Волчий остров

Фантом

Приходилось ли вам видеть смертельно испуганного человека? Когда понятно, что пугает его не потеря работы, результаты анализов или необходимость платить квартплату при отсутствии денег? Именно такой страх – животный, необоримый – читался на лице Сергея. А еще – обреченность.

Надо сказать, Сергей – человек уравновешенный, прагматичный, жизнелюбивый. Никаких перепадов настроения, склонности к депрессии или излишней рефлексии. Таким я знал лучшего друга с того дня, как мы оказались в одной группе в институте. С той поры минуло пятнадцать лет, и все это время мы дружили, постоянно были на связи, хотя встречались не так часто. Знаете, как это бывает: дела, заботы, работа.

Я думал, что знаю о Сереге все, однако, как выяснилось, ошибался.

В тот день, о котором пойдет речь, Сергей пришел ко мне примерно в три часа дня. Была суббота. Жена с дочкой гостили у тещи, так что я был дома один.

– Можно, приеду? – коротко спросил Серега по телефону.

– Конечно, – отозвался я, и уже в тот момент мне показалось, что голос друга звучит без обычной уверенности, веселого напора.

А уж когда увидел его в дверях своей квартиры, сразу понял: плохо дело. В последний раз мы виделись на майские праздники, три месяца назад, и с той поры он похудел, наверное, килограммов на пятнадцать. Серега и прежде не был полным, а теперь от моего друга остался один скелет. Щеки ввалились, глаза покраснели, будто он не спал много ночей подряд, а волосы поседели.

Слова застряли у меня в глотке. Я открывал и закрывал рот, не в силах хотя бы поздороваться.

– Хорош, да? – усмехнулся Сергей. – Не узнал?

Я продолжал молчать.

– Зайти-то можно?

Ко мне вернулась способность говорить и двигаться, я отступил в прихожую, пропуская друга, запер входную дверь и спросил:

– Что с тобой стряслось? Ты болен? Почему не сказал? Я бы…

Он прошел мимо меня в гостиную и ответил на ходу:

– Вот и пришел – рассказать.

Спустя несколько минут мы сидели друг напротив друга. У меня даже получилось не слишком откровенно пялиться на Сергея: стал привыкать к его новому облику. От выпивки, кофе или бутербродов он отказался.

В руках у него была папка, Сергей открыл ее и вынул какую-то бумагу.

– Я у нотариуса был, составил завещание. На твое имя. Копия у нотариуса, вторая – вот. Тебе оставлю.

– Как ты сказал? Завещание? – потрясенно переспросил я.

– Именно. У меня есть, как ты знаешь, квартира, машина и… – Сергей слегка запнулся, – и дом теткин, в Еловом. Все оставляю тебе. Родных у меня нет, хочу, чтобы ты похоронами занялся. Чтоб отпевание было обязательно, крест и все такое, и чтобы…

– Погоди, погоди! Что ты несешь? Какие похороны? Если ты заболел…

Он махнул рукой, призывая меня замолчать.

– Я не заболел. По мне не скажешь, но здоров как бык. Только все равно скоро умру, ничего с этим не поделаешь.

Вот тут-то я и сообразил, что Сергей выглядит не больным – он до смерти напуган.

Друг рассказал мне свою историю, а когда закончил, дело шло к вечеру и я поймал себя на мысли, что хочу, чтобы Сергей ушел. Трусливая, малодушная мыслишка. Но рассказанное им было ужасно.

– В конце мая пришла в мою дурную голову мысль, что надо встряхнуться: тоска заела, навалилось все. Ты знаешь, мы с женой развелись, поначалу я думал: и хорошо! Жили в последние годы по инерции, по привычке, как чужие люди. Недаром и дети у нас не получались: любовь, если и была, прошла; понимания, тепла не было. У меня жили, и, когда Лина ушла в свою квартиру, мне легче стало. Ем, пью, что нравится, возвращаюсь в любое время, а захочу – так и не один. Но примерно месяца через три хреново стало. Не в смысле без жены, а вообще. Тридцать лет с гаком, а ни семьи, ни детей, ни любви, ни увлечения. Мать с отцом померли, даже не пожалуешься никому, одиночество полное. Рутина сплошная: работа – дом. Мысли разные навалились, стал я вспоминать, а был ли когда-нибудь счастлив? И выяснилось: разве что в детстве, когда родители отправляли меня на лето из пыльного города к тетке в Еловое, на каникулы. Зеленый городок, речка, пляж, уютный дом, друзья… У тети Кати, маминой старшей сестры, мужа и детей не было, она во мне души не чаяла, так радовалась, когда я у нее гостил: мои любимые блюда готовила, баловала, подарки покупала. Она умерла, когда мне семнадцать было, я только что школу окончил. С той поры в Еловом и не был.

