Волчата

ЛЕТО

Наступление немцев и на этот раз захлебнулось. Партизаны прочно удерживали свои позиции. Освобожденная от оккупантов территория Югославии с каждым днем расширялась. Фашисты все чаще и чаще были вынуждены переходить от наступления к обороне.

Спокойнее стало и на Козаре, куда гитлеровцы и усташи теперь боялись соваться. Крестьяне снова начали обрабатывать землю, в сожженных селах строили себе временные жилища, уверенные, что партизаны их в обиду не дадут.

В то лето на Козаре урожай был богатый. Наголодавшиеся за зиму люди радовались теперь спелому колосу. Отвыкли люди от хлеба, да и партизан надо было подкормить.

Душко и Боса тоже поработали на земле — вспахали свою делянку, посеяли на ней ячмень, посадили картошку и фасоль.

Всем миром было решено помочь Муйо Бегичу построить новую мельницу. Ведь скоро урожай собирать, а зерно молоть негде. На место, где когда-то стояла мельница, пришли все, кто был способен работать, даже жители окрестных сел. Душко и Боса тоже включились в работу.

К середине лета мельница была готова. Муйо не мог поверить своим глазам. Решили все вместе отпраздновать это событие. Когда люди собрались вокруг костра, ребята забросали лесника Михайло вопросами:

— Дедушка, а когда войне конец придет?

— Потерпите еще немного, ребята, скоро.

— Как думаете, дедушка, до снега успеют наши или опять зимовать придется?

— Знаю, что здесь, на Козаре, у нас больше не будет ни гитлеровцев, ни усташей. Можете быть за это спокойны. Русские повсюду громят фашистов.

Костер весело разгорелся. Языки пламени взметнулись высоко к небу.

Парни, девушки, старики — словом, все, кто пришел строить мельницу, взявшись за руки и образовав большой круг, танцевали коло. Подошли партизаны и тоже встали в круг.

Вперед вышел командир партизан и высоким, красивым голосом запел:

Наконец наступил долгожданный момент. Все замерли, ожидая, когда Муйо и Михайло пустят мельницу. Вот затвор плотины поднялся, и вода, урча и пенясь, устремилась по желобу вниз. Завертелись жернова… Теперь муки будет вдоволь.

Первой подошла поздравить Муйо его дочь, которую, как и покойную его жену, звали Ханкой. Держа ее за руку, шел шестилетний сын. Муж Ханки погиб на Сутьеске, и она решила вернуться к отцу, чтобы не оставлять старика одного и помогать ему в работе на мельнице.

Люди разошлись по домам далеко за полночь. Костер постепенно догорел, и только отдельные угольки все еще вспыхивали в темноте. На скамейке возле мельницы остались Михайло и Муйо. Старые друзья курили трубки и мирно беседовали.

— После войны, Муйо, все изменится к лучшему. Вот ты говоришь, ваш аллах всемогущ и справедлив. Тогда скажи, как же это он допустил, чтобы вокруг такое творилось, чтобы люди убивали друг друга? Помнишь, как мы с тобой воевали в первую мировую? На ней гибли миллионы. А что получилось? Та война породила новую войну. Вот ты мне и скажи: во что ты веришь сейчас, после всего того, что с тобой случилось? Неужели по-прежнему в коран заглядываешь?..

Муйо всегда старался избегать разговоров на эту тему, но на этот раз не мог остаться равнодушным к словам друга.

— Я верю в человеческий разум и благородство. Рано или поздно люди узнают, кто их обманывал, кто толкал в пропасть, — ответил он.

— А я, — задумчиво начал Михайло, — верю в силу, которая, следуя справедливым законам, обновляет жизнь. Там, в лесу, я много думал над этим. И сила эта, Муйо, заключается вовсе не в коране, а в наших руках, в руках человека. Вот, к примеру, ты, скажем, плывешь в лодке. И вдруг налетает шторм. Так что же, ты поднимешь весла и будешь звать на помощь своего аллаха? Сразу ко дну пойдешь. А если не сложишь весла и будешь грести, то спасешься. Или, скажем, не взялись бы мы вовремя за оружие, так фашисты нас бы как овец перестреляли…

— Может, ты и прав, но все-таки я вижу свое спасение в коране.

— Нет, от корана ты спасения не дождешься. Где же был твой аллах, когда усташи убивали твою жену, тебя мучили, мельницу сожгли? Где? Свободу мы должны завоевать сами, собственными руками. Сами построим новые села, помогать друг другу будем. Вот смотри, сейчас мельницу тебе сообща отстроили.

Мельник о чем-то задумался.

— Знаешь, Михайло, я вот тебе сейчас один случай расскажу. А уж ты сам делай вывод… Однажды ко мне на мельницу пришел Кудела. Я был один. Он прямо с порога и спрашивает меня: «Ты за нас или за партизан?» А сам пистолет держит и в меня целится. Делать мне было нечего, я и говорю: «Ваш я, клянусь аллахом!» «Ну, раз наш, тогда спрячь хорошенько вот этот мешок», — говорит Кудела. Развязал он мешок, я так и остолбенел. В нем золото да серебро, которое он у жертв невинных отнял. «Как зеницу ока береги его», — говорит он мне. Что было делать? Я и согласился. И не стало мне с тех пор покоя. Словно камень на шее висел. Сна совсем лишился. Хотел тебе рассказать, да Ханка велела молчать. Решили мы с ней, что, если Куделу в бою убьют, после войны все людям сполна и вернем. Надеялся я, ждал, а Кудела, собака, все живой до сих пор ходит. А тут, как назло, Баканяц о чем-то пронюхал. Ночью заявился и давай… Ну да остальное ты сам хорошо знаешь, вспоминать и то страшно.

— Теперь я понимаю, почему этот Стипе все вокруг мельницы крутился, словно охотничий пес. Такие, как он, золото за версту чуют, особенно чужое. Надо было тебе, Муйо, нам сообщить об этом мешке. Что-нибудь да придумали бы. Глядишь, и жена твоя осталась бы жива, и мельница цела. Ну да теперь поздно об этом говорить.

