Вожделение жизни

14

— Как ты думаешь, сколько нужно времени, чтобы доехать до Атлантик-Сити и обратно? — спрашивала Эмили у Лаурин.

Лаурин плохо себе представляла, какое может быть расстояние между Атлантик-Сити и Кингз Ривер, но рискнула высказать такое предположение.

— Я не совсем уверена… может, три или четыре часа.

Они сидели в театральном фойе. Лаурин была почти убеждена, что между ее матерью и режиссером Гектором ничего не происходит, хотя и поглядывала время от времени на них сквозь приоткрытую дверь. Одна стена фойе была увешана фотографиями. Лаурин, скучая, начала рассматривать их.

— Эй! — воскликнула она, довольная тем, что смогла распознать некоторые лица. — Это же вы, Эмили. А вон там Кайл. — Она смотрела на школьницу Эмили, серьезную и толстенькую. — Вы были хорошенькой.

— Я была толстушкой, — сказала Эмили и стала показывать Лаурин другие фотографии. — Это мы играли "Робин Гуда". Кайл был Робин Гудом, а Джанетт героиней. Я исполняла роль одного из разбойников. Кайл и Джанетт всегда играли главные роли, они замечательно смотрелись вместе.

— Значит; это Джанетт. Я не очень близко ее знала, потому что она гораздо старше Тини. Она эффектная.

— Это превосходное слово для определения Джанетт, — согласилась Эмили. — Есть для нее и другие слова, но это тоже подходит. Мы с Кайлом делали и все декорации. Джанетт тут была бесполезна. Если ей в руки давали отвертку, она начинала с ее помощью делать себе маникюр.

Они поднялись на колосники сцены. Отсюда Лаурин видела Джилли, сидящую в первом ряду среди других актеров, занятых первой читкой пьесы. Она сидела между исполнителем главной мужской роли и режиссером Гектором, который — Лаурин должна была это признать — очень красив с этими большими грустными глазами и странной улыбкой. Когда Джилли ответила на его улыбку своей обычной завлекающей улыбкой, Лаурин пришла в ярость, как и актер, играющий героя-любовника. Он любил переспать со своими партнершами, считая, что это помогает сценическому общению. Он высказал Джилли это соображение, она рассмеялась ему в лицо. Лаурин захотелось, чтобы оба эти мужчины сдохли, а ее мать скрылась в монастыре, пока ее отец не одумается.

К театру подкатила ярко-синяя машина. Салли Хейс опустила стекло и помахала двум рыжеволосым женщинам. Она вышла из машины с большим бумажным пакетом, из которого доносился пьянящий запах спелых персиков.

— Их тут полно в пакете, — сообщила Салли, — не говоря уже об апельсинах и паре бутылок нектара. Привет, — сказала она, заметив Лаурин. — А вы кто?

— Это Лаурин Чарльз, — представила ее Эмили. — Лаурин, это Салли Хейс.

— Выдающаяся писательница и необыкновенно сексуальная женщина, — добавила Салли, пожимая руку Лаурин. — Я рада познакомиться с вами. Возьмите апельсин.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Лаурин.

Наверное, это случилось потому, что Салли была такого же роста, как Тини, но Лаурин тут же влюбилась в писательницу. Ей понравился разговор Салли с Эмили. Они быстро обменивались репликами, не давая друг другу закончить фразу в таком темпе, как играют в настольный теннис.

Салли взяла свой пакет и уселась на ступеньках, ведущих к двери театра. Она лукаво взглянула на Эмили.

— Теперь скажи, почему ты поднялась сегодня ночью?

— Почему мне всегда кажется, что ты знаешь о моей жизни больше, чем я сама? — спросила Эмили, присаживаясь рядом с ней.

— А потому, что я действительно знаю, — ухмыльнулась Салли. — Ты ведь знаешь Кайла, Эмили. Он любит сообщать мне обо всех таких делах. Почему ты одолжила ему деньги?

— Надо полагать, что я просто сошла с ума, — простонала Эмили. — Разве может быть другое объяснение? О, Салли, почему я совершаю такие глупости? Я человек здравого ума. Со мной это происходит только когда дело касается Кайла.

Лаурин была взволнована. Этот разговор напоминал ей беседы графини и Кейс, когда они обсуждают бесконечные беды Кейс. К сожалению, это смахивало на подслушивание чужого, очень личного разговора. Она направилась к выходу.

