Волчий остров

Волчий остров

Мать вошла ко мне в комнату и села в кресло. Вид у нее был решительный, и слова, что она произнесла, подтверждали твердость намерений.

– Все, Женя. Так дальше продолжаться не может.

– Что? – спросил я, попытавшись изобразить удивление.

– Сам знаешь. Ты с Волчьего острова другим человеком вернулся. Не ешь ничего, из дому не выходишь, не спишь, всю ночь по квартире шарахаешься, я же слышу. Худой, бледный, вздрагиваешь от каждого шороха.

– Мам, я просто…

– Ничего не «просто»! – перебила она. – Не слепая, вижу!

– Сама знаешь, несчастный случай… – Голос меня подвел. Воспоминания о жуткой ночи разом навалились, ворвались в мою несчастную, измученную бессонницей и непреходящей тревогой голову, и я почувствовал, что готов расплакаться, как ребенок.

– Расскажи мне, – тихо попросила мать, – легче станет.

И я рассказал. Рассказал, хотя поклялся никому ничего не рассказывать. Однако носить этот кошмар в себе оказалось мне не под силу.

…В деревне Волчий остров, затерянной в лесу под Быстрорецком, прошли первые годы моей жизни. Отец оттуда родом. Родители поженились рано, познакомились в Быстрорецке, где жила мать. Он уговорил городскую девчонку уехать жить к себе на родину, но прожили они недолго.

Через три года после моего рождения отец умер, под машину попал. Мама, как она сама с горечью говорила, до семи лет растила меня «вахтовым методом»: работала в городе, приезжала на праздники и выходные, а я рос в деревне, под присмотром деда и бабушки.

Потом мать крепко встала на ноги: ее назначили начальником отдела на комбинате, она повторно вышла замуж, смогла забрать меня к себе.

Дед с бабушкой не хотели отпускать внука, но куда деваться? Ребенку в школу пора, мама с отчимом выбрали хорошую гимназию с углубленным английским, да и вообще не дело это – вдали от матери расти. Вдобавок здоровье у стариков слабое.

Отчим, кстати, отличным человеком был, я его любил как родного отца, и сейчас люблю. Он умер два года назад, мы с матерью опять осиротели.

Про Волчий остров я и думать забыл, несколько раз всего приезжал: на похороны деда, который умер почти сразу после моего переезда в город, и бабушки, пережившей его ненадолго. Вспомнил, на свою голову, неделю назад, когда мы летнюю сессию сдали, завершили второй курс института и думали, как это отметить, куда съездить на выходные.

Мы – это я, мои друзья Марат и Вовчик, девушка Марата, наша однокурсница Инга. Главное требование было: бюджетно и нескучно.

На дачу к кому-то? На речку Быструю с палатками?

Сам не знаю, как это пришло мне в голову, но я ляпнул, что у родителей моего отца есть дом в деревне. Все сразу оживились:

– А где деревня? Далеко?

– Километров восемьдесят.

– А что там есть? Купаться можно? – спросила Инга.

– Озеро есть. Чистое, хорошее, – припомнил я. – Лес, ягоды, грибы… наверное.

– Решено! – объявил Вовчик. – Брат обещал машину свою старую отдать, если сессию без хвостов сдам. Не насовсем, конечно, попользоваться. Я сдал, значит, имею право!

Погрузили мы свои сумки в багажник побитой «четырнадцатой» и покатили в Волчий остров. Мать не возражала, объяснила, как добраться (сам-то я не помнил, а приложение в телефоне деревню упорно отказывалось показывать): сначала до райцентра Васино, а потом свернуть налево.

– Основная трасса прямо пойдет, а вам придется через лес. Но там ничего, хорошая дорога. Была, по крайней мере.

Мы быстро домчались до райцентра: рынок, здание, гордо именуемое торговым центром, школа, почта, поликлиника. Осмотрелись бегло, вполглаза, докупили кое-чего из продуктов и покатили дальше, в деревню.

Туда вела асфальтированная дорога: растрескавшееся полотно в ямах. Ни туда, ни обратно машины не ехали. Не очень-то похоже, что дорогой часто пользовались. Видимо, Волчий остров медленно умирал.

– Дикий край, – прокомментировал Вовчик.

Я пытался вспомнить места, где мы проезжали, но никак не удавалось: слишком давно все было.