Взошла луна. Костер уже совсем потух.

— Ты, Муйо, не беспокойся. О том, что ты мне рассказал, я никому ни слова. Разные люди на свете бывают. Иные не сразу поймут, что к чему.

Ночевать Михайло остался на мельнице. Он долго не мог уснуть и все прислушивался к шуму воды на плотине.

Наступило лето с теплыми ночами, ясным звездным небом и пением кузнечиков в нескошенных травах. Ветви фруктовых деревьев гнулись под тяжестью плодов, в лесах было видимо-невидимо ягод и грибов — и это возрождало надежду у людей на Козаре. Тяжелые воспоминания о зимней стуже, о голоде растаяли, как тает снег под лучами жаркого весеннего солнца.

Все вокруг радовалось жизни. Вот уже несколько месяцев на Козаре было тихо и спокойно.

Верные друзья Душко и Боса по-прежнему обитали в погребе. Им казалось, что война идет где-то далеко-далеко и они остались на всем свете одни. Иногда, правда, и до них доносился грохот орудийной стрельбы. Это партизаны теснили фашистов, но бои эти шли далеко отсюда, и друзья надеялись, что самое страшное уже позади. Они видели, как над развалинами их родного села то тут, то там к небу подымался дымок — это был верный признак жизни. Страх перед завтрашним днем постепенно исчез, растворился.

Рано утром Боса и Душко шли в ближайший лес, где Душко мог поохотиться на косуль. Босе очень нравилось сопровождать его на охоту. Душко подстрелил двух косуль, и теперь им на все лето должно было хватить мяса. Вот только соли бы где достать! Да и сахара тоже. Зато спелых вишен, груш и румяных яблок у них было, сколько угодно.

Целый день Боса была на ногах — хлопотала по хозяйству, ходила в лес, в поле. К вечеру она так уставала, что едва до постели добиралась. Ложилась и сразу же засыпала. Она часто думала о том, каким будет их завтрашний день.

Лето стояло теплое, солнечное. Воздух был напоен ароматом плодов и трав.

Однажды они, как обычно, отправились в лес. Лес был густой, и пробираться через него приходилось с трудом. На этот раз они решили не охотиться, а поискать протоку или ручей, где бы водилась рыба. Когда-то мельник показывал Душко места, где водилась форель. Еще в прошлом году ребята собирались пойти туда, да все времени не было.

Наконец они подошли к водопаду, который им когда-то показал Муйо Бегич. Вода с шумом падала вниз со скалы, зеленой от мха.

В прозрачной воде мелькали темные спинки форелей. Душко перебрался на другую сторону водопада, где было удобнее ловить. Приладил удочку с леской из конского волоса, подаренную ему дедом, и, насадив на крючок кузнечика, закинул в пенящуюся воду. За полчаса удалось поймать восемь рыб. Потом Душко разжег костер, почистил рыбу.

Солнце медленно катилось по небу, прозрачный воздух, казалось, дрожал от нестерпимой жары, но около водопада было прохладно. Душко сунул голову под струю воды. Одежда намокла, и ему стало чуточку прохладнее. Боса последовала его примеру. Водяная пена струилась по лицу, волосам девочки.

Они подбросили в костер сухих веток, сняли одежду и развесили вокруг костра.

Душко нарезал прочных ивовых прутьев, насадил на них рыбу и испек ее над огнем. Поужинали.

Ночевать решили прямо здесь, набросав на землю толстых еловых веток. Под головы подложили дорожные мешки. Прижавшись друг к другу, чтобы было теплее, они смотрели, как постепенно темнеет небо и зажигаются звезды. Душко встал, чтобы подбросить еще веток в костер, который начал затухать, и снова лег.

Боса, положив голову на руку пария, спросила:

— Душко, как ты думаешь, после войны так же хорошо будет, как и сейчас?

— Конечно, а как же иначе?! Я только не знаю, что будем делать мы…

— Я тоже не знаю. У меня тетя в Белграде живет. Наверное, она меня к себе возьмет. В школу пойду, учиться буду. Мама так хотела, чтобы я училась…

Эти слова Боса произнесла так спокойно, что в душе у Душко сразу что-то оборвалось.

— Выходит, ты отсюда уедешь, оставишь меня одного? — грустно спросил он. Настроение у него сразу испортилось.

— Я бы очень не хотела с тобой расставаться, но что делать, ведь мы не можем сами решать свою судьбу…

— Но что же со мной будет? У меня ведь больше никого нет…

— Наверное, и тебе надо будет пойти в школу.

— А где сейчас эти школы? С Козары я никуда не уйду. Мне дед завещал, и старший брат Боро говорил, когда умирал, что земля Гаичей — это моя земля. Их воля для меня свята…

Наступила ночь. Они понимали, что близок тот день, когда их пути разойдутся. Грусть проникла в их сердце. Предстоящее расставание пугало и печалило обоих.

— А может, у тебя какие-то другие планы? — спросила Боса.

— Нет у меня никаких планов! — резко ответил Душко. — Наоборот, я был уверен, что никогда не расстанусь с тобой, что ты останешься здесь. — Помолчав немного, он вдруг сказал: — Я очень люблю тебя, Боса, и поэтому мы должны быть вместе.

— Как же это ты меня любишь? — взволнованно спросила девочка.

— Ты сама знаешь как!.. Я тебя люблю как никого на свете. Разве я не могу тебя любить?..

— Почему же, Душко, конечно, ты можешь меня любить, например, как маму или сестру. Ведь и я тебя люблю, как брата.

— Нет, тебя я люблю совершенно по-другому. Не как маму или сестру. Я не могу жить без тебя. Ты мне даже во сне снишься. — В голосе его чувствовалась печаль, слова с трудом срывались с губ.

— Душко, милый, ведь мы еще дети! Тебе только тринадцать исполнилось, а мне — четырнадцать.

