Волк Севера (ЛП)

1

Вульфрик с усилием вытащил меч из воды. Металл был холодным от пребывания в ледяной реке. Несмотря на то, что весна уже наступила, река спускалась с Высокогорья, где снег и лед никогда не таяли. Его пальцы онемели от прикосновения к холодной стали, и он изо всех сил старался не уронить ее. Лезвие было покрыто тонким слоем бурой ржавчины, которая на ощупь была зернистой, но он знал, что металл под ней все еще хороший. Кожа рукояти была цела — она недолго пробыла в воде. Он едва мог поднять его обеими руками, поэтому, таща его за собой, он попятился назад по берегу реки. Оказавшись на скользкой грязи у самой кромки воды, он остановился и позволил острию погрузиться в землю. Поддерживая меч одной рукой, он осторожно коснулся пальцем его острия. Оно все еще было острым.

Он еще несколько мгновений смотрел на меч, мысленно убеждаясь, что это действительно то, о чем он думает; он впервые держал в руках настоящий меч. Его никогда не подпускали к отцовскому мечу. Мечи стоили дорого, и он подумал, нельзя ли вернуть этот меч в первозданное состояние и продать. Его мать сочла бы монету полезной, хотя отец презирал деньги. Его не интересовало ничего, что нельзя было завоевать умением и силой оружия. Деньги были уделом торговцев и хитрых купцов, которые проходили через деревню, приезжая из городов на юге, чтобы продать свои товары. Для воина это было ниже презрения, даже если иногда это было необходимо. Даже ржавый, меч притягивал Вулфрика. Воина редко можно было увидеть без меча. У лучших из них были имена и рассказы о великих делах. Вулфрик подумал, не может ли этот меч быть одним из таких. Может быть, мать разрешит ему оставить его у себя?

Он посмотрел в сторону от меча и пошел вдоль берега реки, чтобы увидеть, нет ли там еще чего-нибудь ценного. Река была неширокой; если очень постараться, можно было перебросить камень на другой берег. Вода была еще слишком холодной, чтобы переходить ее вброд, но ниже по течению был шаткий деревянный мост, по которому можно было перебраться, если он заметит что-то стоящее внимания.

Должно быть, там, выше по реке, была битва, подумал Вулфрик. Он не мог поверить, что кто-то мог быть настолько беспечен, чтобы потерять такое прекрасное оружие. Его теория подтвердилась, когда он увидел раздувшийся труп, зацепившийся за куст на другом берегу. Он плавно покачивался на воде, которая текла мимо него. Вульфрик почувствовал, как у него забурчало в животе, когда его сознание дорисовало детали, которые не мог разобрать глаз. Меч, вероятно, принадлежал тому человеку, кем бы он ни был. Вульфрика охватила паника. Что, если убитый воин превратился в драугра и захочет вернуть свой меч? Он уставился на тело, но не увидел никаких признаков фоксфайра. Жрец Этельман говорил, что драугр и фоксфайр всегда ходят вместе. Тем не менее, его желание сохранить меч сильно уменьшилось. Просто держа его в руках, он почувствовал тошноту в желудке.

'Что у тебя там, толстяк?'

Вулфрик испуганно вскочил. Сначала он подумал, что голос исходит от тела, но он раздался у него за спиной. Однако этот факт не уменьшил его страха, потому что он хорошо узнал голос и знал, что он означает. Родульф и трое его дружков, Рорик, Хелфрик и Вальмер, стояли в нескольких шагах от него. Все они были воинами-учениками и считали, что могут делать все, что им заблагорассудится. По большей части они были правы.

'Ну что? В чем дело, толстяк? сказал Родульф, присев перед ним на корточки.

'Это меч', - сказал Вулфрик, его глаза едва доставали до подбородка Родульфа.

"Что такой жирный маленький засранец, вроде тебя, делает с мечом? Родульф пристально смотрел на Вульфрика, его глаза были как темные угли на фоне бледного, угловатого лица и песочных волос.

'Нашел его', - сказал Вулфрик.

Отдай его. Родульф протянул руку, стоя с уверенностью, что их четверо, а Вульфрик — один.

Вульфрик подумал о том, чтобы бросить им вызов. Его отец мог презирать деньги, но мать — нет, и отец был совершенно счастлив наслаждаться приятными вещами, которые она покупала на них, когда могла. Она могла бы продать меч за хорошую цену, на которую можно было бы купить прекрасные ткани и пряности с юга. Если бы он передал его, мать Родульфа сделала бы это, а его семья наслаждалась бы удачей Вулфрика. Он знал, что так или иначе вернется домой без меча, но что-то шевелилось внутри него. Оно не позволяло ему отдать его Родульфу.

'Отдай меч. Сейчас же! сказал Родульф.

Вулфрик знал, чем обернется его неповиновение, но ничего не мог с собой поделать. Он бросил меч обратно в реку с такой силой, на какую только были способны его хрупкие руки. Он был гораздо тяжелее камня, но он вложил в этот бросок больше, чем когда-либо прежде; все унции гнева, разочарования и бессилия, которые он чувствовал в этот момент. Он плюхнулся в воду — ледяную воду — почти точно посередине реки.

