Водные врата (ЛП)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

После нападения на Зеркало Богини Кива, а значит и Андрис, отправились на север, предпочитая торговым трактам ухабистые, еле различимые тропы. Они ехали вдвоем, поскольку никто из мхейрских эльфов более не желал иметь с Кивой ничего общего.

Один эльф тогда получил сильные ожоги и теперь остаток жизни будет носить шрамы. Несколько других — были ранены мечом или заклинанием. Никто не погиб, впрочем, и они вернулись в Мхейр с богатой добычей. Кива убеждала сородичей, что магические сокровища вернут ее способность творить волшебство и подготовят ее к победе над Ахлауром.

И даже так, предводитель эльфов попрощался той самой ночью, попрощался решительно, не оставив возможности возразить. Кива не казалась сильно обеспокоенной этим отказом, но взяла с эльфов обещание позаботиться о раненной ундине. Андрису показалось, эльфы обиделись, что она сочла необходимым о подобном просить.

Они шли пешком, пока не добрались до глухой деревушки. Там несколько монет из сокровищ храма помогли разжиться лошадьми и припасами. Продолжив путешествие верхом, Кива изучала книги заклинаний неустанно, неистово; ее губы шевелились, когда она тренировала одно заклинание за другим. Каждый вечер, прежде чем остановиться и дать отдых лошадям, она практиковалась с маленькими кантрипами: призывала огни, зажигала костерки — такое в Халруаа умели даже дети.

Андрис еще никогда не видел столь яростной, полной сосредоточенности. Он знал волшебников и их образ жизни, но не представлял, что магию можно постигать так быстро. Усилия дорого стоили. Кива старела быстро и заметно, так, как будто выменивала собственную жизненную силу на другую разновидность магии. Одним нетерпеливым шагом за другим, как младенец, жаждущий проскочить детство за один день, так Кива поглощала книги и свитки.

Несколько дней они пробирались через горы, неуклонно двигаясь на север, а потом — на восток. Дорога становилась все более неровной и опасной. Каждый день Андрис допытывался у Кивы, куда и с какой целью они едут. Она не обращала на него внимания, пока не разозлилась. Оторвав взгляд пылающих золотых глаз от страницы, она выбросила вперед руку. Огненные брызги полетели в джордайна.

Тот инстинктивно метнулся — но не от пламени, а к нему. Андрис оказался между огнем и шеей лошади, чуть не вылетев из седла, чтобы прикрыть беззащитное животное.

Волшебные снаряды ударили в плечо джордайна и зашипели, исчезая в дыму. Андрис почувствовал толчок, но не жар. Однако положение было неустойчивым, и удара хватило, чтобы выбить юношу из седла. Он полетел на камни и мигом откатился прочь от испуганной лошади. Вскочив, Андрис с яростью воззрился на эльфийку:

— Это за что?

— Так, упражняюсь, — ответила она с холодной усмешкой.

Джордайн поймал коня за поводья и взобрался в седло. Он потянулся за сумкой в поисках лечебной мази и тут краем глаза заметил движение. Пригляделся — и потянулся за мечом.

Вдоль дороги возвышалась крутая скала. А вверху, не более чем в дюжине шагов, зияла неглубокая пещера. Тени собирались там, как дождевая вода в канаве, но эти тени дышали, двигались и обретали осязаемость. Во рту у тренированного джордайна пересохло.

Три воительницы, смертоносные женщины с изогнутыми мечами и шипастыми цепами выступили вперед. Все три высокие, хорошо сложенные и мускулистые. Все три в кожаных доспехах, все три с копнами серых курчавых волос, большими миндалевидными глазами и угловатыми лицами дымчатого цвета.

— Кринти! — крикнул Андрис. Он потянулся, ударив плашмя по крупу лошади Кивы в надежде, что та вынесет эльфийку в безопасное место.

Лошадь лишь возмущенно всхрапнула. Кива глянула на мрачную троицу и обернулась к Андрису:

— Они самые. Приветствую, Шанаир, — крикнула она.