– Ты решил съездить туда, – негромко сказал я, потому что Сергей умолк, уйдя в свои мысли.

– Да, – встрепенулся он, – спонтанно собрался, сел в машину и рванул. Городок был все тот же, кажется, еще меньше стал, а скорее, это я вырос. Дома новые появились, торговый центр и школу построили. Тетушкин дом стоял на улице, что выходила к реке. Тут было мирно, зелено, как мне и помнилось, только дом обветшал, не выглядел уже таким аккуратным, нарядным, как при жизни тети; сад зарос, двор сорняками покрылся. У меня сердце сжалось. Я решил, что приведу все в порядок. Вот и найдется мне дело, а потом стану сюда приезжать, отдыхать, на рыбалку ходить.

Вошел в дом, поставил сумку на тумбочку в прихожей, распахнул окна: воздух был застоявшийся, затхлый немного, давно не проветривали. Тетушкина спальня – диван, комод, книжный шкаф: она читать любила. Моя старая комната. У меня слезы на глаза навернулись: все было, как много лет назад, словно я недавно уехал, но вскоре должен вернуться. Даже книга «Одиссея капитана Блада» на столе, а над кроватью – гитара. Я играть не умел, но хотел научиться. Тетя купила гитару и самоучители, но мне вскоре надоело, забросил.

Я разложил вещи, помылся с дороги. В дом была проведена вода, кран чихнул и выдал струю. Сходил в магазин, купил еды и вина – отметить приезд. Я не любитель спиртного, пью редко, но захотелось посидеть, вина выпить, воспоминаниям предаться в тишине. Приготовил себе ужин, сидел за столом в большой комнате, как и планировал, ел, выпивал потихоньку. Такая, знаешь, благодать, покой. Думаю: какое верное решение – приехать в старый дом! Взгляд упал на фотографии, что рядком стояли на полочке в полированной старомодной стенке. Я встал, подошел, присмотрелся. Вот тетя и моя мама – молодые еще, до маминого замужества. Свадебная фотография родителей. Куча моих снимков, по ним можно проследить, как я рос. А вот одна из последних фотографий: мне шестнадцать, рядом – приятели, Миша и Валера, с которыми я пропадал целыми днями на улице, когда приезжал, и две девушки. Соседка Оля, в которую Мишка был влюблен, они поженились сразу после школы, и Неля.

Про Нелю надо сказать отдельно.

Детьми мы были в одной компании. Миша, Валера, Оля и Неля – местные, в один детсад ходили, потом в одну школу, жили рядом. Я на лето приезжал, но отлично вписывался. Когда в конце августа родители меня забирали, мы каждый раз клялись друг другу, что будем переписываться, перезваниваться. Но все увядало, как цветы по осени, я забывал о летних друзьях, а они – обо мне. Потом я приезжал, и снова мы были не разлей вода. Когда мне стукнуло пятнадцать, начались у нас подростковые любови. Оля с Мишкой женихались, Валера увивался за девчонкой, которую я не знал, а нас с Нелей друг к другу потянуло. Точнее, я вдруг оценил, что девушка она очень симпатичная, не просто как с другом с ней общаться можно. А она позже призналась, что с двенадцати лет в меня влюблена была. Если честно, я всерьез этого не воспринимал. Мне одноклассница нравилась. Как домой вернулся, с головой в эти отношения нырнул, про Нелю и забыл. Она мне письма по электронной почте писала, я на одно из десяти отвечал. Неловко это было, не к месту, как она сама не понимала?

