Влюбленные антиподы

Глава 41 "Чудоюдорыбакит"

— Вот доказательство того, как полезно иногда ходить пешком! — точно воззвание выдал Кузьма и жестом Ленина указал на шлагбаум, перегородивший наш путь через километр, максимум полтора от ресторана, где официально началась наша прогулка.

Я оглянулась — береговая дорожка настолько узкая, что тут с пешеходами только мотоциклы разойтись могли. А развернуться легковушке — уж извините. Если только задом ехать по крутому бережку с километр. Я как представила такую поездочку, так меня аж мутить начало. Где был знак? Никакого знака не было! Знай и люби свой край — таков, видимо, хорватский девиз. А петляла асфальтированная тропиночка, как настоящий серпантин. Что за очередным поворотом, большой вопрос… или большая задница в виде шлагбаума.

— Посторонним с машинами вход воспрещён. Частная территория.

Кузьма шутил, потому что был пешеходом. За рулем при таком раскладе он бы матерился. А за руль я его чуть не усадила — так что материли бы меня. Но куда, куда же тогда постоянно ехали машины? Наверное, в частные дома, которые мы оставили позади минут так пятнадцать назад. Я не заметила их исчезновения, потому что смотрела на море. Оно перестало быть ультрамариновым. У камней еще плескалась голубоватая вода, а дальше, подернутое мелкой рябью, лежало сероватое море — оно хмурилось и ворчало на редких пловцов, которые ждали вечерней прохлады, чтобы переплыть бухту. Кузьма смотрел на них с неприкрытой завистью, и я поняла — не будь рядом меня, он бы бросился в воду и превратился в дельфина.

— Даш, что там?

Где? Я смотрела на горы — небо оставалось еще светлым, и зелень горных круч оттеняла оранжевую черепицу прибрежных домишек: был бы со мной телефон, получилась бы милая фотка-открытка, чтобы послать сестренке в качестве привета с морского курорта. Но телефон взять мне не дали, как не дали и отдыха ногам.

— Вот там, в воде! — добавил Кузьма, поняв, что я так и не нашла его ориентира.

За шлагбаумом начиналась территория какого-то отеля. Мы стояли напротив обнесенного забором бассейна с бирюзовой водой и пустыми шезлонгами. Только за одним столиком возле летнего бара сидела немолодая компания — по речи и неистовым взрывам хохота — пьяных французов. Впереди нас к узенькому пляжу с шезлонгами каскадом спускалось здание самого отеля, а в воде… Что было в воде, я не видела.

— Даш, ну куда ты смотришь? Вон же! — Кузьма чуть по уху мне не съездил, протягивая указующий перст прямо над моим плечом. — Водоворот. Меня глючит или это какое-то животное?

— Какое? — спросила я, найдя наконец глазами бурлящую воронку.

— Выдра?

— В море?

— Что ты меня спрашиваешь? — Кузьма съездил мне по второму уху, чтобы поставить перед носом телефон и увеличить картинку на видео. — У меня по зоологии пара была… Ну, — его тяжелый подбородок сделал воронку мне в темечке, — перевернутая, но я все равно понятия не имею, что это… Ну вынырни ты уже, чудо-юдо-рыба-кит!

Мы простояли так аж минут пять — а если быть точными, то пять минут и двадцать три секунды, ведь Кузьма снимал ролик, надеясь запечатлеть чудо, но чудо не вынырнуло, а вот я вросла в землю сантиметров на пять под давлением стопудовой головы, которая выдавала в школе знания на перевернутую двойку!

Вдруг эта голова расхохоталась — неистово. Даже громче французов. Наверное, бедные господа-отдыхающие-лягушатники подавились коктейлями и замолчали, наблюдая через прутья клетки за двумя мартышками, прыгающими у берега, то есть за нами.

— Я сегодня тупой в кубе! — воскликнул Кузьма, пройдясь телефоном мне по носу. А неуклюжий прямо-таки в геометрической прогрессии! — Похоже, это трубы из бассейна выведены в море.

— Хорошо, что не чудовище морское, а то бы я плавать не стала…

— А кто б сомневался! — теперь его рука пережала мне шею с ярко выраженным желанием придушить. — Тебе бы только повод найти от спорта отлынять или отлынить… Как будет правильно?

И он с такой силой прижался к моей щеке, что я почувствовала едва-едва пробивающуюся щетину. Ну и рот мой сплющился до невозможности произнести и слово.

— А никак не правильно, — продолжал Кузьма философствовать, между делом работаю корщеткой. — Девушка кем должна быть? Студенткой, комсомолкой… Ну, комсомолку, вычеркиваем из-за смены коммунистического строя капиталистическим, а вот спортсменка остается на веки вечные, — Кузьма крутанул меня к себе и ткнулся носом мне в нос, пробурчав: — Не может же девушка быть просто красавицей… Этого мало.

— Для чего? — откинула я голову, чтобы получить свободу, но получила поцелуй. Все в тот же нос.

