Волк Севера (ЛП)

14

Адалхаид села и поставила на стол прямоугольную деревянную шкатулку. Не говоря ни слова, она открыла ее, чтобы показать коллекцию полированных дисков из черного дерева и кости и две игральные кости.

'Что это?' спросил Вулфрик, когда она начала расставлять диски по узорчатой внутренней поверхности шкатулки.

Это игра, — сказал Адалхайд. Этельман купил ее у южного торговца и дал мне. Он сказал, что она там очень популярна. Я подумал, что будет интересно поиграть".

Хорошо", — сказал Вулфрик, подозрительно разглядывая фигуры. Он чувствовал, как Спот опускается на ноги под столом, и удивлялся, почему собака всегда предпочитает сидеть именно там. Когда он был маленьким, это не доставляло особых неудобств, но он быстро рос, и его вес прижимал ноги Вулфрика к полу. Он вернулся к доске и подумал о том, что есть много вещей, которые показались бы ему более забавными, чем перемещение полированных фигур по деревянной доске. 'Как ты играешь?'

'Наверное, будет проще всего, если я буду показывать тебе по ходу игры. По сути, ты должен переместить все свои фигуры в конец доски. Ты бросаешь кости, и каждый ход ты можешь передвигать их на столько-то мест. Если ты попадешь на одну из фигур противника, то эта фигура возвращается в начало. Понятно?

Вулфрик кивнул.

Они начали, и поначалу фигуры Адалхаид, казалось, двигались к своей цели со стремительной скоростью. По мере того как правила становились ему понятнее, его фигуры начали догонять, пока даже ему самому не стало ясно, что они движутся к патовому положению, которое решит тот, кто удачнее бросит кости.

Он бросил четверку, передвинул последнюю фигуру и понял, что затаил дыхание, когда Адальхаид сделала свой бросок. Шесть. Он не ожидал, что выиграет, но его инстинкт соперничества был хорошо отточен всеми тренировками, и он не мог не почувствовать разочарования.

Может, сыграем еще раз?" — сказал он.

Адалхаид улыбнулся. 'В любое время. Я не думала, что тебе это понравится".

Он собрал несколько фигур, и Вулфрик протянул их ей. Его рука коснулась ее руки. Он почувствовал ее тепло и мягкость ее кожи. Он понял, что она странно смотрит на него, а их руки все еще соприкасаются. Он хотел взять ее как следует, но пока он пытался набраться смелости, чтобы что-то сказать, что-то сделать, Спот издал громовой пук.

В последнее время ты проводишь с ней много времени", — сказала Френа.

Вулфрик поднял взгляд от своей тарелки. Это замечание было совершенно неожиданным и вырванным из контекста. Однако не было никаких сомнений, что она имела в виду именно Адалхаид. Он подозревал, что его мать уже давно искала способ поднять этот вопрос, но, не увидев возможности, решила форсировать события.

Да. Я вижу ее почти каждый день, — сказал Вулфрик. Его отца не было дома, поэтому за обеденным столом сидели только они вдвоем.

'Ты думаешь, это разумно?'

Вулфрик нахмурился. 'Почему бы и нет?'

Вы уже не дети, — сказала Френа. Люди начнут говорить".

'О чем?'

'Ты знаешь, что однажды ты женишься на Сван. Это было решено еще в младенчестве. Как ты думаешь, что она чувствует, видя тебя все время с Адалхаид?

'Мне все равно. Она надменна и ни разу в жизни не сказала мне ни одного дружеского слова".

"Как бы то ни было, она станет твоей женой, и тебе будет гораздо легче жить, если ты начнешь с ней общаться. Пройдет немного времени, и ты будешь официально обручен с ней".

Вулфрик ничего не ответил. Неуютную тишину нарушало лишь потрескивание огня. Вульфрику потребовалось мгновение, чтобы проглотить свой растущий гнев. Ты хочешь сказать, что я не должен больше видеться с Адалхаид?

Конечно, нет. Вы двое были неразлучны с самого детства. Я просто думаю, что вам следует меньше видеться друг с другом. Проводи больше времени со своими новыми друзьями". Френа улыбнулась так, как всегда улыбалась, когда думала, что выиграла спор с его отцом.

От этой улыбки Вулфрику стало еще труднее подавить свой гнев. То, что она посчитала хорошей идеей пренебречь единственным человеком, который был верен ему всю жизнь, и отдать предпочтение людям, которые всего несколько месяцев назад даже не плевали на него, было выше его понимания.

'Я буду встречаться с теми, кто мне нравится, когда захочу и сколько захочу', - сказал Вулфрик.

Будь осторожен, — сказала Френа. Теперь ее голос был тверже. Ошибки, которые ты совершишь сейчас, возможно, придется переживать всю оставшуюся жизнь".