— Куда вы? — спросила Салли.

— У вас частный разговор. Я не хочу мешать вам.

— О, Боже, ты такая вежливая. — Эмили похлопала ладонью по ступеньке. — Ты вполне можешь остаться. В маленьком городе очень трудно сохранить что-нибудь в секрете. — Она глубоко вздохнула. — Да, я одолжила Кайлу пять тысяч долларов, чтобы освободить Джанетт от карточного долга.

— Джанетт проиграла пять тысяч долларов? — недоверчиво спросила Лаурин.

— Она проиграла десять тысяч, — внесла поправку Салли. — Она обчистила Кайла так же, как и тебя, Эм. Я тоже внесла небольшой вклад. Он был в таком отчаянии.

— Почему он не может избавиться от нее? — простонала Эмили.

— Как бы ты думала о нем, если бы он так поступил? — поинтересовалась Салли.

— Я бы решила, что он хоть немножко поумнел за последние годы. Все сложилось бы прекрасно. Джанетт утонула бы в ближайшем водоеме, а я была бы счастлива.

— Возможно, сейчас настанет конец всему, — сказала Салли.

Эмили выглядела встревоженной.

— Ты знаешь Джанетт, — сказала она. — Она никогда не отступится от Кайла. Она такая красивая… если он не вернется через час… или два, я буду знать, что она его обманула.

— Доверяй ему хоть немного. Возьми еще один апельсин, — предложила Салли. — Кроме того, если ты не хочешь спать с Кайлом, у тебя нет никаких прав указывать ему, как ему проводить свои вечера… и утра.

— Я никогда не утверждала, что не хочу с ним спать, — сказала Эмили, понизив голос. — Я просто хотела немного поразмышлять.

— Никогда не думала, что ты такая тугодумка, — возразила Салли. — Десять лет я ждала от тебя такого заявления. Ты бы все-таки приняла какое-то решение.

— Я не хотела бы переспать с ним и порушить нашу дружбу.

— А ты рискни, — посоветовала Салли. — У меня такое чувство, что ваша дружба выживет.

Эмили ушла, а Салли стала с любопытством рассматривать Лаурин.

Это разглядывание продолжалось достаточно долго, чтобы Лаурин почувствовала себя неловко.

— Я, пожалуй, пойду помогу Эмили, — сказала она, вставая.

— Имя Тини Олден что-нибудь говорит тебе? — спросила Салли.

Лаурин остановилась.

— Твоя подруга звонила мне сегодня ночью, — продолжала Салли. — Представляешь мое удивление, ведь номера моего телефона нет в справочнике. Но я быстренько догадалась, что она, вероятно, позвонила Кайлу и узнала у него мой номер. Похоже, что женщины из семьи Олденов умеют обращаться с мужчинами. Она сказала, что тебе потребуется моя помощь. Ты не против обсудить эту проблему?

— Да, я вижу, что в маленьком городе ничего нельзя скрыть.

— Точно, — улыбнулась Салли, — а этот городок еще хуже многих.

Прежде чем Лаурин успела выяснить, что имеет в виду Салли, на своем мотоцикле подъехал Кайл.

— Который сейчас час? — тихо спросила Салли.

Лаурин взглянула на часы.

— Половина первого.

— Джанетт отпустила, — ухмыльнулась Салли.

— Привет, ребята, — крикнул им Кайл. — А где Эмили?

— Внутри, — сообщила Салли. — Ты выглядишь сильно помятым.

— Хотел бы я посмотреть, какой свеженькой ты выглядела бы после трех часов за рулем. — Он вытащил из одного из багажных отделений мотоцикла небольшой бумажный пакет. — Это тебе, — сказал он, протягивая пакет писательнице. — Тут для тебя ячменный сахар.

— Очень мило, — отозвалась Салли и тут же запустила туда руку.

— А это для вас, — сказал Кайл, вручая Лаурин небольшой предмет, завернутый в бумагу.

— Спасибо. — Она была удивлена и обрадована, разворачивая бумагу. — Что это?

— Я не знаю. Я выиграл это в механической лотерее на дороге. Думаю, что это собачка. Вам не обязательно хранить ее. Мне она просто показалась очень смешной.

— А мне она нравится, — объявила Лаурин. Это был первый подарок, который она получала от мужчины. Кроме того, собачка была из настоящего меха. — А что вы привезли Эмили? — спросила она.