Потом наступило последнее мое лето в Еловом. Больше не приезжал: тетя умерла, я в институт поступил, ну, ты сам знаешь. Хотя тогда-то, конечно, я понятия не имел, что вернусь в Еловое лишь через много-много лет. Неля встретила меня с такой радостью, что мне стало стыдно. Она не злилась на мое хамское молчание, на игнорирование ее писем. С одноклассницей я уже расстался, она оказалась истеричной и грубоватой, на ее фоне Неля выглядела особенно милой. На свидания мы бегали, на речку вечерами ходили, целовались. К середине лета я опять от нее уставать начал, а к концу августа точно знал, что ничего у нас больше быть не может. Да и возобновлять не стоило. Понимаешь, было в ней что-то… Навязчивость, прилипчивость. Она, как лиана, обвивала и дышать не давала. Душила заботой, бесконечными вопросами, желанием угодить. Короче, я уехал и не вспоминал о Неле, пока фотографию не увидел. Снимала нас тетя. Мы дружно улыбались, глядя в объектив, я обнимал Нелю за плечи. Это было в начале лета, я был еще увлечен ею, радость моя от близости к ней выглядела неподдельной. Сейчас я смотрел на Нелю и думал, что, возможно, свалял дурака, оставив ее. Никто из женщин не любил меня столь искренне и преданно, не относился с такой заботой и теплом. Подумалось, что Неля не стала бы бесконечно пилить и упрекать меня, как это делала бывшая жена, не ворчала и не грубила бы. Да, порой бывала надоедлива, но и это происходило из-за привязанности и любви. Мне стало стыдно, что за эти годы я не удосужился узнать, как она живет. Решил, что завтра непременно навещу ее (сегодня уже поздно, десятый час).

Мне показалось, что в комнате душновато, захотелось выйти и посидеть на лавочке в саду. Я пошире распахнул окна, выключил в доме свет, чтобы комары не налетели, вышел в сад и сел на деревянную скамью. Закурил, налил в бокал немного вина. Сидел и думал о Неле, о том, как все могло сложиться, будь я умнее, опытнее, больше разбирайся в жизни и людях.

Долго сидел, уже собрался уходить, когда увидел, что через сад ко мне кто-то идет. Я не заметил, как открылась калитка, задумался, наверное. В саду было темно, только луна светила да уличные фонари вдалеке горели. В этом слабом свете сложно было понять, кто пришел, я лишь понимал: это женщина.

Каково же было мое изумление, когда это оказалась Неля!

Лица толком не рассмотреть, темно, да и взгляд был затуманен алкоголем. Но фигура все та же – девичья, тонкая и звонкая. Мне будто игла в сердце вонзилась.

– Неля, милая, как я рад тебя видеть! – Я вскочил ей навстречу. – Не поверишь, весь вечер только о тебе и думал!

– Почему же, поверю, – с тихой усмешкой отозвалась она.

Мы обнялись, я поцеловал ее в щеку, она села рядом. Было прохладно, кожа Нели была холодной.

– Не замерзла в легком платье? Может, за курткой сходить? Или в дом пойдем?

– Не нужно, Сережка, – отозвалась она. – Мне тепло. Посидим тут.

На меня напала болтливость. Выпил многовато, по моим меркам, да и рад был ее видеть. Выложил все: живу один, родители и тетя умерли, с женой развелся. Работа скучная, не задалось все, а счастья хочется.

Неля слушала, не перебивала. И снова мне подумалось: «Как хорошо было бы, будь Неля со мной…» А следом мысль ошпарила: «Ведь она может быть не одна! У нее, вполне вероятно, семья. Неужели столько лет сидела и ждала меня? Ведь Неля всегда была красивой и явно не растеряла своей красоты».

– А ты-то как? – Голос мой сел. – Замужем?

Мне в тот миг казалось, что судьба моя решается.

Неля тихо засмеялась и качнула головой.

– Дети? Работаешь кем?

Она вдруг развернулась ко мне, посмотрела в упор:

– Это не имеет значения. Ты скажи только: хорошо тебе со мной рядом?

– Да, – ни секунды не раздумывал я.

