – проорал он.

Не успел Арвин сообразить, что к чему, как Ноулг развернулся и прыгнул на друга. Мужчины завалились на пол. Ноулг был слабее и медленнее Арвина, к тому же последний был вооружен кинжалом – однако пустить его в ход не решался, даже несмотря на то, что глаза Ноулга пылали безумной яростью. Вместо этого Арвин приказал кинжалу исчезнуть. Улучив момент, Ноулг вцепился юноше в шею. Тому удалось отцепить от себя одну из рук соперника, но вор не желал сдаваться. Он клацал зубами, норовя укусить друга то за шею, плечо, руку. Арвину пришлось пустить в ход всю свою ловкость, чтобы избежать яростных атак Ноулга. Сцепившись друг в друга, мужчины катались по полу.

Перед глазами Арвина заплясали яркие вспышки. Стоило им исчезнуть, юноша увидел, как Ноулг устремился на него с разинутой пастью. Арвин почувствовал, как зубы вонзились в плечо – и по телу пробежала жгучая волна, вызвав онемение.

Яд.

Слюна Ноулга стала ядовитой, как у того старого моряка.

Арвин пытался набрать в грудь воздуха, но тело не слушалось. Оно становилось твёрдым; оно умирало. Однако сознание продолжало истерично метаться. Каким же он был глупцом, что отправился спасать Ноулга. Надо было слушать семя разума, которое приказало его убить сразу, как только юноша вошел в комнату. Но нет, Арвин решил воспользоваться слабой надеждой спасти друга, а теперь умирал от его ядовитого укуса.

Он сделал последний шипящий выдох. Помещение, змеерукий юань-ти, Ноулг – всё завертелось, увлекая Арвина в чёрный водоворот.