— Себя, — улыбнулся Кайл.

Салли предложила ему апельсин.

— Как Джанетт? — спросила она.

— Игрива… очень, очень игрива. Она думала, что я заинтересован ею.

— А разве нет? — задала ему провокационный вопрос Лаурин. У нее в отношении Эмили уже возникло некоторое чувство собственности.

— Нет, — решительно замотал головой Кайл. — Шесть месяцев моего брака были худшим временем в моей жизни. И, тем не менее, мне льстит, что Джанетт все еще испытывает ко мне страсть.

— На твоем месте я не рассказывала бы Эмили об этом, — посоветовала Салли. — Я вообще говорила бы о Джанетт как можно меньше.

— Почему? Они когда-то были приятельницами. — Он замолчал и задумался на какое-то мгновение. — Ладно, возможно, это не такая уж плохая мысль. Я ее принимаю.

— Очень мудро с твоей стороны, — сухо заметила Салли.

— Думаю, что ты не права, — продолжал спорить Кайл. — Мне кажется, что Эмили выше этих мелких дрязг. Она — выдающаяся женщина.

Как раз в этот момент вышла из дверей Эмили.

— А, привет, — сказала она как бы между прочим.

— Привет, — сказал он и пошел за ней следом. — Что случилось? У тебя какое-то странное выражение на лице.

— Я в полном порядке, — сердито отозвалась она. — У меня все хорошо. Как Джанетт?

— Нормально.

— Как она выглядит?

Какую-то долю секунды он колебался, потом сказал:

— Так себе.

Эмили бросила на него взгляд, означавший, что она не верит ни одному его слову, но благодарна ему за ложь.

— Ты выглядишь усталым.

— Я действительно устал — торопился вернуться.

Она пожала плечами, изображая равнодушие.

— Ты мог бы задержаться там и поспать.

— Эмили, ты мне не веришь.

— Потому что ты иногда совершаешь странные поступки. Однако мне надо съездить домой и вернуться сюда.

— Я поеду с тобой, — предложил Кайл.

— Это выглядит смешно. Ты измучен. Я вернусь. Лаурин, пока меня не будет, присмотри за Кайлом. Не позволяй ему играть на проезжей части улицы.

Кайл покачал головой.

— Она все еще не доверяет мне. И все только потому, что сколько-то лет назад я женился на Джанетт. По-вашему, это справедливо?

— Я не знаю, — честно призналась Лаурин. — А почему вы женились на Джанетт?

— Это несколько сложно объяснить. Эмили была моим лучшим другом, а Джанетт моей девушкой. И Джанетт во что бы то ни стало хотела выйти замуж. Так и случилось. Прежде чем я сообразил, что происходит, начались все церемонии и нам начали присылать подарки. Обратного хода для меня уже не было. События развивались со стремительной быстротой. Мои сестры уже истратили свои с большим трудом заработанные сбережения на платья подружек невесты — платья были такие уродливые, что вряд ли их можно было надеть для какого-нибудь другого случая. Я это знаю, потому что сестры много раз мне об этом говорили. Если бы я попытался дать задний ход, они убили бы меня. После свадьбы началась семейная жизнь, и я понял, что я в беде. Джанетт уехала в свою первую поездку в Европу в качестве манекенщицы. Поначалу я был счастлив, что ей так повезло с работой. Потом она вернулась домой и выдала мне такой поцелуй, что у меня в глазах потемнело. Я спросил ее, где она этому научилась, и она ответила: "В Испании". Я уже понимал, что у нас совершенно противоположные взгляды на верность в отношениях. Я был женат четыре месяца, когда я вновь встретил Эмили. Я играл в тот вечер в баре "У Дока", а она зашла туда попрощаться. Какой-то ее родственник умер и оставил ей немного денег. Эмили сказала мне, что уезжает во Францию учиться готовить пирожные с кремом. Я совсем запаниковал. Я подумал, что Франция, наверное, еще хуже Испании, но я ничего не мог поделать. Я был женатым мужчиной, а Эмили давней приятельницей, которая сейчас уходила из моей жизни. Мы повспоминали прошлые времена, выпили пива, потом потанцевали. Эмили исполнила свой немыслимый шимми. Можно было подумать, что у нее там внутри моторчик. И только тогда я понял, какую ужасную ошибку совершил, что на самом деле я люблю Эмили. И эта женщина, на которой я должен был жениться, уезжала в Европу, чтобы ее там растерзали шеф-повара.