– Ты рад, что я пришла сегодня?

– Конечно, Неля! Я тебя ждал. Может, всю жизнь тебя только и ждал. Упустил по глупости.

– Хочешь, всегда вместе будем? – спросила она. – Не расстанемся больше?

На долю секунды мне показалось, что не стоит отвечать сейчас, ведь утром я могу посмотреть на все другими глазами и опять предам Нелю. Обижу, уеду, не вернусь.

Однако в тот миг я был уверен, что не поступлю так больше. Что женщина, которая всегда была нужна мне, сидит рядом. А все, что я должен сделать, – это удержать ее. Никогда и ничего в жизни сильнее не хотел.

– Да, Неля, – твердо сказал я, чувствуя, как кружится голова. – Больше не хочу расставаться с тобой.

Она снова засмеялась русалочьим смехом и потянулась ко мне. Когда губы ее коснулись моих губ, я ощутил болезненно сильное блаженство. Накатила странная слабость – приятная, но тяжелая, заставляющая глаза закрыться.

Не помню, что было потом. Очнулся утром, сидя на той же лавочке. Так и заснул. Нели рядом не было: должно быть, ушла, когда я вырубился, и мне стало совестно. Что со мной случилось? Видимо, Неля решила, что я попросту был пьян, наплел с три короба.

А я, к стыду своему, уже пожалел, что наобещал ей всякого-разного. То есть не совсем пожалел, но захотелось мне взглянуть на Нелю при свете, поговорить на свежую голову. Поспешно забежал в дом, принял душ, побрился, выпил кофе и отправился к Неле.

Жила моя первая любовь в двухэтажном доме на соседней улице. Почти дойдя до ее дома, подумал: надо бы подарить цветы. Бабушки возле магазина продавали, и я купил большой букет белых лилий.

Поднялся на второй этаж. Нажал на кнопку, стал ждать. Дверь открыли не сразу, на пороге появилась Нелина мать. Выглядела она плохо, сильно постарела, согнулась, поседела. А ведь было ей чуть больше пятидесяти.

Меня вначале не узнала. Поглядела с вежливым интересом.

– Вы к кому? – спросила.

– Добрый день. Я Сергей! – Улыбнулся, сжимая в руке букет. – Пришел к Неле. Можно мне ее увидеть?

Улыбка сползла с лица женщины.

– Она живет в другом месте?

Я все еще ничего не понимал.

А женщина передо мной вдруг затряслась – то ли от слез, то ли от смеха.

– Да, в другом месте, – выплюнула она. – Двенадцать лет уже в другом месте доченька моя. Пора бы и тебе туда отправиться.

– Что? Вы о чем?

Я закрылся букетом, как щитом, от ее ненависти.

– О чем? О чем? Место это известное! Там и тетушка твоя лежит. – Мать Нели продолжала, срываясь на крик: – На кладбище моя девочка! Из-за тебя, мерзавца! Задурил ей голову, бросил, ни словечка, ни полсловечка от тебя не было. Она ждала, ждала… Говорила я ей: перестань, не думай, сколько у тебя Сереж этих будет. Только она не такая. Верная, преданная! Где живешь, мы не знали, тетка твоя померла, адреса не узнать. Но Неля нашла тебя как-то. Уехала, ничего мне не сказала, а потом вернулась… Сказала, что видела тебя с девушкой. Не просто с девушкой, а с молодой женой.

Такое могло быть. Мы с Линой поженились рано, на втором курсе. Я не знал, что сказать, но в словах нужды не было. Мать Нели говорила сама.

– Стала Неля еще тише, еще молчаливее. А через неделю прихожу с работы – она в кровати. Мертвая. Таблеток наглоталась. И записка: «Мама, прости. Нет мне без него жизни».

Она выхватила из моих рук букет и хлестнула меня по лицу.

– Хватило же совести прийти! Убирайся!

Швырнула лилии на пол и захлопнула дверь.

Сергей сжался, закрыл лицо руками.

– Значит, Неля тебе приснилась? – спросил я.

Друг посмотрел на меня, в глазах застыло отчаяние.