'Какой меч?' сказал Вулфрик, испытывая такое чувство удовлетворения, что побои, которые ему предстояло получить, почти оправдали себя.

Вулфрик! Вулфрик! Смотри, что я нашла!" Адальхаид подбежала к Вульфрику, который сидел у дерева на поляне рядом с деревней, и опустилась рядом с ним. Его лицо болело, как и многие части тела. Он понял, что его темные светлые волосы слиплись от крови после предыдущей встречи с Родульфом у реки, и попытался убрать их, пока она не заметила. Эта попытка только привлекла ее внимание. Она нахмурилась и осторожно коснулась его лица кончиками пальцев. Оно было опухшим и горячим. От отека кожа натянулась, и он понял, что, должно быть, выглядит отвратительно, но ее прикосновение, казалось, немного успокоило его.

Ты в порядке?

Вулфрик кивнул. "Выглядит хуже, чем есть". На самом деле он понятия не имел, как это выглядит, и это была агония.

Ты уверен? Она одарила его страдальческой улыбкой.

Он снова кивнул.

Она протянула голубой цветок, который резко контрастировал с ее медными волосами. Для Вулфрика он ничего не значил, но Адальхаид, похоже, считала его чем-то особенным, и он был рад, что хоть что-то отвлечет его от ран.

Это первый в году, — сказала она. Она внимательно изучала его, ее зеленые глаза сузились. Это значит, что весна действительно наступила".

Он не обращал внимания на ее слова — боль слишком мешала ему сосредоточиться, но ему нравилось слушать ее голос, когда она была чем-то взволнована. Он наблюдал за тем, как солнце сверкает на ее медных волосах, а ее нос задирается, когда она изучает цветок, и позволял своим заботам улетучиться. Находясь в ее обществе, он забывал обо всем остальном: о том, как болело его лицо, когда он забывал не улыбаться, как синяки, покрывавшие его тело, пронизывали его толчками боли каждый раз, когда он ударялся об один из них. Она была его убежищем, его счастьем, и так было всегда, сколько он себя помнил.

На полянах и пастбищах вокруг деревни уже не осталось снега. Бурая трава снова начала приобретать зеленый оттенок после того, как всю зиму была покрыта снегом, и солнце высушило землю в том месте, где они сидели. Сидя с Адалхаид на этом сухом участке травы под теплыми солнечными лучами, он действительно мог поверить, что всех его проблем не существует. Он почти забыл о стыде за возвращение домой без меча, о надежде, что мать не заметит порезов и синяков, что она не расскажет отцу, что его избили другие мальчишки. И снова.

Единственным утешением для него было то, что они тоже не получили меча. Может, они и были храбрыми, когда противостояли ему, четверо из них, пока он был один, но ни один не был достаточно храбр, чтобы войти в ледяную воду и достать меч. Пока Вулфрик лежал на берегу реки, залечивая недавно полученные раны, он наблюдал, как они спорили между собой, кто из них достанет меч. Родульф пытался уговорить остальных, хотя они знали, что он возьмет его, сказав всем, что нашел его, что вытащил из ледяной воды.

Родульф обвинял их в трусости, слабости и множестве других имен, которые могли бы опозорить любого воина или любого, кто хотел бы им стать, когда они отказывались выполнить его приказ. Однако никогда не возникало сомнений в том, что именно он решится войти в воду.

Вульфрик вытеснил воспоминания и стыд из своих мыслей. Счастье того момента с Адалхаидом было омрачено знанием, что в конце концов им придется вернуться в деревню, где были другие мальчики, но он мог не позволить им испортить это, что он и сделал.

'Кто такой Вульфрик?' — спросил кто-то из собравшихся.

'Он знаменитый воин?' — спросил другой.

'Заткнись!' сказал Конрадин. 'Не перебивай'.

'Все в порядке.' Рассказчик поднял руку, чтобы успокоить Конрадина. Вульфрик — это мальчик, который вырос в человека, которого вы все знаете как Ульфира. Однако большинство из вас впервые слышат, чтобы его так называли".

'Это не может быть правдой', - сказал кто-то. Никто не может победить Ульфира в поединке".

Рассказчик улыбнулся. 'И он родился в полный рост с мечом в руке и писающий огнем', - сказал он, его богатый, звучный голос возвысился до бурных раскатов.

Все засмеялись. За то короткое время, что прошло с тех пор, как Рассказчик начал рассказывать свою историю, группа увеличилась. Судя по виду, он решил, что здесь собралась почти вся деревня, все, кроме тех, кто улегся в свои постели.

Не забывайте, что тогда он еще не был Ульфиром, он был просто Вулфриком, молодым парнем, пытавшимся найти свой путь в этом мире. Эта история начинается в самом начале и заканчивается в самом конце. Если начало истории не является дерзким, это не значит, что оно таким и останется…".