Настроение у ребят было отличное: с собой мы везли еду и выпивку, собирались купаться в озере. Осмотреться в доме, который много лет стоял заколоченным, тоже интересно было: все равно, что в прошлое нырнуть.

Наконец приехали, минут двадцать потребовалось.

Деревня, как ни странно, умирающей вовсе не выглядела. Дома крепкие, палисадники аккуратные, скамеечки у ворот, заборы ровные, два магазина и аптека.

– Можно жить, – сказал Марат. – Идиллия.

– Можно жить, если с тоски не помрешь, – отозвалась Инга, вытащив из ушей наушники.

Мне было неприятно это слышать. И сама Инга была неприятна: слишком манерная, надменная. Слова цедит, глаза закатывает, к месту и не к месту со своим мнением высовывается. Если бы Марат не влюбился в нее, не начал с ней встречаться, я бы с такой курицей никогда не стал общаться. А теперь приходилось.

– Где твои палаты царские? – спросил меня Вовчик. – Куда ехать?

Я сказал, что надо свернуть с главной улицы налево и проехать до самого конца. Дом деда и бабушки стоит на краю деревни, дальше – опушка леса, а за лесом – озеро. Я не скучал по деревне, думать о ней забыл, но все же, когда мы подъезжали к старому дому, где прошли первые семь лет моей жизни, сердце затрепетало. Неожиданно вспомнилось, что бабушка называла меня «Соловушкой» и пекла тонкие до прозрачности, кружевные золотистые блины. Никогда и ни у кого таких вкусных не ел. Вспомнилось, как мы с дедом ходили рыбачить на озеро, как он мастерил для меня свистульки, коробочки и разных зверушек из дерева.

– Вот мой старый дом, – сказал я севшим голосом, и Вовчик удивленно на меня покосился.

Дом, конечно, выглядел заброшенным – а как иначе? Двор и сад заросли, дорожка к бане терялась в густой траве, дом словно присел, нахмурился немытыми окнами, глубоко надвинул на глаза чуть просевшую крышу. Но в целом еще бодрился: забор, поставленный дедом, не упал, дверь не перекосилась в проеме, а внутри было уютно, словно хозяева уехали, но скоро вернутся.

– Старье одно кругом, – сказала Инга, поджав губы, – пылища.

– Ты же девушка, приберись, если не нравится что-то, – огрызнулся я.

«Пылищи», кстати, особо и не было. Мы побродили по комнатам (которых было всего-то три плюс кухня и сени), решили, кто где будет спать, а потом отправились во двор искать место для шашлыка.

День прошел весело, даже Инга не слишком меня раздражала. Мы отправились к озеру. Оно и вправду было большим, чистым и прозрачным, как мне запомнилось. Никого, кроме нас, тут не было, мы накупались вдоволь в теплой, прогретой солнцем воде, а после валялись на траве, болтали.

– А там что? – спросил Марат, указывая на маленький островок в центре озера. На островке росли ели, среди них торчала каменная пирамида: несколько огромных валунов, прислонившихся друг к другу спинами.

– Это Волчий остров и есть, а на нем – Волчий камень, – ответил я. – Точно не помню, но место особое. Лечебное или… Не знаю. Но соваться туда нельзя.

– Кому нельзя? Кто мне запретит? – немедленно встряла Инга. – Колхозники местные?

– Лучше все-таки не стоит, местные считают это место священным, не нужно нарушать чужие обычаи, – раздался сбоку высокий девичий голос, и мы обернулись.

Перед нами стояла девушка, которая словно сошла с иллюстрации к сборнику русских народных сказок: большие голубые глаза, пшеничного цвета коса, длинный сарафан. Правда, в руке она держала ведро и удочку, а на запястье поблескивали смарт-часы.

Марат и Вовчик разинули рты. Инга ревниво фыркнула, а я в тот же миг вспомнил, кто эта девушка.

– Ты Настя, да? Дяди Петра дочь?

Она улыбнулась:

– Я тебя тоже сразу узнала. В гости, значит, приехал? Не забыл нас?

– Ребята, это Настя, мы в детстве дружили, постоянно играли вместе, – сказал я, а Вовчик пробормотал, что тоже с удовольствием поиграл бы с Настей.

Все быстро перезнакомились, мы позвали Настю присоединиться к нам, но она отказалась:

– Я на рыбалку ходила, нужно рыбу домой отнести. Почистить скорее, пока свежая.