Оба замолчали. Сквозь ветки ели светила луна — огромный белый круг, медленно плывущий среди роя мелких звезд.

Вдруг Душко встал, закинул за спину мешок.

— Ты куда? — испуганно спросила Боса.

— Никуда. Поброжу немного. К утру вернусь.

И он исчез в темноте. Слышно было только, как под его ногами хрустит валежник. Босе вдруг стало страшно. Теперь ей казалось, что под каждым кустом кто-то скрывается. В кронах деревьев что-то зашумело, и ей показалось, что это подкрадываются волки, а может, даже разбойники. Она достала из мешка пистолет и гранату и положила их рядом с собой.

Луна зашла за тучу, и тьма окутала лес. Спать Босе расхотелось. Она сидела и плакала, пытаясь понять, чем же обидела своего лучшего друга. Он был для нее таким близким, таким родным, столько для нее сделал…

А Душко тем временем шел берегом реки. Тишина ночного леса немного успокоила его. Он уже пожалел, что оставил Босу одну в лесу. Но ему казалось, что она сильно обидела его. Она считает его ребенком! «Разве я не могу любить? — думал он. — Я ведь люблю ее! Ну хорошо, пусть мы с ней останемся друзьями. Но только не надо нам расставаться».

Когда Душко подошел к ручью, начало светать. Он опустился на колени и, зачерпнув пригоршню воды, напился. «Как мало надо человеку для счастья», — подумал он.

Наступило утро, и лес ожил, загомонили птицы. Где-то неподалеку послышался и вскоре смолк волчий вой. Совсем рядом заскулили волчата. Душко, хорошо знавший повадки волков, понял, что это самец принес добычу и самка зовет волчат на завтрак.

Вскоре он услышал нежный голос косули, которая вышла на поляну. Замерев на миг, она стремительно помчалась обратно в лес.

Боса проснулась, когда уже наступило утро. Открыв глаза и оглядевшись, она увидела Душко. Он стоял неподалеку от нее, держа несколько рыб, пойманных в протоке.

— Душко, зачем ты оставил меня одну?

— Ты же знаешь, что я люблю побродить по лесу. Привыкай, — сказал он как ни в чем не бывало. О том разговоре, что произошел у них вчера вечером, он решил не напоминать ей.

— Я бы тоже с тобой пошла…

— Ты и так устала. Тебе надо было отдохнуть. А я хотел посмотреть, куда этот ручей течет.

— Ну и как, нашел?

— Если я что-нибудь начинаю искать, всегда нахожу, — гордо произнес Душко.

Он набрал валежника, нарубил веток и развел костер. Боса умылась в протоке и принялась ему помогать. Когда они с аппетитом уплетали печеную рыбу, Боса попыталась вернуться к их вчерашнему разговору, но, увидев, что Душко молчит, погруженный в свои мысли, тоже замолчала. Поев, Душко лег спать.

«Неужели нам придется расстаться? — Эта мысль не давала покоя и Босе. — А может, остаться жить здесь, помогать Душко по хозяйству? Ведь я, наверное, тоже его люблю?» Боса никогда не думала о любви, знала о ней только из книг, которые читала раньше.

Ребята вернулись домой. Всю дорогу они молчали. Сначала Боса пыталась разговорить Душко, но потом, понимая, что ей не удастся сделать это, оставила свои попытки. Душко молчал.

У входа в погреб они обнаружили записку от лесника. Михайло писал, что в селах, расположенных в долине, началась уборка урожая, и просил их прийти помочь. Сбор — у секретаря местной молодежной организации Майи.

Душко настолько привык к жизни в лесу, что ему не хотелось уходить отсюда. Боса же, наоборот, очень обрадовалась предстоящей встрече с ребятами и особенно с Майей.

Встретились они в селе, где фашисты однажды схватили Майю. Она не забыла, как верные друзья пришли ей на помощь. Майя стала уже совсем взрослой. На губах ее застыла какая-то странная печальная улыбка.

На уборку урожая вышли и стар и млад. Ребят, пришедших из окрестных сел, Майя разбила на группы. Душко и Боса попали в группу, которую возглавлял их старый знакомый Ванко.

Погода стояла хорошая. Ясное небо и легкий ветерок — что может быть лучше? Работалось легко. Последний раз такой богатый урожай уродился в первый год войны.

Ребята вставали затемно. Все понимали, что работать надо не жалея сил. Армия, которая защищает народ и бьет врага, нуждалась в хлебе. Работали они с раннего утра до поздней ночи. Девушки жали хлеб, а парни складывали снопы в копны. Все торопились. Во-первых, боялись, как бы не испортилась погода, а во-вторых, фашисты в любой момент могли напасть на освобожденную территорию Козары. Собранное зерно свозили в специально оборудованные убежища, откуда его должны были забрать партизаны. Ребята гордились тем, что собирали урожай буквально под носом врага.

За работой Душко и Боса виделись редко. Боса все время была около Майи. В комитете, который руководил уборкой урожая, было несколько ребят, которые нет-нет да и давали Душко понять, что он младше их. Душко чуть было не подрался с одним из них, когда тот начал задираться. Душко обиделся и, если бы не приказ Михайло, давно ушел бы из этого села, хотя и понимал, что собирать урожай — это его священная обязанность, его долг.

Молодежь быстро закончила уборку. В честь окончания страды молодежный комитет организовал митинг. Сколотили помост, разожгли костры, зажарили несколько баранов. Каждому досталось по куску ароматного мяса и только что испеченного хлеба. Из округа приехал один из местных руководителей. Он рассказал крестьянам о международном положении, о том, что война скоро закончится. С приближением Советской Армии к границам Югославии близилась и долгожданная свобода. Оратор призвал крестьян начать восстанавливать свои дома, обрабатывать землю, готовиться к окончательной победе над врагом. Всех, кто мог носить оружие, он призвал вступать в отряды гражданской обороны для охраны освобожденных районов, чтобы фашисты не могли там появиться и причинить новые беды людям.