К удивлению Андриса все три воительницы опустились на колено перед Кивой. Самая высокая из них ударила себя кулаком в грудь:

— Шанаир докладывает, — голос полуэльфийки звучал странно шипяще и свистяще. — Предгорья наши. Добыча славная.

— А врата? — с беспокойством спросила Кива.

Вместо ответа Шанаир поддела кожаный шнурок на шее и протянула его для показа. На нем висела дюжина предметов цвета кости — длинных, изогнутых и зазубренных как рыбные крючки. Некоторое время спустя Андрис сообразил, что это когти.

— Когда кринти на страже, — со свирепой гордостью сказала Шанаир, — ничего не прошмыгнет.

Кива соскользнула с лошади и приняла отвратительное подношение. Долго она с каменным лицом изучала когти. Андрис увидел, как призрак улыбки тронул ее губы, и воинственный огонь, который ни с чем не спутать, запылал в ее янтарных глазах. Что это значило, говорить не требовалось.

Кива жестом указала трем кринти подняться:

— Ничего не прошмыгнет, — эхом повторила она, а затем усмехнулась и добавила: — Ничего такого, с чем бы мы, эльфы, не смогли справиться.

Предводительница кринти запрокинула голову и громко рассмеялась. Она сомкнула руки вокруг Кивы, чуть не задушив хрупкую эльфийку в сильных объятьях.

— Пошли, сестра-эльфийка, — сказала кринти, выпустив, наконец, Киву. — Мы с моими воинами отведем тебя к водным вратам.

Все утро Прокопио Септус принимал просителей, читал донесения — большинство из которых содержали тревожные вести из разных уголков страны — и главенствовал на встречах. Но недавний разговор с Маттео все не шел у него из головы.

Когда из-за полуденного зноя жизнь в городе замерла, Прокопио вернулся в башню и отправил послание к Имани Гольду[5], жрецу Азута.

Прорицатель заперся, наведя защиту на двери самой уединенной комнаты, и удобно умостился в кресле. Он принялся творить заклинания, входя в глубокий транс и посылая свой образ-двойник в апартаменты жреца.

В глазах у Прокопио потемнело, потом медленно начало светлеть, наполняться вихрящимся туманом. Постепенно картина приобрела форму и осязаемость, если не цвет, превращаясь в строгие покои, приличествующие жрецу Азута.

Все помещение было в серых тонах. Кедровая обшивка стен, состарившаяся до приобретения серебристого отблеска. Письменный стол из темно-коричневого мрамора, стулья, оббитые дымчатым шелком. Даже узор ковра был выполнен в разных оттенках серого. Волшебник, тем не менее, подметил, что это был чудесный калимшанский ковер, произведение искусства, которое большинству людей обошлось бы в размер годового заработка.

Имани Гольд сидел за столом, задумчиво поглощая засахаренный инжир и читая свиток донесений. Толстая рука жреца монотонно перемещалась между тарелкой и ртом, а медленные движения челюсти наводили Прокопио на мысль о жующем рофе. Жрец еще и сорока лет не разменял, но его нос картошкой был густо покрыт лопнувшими венами, а скрытая в тенях кожа свисала мешками под глазами. Он носил красиво расшитые серые шелка, ниспадающие волнами, чтобы скрыть излишнюю тучность. Словом, Имани Гольд питал тягу к роскоши. Прокопио знал и о других, не столь явных слабостях. А поскольку установленный доход жреца с трудом позволял удовлетворить даже мизерную часть аппетитов Имани, волшебник решил, что за определенную плату тот с радостью согласится оказывать услуги лорду-мэру Халараха.

Прокопио быстро прочел заклинание прорицания, надеясь перехватить суть послания из мыслей Имани до того, как жрец заметит чье-то присутствие. От содержания краденых новостей у волшебника перехватило дыхание, но он ловко скрыл это за вежливым покашливанием.

Имани Гольд вскочил, с грохотом перевернув стул. Ошарашенное выражение лица мужчины повеселило бы Прокопио, не будь похищенная информация столь зловещей.

— Мое почтение, жрец, и мир дому твоему. Даю слово не творить волшебства в этих стенах без твоего дозволения, — «больше не творить», мысленно добавил он.