– Тогда вечером к нам приходи, мы шашлыки будем жарить, – позвал я, боясь, что Настя откажется, отговорится. Она была, судя по всему, не такая бойкая и раскованная, как та же Инга.

Но Настя согласилась, и вечером, когда мы сняли с огня первую партию мяса, пришла. Принесла пирожки, домашний компот из вишни и яблок, пупырчатые тугие огурцы и зелень. Я обрадовался, что она пришла, не обманула. Настя понравилась мне: и красивая, и скромная, и что-то в ней было искреннее, живое, не напоказ, как у многих, когда улыбка фальшивая, шутки сквозь зубы.

Но посиделки наши не задались.

Во-первых, с погодой не повезло. В девятом часу небо потемнело, будто ночь уже надвигается, подул пронизывающий ветер. Мы еще минут двадцать хорохорились, делали вид, что порывы ветра, низко нависшие тучи нам не помеха, но, когда с неба упали первые капли, стало ясно: нужно идти в дом. Мы спешно собрались и побежали. Не успели войти – дождь хлынул, полил мощно, как в тропиках.

Но это ничего, расположились в большой комнате, накрыли на стол, музыку включили. Только вот было «во-вторых».

Обстановка, стоило нам очутиться в доме, накалилась. Инга принялась подкалывать Настю. Она ее сразу невзлюбила, и причина была проста. Настя намного красивее Инги, причем без тонны косметики, и вела себя спокойно, с достоинством, которое вызывает гораздо больше симпатии, чем суетливая жеманность и желание произвести впечатление.

– Ты постоянно тут живешь? – начала Инга.

– Да, – коротко ответила Настя.

– А чего так? Глушь, старики одни, небось. Тебе что, не хочется уехать в город, познакомиться с кем-то, парня себе найти?

– Инга, – предостерегающе сказал я.

– А что? – округлила глаза та. – Ты-то вот пялишься на нее, и в городе нашелся бы кто-то. Всяко лучше, чем рыбу в этой луже удить!

Настя слегка покраснела и негромко произнесла:

– Мне здесь нравится. Озеро наше – никакая не лужа, вы и сами видели. Тихо и красиво, природа потрясающая. Родители мои тут. И неправда, много здесь молодых, ты просто не видела.

– Допустим, – не сдавалась Инга, – а учеба? Так и останешься необразованной дурой деревенской?

– Инга, прекрати, я тебя прошу, – я повысил голос и посмотрел на Марата: мол, скажи ей, но друг сделал вид, что ничего не замечает.

– Такой красотке можно быть и дурой, – сказал Вовчик, и в этот момент я понял, что он выпил больше чем нужно.

Это было плохо. Пить Вовчику нельзя категорически. Стоит чуточку перебрать, как он становится агрессивным, задиристым, очень неприятным. Как говорится, пьяный Вовчик и трезвый – это два разных человека, которые не знакомы между собой.

– Ты чего несешь, олень? – сказал я, уже злясь. – Какая она тебе…

Настя, видимо, не желая становиться причиной нашей ссоры, обладая куда большей мудростью, чем мы все, перебила меня:

– Я учусь. Заочно, в университете. А если вам так сильно нужно знать, я не могу постоянно жить в городе. – Она в упор посмотрела на Ингу, и той пришлось отвести глаза. – По состоянию здоровья. Надеюсь, медицинскую карту не нужно предъявить?

Похоже, Инге и Вовчику стало стыдно, потому что они стушевались и свернули с темы. Разговор перешел на другое, следующие полчаса или около того мы болтали на отвлеченные темы, обстановка разрядилась.

Между тем дождь все еще лил, сделавшись тише лишь самую малость. Вдалеке ворчал гром, ночью будет гроза. Я был рад, что приехал, но мне вдруг захотелось, чтобы я был один, без друзей. Чтобы были просто я и Настя.

Она сказала, что ей пора.

– Посиди еще немного, – попросил Вовчик, допивая очередную бутылку пива.

Я хотел сказать, что ему уже хватит, но промолчал: разве я ему нянька?

– А что ты днем говорила про остров? – вспомнил Марат.

– Точно! Интересно, почему это место… – Инга пощелкала пальцами, вспоминая нужное слово, – сакральное?

Настя слегка нахмурилась, словно ей неприятно было говорить об этом.