Ребята очень гордились тем, что взрослые поблагодарили их за усердную работу.

До поздней ночи горели костры, звучали партизанские песни. Парни и девушки, взявшись за руки, кружились в танце.

Майя была очень довольна ребятами. Когда девушки, устав от танцев и веселья, сели на траву, она, обняв Босу, сказала:

— Знаешь, я очень горжусь, что нам удалось быстро убрать урожай. Теперь можно и повеселиться. Оставайся, Боса, у нас. Примем тебя в нашу молодежную организацию.

— А как же Душко там один будет?

— Разве он не парень, сам не справится?

— Мы всю войну вместе провели. Мы и сейчас задание Михайло выполняем…

— С лесником я все улажу. Ваш наблюдательный пункт больше не нужен, война-то ведь кончается. Пусть и Душко к нам перебирается. Не век же ему на Совиной горе сидеть!

— Майя, ты плохо знаешь Душко. С земли своих предков он никуда не уйдет.

— Ладно, дело ваше. Завтра у нас собрание ячейки, будем принимать тебя в Союз коммунистической молодежи. Все ребята за то, чтобы принять тебя. Это большая честь.

— Спасибо, я очень рада. А Душко тоже примут?

— К сожалению, нет. Ведь ему еще нет четырнадцати лет…

— Но других, я знаю, вы принимали, а им тоже четырнадцати не было.

Майя стояла на своем:

— Тебя примем, а его пока не будем. Прежде чем принять его, дадим ему задание, испытаем. Он должен хорошенько подготовиться, подучиться. Времени у него достаточно. А там посмотрим.

Боса не могла скрыть обиду, слова застревали у нее в горле. Майю она уважала, а вот уговорить не смогла. Глянув через пламя костра, Боса увидела сидящего напротив них Душко. Обхватив руками колени, он смотрел на них задумчиво и грустно.

— А вон и Душко. Я пойду позову его, — сказала Боса.

Майя остановила ее:

— Не надо. Если ты за ним будешь бегать, он тебя вообще ценить перестанет. Рано или поздно он должен свыкнуться с мыслью, что не будешь же ты сидеть с ним на Совиной горе вечно. Ты нам здесь нужна.

Душко встал, с упреком посмотрел в их сторону, словно догадавшись, о чем они говорили, и пошел прочь от костра.

— Уйдет он, не станет ждать, — печально проговорила Боса.

— Куда это он уйдет? Его из отряда никто не отпускал.

Боса улыбнулась и сказала:

— А он и спрашивать никого не будет, уйдет, и все тут. Он такой…

— Ничего, дисциплине мы его быстро научим. Что это за самовольство такое?

На следующее утро Душко на сборе отряда не было. Ванко сказал, что ночью он простился с ним, взял свой мешок и куда-то ушел.

— Вот видишь, я тебе говорила, — сказала Майя подруге. — Я знала, что с ним нам будет трудно.

— Просто с ним надо уметь разговаривать…

Майя осталась недовольна поступком Душко. «Выходит, я была права: не созрел он еще для вступления в нашу организацию. Поговорю-ка я с дедом Михайло, пусть направит его связным в партизанский отряд. Там его быстро приучат к порядку…»

Майора Куделу выписали из клиники, и он вернулся на свое прежнее место в штаб. Доктор, с которым он так подружился, направил его начальству бумагу о состоянии здоровья своего пациента, где, не жалея красок, представил его в самом выгодном свете.

— Садитесь, майор. Сигару? Может, хотите выпить? — Начальник гарнизона, к которому явился Кудела, был очень любезен. — Господин майор, меня искренне радует, что вы вернулись в строй именно сейчас, когда наступают решающие дни. Вы нам очень нужны. Как мне известно, вы хорошо знаете местные условия, Козару, откуда исходит самая большая опасность для нашей армии.

— Спасибо за доверие, герр полковник. Жаль, что ваш начальник штаба придерживался иного мнения обо мне…

— Забудем об этом. Шлахт слишком много брал на себя и поскользнулся там, где меньше всего ожидал.

— Я слышал, что взрыв в штабе произошел при довольно странных обстоятельствах…

— Да, до сих пор гестапо ведет расследование, однако в этом деле еще много неясного. Меня лично вот что интересует, — продолжал немецкий полковник. — Скажите, что вы думаете о переводчице Кларе Марич? Некоторые считают, что это она все подстроила, а потом сбежала к партизанам. Другие же придерживаются мнения, что Шлахт заснул с сигаретой в руке… начался пожар, а потом произошел взрыв. Ведь у него в квартире находилось много оружия.

— Герр полковник, к тому, что говорят, я ничего не могу добавить. Шлахт отбил у меня эту девушку и меня же оклеветал. Пока она было со мной, я мог за нее поручиться. Но ведь она и меня могла бы отправить на тот свет, не так ли?..

— Ну хорошо, об этом довольно. Шлахта уже не вернешь. Перейдем к делу. Разведка донесла, что на Козаре кто-то помог бандитам убрать урожай. Урожай собран большой, а это говорит о том, что там ожидают прибытия крупных партизанских соединений. Нам также стало известно, что партизаны построили Бегичу новую мельницу.

— То, что вы мне сказали, для меня новость.

— Нам от вас многого не надо. Лично я прошу вас, чтобы вы восстановили свои связи на Козаре. Постарайтесь встретиться с мельником. Поговорите с ним. Нам крайне необходимы сведения о численности партизанских отрядов, которые здесь вскоре могут появиться.

— Ваше желание для меня — приказ. — Кудела резко поднялся. — Правда, риск очень большой.

— Этот ваш мельник… любит деньги?

— Еще бы! Ведь у него все сгорело.

Полковник выдвинул ящик стола и, вынув большую пачку денег, протянул их Куделе.