– Я вначале тоже так подумал. Хотел себя убедить, но не вышло ничего. Слишком хорошо помнил, как пришел и сел на лавку, как она подошла ко мне, взявшись не пойми откуда. Я не спал и не был сильно пьян. Мне стало жутко. Вспомнилось ее странное поведение: она не говорила о себе, не отвечала на вопросы. Дом тети, улочка, речка, Еловое – все потеряло в моих глазах всякое очарование. Идея приехать сюда выглядела глупой, а Неля… Я боялся думать, с кем вчера говорил. Собрал вещи, запер дом и уехал обратно в тот же день.

Сергей облизнул пересохшие губы.

– Думал, все на этом закончится. Уговаривал себя, что мне почудилось. Но…

– Но? – поторопил я.

– Она пришла. Пришла той же ночью. Около полуночи я услышал звонок в дверь. Подумал: соседи. Даже не спросил кто, отворил дверь. Неля стояла на пороге. В светлом платье и босоножках. Длинные волосы рассыпались по плечам. А лицо… При мысли о том, что я вчера целовал эти губы, меня затошнило. То было лицо мертвеца, бледное, с мутными глазами, изъеденным разложением ртом и трупными пятнами на щеках.

– Ты обещал мне, – проговорила она квакающим голосом. – Сказал вчера, что тебе хорошо со мной, что рад мне, что хочешь всегда быть со мною вместе, не расставаться никогда. Сказал?

Я не мог ответить, но она раздвинула губы в улыбке и ответила сама:

– Сказал! Так что теперь навсегда с тобой останусь. Сначала я к тебе приходить стану, а после ты со мной отправишься.

– Нет, – прохрипел я.

– Да. Обещания, которые ты мне живой давал, мог нарушать. А что мертвецу обещано, то не нарушишь.

Последнее, что я услышал, был ее смех. А после она шагнула ко мне и…

– И ты опять очнулся лишь утром.

– Возле двери лежал. С тех пор она приходит каждую ночь. Я умираю. Неля забирает мою жизнь, выпивает меня, высасывает силы.

– Ты пытался предпринять что-то? Что ты делал?

– Перепробовал все, что приходило в голову. Менял квартиру, ночевал в разных местах. Она всегда меня находила. Пытался не открывать дверь. Звонит домофон или дверной звонок, я не реагирую, но… бесполезно. Для таких, как она, не существует закрытых дверей. Ходил в церковь, молился, как умел, заказывал службы, приглашал священника освятить квартиру. Не помогло. Ездил на кладбище, просил прощения на могиле. Снова побывал у Нелиной матери, умолял простить, и она даже сжалилась. Она – но не ее мертвая дочь. Так что больше ничего не сделать. Смерть моя рядом, ее зовут Нелей. Скоро, как она и сказала, я отправлюсь вслед за ней. И знаешь, иногда я уже хочу, чтобы это случилось. Хочу пойти за ней, не могу больше. Устал ждать вечеров, устал бояться, прятаться, пытаться спастись.

– Постой, Серега! – Я вскочил, забегал по комнате. – Почему ты мне не сказал раньше? Мы придумаем что-нибудь, мы…

– Прекрати, – глухо сказал он. – Ничего нельзя сделать. Я пришел не за помощью. Просто попрощаться хотел и сказать, что ты – мой наследник. Проследи, чтоб с похоронами все нормально было.

Сергей тоже встал.

– Я пойду. Стемнеет скоро. Она, конечно, только за мной ходит, но все же я не хочу к твоему дому мертвячку приводить.

От этих слов меня дрожь пробрала. Тогда мне и захотелось, чтобы он ушел поскорее. Сергей направился к входной двери, я потащился за ним. Возле порога друг обернулся, посмотрел на меня и проговорил:

– Никогда не обещай того, чего не сможешь выполнить. Не давай обещаний, не соглашайся, если не уверен, что тебе по силам сдержать слово.

Это был последний раз, когда я видел лучшего друга живым.

Через три дня он умер, и я смотрел на него, лежащего в гробу.

Сергей выглядел умиротворенным, морщины разгладились. Я надеялся, что друг наконец обрел покой. По крайней мере, мне хотелось в это верить.