Водные врата (ЛП)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тзигона грела руки у костра, быстро растирая их и отгоняя утренний холод. Она не ожидала, что «небольшая поездка» Дамари Эксчелсора обернется экспедицией по пустошам.

Тзигона была бродягой всю свою жизнь, и существовало не так много мест в Халруаа, где не ступали ее ноги. В отличие от большинства халруанцев, она даже рискнула посетить некоторые страны за горной грядой. Тем не менее, Нат девушка обходила стороной, так же, как и любой другой разумный человек, которого она знала.

Хотя это было достаточно странно, но Дамари все же направился прямо к северным предгорьям. Несмотря на его заверения об отсутствии опыта путешествий, он помог Тзигоне подготовиться, тщательно собрав припасы и наняв необычно многочисленную группу сопровождения.

Деньги, повторила она про себя. Если у тебя их достаточно, тебе не нужны знания. Судя по всему, у Дамари их было много. Он был волшебником в первом поколении, гордость двух семейств богатых торговцев. Его наследством от матери были шахты, добывающие электрум, а семья отца владела землями, идеально подходящими для выращивания разноцветного винограда для причудливых вин Халруаа.

Дамари рассказывал Тзигоне историю своей семьи по дороге на север. По его словам, девушка должна ее знать на тот случай, если она решит признать родство Эксчелсора. Тзигона выслушивала, но ей больше нравилось изучать заклинания Кетуры.

По крайней мере, так она считала в начале.

Беспокойство Тзигоны увеличивалось с каждым часом. В пути Дамари обучал ее заклинанию за заклинанием. Они вызвали диких кошек, кабанов, и даже небольшую группу гоблинов. Проблема состояла в том, что как только существа появлялись, с ними приходилось разбираться. Вчера вечером чтение тяжелого заклинания пошло не так, и ее песня призвала в лагерь ревущего медвесова. В битве с массивным птицеобразным существом погибли двое охранников. Тзигона винила себя в смерти мужчин. К ее удивлению, их товарищи так не считали.

В свободное от изучений заклинаний время, Тзигона без стеснения разгуливала среди воинов. Некоторые из них имели дело с Дамари и раньше, и те, кто знал его лучше всего, казалось, любил его меньше других. Никто ничего не рассказал и не пожаловался. И не смотря на это, после нескольких дней пути, Тзигона начала задаваться вопросом, а не ошибались ли они с Маттео в маге.

Она ворошила свой костер, уговаривая разгореться пламя. Маленький железный котелок расположился среди углей. Аромат трав, грибов и корнеплодов распространялся с дымом. Нанятые мечники собрались вокруг большого огня в нескольких шагах в стороне, используя свои ножи и зубы, чтобы отрывать куски мяса от костей жареных кроликов, горного подвида этих животных, которые были практически размером с собаку.

Насыщенный, вкусный запах заставил желудок Тзигоны заурчать. По некоторым причинам, она не могла есть любое мясо во время этой поездки. Вызов существ требовал некоего странного родства с ними. Тзигона подозревала, что это пройдет, ну а пока приходилось довольствоваться плодами и зеленью.

— Как ты можешь сохранять силы при такой еде?

Тзигона взглянула в мягкое, заботливое лицо Дамари. Она размешала содержимое горшка и сняла ложкой пробу.

— Попробуйте? Оно не так уж и плохо.

— Возможно, позже. У меня есть еще одно заклинание для тебя, — он застенчиво вручил ей скрученный свиток.

Тзигона разложила его на коленях и стала изучать. Это было сложное заклинание, без сомнения самое трудное из того, что она когда-либо видела. Колдовство требовало эльфийксих интонаций, которые поставят задачу перед ее способностями к подражанию. Так же существовала нечеткая табулатура, которая была немного похожа на сочиненную музыку, указывающая на то, что заклинание должно быть спето. Однако, мелодия спускала тон голоса до самого низкого, затем взлетала в такую область, которую она еще никогда не пыталась исследовать. На первый взгляд, заметки о вычерчивании жестов казались менее упорядоченными, чем следы, оставляемые последним предсмертным забегом цыпленка, которому отрубили голову. Как минимум часть рун была ей полностью незнакома. Девушка подозревала, что они были взяты из магической школы, которая отличалась от традиционного волшебства Халруаа. Тем не менее, в процессе изучения основное назначение заклинания проявилось из запутанного хаоса.