— Я хочу, чтобы вы, прежде чем начать действовать, все учли, майор. Если мельник не согласится на ваши предложения, надо сжечь все зерно, и тогда он останется без работы. Но самое главное — вовремя узнать о подходе к городу крупных сил партизан. — Прощаясь, полковник пожал Куделе руку и сказал: — Желаю вам успехов. Я по достоинству оценю ваши действия.

Кудела вызвал к себе трех лучших разведчиков из своей части, которые знали все подходы к Козаре. Козара притягивала Куделу словно магнит. Он невольно вспомнил, как, находясь в клинике, долго беседовал с доктором о романе Достоевского «Преступление и наказание». «Что тянет преступника на место преступления? — рассуждали они. — Что влечет его туда, где по его вине пролито столько крови? Что это, болезнь? Мужество или страх? Сила или слабость?..»

К полуночи Кудела с разведчиками добрался до мельницы. Как и прежде, шумела вода на плотине.

Кудела подал условный знак, и вскоре из темноты появился мельник.

— О аллах! Возможно ли? Как же вы прошли сюда господин майор, ведь кругом партизанские патрули?!

— Тихо, Муйо. Ты же хорошо знаешь, кто я такой и чего мне от тебя надо.

Один из разведчиков остался караулить у дверей, двое других прошли в дом, сели к столу. Бледная от страха, вошла дочь мельника и поставила на стол бутылку сливовицы.

— Я здесь не для того, чтобы пить, — строго сказал майор. — Перейдем к делу… Ты же знаешь, Муйо, что мы своих людей в беде не бросаем?

— На собственной шкуре испытал! — Мельник сделал вид, что очень обижен.

— Ладно, не сердись! Те трое, что запятнали честь нашей армии, строго наказаны.

— Но жену-то мою уже не вернешь, — невесело проговорил Муйо.

— Что правда, то правда. Хорошо, что хоть ты сам уцелел. Мы принесли тебе новых голубей. Ты их выпустишь, когда сюда подойдут крупные части партизан. Для нас это будет условным знаком. Немцы не хотят, чтобы их застали врасплох.

— Но это опасно, господин майор. Партизаны стали слишком подозрительными. Могут и меня заподозрить…

— Я хорошо тебе заплачу. — Кудела положил на стол две пачки денег.

— О, это очень большая сумма, и я не могу ее принять.

— Деньги тебе пригодятся, Муйо. Считай, что это небольшая компенсация за твою сожженную мельницу.

Кудела поднялся из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед по комнате. Он был бледен, глаза зло горели, как у волка. Разведчикам он приказал оставить их одних.

— Муйо, прошу тебя, не подведи, — продолжил он, когда разведчики ушли. — Все равно войне скоро конец. Нам придется бежать отсюда. Ты что, с коммунистами останешься?

— Я еще как-то не думал об этом. По правде сказать, дело это мне не совсем по душе. Люди поговаривают об общем котле и разделе имущества…

— Сам решай. Если захочешь бежать вместе с нами, найдешь меня в городе. Я тебе помогу, как ты мне сейчас…

Кудела хотел еще что-то сказать, но во дворе раздались выстрелы. Кто-то громко закричал. Майор схватил автомат и подскочил к двери.

Из темноты вышли два разведчика, неся на руках убитого.

— По дороге шел какой-то парень, — объяснил один из них. — Мы хотели его остановить, но он продолжал идти, а потом выхватил пистолет и выстрелил, а сам сбежал.

— Не надо было его останавливать. Пусть катился бы к черту! — рассердился Кудела.

Он решил, что оставаться на мельнице опасно, и они быстро распрощались с Бегичем. Убитого завернули в плащ-палатку, положили на наспех сколоченные носилки и тронулись в путь.

Вернувшись домой, Кудела лег спать. Но долго спать ему не пришлось: его вызвали в штаб, чтобы он доложил, как выполнил задание. Ответом майора немец остался доволен.

Уходя из штаба, Кудела устало подумал: «Провалитесь вы все к черту! Разве тебя волнует, что одного нашего убили? Для тебя, трясущегося от страха, важнее всего какие-то дурацкие голуби…» Кудела пожалел, что не свернул головы этим проклятым птицам и не отдал солдатам, чтобы испекли их на костре…

Солнце осветило вершины гор, когда Душко, невыспавшийся и усталый, вернулся в землянку деда. На душе было тоскливо. Он открыл дверь, спустился вниз и лег на скамью. Достал пистолет. Ночью он неожиданно встретился с усташами около мельницы. Промедли он хоть немного, его наверняка схватили бы, но он опередил их, как тогда, год назад, Остоя, и не промахнулся.

А шел Душко к мельнику, чтобы взять у него немного муки. Настроение у парня было плохое. Боса осталась в деревне помогать Майе. «Душко, беда не приходит одна», — сказал ему как-то дед Джуро. Как хорошо было ему с Босой последние два месяца! Вот бы так продолжалось и дальше!

Хорошенько выспавшись, Душко отправился на розыски Михайло. Только лесник мог помочь ему в трудную минуту. Старика Душко застал в хижине, где лесник жил вместе со своим верным псом Серым.

— Ты откуда взялся? — удивленно спросил его Михайло. В глазах паренька он заметил печаль.

Он накормил Душко супом, и, пока они ели, парень с грустью рассказал леснику, что Майя забрала Босу к себе, что ее принимают в СКМЮ, что их наблюдательный пункт хотят ликвидировать.

Михайло ласково погладил его по голове:

— Душко, твою судьбу будет решать не Майя, а те, кто дал тебе задание. Ты нам еще нужен, а о Босе я поговорю, не беспокойся.

Душко радостно встрепенулся. Он знал: Михайло еще никогда его не подводил. Леснику он рассказал, что ночью на мельницу приходили усташи и он наткнулся на них, а одного даже ранил.

— Спасибо тебе за эти сведения. Для нас это крайне важно. Я-то думал, что они больше сюда уже не сунутся. А теперь нам надо думать, как бы зерно сохранить, не то опять придут да и спалят все.