Имани вернул себе самообладание и уселся на стул:

— Лорд Прокопио, — бегло произнес жрец гнусавым тенором. — Своим появлением Вы приносите честь моему дому. Чем обязан?

Прежде чем ответить, Прокопио устроился на лучшем в помещении стуле:

— У нас общая проблема. Кива, маг-гончая, сбежала.

Жрец удивленно моргнул. Тень подозрений скользнула по его лицу:

— Вы хорошо осведомлены. Сам я только что получил об этом известия.

Прокопио подумал, что лучший способ скрыть один проступок — это переключить внимание на другой:

— Подобное сложно утаить от Прорицателя, хотя церковь Азута, несомненно, попыталась.

— Очевидно, мы не достаточно хорошо постарались, раз Вам стало известно, — кислое выражение отразилось на лице Имани. — Не утруждайте себя рассказом, сколь могущественным Прорицателем Вы являетесь, и что ничего от Вас не скроется. Скажите правду! Откуда Вы об этом узнали?

— Меня посетил джордайн, некогда бывший у меня в услужении. Юноша по имени Маттео.

Глаза жреца опасно сверкнули:

— Я слышал это имя. Его наставники называли его воплощением чеснот Ордена. Они утверждали, что получив указания держать что-либо в секрете, он будет молчать. Приятно осознавать, что и такой образец совершенства способен на неосмотрительные поступки, и что так называемые наставники-джордайны ошибаются наравне с простыми людьми.

— Наставники-джордайны ближе к истине, чем подозревают, — проворчал волшебник. — Маттео настойчивый, преданный и благородный.

Жрец опасно прищурился:

— Стоит ли мне заключить, что Вы покровительствуете этому джордайну и это позволяет Вам вытягивать информацию из него при помощи заклинаний?

Прокопио видел, к чему собеседник клонит:

— Крайне странное заключение.

Жрец, не утратив смелости, продолжал:

— Только инквизиторы Азута способны проникать в сознание джордайна. Могу пообещать, что, если пожелаете стать послушником храма, я поддержу Ваше прошение.

Прорицатель дал возможность Имани повеселиться, но пообещал при случае отплатить сполна:

— Вопрос остается. Как следует поступить с Кивой?

Ухмылка жреца увяла. Он потянулся за инжиром:

— Это серьезная проблема, но она, насколько мне известно, не входит в сферу полномочий лорда-мэра Халараха.

— У меня личный интерес, — прямо ответил волшебник. — Эльф-джордайн на моей службе был сообщником предательницы. Я не обрадуюсь ни одному пятну на моей репутации, каким бы незначительным оно не было. Я желаю убедиться, что эльфийка не сделает ничего, что бы позволило пятну разрастись.

— Более чем понятно. Чего Вы ожидаете от меня?

— Мне нужен человек, который обследовал Киву перед ее побегом. Направь этого мага-гончую в Халарах под каким-либо предлогом, а уж я вытяну из его сознания детали полученных им сведений. Возможно, крупицы информации помогут нам напасть на след.

— Если бы таковые существовали, мои собратья по вере уже бы ими воспользовались, — возразил Имани. — Благосклонность в сторону, такие заклинания вопиюще противозаконны. Я не стану участвовать в этом!

Волшебник вздохнул:

— Служители Азута позволили предателю короля и государства выскользнуть у них сквозь пальцы. Хуже того, вы умалчиваете об этом, боясь за собственную репутацию больше, чем за безопасность страны. Мы с Вами, мой друг, стоим на борту одного летающего корабля. Мы взлетим или упадем вместе. Найди способ доставить этого человека ко мне, и желательно быстрее.

— Вы умеете быть убедительным. Конечно же, я сделаю все, что в моих силах, — Имани вскинул руку и благословил именем Азута.

Обычно Прокопио оскорбился бы столь вульгарным завершением аудиенции, но он и так уже потратил много времени на толстого жреца. Он развеял волшебную проекцию и по магическим нитям потянулся к своей башне.