Тзигона уставилась на свиток заклинаний с недоверием. Дамари только что ей дал свиток с заклятием, предназначенным для вызова и изгнания народа Неблагих!

Она подняла свой удивленный пристальный взгляд к его выжидающему лицу.

— Если вы хотите меня умертвить, возможно, вам следовало отравить меня прежде, чем мы покинули город. Это уберегло бы наши кожаные ботинки от износа.

Он моргнул и нахмурился.

— Я не понимаю.

— Провалитесь вы в ад, вот именно, что не понимаете! Я только ученик. А это заклинание составит проблему даже для седобородого волшебника.

— Ты обладаешь исключительным талантом…

— И удивительной красотой, — перебила она, подражая его тону. — Но, предположим, ради эксперимента я смогу вызвать это. И что дальше? Разве медвесов не доставил вам достаточно хлопот? А им? — яростно закончила она, махнув рукой в сторону выживших охранников.

Дамари примирительно поднял руку. — Я не собирался вызывать для тебя темных фей, — тихо запротестовал он. — Это не входит в наши планы. Это было бы не только глупо, но и излишне. Они уже здесь. Разве ты не слышишь их?

Она подумала и кивнула. Странная, убедительная песня, отдаленная и слабая, преследовала их по ночам в этих краях в течение трех дней.

— Эти холмы странны и зачарованы, — продолжил волшебник. — Границы между мирами тонки в Халруаа — немного стран в мире содержат такое количество порталов в другие миры. Народ Неблагих вокруг нас. Знание, что я привел тебя на опасную территорию, но при этом ты сможешь прочесть заклинание изгнания, вселит в меня уверенность.

— Зачем это нужно? Разве вы не можете сделать это?

Он послал ей одну из своих слабых, задумчивых улыбок.

— Я не обладаю талантом Кетуры и уступаю волшебнику, голос которого остановил ларакена.

Тзигона не любила лесть, но при этом она не могла не согласиться с практичностью сказанного Дамари. Итак, она позволила ему обучить ее основам заклинания, тому, что позволит ей прочитать руны. Он дал ей кольцо перевода, для того, чтобы она правильно произносила странные эльфийские фразы.

Когда она повторяла слова, утренний ветер как будто стал еще холоднее. Ее руки покалывало и покрыло пупырышками, не помог и теплый плащ, в который закутал ее Дамари. Тзигона позволила ему разжечь костер, но она сомневалась, что это улучшит ситуацию. Она мерзла не от разреженного горного воздуха, а скорее от звука собственного голоса.

Заклинание пугало ее даже на этой ранней стадии его прочтения. Но раз оно было задумано для изгнания, это было, как выражался Маттео, логичным. Тзигона не думала, что народ Неблагих мог испугаться какого-нибудь незначительного волшебства. И чувствовалась вплетенная магия, однако, какая-то необычная.

Остаток дня и весь следующий девушка изучала заклинание, несмотря на то, что ее взор туманился, а ее голова пульсировала от умственных усилий и желания освоить замысловатое волшебство.

На вторую ночь свет походного костра заставил руны на свитке танцевать. Тзигона уставилась на него, подстрекаемая слабым, дразнящим эхом, которое металось от холма к холму — нечестивой музыкой Неблагих.

Далеко на юге Базель Индолар вышагивал по саду своего поместья в Халарахе. Он ожидал возвращения Тзигоны еще несколько дней назад. Он проклинал себя за то, что предоставил ей разрешение покинуть город с Дамари Эксчелсором. Тзигона считала мага безопасным, и Базель доверял ее суждению. Однако он меньше доверял ее откровенности.

И притом, в этом смысле Базель сам не был безупречен. Маг мог рассказать Тзигоне о ее матери, но он этого не сделал. Волшебник не рассказал ей о визите Маттео и не предположил, что молодой джордайн убедит Тзигону связаться с Дамари для того, чтобы спасти его от безумия отцовского инстинкта.

Беспокойство все росло и росло, и это становилось невыносимым.

Со вздохом Базель покинул сад и отправился по винтовой лестнице башни на этаж для учеников. Он предоставил Мазону и Фарре Нур выходной от учебы. Не было никого, кто мог поинтересоваться, зачем ему понадобилось зайти в комнату Тзигоны.

