Влюбленные антиподы

Глава 61 "Допрос"

— Так это ж хорошо, что у тебя месячные! — перевернулась на другой бок сестра, чтобы быть ко мне лицом. — После бурного отпуска…

Я швырнула в Машку подушкой. Три часа ночи. Спи, дура!

В "Пулково" мы достаточно быстро прошли паспортный контроль, поймали такси, два разных, и после короткого поцелуя разошлись по машинам. Дома я только выложила спиртное на стол, а сыр и колбасу в холодильник и сразу нырнула в душ, а потом завалилась в кровать, поджав к животу ноги.

— Чего ты злишься? Что отпуск не вечен?

Я продолжала молчать в надежде, что и Машка замолчит. Ага, мечтать не вредно! Знай наших!

— А ты все ещё на доске почета висишь…

Лучший продавец месяца своего отдела. Все повисите там для проформы, и пусть никто не работает обиженным. Да ладно… Фотка у меня там нормальная, но во Вконтакте я ей хвастаться точно не буду!

Моих фоток теперь там море, не самых лучших, но Кузьме, похоже, плевать, что выставлять… А Машке, что лайкать… Мама явно все видела, но пока воздерживалась от комментариев. Мы виделись-то десять минут от силы. И все это время Машка не заткнулась ни на секунду. Вот что ей ночью не спалось!

Мне тоже не спалось. От переизбытка усталости и из-за напора Кузьмы, которому приспичило немедленно снять меня с доски почёта, о которой он, к моему счастью, ничего не знал. Впрочем, я его понимаю — встречаться с продавщицей, пусть и продавщицей месяца, не комильфо для серьезного мальчика. Младший бухгалтер звучит не так стремно, верно? Но будет ли он вообще со мной встречаться? Это ещё под большим вопросом. Сломать все легко, вернуть обратно… Да, блин, что я такое говорю — в магазин меня возьмут хоть завтра! Вопрос, надо ли мне связываться с дядей Борей. Блин, я даже отчества его отца не знаю…

— Дашка, ну расскажи хоть что-нибудь! — Машка швырнула подушку обратно и уселась на своей кровати в позу монстра. — Ты у нас единственная за границей была и на самолете летала.

— Курица не птица, Хорватия не заграница. Дай поспать!

И я отвернулась. Но все равно не спала. Мне было неуютно в пустой кровати. Мне нужны были руки Кузьмы. Прямо сейчас! Без них спать невозможно!

Но я как-то уснула и открыла глаза только к двенадцати. Машка по-прежнему сидела на кровати.

— Сыр вкусный, колбаса тоже, шоколадку мама мне не дала. Ты вставать думаешь? — выдала сестра автоматной очередью, догадавшись, что я все равно ничего не скажу.

Мне снова надо было в душ, потом за стол. Иначе мне не дадут таблетку.

— На дачу поедешь?

Я кивнула на вопрос мамы:

— Только не сегодня.

— Понимаю, что не сегодня.

— Два дня отработаю и поеду.

Но не получилось. Мне позвонили и попросили отработать четыре смены. Ёлы-палы, я загнусь… Хотя так месячные быстрее закончатся.

— Дашка…

Машку убить мало! Но я начала рассказывать про музеи, не затыкаясь даже для того, чтобы прожевать бутерброд с "козлиным" сыром.

— А больше ничего рассказать не хочешь? — этот вопрос задала уже мама.

И я, не выдержав ее взгляда, взорвалась:

— Тебе перечислить сколько раз мы трахались и где? Мама, блин… Я не рассказывала тебе ничего и не собираюсь рассказывать впредь!

— Ты знаешь, о чем я! — процедила она сквозь зубы. — Это серьёзно с его стороны?

— Нет! — отрезала я. — И с моей тоже ничего серьёзного тоже нет.

Пусть мне не нравилось каменное лицо мамы, но что я могла поделать? Я и так говорила ей правду.

— Мам, мы просто встречаемся, — я говорила медленно. Я не хотела, чтобы она нервничала, но зачем задавать изначально провокационные вопросы? — Мы не собираемся жить вместе. Мам, не смотри на меня так.

— А как мне на тебя смотреть?! Похвалить? Скажи, вот зачем ты это начала? Неужели нормального мальчика не найти? Зачем тебе Тихонов? Он же… Ну, — мама запуталась в своих мыслях. — Ненадежный, что ли? С ним ну… Не может быть ничего серьезного…

— Потому что я… — Я хотела стиснуть зубы, но язык оказался сильнее. — Люблю его с семи лет. Поэтому и помогала его сестре. Теперь ты перестанешь спрашивать, почему я дружила с Таськой?!

Я почти кричала. Время сбежать к себе. Запереться! Да не запрешься. Это же не только моя комната! Ну чего пристала… Таська… Как она? Это свинство, что я даже не написала ей.

"Как ты там?" — послала я сообщение, заметив, что она была в сети всего полчаса назад.

Ответ пришел молниеносно, точно она следила за мной: "Не вздумайте приходить!"

Не вздумайте? С каких пор она со мной на вы? С Хорватии…

Я сунулась в Кузькин профайл. После рижского аэропорта, когда он закинул в сеть наши фотки, Кузьма больше не появлялся в Вконтакте. И мне ничего не оставалось, как набрать его номер. Не ответил. Перезвонила через десять минут, когда выпроводила из комнаты настырную сестру, — та же петрушка. Через полчаса от него пришла эсэмэска, короткая: я занят.

От обиды живот скрутило ещё сильнее. Я рухнула лицом в подушку и осталась неподвижна. На час. И мысль в голове была всего одна — он для меня занят, но поселилась эта мысль в моем мозгу намного раньше. И когда вдруг зазвонил телефон, я чуть не швырнула его на пол, потому что высветился номер бабушки, а не Кузьмы!