Утром кратчайшим путем они добрались до мельницы. Бегич встретил их обеспокоенный. Рассказал, что у него был майор Кудела со своими разведчиками и что какой-то парень, видимо из местных, убил одного из усташей.

— Кто бы это мог быть? — сделав удивленное лицо, спросил лесник.

Душко промолчал, помня наказ деда никогда не хвастаться и ничего не говорить о подобных вещах.

— О чем же ты разговаривал с Куделой? — спросил мельника Михайло.

Бегич торопливо принялся рассказывать о голубях, о том, что майор интересовался спрятанным зерном. Михайло не на шутку разволновался.

Муйо принес клетку. В ней было пять голубей, а шестого голубя, рассказал мельник, Кудела выпустил сразу же, чтобы в штабе знали, что голуби доставлены на место.

— Это же почтари! Люблю я голубей, но на этих даже смотреть не могу. Несчастье приносят. Что ж нам с ними делать? Может, зажарим? — предложил Михайло. — Муйо, зови-ка дочку!..

Насытившись жареными голубями, Михайло достал трубку. Закурил и Муйо. Поговорили о войне, о том, что надо сделать, чтобы Муйо и дальше мог спокойно молоть муку для партизан.

— Ты, Муйо, не бойся. Мы тебя будем охранять. Никто сюда больше носа не сунет. Ты доволен?

Мельник кивнул. Его мучила мысль о деньгах, которые дал ему Кудела. От голубей он избавился, теперь ему захотелось избавиться от этих испачканных кровью денег.

Он открыл ящик стола и положил перед удивленным лесником две пачки денег.

— Видишь, Михайло, эти деньги дали мне усташи. Говорят, мол, компенсация за мельницу, за мою несчастную Ханку. На, возьми эти деньги, может, пригодятся. Если бы вы не пришли, я бы пошел на плотину и выбросил их в воду. А ты можешь поделить их среди нуждающихся…

Михайло сунул деньги в мешок:

— Ты правильно поступил, Муйо. И я бы на твоем месте сделал точно так же. Нам сейчас каждый динар дорог.

Через несколько дней Боса вернулась к землянке деда, но дверь ее оказалась заперта. Она открыла ее и поняла, что в землянке уже давно никого не было.

Боса радовалась, что ее приняли в СКМЮ, и огорчалась, что не приняли Душко. После собрания ячейки Майя поздравила ее и предложила остаться с ней, но Боса наотрез отказалась. Она хотела быть там, куда ее послал Михайло. Майе не понравилось, что Босу больше привлекает ходить с Душко по лесам, чем работать с активистами.

Пока Боса не видела Душко, она поняла, что любит этого паренька. Она тосковала по нему, по его добрым глазам, его печальной улыбке…

Девушка разожгла печку и легла спать, но сон не приходил. Только под утро она забылась в тяжелом сне. Ей привиделся Душко — мертвый, он лежал в ручье, где недавно ловил рыбу… По его бледному лицу текла вода, лицо облепили водоросли.

От страха Боса проснулась. В кронах деревьев кричали ночные птицы, звезды стояли высоко в небе. Ей показалось, что она осталась одна на всем свете…

Она прождала его несколько дней, с каждым часом все больше и больше беспокоясь за его судьбу. «Неужели он попал в лапы к усташам? Надо бы пойти на Козару и разыскать там Михайло. А вдруг Душко там или, может, сидит себе на мельнице?..»

И когда однажды Боса все-таки решилась отправиться в путь, среди ночи вернулся Душко. Он очень удивился, увидев незапертую дверь, и не поверил себе. Неужели Боса могла вернуться? Все эти дни он блуждал по окрестным лесам, спал прямо на голой земле, питался лесными ягодами, рыбой. Чем дальше была от него Боса, тем чаще он о ней вспоминал и надеялся, что все будет хорошо. Душко подкрался к землянке и постучал сначала тихо, потом сильнее.

— Кто там? — послышался голос Босы.

Увидев Душко, девушка бросилась ему на шею и заплакала от счастья:

— Душко, ты вернулся!

— А почему бы и нет? — Душко, отложив в сторону ружье в мешок, изобразил на лице полное равнодушие.

— Я все думала, что случилось что-то страшное.

— Я на охоту ходил. Что одному без дела-то сидеть? Знаешь, как я люблю по лесу бродить… Я решил, что ты у Майи останешься.

— Душко, ты плохо обо мне думаешь, если считаешь, что я могла бы не вернуться. Мне с тобой так хорошо…

Душко разжег печку. В свете пламени она увидела опаленное солнцем лицо друга, его блестящие глаза, в которых появилась твердость, решительность. Раньше она этого не замечала.

— Ты думал обо мне? — неожиданно спросила Боса.

— Конечно. Ты все это время словно была со мной.

— И ты тоже, Душко. Какие же мы глупые, сами создаем себе трудности, будто война нам их мало принесла!

Они сели на лежанку, на овечий кожух. Ночь была теплая. В печке трепетал огонек.

Боса обняла Душко и прижалась к нему:

— Душко, знаешь, как я тебя люблю!

Парень молчал. В горле у него встал ком, и он не мог вымолвить ни слова.

— Почему ты молчишь? — испуганно спросила девушка. — Прошлый раз ты меня не так понял. Мы должны были расстаться, но только на время… Теперь я люблю тебя по-иному, не как брата.

Девушка наклонилась к нему, и ее волосы рассыпались по его лицу. Она нежно поцеловала его в лоб, в щеку, в губы.

Его охватил сладостный трепет. С тех пор как Душко целовала мать, которую у него отняли усташи, его еще никто не целовал так… Он обнял Босу и крепко прижал к себе, почувствовав себя самым счастливым человеком на свете.

Осень приближалась. Улетели на юг птицы, зарядили дожди.

Советская Армия уже вступила на территорию Югославии. Гитлеровцы отступали по всему фронту. К городу двигались бригады 5-го корпуса Народно-освободительной армии Югославии. При поддержке минометного и артиллерийского огня партизаны вплотную подошли к нему.