Прорицатель вернулся в комнату для волшбы в собственное окоченелое и холодное тело. Проклиная себя за то, что так затянул, он тяжело слез с кресла и, как дряхлый беззубый крестьянин, протянул руки к очагу. Быстрое заклинание зажгло огонь, маг растирал заледеневшие руки и раздумывал над вставшим перед ним вопросом.

Исчезновение Кивы пролило зловещий свет на другие, недавние события. Этим утром он получил известие о нападении на Зеркало Богини. Выживших не было, но магическое расследование показало, что это дело рук диких эльфов. Дикари из Мхейра оберегали свои леса на протяжении пяти людских поколений. Наказание за разрыв соглашения будет жестоким. Что-то необычное — или кто-то могущественный и харизматичный — должен был подстегнуть эльфов на такой самоубийственный поступок. Эльфы презирают остальные расы, так что предводитель, вполне вероятно, их рода-племени. А с другой стороны, кто кроме обученного в Халруаа волшебника знает цену похищенным книгам и свиткам? У эльфов хватит ума разве что ими подтереться, но, Мистра свидетель, для этих целей у них достаточно листьев на деревьях! По мнению Прокопио, за нападением стоял дикий эльф и волшебник, который крайне нуждается в магии и кому нечего терять.

Одним словом, Кива. Допущение, что в руках бывшей маг-гончей находятся артефакты с Зеркала Богини, и как она может этой магией распорядиться, заставляла сознание Прокопио лихорадочно работать.

Волшебник взял во внимание доклады о нападения на отдаленные монастыри, башни и караваны. Предгорья всегда наводняли разбойники, и случаи грабежей обычно считались разрозненными событиями — но если это не так? Ради штурма Ахлауровых болот Кива потратила годы на подготовку неуязвимых к магии воинов. Что если она еще и копила артефакты? Итог может обернуться ошеломляющей удачей, так и величайшей разрушительной магией, которую большинство северных волшебников не видели за годы жизни. Что способна одна злобная и, несомненно, душевнобольная эльфийская деваха сотворить с подобной силой?

Мысль повергала в ужас.

И пусть она была чистейшей теорией, но Прокопио — Прорицатель, он почувствовал знакомый укол предостережения. Если он и ошибался в частностях, он не сомневался, что надвигается нечто страшное.

Он поспешил в аскетичную комнату Зефира и быстро сотворил заклинание поиска магии. Ни намека на синеватое свечение. Разозлившись, он удвоил силу заклинания — и так же безуспешно.

Волшебник развернулся, чтобы зашагать прочь из покоев. Он уже был у двери, когда заметил синеватые проблески, очерчивающие часть деревянного пола.

Взволнованный, он опустился на колени и достал из-за пояса добротный нож. Маг просунул лезвие в мерцающую щель и поддел крышку люка. В нише под нею лежал небольшой хрустальный шар.

— Да будет Мистра благословенна, — выдохнул Прокопио, извлекая сферу. Это был шар для наблюдений, та разновидность, что служила для личных переговоров. Даже простолюдин или неспособный к магии джордайн мог пользоваться подобным, поскольку предмет был настроен на контакт лишь с одним человеком и не требовал больше магии, чем прикосновение. Несомненно, это была связь Зефира с Кивой!

Волшебник держал шар на сомкнутых ладонях. Он очистил сознание и успокоил сердце. Немногие Прорицатели могли сравняться с Прокопио в силе; такие как он умели чувствовать магию, что тянулась за определенными предметами, как аромат за цветком. Он внимал слабому эху настроенного заклинания, пользуясь тренированным чутьем, не менее острым, чем нюх охотничьего пса.

Губы Прокопио изогнулись в победоносной улыбке; заклинание поддалось. Он быстро произнес слова и принялся сосредоточенно, выжидающе вглядываться в шар.

Облака собрались и чайками закружились в глубине хрусталя, но лицо эльфийки так и не появилось. Волшебство присутствовало, в этом Прокопио не сомневался, и послание было отправлено, магии не оказалось на другом конце цепи.