– Рассказывать особо ничего. Считается, что с того места пошло поселение. В давние времена в долине поселились наши предки, плохо было то, что прежде не было в тех местах воды, и люди молились богам о роднике. И однажды стал бить источник такой силы, что вскоре долину затопило, образовалось большое озеро. Дома, огороды – все было затоплено, только малюсенький островок в центре озера остался.

– Попросили на свою шею, – хохотнул Марат, Инга тоже засмеялась.

– На островке собрались все жители деревни, но никто не роптал, потому что такова была воля богов. И боги, видя эту покорность, решили их наградить. «Живите тут, никуда не уходите – и будете счастливы, – сказали они, – мы одарим вас силой и выносливостью». Земли вокруг озера стали невероятно плодородными, дичи в лесу, рыбы в озере – немерено, люди построили дома лучше прежних и зажили богато. Никто не знал голода, печали и болезней, а остров и Волчий камень с той поры – место силы, где присутствуют древние боги.

– А откуда эти «волчьи» названия? – спросил я.

Настя посмотрела на меня, и мне на миг показалось, что голубые глаза ее отливают золотом.

– У древних богов головы зверей, – сказала она, будто это все объясняло.

– Нет, а что… – начал Вовчик, но Настя поднялась с места и сказала, что ей вправду нужно спешить. Уже поздно.

– Время детское, – протянула Инга, – боишься, мама с папой заругают?

– Темно, – сказала Настя, игнорируя издевательский вопрос. – Пора домой.

А потом события стали развиваться очень быстро. Настя попыталась пройти к двери, но Вовчик вскочил и преградил ей путь:

– Куда побежала? Мы так не договаривались!

– Пусти! Мне нужно уйти! – воскликнула Настя. В голосе ее слышалось отчаяние.

– Почему так торопишься? – с пьяной настойчивостью твердил Вовчик.

Я тоже подбежал к двери.

– Настя, я тебя провожу!

– Ой, наш Ромео! – захохотала Инга, и я понял, что ненавижу ее, больше никогда не буду с ней общаться. Пусть Марат проводит с ней время, я – пас.

– Не надо провожать! – Настю, кажется, разозлило мое предложение, и я опешил, отступил назад. – Зря я сюда пришла! Пообщаться захотелось… Думала, вы хорошие, а вы… вы… И не высовывайтесь на улицу до рассвета, а то хуже будет! – Взгляд ее остановился на моем лице. – Ты маленький был, не помнишь, но есть ночи, когда лучше дома оставаться.

– Это что еще за… – хором начали Марат и Инга, подходя к нам.

– Угрожаешь? – мгновенно налился глупым пьяным гневом Вовчик.

Настя рванулась к двери. Вовчик схватил ее за руку и развернул к себе. Она закричала. Я попытался его оттолкнуть, и он ударил меня.

Вовчик занимается боксом, удар у него что надо, но он никогда никого вне ринга не бил, я и не ожидал, что он может это сделать.

Однако ударил, а когда я попытался ответить, нанес еще один удар, гораздо сильнее. Перед глазами все расплылось; голоса, крики сделались далекими, доносились словно сквозь слой ваты.

«Сейчас вырублюсь», – зажглось в мозгу. И я вырубился.

Не знаю, сколько прошло времени. Я очнулся. Голова болела, меня тошнило, видел я плохо, сквозь туман. В комнате творился ад, иначе не скажешь. Окно было разбито, дверь снесена с петель. Возле стола лежал Марат – голова запрокинута, на груди огромная рана, лицо залито кровью. Никаких сомнений в том, что друг мертв, быть не могло. Рядом с ним, прямо на столе, как еще одно блюдо, лежала Инга. Весь стол был в ее крови.

Кроме нас в комнате находились три существа. Не знаю, как описать их, кем они были, но людьми не были точно, хотя стояли на двух ногах. Мощные тела, покрытые шерстью, руки длинные, ниже колен, головы вытянутые.

Волчьи.

Две твари стояли возле Вовчика, терзали, рвали его тело. Третья, как будто учуяв, что я пришел в себя, повернулась и посмотрела на меня.

Насти в комнате не было, но на полу валялись клочья ее одежды. На краткий миг я подумал, что твари растерзали ее, но потом…

Волчий остров. Волчий камень. Болезнь Насти, мешающая ей покинуть деревню. Желтый отблеск в ее глазах.

Она была одной из них – и сейчас смотрела на меня. Оборотни – вот они кто! Я протянул руку и схватился за серебряную цепочку, на которой висел серебряный крест. Не считал себя глубоко верующим, но крест носил, мама приучила.