Кудела вместе с Симой на изрешеченном пулями автомобиле сумел прорваться в город. Весь грязный, в изодранном мундире, Кудела отправился в штаб, где немецкий полковник собрал офицеров. Немец был бледен, как бумага.

— Господа, — начал он, — не буду драматизировать сложившуюся ситуацию, но скажу прямо: мы оказались в незавидном положении. Силы партизан явно превосходят наши, и, если партизаны окружат город, мы окажемся в кольце. Ваша задача — сделать все возможное, чтобы сдержать натиск противника, пока к нам не придет помощь…

Кудела слушал полковника невнимательно. Если кто и боялся попасть в окружение, так это он и его разведчики. Своим людям он не доверял. «Если Клару послали с заданием убить Шлахта, то разве в городе не найдется человека, который может убить меня?» — думал он.

После совещания полковник попросил Куделу остаться. Пять немецких офицеров презрительно и враждебно посмотрели на него.

— Господин майор, я недоволен вами, — сухо сказал полковник. — От вашего агента мы не получили донесения. В чем дело? Что могло произойти?

— Не знаю, герр полковник. На войне всякое может случиться. Скорее всего, моего агента раскрыли партизаны и он не успел ничего сообщить.

— Вот как? Тогда возьмите своих разведчиков и прорвитесь в тыл к партизанам. Сожгите мельницу, перережьте связь. Думаю, вам это будет нетрудно сделать. Вам ведь здесь известен каждый куст, — язвительно заметил полковник.

— Попытаюсь, герр полковник…

— Вы обязаны сделать это! — резко оборвал его немец.

«Старый дурак, — подумал Кудела, выходя из штаба. — Он, наверное, думает, что из-за него я буду рисковать своей головой».

Когда разведчики собрались, Кудела вызвал Симу:

— Слушай меня внимательно. Пришло время, о котором я тебе однажды говорил. Русские уже находятся под Белградом. Англо-американцы успешно продвигаются по Франции. Германия разваливается. Настало время подумать и о себе.

— Так точно, господин майор, настало, — согласился с ним Сима.

— У тебя дома все подготовлено? Я имею в виду убежище…

— Так точно, господин майор!

Ночью партизаны атаковали город. Группа Куделы незаметно выбралась из города. Оказавшись за городом, майор распорядился, чтобы Батурина вел группу дальше, а сам, немного подождав, отправился в противоположную сторону. С ним был и Сима. К утру они уже были возле дома Симы. Дверь им открыл перепуганный насмерть отец Симы. В доме собралась вся семья. Окна были занавешены одеялами.

— Мы с Симой отвоевались, — сказал майор. — Пусть все катится к черту! Главное сейчас — остаться в живых. Мы решили пока побыть у вас, а там видно будет… Скорее всего, укроемся где-нибудь в лесу, а потом сбежим за границу…

Кудела и Сима спустились в подвал. Уставший за день Сима сразу же заснул, а Куделе не спалось. «Вот теперь и я стал дезертиром, — подумал он и горько усмехнулся. — Ну и пусть, все равно скоро конец! Если партизаны нас найдут — верная смерть, если свои найдут — тоже смерти не миновать».

Несколько дней откуда-то издалека доносилась артиллерийская канонада, потом все затихло.

Отец Симы спустился в подвал и сказал им, что соседи видели на шоссе немецкую колонну. Партизаны же якобы отошли на исходные позиции за городом.

— Бог мой, Сима, выходит, мы поторопились! Может, вернемся? Скажем, что нас взяли в плен, но нам удалось бежать…

— Но кто же нам поверит, господин майор? Вы бы первый не поверили…

— Ты прав. Если вернемся, то потом снова бежать придется. Партизаны-то ведь не успокоятся на этом. Ладно, остаемся здесь, хватит, надоело все… — И, повернувшись к хозяину, Кудела сказал: — Сейчас, пока наши находятся в городе, ты не бойся, нас искать не будут, им не до нас. А вот когда придут партизаны, мы в лес уйдем.

С вершины Совиной горы Душко и Боса наблюдали за движением партизанских колонн, которые шли с развернутыми знаменами. Михайло, который и на этот раз был у партизан проводником, велел ребятам никуда не отлучаться и ждать его распоряжений. Партизаны готовились к штурму города. Оттуда доносилась канонада, и ребята надеялись, что партизаны уже захватили город. Но оказалось, что город взять не удалось, партизаны вернулись в лес.

Однажды возле землянки послышался какой-то шум, а затем и знакомые голоса:

— Душко, где ты? Открой! — Это пришли Митко и Остоя, связные партизанской бригады.

Душко подбежал к двери, распахнул ее. Митко и Остоя были в партизанской форме, с автоматами, как заправские бойцы.

— Ура! — закричал Митко, увидев друга. — Вы живы?!

На шум прибежала Боса. И они начали обниматься.

Ребята подсели к печке, сняли сумки:

— Мы тут вам патронов принесли и немного гранат. И кое-что из еды…

Они выложили на стол трофейные сухари, маргарин, хлеб и даже колбасу. Были тут и два мешочка: один с солью, а другой с сахаром.

— Все это мы в городе у гитлеровцев со склада стащили, — наперебой рассказывали друзья. — Сколько там добра разного! Никогда прежде мы такого и не видывали.

Митко достал из сумки большой кусок мяса.

— Это Лека вам прислал, чтобы вы подкрепились. Небось голодные тут, — сказал он. — Лека теперь у нас командир бригады. Сам хотел навестить вас, да все некогда: дел много.

Когда ребята поели и на столе не осталось ни крошки, Митко рассказал, как партизаны атаковали город.

— Еще бы немного — и город был бы наш, но тут к фашистам подкрепление подоспело, пришлось отступить. Сколько же наши пленных захватили, ужас! Раньше они нас били, а теперь — мы их. До самой границы гнать будем гадов, пока совсем не выгоним…

Сейчас, когда конец войны был так близок, ребята вдруг вспомнили, как она начиналась. Вспомнили своих друзей, школьных товарищей, которые не дожили до счастливых дней. Вспомнили Лазо, Рале, Ненада, Вуку, всех тех, кого замучили фашисты.