Волшебник ощутил горечь разочарования. Конечно, Кива не ответит! Если она взяла на болото парный к этому шар, то магия ушла, поглощенная ларакеном. Согласно всем донесениям, эльфийка лишилась своих заклинаний. Она была не сильнее человеческого ребенка. Прокопио принял во внимание волшебные предметы, похищенные из Зеркала Богини и то, как Кива могла их использовать. Эльфийка будет быстро учиться. А тем временем у него есть другие нерешенные вопросы, даже более опасные, чем разговор с предательницей.

Вернувшись в кабинет, Прокопио открыл потайной ящик и извлек оттуда изящный флакон из прозрачного зеленого стекла. Внутри просматривалась роскошная комната и крохотная женщина в наряде калимшанской наложницы.

Волшебник взял кусок пергамента, нацарапал несколько рун. Плотно свернув записку, он просунул его в горлышко откупоренного флакона. Падая, пергамент усох в соответствии с размерами комнаты.

Крохотная женщина подобрала и развернула свиток. Запрокинув голову, она восхищенно рассмеялась — и исчезла в облаке дыма.

Прокопио снял золотое кольцо с горлышка флакона, который он плотно закупорил. Потом он надел кольцо на палец и зажмурился.

Воздух наполнился ароматом аниса, сандалового дерева и роз. Волшебник открыл глаза, чтобы увидеть себя в мире, заполненным зеленоватым свечением. Флакон не был вместилищем служанки-джини, а скорее окном в иное измерение, на создание которого Прокопио потратил многие годы. «Джини» же на самом деле была куртизанкой с крохотными магическими способностями и огромной тягой к приключениям. Ей нравилось заманивать мужчин в этот мирок согласно указаниям Прокопио.

Он налил себе в кубок фруктовый нектар и уселся в ожидании гостя. Прошло, наверно, около часа, когда туман, словно пар, начал подниматься с шелковых подушек, грудой сложенных в занавешенном алькове. Туман усилился, явив дородного чернобородого мужчину в объятиях служанки Прокопио.

Волшебник кашлянул. «Гость» резко сел, с широко расплющенными глазами осматривая новое окружение. Женщина выскользнула на свободу, поправила вуаль и прошмыгнула в сад.

— Приветствую, Амир Тукефремо, — произнес Прокопио. — Какое знаменательное происшествие. У меня так редко появляется возможность принимать волшебника из Мулхоранда[6].

Маг собрался, отбросил полог занавески и встал, поправляя пояс одеяний:

— Что это за место?

Прокопио с одобрением кивнул:

— Правильно, не «где»? а «что»? Это, почтенный мой, карманный план, известный лишь величайшим мастерам Искусства.

— Ага, — бородач слабо улыбнулся. — По акценту и сдержанности в речах узнаю в Вас халруанца. Могу я также узнать Ваше имя?

— Лучше не стоит. Не желаете освежающего напитка?

— Буду весьма признателен.

По взмаху руки Прокопио явились висящие в воздухе фарфоровые чашки. Ароматный пар тонкими струйками поднимался над ними.

Мулхорандец пригубил напиток:

— Зеленый чай с медом, имбирем и еще чем-то.

— Хаэлру бренди. Изысканное халруанское спиртное.

— Исключительный вкус.

Какое-то время они пили чай и обменивались любезностями, когда Амир перешел к делу:

— Вы не пригласили меня в свой дом. У меня на родине это сочли бы оскорблением.

— А у нас это сочли бы преступлением, — возразил халруанец. — Мои собратья-волшебники неодобрительно хмурят брови от самой мысли о знакомстве с мулхорнадским магом.

Амир разразился хохотом, так что живот заколыхался:

— Неодобрительно хмурят брови? Они убьют Вас как бешеного пса! Вы идете на большой риск, устраивая сделку со мной. Вероятно, ожидаете огромное вознаграждение.

«Только не от тебя», — подумал Прокопио, тщательно пряча свою неприязнь к самодовольному выражению лица мулхорандца. Тот наслаждался, что халруанец явился к нему с просьбой. Но соотечественники Прокопио презирали магию восточных соседей как нечто, едва ли заслуживающее внимания.

Реакция была именно такой, как Прокопио просчитывал.

— У вас, мулхорандцев, есть заклинания сокрытия, позволяющие оградиться от вмешательства чужаков в ваши дела. Некоторые из этих заклинаний требуют компонентов, недоступных в Халруаа.

