Влюбленные антиподы

Глава 26 "Осьминог"

— А как ты научился так хорошо говорить по-английски? — спросила я минут через пять, поняв, что иначе эта дорога никогда не закончится.

Кузьма нагнал меня в один шаг, и мы быстро примерились к темпу друг друга. Между нами болтался мешок с моей одеждой, и я не стала увеличивать расстояние еще больше — за руки все равно не взяться. Да и Кузьме это вовсе не надо.

— Много путешествовал. Один, — ответил он коротко, не горя особым желанием вдаваться в подробности, но все же добавил: — По хостелам.

К чему это? Что это должно было мне сказать? О нем и о специфике подобных путешествий.

— Когда шесть-восемь человек в комнате, то хочешь, не хочешь начинаешь говорить. А когда половина не носители языка, то чувствуешь себя рыбой в воде. Впрочем, европейцы все равно лучше наших говорят, практически без акцента. Ну, ты по хорватам должна была заметить, — и Кузьма наконец повернул ко мне голову.

— Ну да, хорваты… Европейцы, скажешь тоже…

— А чем они тебе не европейцы? Они первыми проголосовали за выход из состава Югославии. Это сербы исторически были с нами по вере, ну и по политике, а хорваты — католики, им к Папе поближе как-то будет. И в меню у них в ресторане третий язык вообще-то итальянский, но никак не русский.

— Что ты хочешь сказать? — вспылила я и отвернулась, не особо-то и желая получить ответ.

— Да ничего я не хочу сказать! — он толкнул меня в бок мягким пакетом. — Только то, что хорваты европейцы и хорошо говорят по-английски, потому что им это нужно. Родителям их это не было еще нужно, вот они и не говорят. Ну и у нас мало кто сносно спикает, потому что до сих пор большинство считает, что это им не нужно. Иначе бы турфирмы не писали капслоком, что персонал говорит по-русски.

— Ты разве ездишь куда-то с турфирмами? — по-прежнему нервно говорила я, не в силах побороть раздражение, которое рождала во мне неторопливая манера Кузьмы вести разговор. Или скорее — монолог, диалог со мной его не особо интересовал.

— Никогда. Я — дикарь. Одиночка, который не желает, чтобы за его же ему ограничивали свободу.

— Но в Мексику ты же ездил с друзьями? — перебила я, горя желанием сказать: с подругами.

— Ну, это не я организовывал. Меня взяли в качестве рабсилы. Переводить с русского на русский. Я еще за полгода испанского немного выучил, потому что мне сказали, что там одним английским не отделаешься. Вернее, за английский придется платить втридорога.

Так и хотелось ввернуть шпильку — ты деньги считаешь, что ли? Или другим помогаешь экономить по доброте душевной за счет своего папочки? Таська тоже с барского плеча мне еще в старших классах скидывала "надеванные единожды" наряды. Но не успела я ввернуть заготовленную колкость, он снова заговорил:

— Тяжело выбрать попутчика, который с тобой на одной волне.

О, вот и булыжничек в мой огород прилетел! Недолет, я тебе в попутчицы не напрашивалась, сам взял. Теперь мучайся, если не принял от меня такой простой расклад: я — на пляже, ты — сам по себе. Сам себя доводишь — а виновата кругом я!

— Вот Таська с Кристиной на одной волне… — Ну как же полчаса да без своей распрекрасной Крысы! — Вернее, она на крысиной волне. Моя сестра самостоятельностью мышления никогда не отличалась.

Ты, похоже, тоже — зациклился на бабе. Интересно, такой крепкой бывает лишь безответная любовь? Хотя разве бывает у Кристины безответная? Если уж она перед Андрюхой раздвинула ноги, то явно Кузьме не отказала. Сначала, а ему, видимо, понравилось, а вот ей стало скучно — захотелось других парней. Или Кристина потребовала от него распустить весь свой гарем — кажется, это абсолютно нормальное условие для долгоиграющих отношений — а ему жалко стало. Увы, вариант "целых овец и сытых волков" не у всех прокатывает. Жалко тебя, Кузьма, вот реально жалко… Может, пора посмотреть на мир через какую-нибудь иную призму, а не через слово из трех букв?

— Хорватия, конечно, изначально была дурацкой идеей…

Я что-то пропустила, нет? Ну да, согласна… Дурацкая, хуже некуда!