— Что ты будешь делать, Душко, когда война кончится? — спросили ребята.

— Я на Козаре останусь, — гордо ответил Душко.

— А мы в армии служить будем. Лека обещал отправить нас в военное училище, — похвастался Остоя.

— А меня тетка к себе возьмет, в Белград. Буду в школу ходить, — тихо сказала Боса.

— Знаете, Боса у нас в СКМЮ вступила, молодец! — с гордостью произнес Душко.

— Поздравляем тебя, Боса. И мы тоже вступили. А ты, Душко, разве не член СКМЮ?

— Сказали, что я еще не дорос.

— Неужели ты не заслужил этого? Чего это они выдумывают? У нас в партизанском отряде принимают всех, кто проявил себя в бою. Разве ж ты себя не проявил?..

— А за что вы медали получили, почему не рассказываете? — спросил друзей Душко, чтобы переменить неприятную для него тему разговора.

Друзья рассказывали, что Митко наградили медалью за то, что он спас Леку, когда у того кончились патроны, а на него как раз два фашиста напали. Их Митко и подстрелил. А Остоя дзот фашистский уничтожил. Сам чуть не погиб. Ранен был, в госпитале лежал. Слава богу, все обошлось…

Митко и Остоя еще не раз приходили навестить своих школьных друзей. Однажды они принесли две новенькие трофейные палатки. Ребята звали Босу и Душко в бригаду, но Душко не мог нарушить приказ лесника.

Однажды вместе с Митко пришел высокий усатый офицер в звании капитана. Боса не поверила своим глазам. Это был ее дядя, о котором девушка уже два года ничего не слышала, думая, что он погиб.

Душко понял, что это посещение не предвещает ему ничего хорошего. Капитан был настроен дружелюбно, интересовался жизнью ребят на Совиной горе. От жены, которая осталась в Белграде, он знал, что Боса находится где-то на Козаре, а вот жива или нет, не знал. Но Митко рассказал ему, где искать племянницу.

Босе очень не хотелось покидать Душко. Ведь она обещала ему, что переедет к тете только после войны.

— Чему быть, того, видно, не миновать, — сказал ей Душко. — Ты поедешь к тете. Остоя и Митко будут учиться в военном училище, а я с Михайло на Козаре останусь. Так мне дед завещал, и я должен выполнить его последнюю просьбу. Тут наш дом…

— Душко, может, ты передумаешь? Я попрошу тетю, чтобы она нас двоих к себе взяла.

— Не надо. Я никому не хочу быть в тягость. Твоей тете и так тяжело придется, — по-взрослому ответил Душко.

Как только партизанские бригады отошли в горы, кругом стало тихо. Ребята сидели возле развалин и смотрели, как по небу к югу проплывают птичьи стаи.

«Все проходит, — грустно думал Душко. — Вот и Боса улетит, словно птица, со своей стаей. Может, никогда и не вернется…»

Девушка понимала, что испытывает сейчас ее друг.

— Почему ты такой печальный? — спросила она однажды. — Я ведь никуда не денусь, обязательно вернусь, и мы снова будем с тобой вместе. Разве я забуду тебя, друзей, эту гору, где мы скрывались от фашистов?.. Смотри только сам меня не забудь…

В горах начались дожди. День и ночь лило как из ведра. Ветер гнал по земле опавшую листву. Холод загнал ребят в подвал. Они запасли на зиму много дров, и теперь им хорошо было сидеть у раскаленной докрасна печки. Здесь как-то забывалось и о войне, и о пережитых суровых днях. Думали они теперь только о предстоящем расставании.

Когда дождь неожиданно перешел в снег и в лесу подморозило, пришел Михайло. Лицо его радостно сияло.

— Белград освобожден! Советская Армия вместе с нашими войсками освободила его, — весело сказал он и очень удивился, когда увидел грустные лица Душко и Босы. — Почему же вы не радуетесь?

Но ребята молчали, словно хранили какую-то тайну. Наконец Душко проговорил:

— Мы радуемся, но нам так не хочется расставаться…

— Душко, я обязательно вернусь за тобой. Ты мне веришь? Я тебя очень люблю, — сказала Боса, когда Михайло ушел, и ласково погладила друга по волосам.

— Мне иногда кажется, — задумчиво произнес он, — что мы расстаемся навсегда, и тогда меня охватывает отчаяние. Я бы с радостью убежал с тобой далеко-далеко на Козару и спрятал бы тебя до конца войны, чтобы никто тебя там не нашел.

— Нельзя, Душко. Я должна ехать в Белград, поступить в школу. И ты должен учиться… А давай мы каждое лето будем встречаться здесь, у нашей землянки?..

Душко посмотрел в грустные глаза девушки и сказал:

— Хорошо, я буду тебя ждать.

— Я обязательно приеду. Вот увидишь! Мы расстаемся только на время.

В душе Душко надеялся, что за Босой никто не придет, однако он ошибся. В начале ноября, когда землю уже покрыл снег, в дверь постучали. Это пришел дядя Босы.

Они накормили его ужином и проговорили до поздней ночи. Дядя Босы рассказал о том, как в пригороде Белграда встречался с солдатами Советской Армии, вместе с которыми они освобождали город.

На следующий день небо прояснилось. Дядя и Боса собрались в путь. Душко пошел их провожать. За всю дорогу он не проронил ни слова. Боса тоже молчала. Только дядя подбадривал их, говоря, что скоро войне придет конец, настанет конец и страданиям.

Спустившись в долину, Душко и Боса подали друг другу руки и попрощались. Боса заплакала, а Душко, стиснув зубы, отвернулся. Он уже привык сдерживать свои чувства. Там, где тропинка сворачивала в лес, Боса остановилась и, обернувшись, помахала Душко…