Маг сам отпустил хлопотную девчонку. Он наслаждался ее острым умом и озорным духом. Он любил ее, как собственную дочь, и он должен был, да нет, просто обязан был дать совет не отправляться в это путешествие. Вместо этого он проявил себя быком на пастбище, на котором пасется идеалистическая и целеустремленная корова. В глазах закона, в любом случае, имевшем хоть какое-нибудь значение, жена Базеля была мертва, уничтоженная его собственной преданностью Халруаа.

Пристальный взгляд мага упал на дверь в комнату Тзигоны, и прошлое исчезло из его мыслей как задутая свеча. Дверь была слегка прикрыта.

Глаза Базеля сузились. Тзигона всегда оставляла дверь открытой. Она привыкла к открытым пространствам и не могла спать, если каждое окно и дверь в комнате не были распахнуты настежь. Волшебник подошел ближе. Звуки осторожного обыска доносились из комнаты, затем последовал вздох удивления.

Несмотря на свои габариты, Базель мог быть тихим и быстрым. Он сунул руку в мешок с компонентами и, вытащив маленький металлический гвоздь, заглянул в комнату. Рука молниеносно прочертила круг, и в то же время он произнес одно волшебное слово. Гвоздь исчез, и взломщик застыл в попытке повернуться к нему.

Базель зашел в комнату, чтобы поближе рассмотреть потенциальную воровку. Женщина была среднего роста и была необычайно красива. Ее волосы были иссиня-черными, лицо имело тонкие черты, а формы были округлы. Она носила бледно-голубую робу, без сомнения, пытаясь замаскироваться. Пораженное выражение было вырезано на ее неподвижном лице, и медальон качнулся в ее парализованной руке.

Сердце волшебника успокоилось, когда он рассмотрел пустяк. Это был талисман Кетуры! В нем не было никакого волшебства, кроме воспоминаний, которые он вызывал. Без сомнения, Тзигона оставила его тут на хранение, опасаясь потерять в путешествии.

Базель вытащил цепочку из замороженных пальцев женщины. Ее остекленевшие, пойманные в ловушку глаза следили за его движениями с отчаянием.

Он узнал женщину — Синестра, второсортная волшебница, женатая на одном из братьев Беладжун. Семья была известным родом волшебников, имевшим в столице значительное состояние и уважение. И что же подтолкнуло избалованную молодую жену к воровству?

Больше заинтригованный, чем рассерженный, Базель рассеял заклинание движением руки.

Женщина моментально бросилась к талисману в руке Базеля.

— Отдай мне его! Он мой!

Он ловко отступил, и злоумышленница опрокинулась и упала лицом на кровать Тзигоны. Ее приглушенное проклятие было пронзительно знакомо. Базель слышал его от Тзигоны, а до этого — от ее матери.

Его сердце екнуло.

— Кто ты? — выдохнул он.

Сидя, она подбросила над своей головой порошок. Сверкающие частички взлетели и застыли в воздухе, затем одновременно растаяли, сформировав тонкую, мерцающую пелену. Она поплыла, обтекая ее, потом исчезла, оставив после себя совсем другую женщину.

Ее черты не были столь же тонкими, как запомнил их Базель, от времени ее глаза потускнели, а лицо покрылось морщинами.

Базель недоверчиво смотрел на увядший образ женщины, которую он считал погибшей. Хотя он оплакивал ее более дюжины лет, его сердце не ответило радостью на ее появление.

— Кетура? — сказал он, не совсем веря в это, — Ты та, которая отвлекала их внимание от нее? — В его память хлынуло прошлое. — Конечно! Ты друг Кетуры, леди, которая помогла ей бежать перед арестом!

— Друг — да, — произнесла женщина. Ее губы дернулись в скупой и печальной улыбке. — Леди — нет.

События прошлого вернулись к нему. Вскоре после женитьбы с Дамари Эксчелсором, Кетура отправилась в родной город Базеля, Халар, в компании группы торговцев Эксчелсора. Один из наемников распустил свои руки и потерял их по локоть из-за ее охранных заклятий. Ее негодование возросло, когда хозяин каравана объяснил, что наемник ошибся, приняв ее за лагерную потаскуху. Краткий разговор с женщиной убедил Кетуру, что «потаскуха» не выбирала себе такую жизнь. Она настояла на том, чтобы женщину отдали на ее попечение, и дала ей работу у себя в башне, тайно обучая ее магическому искусству.

— Куртизанка может являться леди, вне зависимости от обстоятельств рождения и своей профессии, — отметил Базель.