Мужчина моргнул и резко поставил чашку:

— Раз Вам это известно, эти заклинания сокрытия не так хороши, как ваши.

— Мы знаем о них. В этом и есть различие.

В глазах Амира начало загораться понимание, губы изогнулись в коварной улыбке:

— Вы хотите скрыть какие-то свои действия от собратьев-волшебников. Заклинание, для которого требуются исключительно мулхорандские компоненты, родовое заклинание, которое передается из поколения в поколение подойдет для этой цели идеально. Вы знаете, что необходимо для таких чар?

— Хорошо измельченные останки мумии мулхорандского волшебника. Желательно предка.

Амир торжественно кивнул. И театрально положил на сердце руку с растопыренными пальцами:

— Вы просите слишком много, халруанец. Как человек может оценить свое наследие? Посягнуть на священное почтение к собственным предкам?

— А какую цену Вы готовы заплатить за халруанскую книгу заклинаний? — возразил Прокопио.

Маг бессознательно сжал руку в кулак, сминая шелк расшитых одеяний:

— Вы готовы продать мне секреты Халруаа? Это же смертный приговор для Вас!

— Я не намерен продавать халруанскую магию. Я собираюсь усилить то чахлое заклинание, которое предоставите мне Вы. Я изменю его, добавлю веса, силы и власти халруанской сокрывающей магии и использую его для создания второй, тайной защиты на восточной границе Халруаа.

Гость, казалось, колебался, и Прокопио подошел к задрапированному алькову. Он откинул шелковые занавески, освободив большое, овальное окно. По другую сторону располагалась спальня, напоминающая розовый сад, весь в цвету. Розовые шелка оплетали окна и укрывали обширную кровать, на которой вытянулась черноволосая женщина. Большая бутылка вина лежала рядом, на невысоком столике, как и пара кубков.

Прокопио осуждающе зацокал языком:

— Кажется Миохари вновь легла спать поздно. Но даже если и так, ей пора вставать, — он сильно стукнул по стеклу.

Женщина шевельнулась и села, неуверенно озираясь по сторонам. Спустя какое-то время она пожала плечами, встала. Подойдя к окну, она умостилась на небольшой стульчик напротив. Со столика рядом женщина взяла баночку с белилами и, вытянувшись вперед, принялась наносить косметику на лицо. Не было и намека, будто она видела двух мужчин, хотя по всем признакам, она находилась от них на расстоянии ширины ладони.

— Бывшая любовница, — небрежно сказал Прокопио. — Красивая, но не наделенная талантом к Искусству. Для нее портал — лишь позолоченное зеркало. Она видит только то, что ожидает увидеть. Но мы с Вами способны постичь и магию, и реальность за ней.

— Обворожительно, — пробормотал Амир. Взгляд его черных глаз переходил с хорошенькой женщины на хозяина. — Вы доходчиво объяснили свою точку зрения, почтенный халруанец.

— Халруанские волшебники увидят именно то, что ожидают увидеть. А что на самом деле будет происходить вдали от Восточной Стены, всецело Ваше дело. Я буду осведомлен, само собою, но воздержусь от заявлений, до подходящего момента.

— Вы поставите под угрозу безопасность ваших границ? — удивился мулхорандец.

В смехе Прокопио слышались нотки презрения.

— О, я уверен, мы не сгинем, какие бы войска вы не выставили против нас!

— Тогда зачем?

— Все просто. Наш король, Залаторм, приобрел влияние как боевой маг, и он удерживает трон много лет, поскольку до сего дня был способен предвидеть и предотвратить каждую значительную угрозу.

— Ага! Кто знает, что случится, если он пропустит угрозу, а другой волшебник нет? — мудро заметил Амир.

Прорицатель вытянул руки, ладонями вверх, изображая скромность и невиновность:

— Кто я такой, чтобы говорить о грядущем? В истории есть время, чтобы пасть и вновь воспрянуть.