— Но мне больно смотреть на сестру…

И на ее подругу. Ну, договаривай уже. Может, тебе к психологу сходить надо? Я хоть и не психолог, но с умной миной выслушать все-таки могу. И даже советов давать не стану. Какой из меня собственно советчик. Мы действительно с Марса и Венеры! Или вообще живем в разных галактиках, которые столкнувшись, могут только взорваться!

— Даш, тебя реально не напрягает такая ситуация?

— Какая такая?

Он даже остановился — видимо, созрел до какой-то серьезной фразы. Можно послушать и вежливо покивать.

— Ну, что тобой так играют? Хотят, с тобой общаются. Хотят, нет… Еще и обсуждают тебя между собой… Что тебя держит подле моей сестры? Она же тебе ничего не дает…

Это ты сейчас про деньги, что ли? Так я у твоей сестры никогда и ничего не просила. Одежду брала, потому что Таська втюхивала мне ее со словами — иначе на помойку бомжам отнесу.

— А я с ней не общаюсь, ты разве не заметил? — сказала я почти правду.

Это походит больше на отголосок былого общения. Теперь даже не скажешь — дружбы. Держит при себе, потому что другим отдать жалко, да никто и не просит отдать. Бред… Я после школы как-то вообще не задумывалась про нашу с Таськой дружбу: некогда стало из-за учебы, дурацкой работы и маминого нытья из-за вечной нехватки денег. Отлично — ну не Машке же на работу в шестнадцать идти! Ей к ЕГЭ надо готовиться, поступать, выучиться… Нам надеяться не на кого. Только на себя.

— Откуда мне заметить? Я сам с сестрой не особо общаюсь. Тоже некогда. Какой столик возьмем — на террасе или внутри?

Вот так незаметно мы прошли целый километр.

— Давай лучше на улице. Здесь спокойнее.

Внутри работал телевизор, шел футбол — Хорватия, ничего удивительного!

Указали утреннему официанту желаемый столик, сели, раскрыли меню, заказали "природну воду" и получили время на подумать.

— Даш! — пятерня Кузьмы легла на меню, закрыв от меня не только цены, на которые я уже и так велела себе не смотреть, но и сами блюда. — Давай возьмем морепродукты? У них тут есть блюдо на двоих.

И снабдил вопрос таким умоляющим взглядом, что мне захотелось отвернуться. Уж лучше буду смотреть в меню: креветки, устрицы, жареный осьминог…

— Осьминог?

— А что ты скривилась? Очень даже вкусно. Ты ела когда-нибудь жареного осьминога? Нет? Тогда точно надо попробовать. У тебя сегодня день открытий… В море ты уже нырнула, — почти что рассмеялся Кузьма.

— Знаешь, — я пыталась говорить и выглядеть серьезно. — На сегодня достаточно катамарана.

— Значит, осьминога оставим на завтра? — и щупальца Кузьмы поползла по меню прямо к моему… моему бантику!

И я, захлопнув меню на его руке, откинулась на спинку стула и сказала громко "нет". На все — осьминога и мой бантик, и то, что к этому бантику в мыслях Кузьмы прилагалось.

— Даш, ну что ты упрямишься? — улыбнулся он еще сильнее, ловко высвободив из меню руку. — Лучше попробовать и сказать "фу", чем пройти мимо блюда, которое могло бы стать твоим любимым.

Он даже погрозил мне указательным пальцем своей щупальцы. Но я усмехнулась:

— Вряд ли я стану покупать себе на ужин осьминогов. Во всяком случае в обозримом будущем.

Кузьма замер, но быстро нашёлся с ответом и ни словом, ни взглядом не обмолвился про мою работу и смехотворный заработок:

— Давай будем спорить о вкусе ананаса с теми, кто их ел.

— Я ела ананасы… — прищурилась я на пламя свечи, которая металась туда сюда в наэлектризованном квадрате нашего столика.

— Это вообще-то такое выражение…

— Цитата, ты хотел сказать, — улыбнулась я на его манер, поняв, что стою на берегу Рубикона и промедление подобно смерти. — Я знаю, я не тупая… Хотя знаешь, я понимаю, как ты себя со мной чувствуешь. У меня такие же коллеги в магазине, им можно только улыбаться. Поддерживать беседу на их уровне невозможно даже при всём желании. Я и не представляла раньше, что за люди ходят вокруг меня. Мы ведь обычно не выходим из зоны комфорта без особой надобности, а причины выхода не всегда прописаны на лице. И моя начальница уверена, что через год я принесу ей диплом, чтобы стать менеджером отдела. Типа, дворником высшего разряда. Прикинь?