— Куртизанка! — усмехнулась она. — Это все еще слишком высокое звание для меня! Моя мать могла претендовать на этот титул. Она была любовницей волшебника. Угадайте, куда это ставит меня?

— Незаконнорожденная или нет, если ты знаешь имя своего отца и родословную, тебе гарантированы определенные права и магическое образование.

— О, я знаю его имя, но он женат на представительнице влиятельной семьи и не хотел их смущать. Так что, я была брошена. Меня передали торговой компании как своеобразное передвижное развлечение.

Чудовищность этого откровения ошеломила молчащего Базеля.

Любые слова, приходившие на ум, только делали это предательство более тривиальным.

Через некоторое время Синестра пожала плечами.

— Старая и не интересная история. Независимо от нее, делайте то, что вы собирались.

— Все, что мне от тебя нужно — объяснение. Зачем ты пришла сюда в поисках талисмана Кетуры?

— Я пришла не за ним. Я пришла искать твоего ученика.

Базель изучал женщину. К ней уже вернулась ее очаровательная внешность: ее волосы почернели, ее кожа больше не отдавала желтизной, а была золотистой и гладкой. Он работал с такими заклинаниями изменения внешности и прежде.

— Если я не ошибаюсь, заклинание, которое на тебя наложено, принадлежит Кетуре.

— Я не обладаю большим талантом, — согласилась она. — Это заклинание постоянно. Ничто не снимет его, кроме порошка, который дала мне Кетура, и вы можете поставить на то, что я не часто его использую! Медальон был моим, если можно так выразиться. Я купила его для Кетуры. Она была хорошим другом и щедрой хозяйкой. Я помню все монеты, которые она ежедневно выдавала мне, стремясь оплатить долг.

Что-то в ее тоне растревожило ум Базеля.

— Почему ты думаешь, что это необходимо?

Лицо Синестры, вернувшее окончательную форму и красоту, печально скривилось.

— Я не могу вам этого сказать.

— Я вижу, — задумчиво произнес Базель. — А зачем тебе понадобился талисман Кетуры, ты рассказать можешь?

— Рабство принимает разные формы, — сказала коротко волшебница. — У некоторых клеток золотые прутья, но когда день закончился, между золотом и железом не много отличий. Вы хорошо знаете моего мужа?

— Не очень.

— Считайте себя счастливцем. Этот талисман, возможно, мог даровать мне свободу от его любопытных глаз. Было бы замечательно иметь в распоряжении час-другой, чтобы заняться своими делами.

— Или, возможно, придумать себе новую внешность и начать новую жизнь, как ты уже поступала раньше.

— Возможно, — произнесла она уклончиво.

— Ты предполагала, что у Тзигоны будет этот талисман?

— С чего бы это? — спросила она и ее брови сошлись аркой в неподдельном замешательстве. — После того, как Кетуру схватили, его доставили к Дамари Эксчелсору. Я планировала украсть его у него, поэтому и наняла Тзигону… — она резко остановилась и прикусила губу в очевидном испуге.

— Успокойтесь. Я знаю, что пристрастия Тзигоны пролегают намного южнее закона. Продолжайте. Вы наняли вора, чтобы получить для себя талисман.

— За кого вы меня принимаете? Я была в нескольких тюрьмах и не взвалю на себя ответственность, отправив туда кого-то другого, — сказала она мрачно. — Я наняла Тзигону, чтобы она обучила меня, и я смогла добыть его сама.

Базель удовлетворенно кивнул. Эта женщина рисковала своей жизнью ради Кетуры. Она являлась именно тем видом друга и союзника, в котором нуждалась Тзигона.

— Но очевидно у Дамари Эксчелсора не было талисмана. Он возвратил его дочери Кетуры.

Замешательство легло тенью на лицо Синестры, затем уступило место ошеломленному пониманию.

— Святая Мистра, — прошептала она. — Именно поэтому меня влекло к Тзигоне. С момента первой встречи я чувствовала себя с ней как со старым другом. Она не обладает и половиной красоты своей матери, но у нее есть тот же смех, та же неукротимость. — Ее глаза расширились от внезапной паники. — Вы сказали, что Дамари передал ей талисман? Он знает кто она?

У Базеля появилось плохое предчувствие по этому поводу.

— Сейчас он с ней.

Женщина вскочила с кровати и схватила тунику Базеля обеими руками.

— Уберите ее подальше от него!