Сначала Донато не говорил, зачем они совершают внезапную поездку на юг, в Эльцбург. Родульф предположил, что это для того, чтобы посмотреть, как он ведет переговоры о продаже всех вещей, которые они хранили на новом складе, но как только они тронулись в путь, отец сообщил, что нашел решение проблемы со скотом, и они едут, чтобы обсудить условия. Больше он ничего не уточнил, и большая часть пути прошла в молчании. Родульфа расстраивало то, что его кормили информацией по частям, но он был рад поездке в город. Он никогда там не был, и ему не терпелось увидеть своими глазами все то, что он о нем слышал. Говорили, что там есть все, что только может пожелать человек, источник для любого удовольствия и выход для любого порока.

Однако не все было идиллически. Родульф понимал, что для того, чтобы наслаждаться жизнью, нужны деньги, и чем больше, тем лучше. Он слышал рассказы о людях, попрошайничающих на улицах, одетых в грязные лохмотья. Приехав из Леондорфа, где никто ни в чем не нуждался, он был поражен тем, что человек может стать настолько презираемым и не замечаемым. Там никто никогда не голодал и не оставался без крова. Тот факт, что кто-то может пасть так низко, приводил его в ужас. Он задавался вопросом, что они сделали, чтобы оказаться там, было ли это несчастьем или справедливой наградой за какие-то проступки?

Путешествие было не из приятных. Все еще была весна, было холодно, но дороги уже начали оттаивать и местами представляли собой сплошное месиво. Он предпочел бы провести это время у камина, а не в седле, но добраться до города было достаточной наградой, чтобы это того стоило. Его глаза расширились от благоговения, когда взору предстали великие стены из красного кирпича с медно-зелеными и шиферно-серыми крышами башен. Даже на расстоянии он мог видеть постоянный поток машин, входящих и выходящих из главных ворот; купцы и их товары направлялись в самые разные иностранные, экзотические места и прибывали из них. От этого мир казался таким огромным. Родульф до сих пор помнил, как впервые выехал за пределы пастбищ Леондорфа. Это казалось таким далеким расстоянием от дома. Тогда он еще не знал, как далеко он может зайти. Он и сейчас не знал, но, по крайней мере, теперь он не был погружен в глубокое неведение.

Его отец хорошо знал город, посещая его бесчисленное количество раз на протяжении многих лет. Его купцы были его главными контактами на юге, и именно в этом городе он вел большую часть своих дел. Он подвел Родульфа к городским воротам, где они поставили лошадей и дальше пошли пешком. Даже за воротами встречались лоточники, попрошайки и мальчишки, предлагавшие понести багаж. Донато отогнал их всех и направился к постоялому двору, где всегда останавливался. Когда они поняли, что он знает, куда идет, и не является наивным мужланом, впервые посетившим Эльцбург, они потеряли к нему интерес. Родульф изо всех сил старался соответствовать безразличию отца и не таращиться на все вокруг широко раскрытыми глазами.

Трактир был огромным зданием, по сравнению с которым их новый склад в Леондорфе казался маленькой хижиной. Как и все остальные здания на улице, он был покрыт белой штукатуркой и увенчан оранжевой черепицей. Внутри было просторно, светло и оживленно. Люди всех форм и цветов кожи входили и выходили, а другие отдыхали на удобных стульях в общей зоне вокруг большого, потрескивающего камина. Его отец поболтал с секретаршей, после чего мальчик провел их в комнату на три этажа выше. Это была самая высокая комната в жизни Родульфа — даже выше, чем самое высокое дерево, на которое он забирался. Он попытался выглянуть в окно, но с этой точки обзора он не мог разглядеть улицу внизу. У него заколотилось сердце при мысли о том, что случится, если он упадет на нее.

Мальчик проводил их до комнаты, и Донато дал ему пенни. Когда дверь закрылась, и они остались только вдвоем, Донато заговорил.

Я связался с группой риверов. Возможно, они смогут помочь нам с нашей проблемой".

Большую часть жизни воина составляло преследование или охота на риверов. Скот, волы и лошади из Нортленда пользовались большим спросом на юге, и бродячие банды воров делали все возможное, чтобы поживиться стадами. Отец потемнел лицом при этом замечании, и Родульф решил не говорить больше ничего.

Я обнаружил несколько небольших деревень, в которых мало воинов. Их стада уже созрели для ощипывания. Они перегоняют скот, я предоставляю карты и информацию, и мы делим добычу".

Думаешь, они согласятся?

'Это сделает их богатыми,' сказал Донато. Предложи удовлетворить жадность человека, и он будет плясать для тебя, как марионетка".

'Это звучит как большой риск,' сказал Родульф.

Удача не складывается, если играть безопасно". Донато сделал паузу, затем перевел взгляд на Родульфа. 'Чего бы это ни стоило. Понимаешь?

Родульф кивнул, но не был убежден. 'Что помешает им забрать партию и предать нас?'

'Ничего, кроме обещания назвать имена и местоположение других деревень, которые являются такими же легкими целями. Я могу так же легко натравить на них воинов, и я позабочусь о том, чтобы они знали об этом. Все южане знают, как коварны Северные земли. Они боятся этого места, даже если не признаются в этом, и это нам на руку".