Кузьма кивнул — правда, непонятно чему.

— Ну, я тоже удивился, когда узнал, чем ты занимаешься. Зачем? Неужели по специальности на четвертом курсе не устроиться? Уверен, что у тебя снова одни пятерки.

— Да, одни пятерки, — процедила я сквозь зубы, не в силах заставить себя продолжать разговор с улыбкой.

Как он. Ему на зло! Только зло не выходило. Получалось грустно.

— Нам нужны были деньги и срочно. Я искала подработку рядом с домом, потому что я и так два часа трачу на дорогу в универ. И главное — мне нужна была работа без умственного напряжения. Руки товар расставляют, а мыслями я в своих домашках. И в свободную минуту не туплю в телефон, а читаю с экрана учебник. Ясно?

Он кивнул и ответил:

— Не совсем. Я тебе, знаешь, что скажу. У меня был профессор по физике. Он тоже, когда в аспирантуру пошел, решил, что пора семью заводить и кормить ее. Ну и, чтобы не грузить голову, как ты сказала, пошел в маляры. Говорил, месяц помахал валиком, два, три… И почувствовал, что тупеет от окружения и долбанной рутины. Да и после физической работы хочется завалиться в кровать и спать, не до диссертации уже… И он бросил.

Я тупею? Ну да… Я и до магазина не была тебе интересна. Если только в качестве манекена для первого поцелуя. Да и то не срослось как-то…

— У меня нет вариантов бросить, — решила я не спорить с ним о своей тупизне, чтобы не нарваться на более грубые комплименты. — Я не могу сказать маме: знаешь, есть бесплатные аналоги твоим лекарствам. Зачем тратиться на дорогие препараты и частную клинику. Понимаешь, о чем я?

Кузьма снова кивнул.

— Даша, я все понимаю, но я не понимаю одного: почему ты не попросила Таську устроить тебя к отцу.

Тупой тут он!

— Я же сказала, что не хотела ничего по специальности. Мне учиться надо, а там это было бы невозможно.

— Знаешь, я тоже вот думаю, что тебе учиться надо, а не товар по полочкам раскладывать… Как ты смотришь на то, чтобы за те же двадцать тысяч циферки в базу вбивать. Из дома, кстати.

— Я не хочу, чтобы ты за меня просил, — отрезала я.

— А я и не могу за тебя просить. Я прекратил с отцом всякое общение еще два года назад. Пусть Таська просит. А то что она как тварь-то себя ведет? Ты, блин, десять лет ее тянула, а она, зная, что у вас в семье такая жопа, даже палец о палец не ударила. Это вообще свинство, полное… Я не знал, что она до такой степени сучка стала…

— Кузьма, не смей так говорить!

На мой окрик он замер, с открытым ртом.

— Она твоя сестра. Ты что такое несешь?

— А ничего… — он шумно выдохнул. — Ну да, сестра… По факту, а так… Да, ладно… Ты, по ходу, вообще ничего не знаешь.

Я выпрямилась до боли в лопатках.

— Ты у нас когда последний раз в гостях была?

Что ж, скажу…

— До школьного выпускного.

— Оно и понятно…

— Чего тебе понятно?

— Да ничего, ладно…

— Нет, ты уж говори, раз начал…

— Напьюсь, скажу… — усмехнулся он и махнул официанту, который после того, как принес нам бутылку воды, в ожидании замер у двери: — Нам мясную тарелку на двоих, — сказал Кузьма уже по-английски. — Греческий салат, тоже на двоих и по поллитра пиво. Одно ТОЧЕНО, другое Ожу…

— Ожуско, я понял, — улыбнулся официант. — Они спонсируют нашу футбольную команду. Не скажу, что это самое лучшее наше пиво, но точно самое продаваемое. И, — он взглянул на меня. Почему на меня? — Оно почти не пахнет, — и тут же спохватился: — На десерт что-то хотите?

— Не сейчас.

И парень отпустил нас с богом, но теперь прицепилась к Кузьме я.

— А поинтересоваться, что я хочу, слабо?

— Слабо, Даша, слабо. Это бессмысленная трата времени. Ты все равно не знаешь, чего ты хочешь.

— Очень умно! — огрызнулась я.

— Зато я знаю, чего от тебя хочу…

Он было перегнулся ко мне через стол — хотя стол крохотный, перегибаться, блин, некуда — но потом, будто испугавшись, вновь принял вертикальное положение.

— Сказать до пива? Чтобы ты не подумала, что я пьяный?

— Говори.