Он заметил нарастающую истерику в ее голосе. Отбросив собственную усиливающуюся панику, он продолжил низким и успокаивающим голосом.

— Расскажи мне.

— Я действительно не могу. — Она отпустила его тунику. Молчаливая борьба исказила ее лицо и ее челюсть решительно окрепла. — Я не могу сказать вам, но вы сами можете все узнать. Ступайте в башню Кетуры, в рабочий кабинет Дамари. Вы поймете зачем…

Голос Синестры резко прервался. Дрожь прошла по ее телу, а глаза закатились, обнажив белки. Она упала на пол в припадке сильных судорог, ее спина мучительно выгнулась так, что Базель услышал хруст позвонков. Ее мучения оказались милосердно кратки. Когда Базель опустился на колени перед ней, она обмякла и застыла.

Волшебник тихо выругался. Многие из его коллег заколдовывали своих слуг, стремясь сберечь секреты. Очевидно, кто-то был более щепетильным, чем большинство. Даже того немногого, что сказала Синестра, оказалось достаточно, чтобы осудить ее на смерть.

Базель осторожно протянул руку, чтобы прикрыть глаза храброй женщины. От его прикосновения ее тело окутал туман, а затем она исчезла. Еще одна предосторожность, отметил он мрачно. Без тела было чрезвычайно трудно проследить происхождение смертоносного заклинания.

Он резко поднялся. Этой тайне суждено ожидать решения более насущных проблем.

Нельзя создавать магические врата между его башней и башней Кетуры, поскольку не стоило оставлять следы, по которым мог последовать другой волшебник. Базель не ездил в течение многих лет, но он моментально затребовал своего самого лучшего коня и быстро расправился с дорогой к башне Кетуры. Привратник сообщил ему, что Дамари отсутствовал. Базель испытал не много трудностей, уговаривая слугу все равно впустить его: на самом деле, он заметил блеск надежды в глазах человека.

Базель поспешил вверх по лестнице в комнату зелий Дамари. Она была чем-то большим, чем кабинет большинства волшебников, но на первый взгляд все было в порядке. Для обиталища мага комната была необычайно опрятна, с рядами пузырьков, сосудов и горшков, выстроенных в линию со скрупулезной точностью. Коллекция бабочек была закреплена на стене, аккуратно приколотая к большой пробковой доске. Базель фыркнул с легким презрением. Не те трофеи, которыми хвастается большинство мужчин!

И все же что-то в этой выставке притягивало его взгляд, в том смысле, что что-то, вероятно, в этом хобби было глубоко неправильным. Базель двигался вдоль обшитой пробкой стены, тщательно изучая коллекцию. Сначала цвета бабочек были великолепны, с подобными драгоценным камням оттенками садов Халруаа. Потом пошли бабочки, которых он никогда не видел, огромные существа, вооруженные жалами, хищными мордами или зловещими отравленными клешнями, раскрашенные в темно-зеленые, яркие алые и оранжевые цвета, которые напоминали цвета джунглей. Затем пошли бабочки цвета бесплодной пустыни и скал. Снежная моль, нежная, как лунный свет. Летучие мыши! Большинство было крохотными мышами-хамелеонами, которые в сумерках кружат в небе. Они были закреплены на ярких лоскутах шелка, с помощью которых можно было проверить, что они сохраняли способность менять цвет.

Его пристальный взгляд упал на следующих существ, закрепленных на пробковой поверхности, бережно сохраненных и аккуратно подписанных. Он зашипел, опознав нарушение клятвы. Там висел волшебный дракончик, его яркие крылья были осторожно раскрыты, а крошечные клыки обнажены в оскале, вызывающим рычание. Рядом с ним был мумифицированный спрайт, крошечная крылатая женщина, выставленная на показ Дамари с той же самой отрешенностью, что и насекомые. Сердце Базеля сжалось, поскольку он помнил уроки Кетуры, преподносимые ученикам. Бабочки и летучие мыши были одними из простейших для вызова существ. Даже Дамари был в состоянии вызвать их.

— Дамари вызвал их, — пробормотал он. Очевидно, бывший ученик Кетуры не расстался со своим желанием овладеть специфическим искусством наставницы. Начиная с маленьких обитателей сада Кетуры, он двигался дальше и дальше, пока не зашел далеко от дома. Базель задался вопросом, где остановятся его поиски?