— Чтобы нравиться мальчикам…

— Смотря каким мальчикам…

Нравиться этому мальчику не входило в мои планы. Нам просто не надо было прыгать в кровать при свете дня. А ночью все кошки серы. А серые кошки ему нравятся — сама видела: он их в ресторане сливками кормит…

— Мне, например…

— А какого фига мне тебе нравиться? — я теперь наоборот опустила голову, и мы столкнулись лбами. — Куда ты денешься с подводной лодки в эту неделю? А потом будем делать вид, что незнакомы. Питер — город маленький, но я езжу на метро, а ты на машине, так что мы вряд ли встретимся.

Кузьма отступил от меня, прямо к берегу и брякнул:

— Первый поцелуй, первые отношения, у меня все с тобой первое…

Я замерла, почувствовав непреодолимое желание съездить ему по морде. Если понял, так и скажи. Хватит уже недоговаривать!

— Я вообще с девушками редко по второму разу встречаюсь, а несколько дней подряд уж точно нет… А мы уже три дня вместе…

— За стенкой, — выплюнула я в его странно довольное лицо.

— И что? — он убрал руки и даже сунул их в карманы шортов. — У меня профессор с женой в общаге первые три года через стенку спали, а потом с соседями поменялись. И уже сороковой год пошел…

В моих шортах карманы были очень маленькими. Только два пальца пролезут. Но сейчас хотелось засунуть эти два пальца в рот — от медовых речей Тихонова меня тошнило. Может, надышался парами подле французов? Из меня весь дневной алкоголь вышел через пот.

— Даш, смотри!

Он больше не смотрел на меня, смотрел в воду и манил меня к высокому камню рукой. Я подошла, встала рядом, глянула вниз…

— И?

— Краба видишь? Маленького… Вон… черненький… побежал. Смотри, какой спринтер. Офигеть… От камня к камню стометровка… Хочешь достану?

Пока я соображала, что он такое сказал, Кузьма успел встать на одно колено. Я схватила его за руку с криком:

— Пошли!

— Даш, мы уже пришли. Дальше идти некуда…

Да, мы пришли. За отелем дорожка заканчивалась. Дальше шли голые отвесные скалы. Дорожка, которую девушка показывала нам на карте в музее, явно была автомобильной, шла она выше в горах, но никак не у самого берега синего, а сейчас серого, моря.

— Домой, к мясу, — сказала я весомо, уже действительно чувствуя животом голод.

Ногами я чувствовала только боль.

— Жрать, опять жрать…

Опять, когда мы ели-то?

— Какая ж ты приземленная, Дашка. Вместо того, чтобы бродить по набережным до самого рассвета, тащишь небось кавалера в кофейню… Так?

— Тебе какое дело? — выпалила я.

Его смешки уже конкретно действовали на нервы.

— Да так, просто, интересуюсь… Пошли.

И мы пошли. Только поодаль друг от друга. Это я так сделала. Засеменила ногами, но он меня догнал, обнял и еще ответил на улыбку идущей нам навстречу пожилой пары. Они в обнимку тоже — но они пара, а мы нет. Даже на семь дней.

— Даш, смотри!

Ну что на этот раз? Похож на маленького ребенка, которого в первый раз во двор выпустили.

— Это оно кажется?

— Выдра? — спросила я почти без смешка. Смотрел-то он в воду. — Что там?

Вода над белыми камушками кристально-чистая, точно питьевая из-под крана, а в ней на дне какие-то мелкие темные клубки валяются.

— Дашка, на эту дрянь я поди и наступил… Сейчас достану…

— Обалдел!

Тут моя реакция не запоздала — Кузьма даже шага к воде сделать не успел. Я вцепилась в него мертвой хваткой.

— Но ведь интересно…

— Ку-ку?

— Немного, — он улыбнулся и потянул руку из моих клещей, но я не отдала ее. — Даш, ну блин… Звезду с неба достать никак, а ежа со дна морского — пожалуйста. Для тебя…

И зачем он это добавил? Издевается? Ага…

— Я из тебя ничего больше вытаскивать не буду! — буркнула я так зло, что до него должно было наконец дойти, что хватит, баста!

— Сам вытащу… Даш, ну неужели не интересно?

— Нет.

— Как знаешь… Пошли…

Давай уже действительно на этот раз пойдем. Но дошли мы лишь до скамейки, которая стояла на небольшом выступе в море. Мы заметили ее еще по дороге туда, но на ней сидели дети. Сейчас она была пуста.

— У тебя ж ноги устали, разве нет?

Это подкол, да? Но ноги действительно устали. Обычная парковая скамейка с деревянной сидушкой и витиеватыми чугунными ножками была им очень кстати. Если смотреть лишь в правую сторону, то видишь только воду и горы — никакого намека на цивилизацию. За спиной тоже никого, ни одного прохожего. А если посмотреть налево, то… То ничего не увидишь, потому что встретившись с влажными от морского бриза губами, закроешь глаза…