Оборотня может убить серебряная пуля – так во всех ужастиках говорится. Я не думал о том, чтобы убить их, но, возможно, потому они и не прикоснулись ко мне, что у меня, единственного из всех, на теле серебро было?

Я стоял рядом с дверью. Та, кто днем была Настей, все смотрела мне в глаза. Может, вправду боялась серебра, а может, оценила, что я вступился за нее, но только она видела, как я пополз к двери и вывалился за порог, однако не стала меня останавливать.

Куда бежать? Я слышал доносящийся отовсюду вой – звериный, волчий. Мне казалось, я видел черные тени за забором. Бежать на улицу, стучаться в другие дома смысла нет: всюду оборотни. Машину эти существа раздавят, как ореховую скорлупу, да и завести я ее не смогу, ключа нет.

Выбрал единственно возможный вариант: преодолевая дурноту и головную боль, шатаясь (позже у меня диагностировали сотрясение мозга), добрался до бани, спрятался внутри, заперев за собой тяжелую дверь.

Дождь все еще лил, смывая следы и запахи, может, поэтому меня не учуяли. Всю ночь я просидел в бане, то и дело проваливаясь в странное состояние, похожее на обморок. Утром меня нашли. Я был без сознания. Дальше ты знаешь.

Мать знала. Минувший месяц стал кошмаром. Я лежал в больнице, мать постоянно была рядом. Приходили из полиции – вопросы задавали. Я врал, что ничего не помню, врачи подтверждали, что амнезия на фоне стресса возможна. Трое моих друзей погибли. Раны, обнаруженные на телах, оставлены каким-то животным, возможно, крупным волком. Следствие было уверено, что это несчастный случай. Меня не винили, я тоже был жертвой. Жители деревни не слыхали криков: дом на отшибе, гроза была в ту ночь.

Потом меня выписали, физически я поправился, но в остальном… Мать права, я не мог спать, есть, перед глазами постоянно стояли картины той страшной ночи.

– Люди, вызвавшие скорую, были рядом со мной, якобы сопереживая; говорили полиции и врачам, что на дом, видимо, напали дикие звери, а они не слыхали ничего, а то помогли бы. Они врали! Так очевидно врали! Это ведь они и были! И Настя… Я видел ее, она поглядела на меня и отвела глаза. Они ребят убили!

Мать погладила меня по плечу.

– Ты не веришь?

Она тихо усмехнулась:

– Верю. Твой отец запрещал мне в полнолуние выходить из дому, говорил, некоторые жители… Ты видел. Оборотни. Особое племя. Живут близ своего камня, он им силу дает, защищает, оберегает.

– И мой отец…

– Нет. Не все в Волчьем острове оборотни. Да и те, кто обращаются в полнолуние, в остальное время обычные люди. Живут уединенно, почти не выезжают в большой мир. В деревне они в безопасности и другим вреда не причинят, знают, как себя вести, где прятаться в полнолуние. Я как-то и забыла об этом, а если честно, не верила. Считала причудой мужа.

– Ты ничего не видела? За все годы?

Мать отрицательно покачала головой.

– Потому и думала, что это выдумки. И тебя отпустила. Мне в голову не пришло узнать, нет ли полнолуния, тебе рассказать. Кто в наши дни в такое верит? А оно, видишь, правдой оказалось. – Мама вздохнула. – Я понимаю, насмотрелся ты… Не скоро такое забудешь. Но помни две вещи: оборотни в деревне остались – никто тебя преследовать не будет. Не бойся этого. Да они и сами не рады, что так вышло, боятся, что правда вскроется, их будут преследовать, истребят. Друзья твои, прости, сами виноваты: зачем Настю не пускали? Она же просила, знала, что приходит время обратиться. Вот ее родные и пришли на выручку.

Мать еще долго говорила, успокаивала, уговаривала не думать о плохом, постараться забыть.

С той поры много лет минуло. Жуткое происшествие померкло, отошло в прошлое. Лишь иногда, когда полная луна заливает округу призрачным голубоватым светом, ко мне возвращаются мысли о деревне оборотней. Я вспоминаю о Насте, и мне начинает казаться, что мы с ней могли быть вместе. В такие минуты мне хочется бросить все и уехать, вернуться к ней…

Но я гоню эти мысли от себя, поутру вновь надолго забываю о Насте, деревне Волчий остров и ее обитателях.