В поисках ответа он шагнул к полкам. Одним взмахом руки он сбросил аккуратно выстроенные флаконы. Позади была скрыта коробка, почти на половину наполненная крошечными пузырьками. Он взял один из них и его взгляд упал на полку, где лежал идентичный, но пустой пузырек. Графин вина стоял возле него, пыльный и плотно закупоренный. Каждый пузырек был отмечен рунами, теми же самыми, которые были выгравированы на питье для жены Базеля, во время их краткого и трагичного брака. Это зелья, гарантировавшие рождение ребенка-джордайна.

Базель схватил бутылку вина и спешно телепортировался. Он вернет коня позже, это не могло ждать.

Прибыв в свою собственную башню в городе Халар, временно покинув лабораторию Дамари, Базель поспешил исследовать микстуру. Обычные двурукие весы стояли перед ширмой из белого шелка. Каждый рукав заканчивался округлым флаконом из прозрачного хрусталя, который разгорался, когда в него бросались определенные заклинания. Базель вылил микстуру в одну сферу, вино — в другую. Быстрым, нетерпеливым жестом он заставил сферы светиться.

Несколько замысловатых картинок заплясали на белой ширме, магическое изображение, сотканное из цветов, рун и запутанных черных линий. Базель произнес второе слово и стал наблюдать за тем, как исчезали золотистые цвета вина. Как он и подозревал, оставшаяся картина была похожа на микстуру джордайни.

Похожа, но не идентична. Дамари подмешал в вино микстуру джордайни и что-то еще.

Базель поставил третий кристаллический сосуд, затемнив им картину, и стал мягко напевать. Изображение вина начало удаляться от изображений неизвестного вещества. Когда полученный от вина образ наплыл на картинку микстуры джордайни, он бросил заклинание на третий пузырек. Зеленый, зубчатый знак вспыхнул на белом шелке, определив подмешанный компонент. У Базеля перехватило дыхание.

— Сын бешеного шакала, — произнес он тихо, когда ему стал ясен план Дамари.

Базель не варил таких микстур, как и любой другой, уважающий себя маг Халруаа, но он знал о них. Этот знак был подписью опасного растения, одного из использованных в темные времена шаманами примитивных культур, для получения контроля над монстрами, которых не могло бы вызвать нормальное волшебство.

Получается, это было наследием, которое Дамари хотел заполучить! Он хотел магию Кетуры, измененную и переданную ребенку, которому он мог приказывать и управлять, ребенку, который мог сделать для него то, чего не мог сделать он сам.

Ярость росла в Базеле, раскаляясь добела.

Волшебник отменил свое заклинание телепортации и вернулся в кабинет Дамари. Он методично обыскивал библиотеку, где он нашел удивительные материалы по истории Кринти, знания дроу и легенды о племени Неблагих.

— Довольно захватывающее чтение, для человека, коллекционирующего бабочек, — пробормотал Базель. — Давай посмотрим то, что он еще приготовил.

Базель нашел перечень вещей волшебника и тщательно проверил его на недостающие свитки, книги и зелья. Сам по себе список был ужасен. Ну а арсенал Дамари для его «небольшой поездки» с Тзигоной, испугал Базеля до глубины души.

Он помчался из башни, ненадолго остановившись в воротах, чтобы вручить слуге мешок, полный монет.

— Ступай в гавань. Найди корабль, отплывающий в далекие страны, и купи проезд.

— Я обязан служить здесь, — начал было мужчина.

— Да, у меня есть отличное соображение на счет того, как Дамари связывает своих слуг. Не разговаривайте ни с кем на счет того, что вы здесь видели, и вы будете в безопасности приблизительно в течение десяти дней.

Привратник осторожно кивнул.

— А что потом, господин?

— Никакой закон или заклятье не сможет связать вас с мертвецом, — сказал прямо Базель.

Глаза мужчины расширились, затем наполнились благодарностью.

— Благослови вас Мистра, мой господин!

Базель повторил эту молитву, как только вернулся в свою башню в Халарахе, приказав приготовить летающий корабль. Маг знал, что он не мог отследить Тзигону, ее странное сопротивление магии помешало ему последовать за ней в тот день, когда она впервые решила сбежать от своих обязанностей, но, будь все проклято, он найдет Дамари.

И его старинный друг Прокопио Септус был тем человеком, который расскажет ему, где найти призывателя.