Мулхорандец кивнул и рассеяно поднял руку. В воздухе материализовалась дымящая трубка. Маг подхватил ее. Задумчиво затянулся — и выдул несколько колец, очерченных замысловатыми, похожими на руны узорами. Несомненно, это были какие-то слабые заклинания, возможно, призванные лучше скрыть мысли и намерения мулхорандца. Техника была интересной, развлечение изысканным, но Прокопио не ощущал особого желания поучиться этому фокусу. Он мог дыхнуть дымом в лицо соперника, не заставляя зубы чернеть, а дыхание прерываться.

— Я не полный профан в вашей истории, — сказал Амир наконец. — И я знаю, что все, кто нападал на Халруаа, потерпели поражение.

— Победа и поражение — не абсолютные категории. Пройдемте.

Прокопио подвел гостя в боковую комнату, где стоял игровой стол, совсем как тот, что был у халруанца дома — миниатюрный, очень детализированный ландшафт с зубчатыми горами и каменистыми перевалами. Волшебник вытянул палочку из рукава и постучал по кромке стола. С четырех сторон открылись ящики. Из них выскочили сотни крохотных, магически приведенных в движение солдатиков — пехотинцев, конников, наездников на грифонах, даже трое волшебников на летающих коврах. Амир сверкнул зубами, как ребенок, который увидел чудесную новую игрушку.

— Это переигрывание битвы у перевала Звездозмея, — сказал Прокопио. — Смотрите и учитесь.

Крохотные фигуры вступили в бой. Искры засверкали в воздухе, лишь только на поле боя полетели заклинания, воды миниатюрной реки покраснели, когда атакующие войска попали под удар булавочных стрел.

— Это кринти! — воскликнул Амир, указывая на отряд крохотных конных воинов, скачущих по равнине.

— И тут тоже, — Прорицатель потянулся и снял верхушку горы. Внутри был лабиринт пещер и проходов. Отряд воинов пробирался сквозь них, обходя халруанскую знать в тылах сражения. Кринти неожиданно выскочили из укрытия, и последовавшая резня была быстрой и жестокой. Теневые амазонки исчезли так же быстро, как и появились, унося с собой зачарованное оружие и наполненные заклинаниями артефакты.

Амир усмехнулся и кивнул:

— Умный ход. Они выиграют в этой игре, думаю.

— Да, но не так, как Вы предполагаете. Смотрите.

Налетчики-кринти вернулись подземными тропами и выскочили на той стороне горной цепи, вдали от битвы. Их оседланные лошади ждали там, и нападающие с грохотом ускакали на свою варварскую родину. А позади, запертые в узком походе, их серокожие сестры напрасно ждали подкреплений и гибли без счета под ударами халруанских боевых магов.

Когда последний сюжет был сыгран, Прокопио стукнул по столу снова. Все еще движущиеся фигурки растаяли, оставив поле битвы зловеще молчаливым и усеянным крохотными трупами.

— Кто вспоминает о пехотинцах, гниющих там, где они пали? В книгах напишут лишь о волшебниках, их заклинаниях, их наследии.

В глазах мулхарандца начала разгораться алчность. Приободренный, Прокопио продолжил:

— Одна-единственная халруанская книга заклинаний обеспечит Вашу славу. Халруанские барды станут петь об отбитом нашествии врагов. Мулхорандцы могут восхвалять отважный набег. Поразительно, как та же самая история может звучать на столько разных ладов.

Амир сделал долгую затяжку, прежде чем ответить:

— Вы полагаете, можно случайно найти подобную книгу?

— Кто знает? — Прокопио пожал плечами. — Военная удача крайне привередлива.

Это были все подтверждения, которые мулхорандец надеялся получить.

— Я дам Вам заклинание и прах моих предков, — сказал он. — Ваше предательство Вам, мне — мое. И пусть Мистра нас рассудит.

— О, не стоит, — проворчал Прокопио. — Мы не жрецы и не паладины! Магия не может быть правильной или неправильной. Она просто есть. Нас не заботит общественное мнение, только мастерство.

Амир Тукефремо зловеще усмехнулся:

— Удобный образ мыслей. Во имя нашего взаимного благополучия, надеюсь, уважаемый халруанец, что Вы не ошибаетесь.