— Да, бабуль…

Поговорили ни о чем. Я пообещала скоро приехать. Про Тихонова она ничего не спросила — какое счастье! Хоть кто-то не спрашивает меня о нем!

Час, два, три… Я бесцельно листала фотки и принципиально не лайкала и не открывала комментарии к ним, потому что боялась увидеть под ними комментарии, сделанные с женских профайлов. От длинноногих моделей, если Таська не врала по круг сексуального общения брата. А чего ей врать? Если уж быть честной с собой, Таська хотела уберечь меня от ошибки. Но я ее совершила и, без обиняков, не считала ошибкой. Если что и может быть ошибкой, так это мое нынешнее желание завязать с Кузьмой отношения.

Может, мама права — с ним нет никакого будущего, даже краткосрочного, длинною в пару месяцев. Он занят. Да, он занят другой жизнью. Висит на другой доске почета. А мне остается быть звездой постельного белья… В магазине!

Кузьма позвонил ближе к вечеру, и я почти пропустила звонок, не хотела брать. Потом все же ответила чужим голосом "Алло".

— Ты чего-то хотела?

Голос глухой, раздраженный. Да, чего ты хочешь, когда у тебя критические дни! Пока я думала, что хотела, Тихонов продолжил:

— Только вышел с совещаний. Голова совсем не варит.

— Да так… Ничего… Уже ничего, — добавила я, скорее для себя, чтобы не сорваться.

Человек работал, а я сразу… Но эффект получился обратным:

— Даш, не начинай! — начал он зло. — Просто так ты бы не позвонила.

Уверенный такой? Или ждал звонка только через неделю, а пока даже кофе не смолол!

— Ну?

— Ты у Таськи был? — А что, я ведь за этим и звонила.

В ответ раздался тяжелый вздох. Черт, черт, черт!

— Хочешь сходить вместе?

Вот так ход…

— Как раз-таки нет, — ответила я.

Голос не дрожит, или дрожит? Я как раз увидела в приоткрытую дверь маму, но она заглянула ко мне и тут же исчезла. Ушла? Да куда тут уйдешь! Здесь перегородки картонные. А что мне скрывать? Скрывать нечего. И я продолжила разговаривать обычным голосом. Во всяком случае, я на это надеялась.

— Она с чего-то решила, что мы придем вместе. Но ты ведь не хочешь, чтобы мы… — Если мама слушает, то я не могу сказать правду о том, что Кузьма просил сохранить наш секс в тайне от сестры. — … пошли в больницу вместе.

— Знаешь, я как-то совсем и не собирался в больницу. Меня не приглашали туда. Вы чего-то, девочки, мудрите.

— Да? Я только написала, чтобы спросить, как у нее дела, а она ответила, чтобы мы не приходили. Вот я и подумала, что ты собрался ее навестить…

Господи, в этой тираде даже Кузьма без полбанки ничего не поймет, не то что мама!

— Ну я как бы понимал и без тебя, что нафиг ей там не сдался. Но и ты считаешь, что я не должен идти в больницу?

— Если ей это неприятно, то зачем раздражать? Ее же скоро выпишут, вот дома и навестишь. Или она именно меня не хочет видеть? Тогда скажи ей, что придешь один.

— Опять мудришь? — перебил он. — Мне реально некогда по больницам шляться. Я даже не знаю, когда домой сегодня попаду. И вообще не решил, стоит ли туда идти…

Он сделал паузу. Для чего? Закончил фразу или дал мне повод подумать? Но о чем?

— Лучше поспи… — бросила я первую попавшуюся фразу.

— Ну, это можно и в офисе сделать с тем же успехом, — усмехнулся Кузьма, и я даже представила, какое у него сейчас лицо. Такое, какое было в отпуске. — А ты как там? Жива? Или только голос остался и ворчание?

— Пациент скорее жив, чем мертв, — попыталась отшутиться я, глядя на дверь.

— Как твои? — Кузьма снова усмехнулся. — Мне сегодня почему-то не икалось…

Смешно ему, смешно… Но мне никак не ответить при маме правду.

— Наверное, много кофе пил…

И замолчала. Про кофе не надо было.

— Да, много… — он сделал паузу. Дурацкую. — Чтобы не уснуть. Без тебя совсем не спалось ночью…

У меня скрутило живот по новой. Теперь уже от счастья. И плевать, если я себя обманываю и он бросил это всего лишь для красного словца.

— Так иди свари еще кофе…

— Когда ты свободна? — вопрос был задан явно без улыбки.

— Четыре дня работаю, а потом к бабушке на дачу еду, — сказала я и замерла.

— А я никак не вписываюсь в твое расписание?

— Я тебе позвоню, — ответила я самое простое, что сейчас было возможно сказать. И еще, что сказать была обязана: — Я скучаю.

Пусть он и посмеется — плевать, а вдруг это то, что он ждет в ответ.

— Я тоже… — Пауза. — Скучаю. Не давай мне долго скучать, пожалуйста.

Это предупреждение, что свято место пусто не бывает? Да пусть бы и так… Он что-то даже намека не давал на то, что у нас с ним отношения и он хранит мне верность. Он пригласил меня на чашечку кофе и на марафон. Больше он ничего не говорил. А что говорил другим девушкам — только его дело и меня никаким боком не касается.

Если судить по нашему с ним разговору на даче, ревность Тихонов вообще не приемлет, потому что никого подле себя не держит. Не нравится — вали на все четыре стороны. Нравится — терпи меня таким, какой я есть.

— Я тебе позвоню, как только смогу, — ответила я многозначительно, чтобы Тихонов не подумал, что его динамят.

Пять дней-то он может потерпеть без секса? Особенно, когда у него столько работы. Она как бы тоже должна удовлетворять.