Прокопио Септус уставился на свой новый игровой стол, запоминая местность, рассматривая возможности, представленные оврагом, утесом и пещерой.

Он играл в военные игры в течение многих лет, воспроизводя известные сражения, и учился на триумфах и ошибках правителей-волшебников прошлого, но этот стол изображал значительную часть восточной границы в том виде, каком она была сейчас. Армия, преодолевающая путь через горные перевалы, была привлечена его обещаниям мулхорандскому магу. Прокопио был единственным волшебником в Халруаа, знающим о грядущем конфликте.

Крошечная фигурка воина, восседающего на крылатой лошади, отделилась от сражения. Она взлетела высоко над столом, и прожужжала вокруг головы Прокопио. В раздражении, он отмахнулся от неисправной игрушки.

Он почти забыл о ней, но воздействие вызвало шипение, словно маленькую яркую молнию. Прокопио приготовил свои руки, наблюдая за быстро растущей фигурой. Через некоторое время конь реального размера гарцевал на его калимшанском ковре. Это отразилось на комнате — взмах крыльев заставил качаться люстры и опрокинул сотни крошечных фигурок защитников.

Крылатый конь был как пятнистая бухта, но его окрас не был похож на что-либо, ранее виденное Прокопио. Его шерсть покрывали коричневые и зеленые пятна, и грива, свисавшая почти до копыт, имела оттенок горной сосны. Крылья были раскрашены мягкими оттенками зеленого и коричневого. Это был самый странный конь из тех, что он когда-либо видел, и все же, он идеально подходил женщине, восседавшей на его спине.

Она была лесным эльфом, с медной кожей и янтарными глазами, характерными для населения Мхейр. Ее волосы были длинными и заплетенными, и имели насыщенный нефритовый оттенок. Одетая в простую тунику и ботинки, она была немного похожа тщательной прической и облачением на мага-гончую, которую Прокопио видел два-три раза. Прокопио не был специалистом по возрасту эльфов, но эта женщина, казалось, имела возраст эквивалентный двум или трем человеческим жизням. Ее кожа была тонкой и гладкой. Крошечные морщинки собирались в уголках ее кошачьих глаз, а ямки под ее скулами были глубокими и затемненными. Даже не смотря на это, сколько эльфов с зелеными волосами могло быть в Халруаа?

Прокопио приветствовал ее по имени.

— Это неожиданная и радостная встреча. Не хотите ли освежиться? Вина? Может быть ведро овса?

Кива спустилась с лошади и хлопнула ее по боку. Крылатое существо перешло на легкий галоп, пройдя, возможно, шага четыре, прежде чем стало быстро уменьшаться в размерах и взлетело в воздух. Лошадь сжалась до размера пчелы и исчезла.

Прокопио никогда не приходило в голову, что кто-то может проникнуть через защиту его башни с помощью волшебства игровых столов. Он был и огорчен и впечатлен.

— Я бы хорошо заплатил за копию заклинания и имя мага, который придумал его, — заметил волшебник.

Эльфийка ухмыльнулась.

— Если бы я продала их, то я не поставила бы и деревянного ская на то, что человек сможет увидеть ближайшую луну.

Прокопио хмыкнул.

— Давайте перейдем к делу. Яго, мой бывший советник, утверждает, что вы выкупили его у банды Кринти. Вы в союзе с Кринти или, по крайней мере, поддерживаете с ними какие-то отношения.

— Вы обладаете характером, похожим на теневых амазонок, — противопоставила Кива. — А что еще более важно, вы показали себя готовым к обмену информацией. Ваше замечание по поводу происходящего за восточной стеной привело к некоторым небезынтересным возможностям. Что еще вы можете мне предложить?

— Чего вы хотите? — прямо спросил Прокопио.

Кива моргнула, словно не привыкла к прямоте магов Халруаа.

— Много чего. Возможно, в первую очередь уничтожения Кабала.

Теперь настала очередь Прокопио удивляться.

— И как это сделать?

— Помоги мне устранить от власти Залаторма, и я покажу как.

По-видимому, ни один ответ не порадовал бы его больше. С другой стороны, казалось слишком удачным совпадением то, что их пути сошлись так близко.

Он изобразил на лице несогласный угрюмый вид.

— Давайте предположим, что я решу последовать этим глупым путем предателя. Единственным существенным стимулом в этом случае была бы только корона Залаторма. Тогда в чем ваш интерес поддерживать меня?