— И что случилось потом?

— Мы с Джанетт развелись. Я думаю, что она хотела этого развода не меньше, чем я. Странно, что сейчас она об этом словно забыла. Эмили научилась печь пирожные с кремом и поработала в нескольких очень хороших европейских ресторанах. Мы не виделись долгое время и переписывались через отделение "Америкэн экспресс", но не более того. Потом я услышал от наших общих знакомых — точнее говоря, Салли позвонила мне, — что Эмили вернулась в Кингз Ривер. Я позвонил ей, и все было замечательно, как в былые времена. Мы дурачились, ходили в кино, а после фильма отправлялись в кафе и угощались там мороженым. Однажды я посмотрел ей прямо в глаза и сказал, что люблю ее. А она глянула на меня так, словно я хочу продать ей болото. Или она до сих пор злится на меня за то, что я женился на Джанетт, или она не разделяет моих чувств. Я не знаю. Либо что-нибудь произойдет, либо я поеду в Испанию.

— Что-нибудь обязательно произойдет, — заверила его Лаурин. — Любой скажет, что Эмили любит вас.

— Я считаю, что у меня с ней есть еще один шанс. — Он зевнул. — Думаю, что мне надо вырубиться на несколько часов.

Они вместе прошли внутрь театра. Кайл отправился в фойе, чтобы вздремнуть на диване, а Лаурин уселась в задних рядах, где уже сидела Салли, орлиным взором наблюдая за репетицией. Вид у нее был несчастный.

— У твоей матери, — обратилась она к Лаурин, — ужасная манера перевирать текст.

— Это только на репетициях, — утешила ее Лаурин. — К премьере она будет знать свою роль назубок.

Полчаса спустя Джилли в дамском туалете, рыдая, старалась вытащить из волос остатки переспелого персика.

— Я ненавижу этот город, ненавижу, — рыдала она, встав на цыпочки, чтобы засунуть голову под кран с водой. — Ненавижу всех его жителей, включая эту пародию на писательницу.

Джилли никак не могла понять, что она сделала такого, чтобы спровоцировать Салли на подобные действия. Писательница выглядела вполне милой женщиной. Джилли только немного перефразировала ее текст. На ее взгляд, пьеса слишком многословна, что вполне объяснимо. В конце концов, это первая пьеса Салли Хейс. Может, Лаурин и нравится проводить время со своими вонючими новыми друзьями, а Джилли ждет не дождется, когда соберет свои вещички и сбежит из этого Кингз Ривер. С тех пор как она приехала сюда, все идет наперекосяк.

— Джилли, вы в порядке? — Гектор деликатно постучал в дверь дамского туалета.

— Нет, — простонала она. — Я хочу убить эту маленькую крысу. Поверить не могу, как она решилась забросать меня фруктами.

— Салли удалена из театра, — сообщил Гектор. — И ей запрещено возвращаться сюда, пока она публично не извинится перед вами. И передо мной.

— Хорошо. Я не представляла себе, что она может так разволноваться из-за нескольких слов. Сразу видно, что она новичок в нашем деле. Скажите, моя прическа в порядке? Волосы не изменили свой цвет?

Гектор внимательно оглядел ее волосы, чтобы выяснить, не произошла ли какая-то необычная химическая реакция.

— Не вижу.

— Они не кажутся вам странными? Я вытащила все ошметки персика?

Он дотронулся до ее волос.

— По-моему, да. Они кажутся только… влажными.

— Вы уверены?

— Да, мне кажется, что все в порядке, — сказал Гектор, глядя в синие глаза Джилли.

Никогда в жизни не видел он более прекрасной женщины, чем Джилли с ее мокрыми волосами и капельками воды, сверкающими на ее ресницах и на скулах. Он знал, что собирается поцеловать ее, потому что жизнь так коротка и другого такого шанса у него не будет. Это стоит того, даже если она даст ему пощечину или отшатнется в изумлении. Но в тот момент, когда его губы коснулись ее губ, она прильнула к нему, заставив все его тело содрогнуться. От нее пахло персиками и когда его язык проскользнул в ее рот, у нее вырвался потрясающий вздох…

И как раз в тот момент, когда Гектор готов был объявить всему миру, что Бог действительно существует, он услышал, как отворилась дверь.

— Мама! — позвала Лаурин. — Ты в порядке?