— Никакого, — произнесла она, пожав плечами. — Мне все равно, чья задница согревает трон Халруаа. У вас есть то, что мне нужно, а у Залаторма — нет.

— И что это? — спросил он осторожно.

— Вы знаете Кринти, — сказала она, указав на один из его старых столов. — Раньше они были мне полезны, но их стало слишком много и они осмелели. Они толпами проникают в Нат через пещеры и горные перевалы.

— И как это относится ко мне?

— Их деятельность вполне может обратить нежелательные взгляды на восток. Если ваши товарищи маги узнают о предстоящем вторжении мулхорандцев, вы потеряете возможность прогнозировать события, которые не почувствовал Залаторм. Помогите мне решить проблему Кринти, и вы поможете себе.

Прокопио тщательно скрывал свой восторг. Борьба против воительниц Кринти! Он сотни раз мечтал о таких сражениях. Он изобретал стратегии и проверял результаты. Это был именно тот шанс, о котором он давно мечтал! И все же он сдерживал голос и состроил скептическую гримасу.

— Что конкретно от меня требуется?

— Вы правитель этого города. И, само собой, у вас под командованием есть ополчение. Заявите, что ваша великая забота о государстве заставила вас почувствовать угрозу, исходящую от Кринти. И утверждайте, что ваши исследования подготовили вас к этой угрозе лучше любого другого человека. Я расскажу вам, где находится большинство стоянок и тайных пещер. Эта победа прославит вас, и когда вы предскажете приход мулхорандского воинства, люди вам поверят.

— Веский аргумент, — уступил Прокопио. — А если ополченцы потребуют каких-нибудь объяснений?

— Двое ваших бывших джордайни прибыли в Нат. Сообщите королю, что вы беспокоитесь об этих молодых людях из-за пророчества, виденного вами. Я использую свое влияние на Кринти, чтобы пленить джордайни. Отправьте разведывательный отряд для их спасения. Когда они возвратятся в столицу с рассказами о зверствах Кринти, вы окажетесь истинным пророком.

— Согласен, — быстро произнес Прокопио, — но я предупреждаю вас, я изучил все возможные варианты развития битвы в северных холмах. Ваши Кринти не смогут обмануть меня, а вам лучше не пытаться предавать меня.

— С чего бы это? — возразила она. — Вы хотите показать себя в бою, я хочу, чтобы Кринти были изгнаны. Вы хотите заменить Залаторма, и вам понадобиться хаос, который, как уже доказано, я смогу обеспечить. А я хочу станцевать на могиле Залаторма.

Никогда еще Прокопио не слышал так сильно пропитанных ядом слов, никогда не видел такой ненависти, которая читалась в сияющих глазах Кивы.

— В конце концов, возможно, у меня есть причины доверять вам.

— Испытайте меня и убедитесь!

Эльфийка расставила ноги и закрыла янтарные глаза. Прокопио быстро бросил слабое заклинание прорицания, чтобы исследовать ее побуждения.

Его сразу же охватил шторм холодных эмоций, ледяная решимость. Столь сильно было желание Кивы отомстить, что Прокопио испытал практически физический удар. Сильный холод проник в него, он отступил назад, остановился и замер.

— Почему? — еле выговорил он.

— Если вы довольны моей искренностью, то почему вас это заботит? — Эльфийка расставила широко в стороны руки и начала кружиться, словно играющий ребенок. Ее ноги оторвались от пола. Паря, она продолжала кружиться, уменьшаясь так же быстро, как проделал до этого крылатый конь. Через мгновение она исчезла, словно крошечная буря, которая налетела и устремилась дальше.

Кива вышла из вихрящегося заклятия в мрачной северной местности. Однако, она продолжала вращаться, смеясь и кружась в легкомысленном танце. Это было восхитительно! Правитель-маг был готов привести армию в Нат! Кринти раздавят ее, как давят муравьев копыта быка. И главное — вылазка Прокопио, что немаловажно, значительно ослабит обороноспособность столицы.

Но, если можно так выразиться, она сказала Прокопио правду. Да, Залаторм падет, но не так. Кровь воинов прольется в этом сражении. Но только кровь магов могла утолить жажду мщения Кивы.

Претензиям Прокопио на трон придется обождать. Пусть пока Залаторм сидит на своем троне, наблюдая за беспокойными приграничными землями. Возможно, он так и не поймет, что истинная опасность находится рядом, в самом сердце Халруаа.