Один из деловых партнеров Донато, преуспевающий мужчина в шелках и мехах по имени Хеннинг, встретил их в гостинице. Он провел их через множество улиц к таверне в менее благополучной, по мнению Родульфа, части города. В одном из переулков он увидел мужчину, которого избивали трое других. Несмотря на то, что мимо проходило множество людей, никто не остановился, чтобы помочь несчастному. Родульф, конечно, не остановился; чужое несчастье его не касалось.

Хеннинг заговорил, остановившись перед дверью таверны. Я представлюсь, а потом уйду. Я не хочу знать, что вы задумали. Чем меньше тех, кто знает, тем лучше для вас".

'Звучит разумно,' сказал Донато. Я ценю вашу помощь в этом деле".

Только помни об этом, когда будешь везти все эти меха в город".

Таверна казалась вместилищем отбросов общества. Здесь были шлюхи — унылые, грязные, измазанные румянами и краской, и мужчины, выглядевшие так, будто не меняли одежду десятилетие и не снимали ее для омовения. Были среди них и те, кто с хищным выражением в глазах, чьи взгляды мгновенно остановились на Родульфе, его отце и их деловом партнере. Казалось, что это то место, куда приходят после того, как ты провалился сквозь землю, или где тебе дают последний толчок. Люди здесь были паразитами; они были ниже его презрения. Родульф не мог дождаться, когда сможет уйти.

Хеннинг подвел их к кабинке в конце зала, где сидела разношерстная группа мужчин с почти пустыми кружками. Слово "ривер" звучало для Родульфа лихо и опасно — в детстве "берегись риверов" часто было последним призывом его матери перед тем, как он отправлялся гулять с друзьями. Он всегда знал, что они больше интересуются кражей скота, чем похищениями. Он никогда раньше не видел ни одного из них, и мужчины в этой будке показались ему совсем не такими, как он себе представлял.

Вот человек, о котором я вам рассказывал, капитан Морлин, — сказал Хеннинг. Берджес Донато, капитан Морлин.

Донато и Морлин кивнули друг другу. Родульф никогда раньше не слышал термина " берджес" и задался вопросом, что он означает. Сейчас было не время спрашивать. Морлин непринужденно сидел в центре группы, его черные волосы были собраны в хвост, а на челюсти пробивалась темная щетина. Он выглядел как человек, который зарабатывает на жизнь воровством и убийствами, но в его внешности не было ничего броского. Остальные были столь же пестрой компанией, а одного из них, с длинными волосами и бородой, которые Родульф не видел в городе до сих пор, он принял за жителя Нортленда.

"Я оставлю вас, господа, заниматься своими делами", — сказал Хеннинг. Проходя мимо, он коротко кивнул Родульфу, похоже, ему так же хотелось покинуть таверну, как и Родульфу.

Джентльмены, садитесь, пожалуйста, — сказал Морлин. У меня есть основания полагать, что у вас есть работа для нас".

Родульф и Донато сели. Родульф обвел неловким взглядом таверну, но никто не обратил на них внимания. Было что-то захватывающее в подпольном характере того, что они делали, и в общении с опасными людьми.

"Мне нужна помощь в приобретении скота", — сказал Донато.

У нас есть опыт в этом деле, — сказал Морлин. Барт раньше был пастухом. Ведь так, Барт?

Самый крупный из риверов, тот, которого Родульф принял за жителя Нортленда, кивнул. Родульф задумался, какое несчастье привело его в это жалкое место в компании этих жалких людей.

'Сколько скота тебе нужно?' спросил Морлин.

'Сначала дюжина, а потом — постоянный поток', - сказал Донато.

'Постоянная работа, парни', - сказал Морлин. 'У меня не было постоянной работы с тех пор, как я занялся тростником в Пограничье. Сколько вы заплатите?

'Моя плата такова,' сказал Донато. Я знаю несколько деревень в Северных землях, где стада находятся под легкой защитой. Я также знаю лучшие тропы, по которым вы сможете перегнать скот на юг. Моя информация обеспечит вам безопасный проход через Северные земли к скоту, созревшему для сбора. Мы разделим добычу между нами, поровну. Когда ты возьмешь как можно больше из одного региона, я дам тебе сведения о следующем".

Морлин молчал.

Ты не хуже меня знаешь, сколько стоит чистокровная корова из Нортленда на южных рынках, — сказал Донато. По крайней мере, знали бы, если бы знали этот бизнес так хорошо, как вы утверждаете. Имейте в виду, вы не единственные продавцы-мечники в городе".

Родульф заметил, как глаза Морлина переметнулись на бывшего пастуха Барта, который убежденно кивнул.

'Я заинтересован', - сказал Морлин. Но нам придется работать по очереди. Если ваша информация окажется не такой хорошей, как вы говорите, мы оставим все, что возьмем, и отправимся на юг так быстро, как только сможем их отвезти. Я не хочу оказаться на копье какого-нибудь проклятого дикаря, без обид".

'Не обижайтесь,' сказал Донато. Информация хорошая. Мы оба можем извлечь из этого большую выгоду".

'Коеймо', - сказал Родульф.

Все повернулись, чтобы посмотреть на него.

'Как вы поступите с клеймами на скоте?' сказал Родульф.

'Не беспокойся об этом, парень', - сказал Морлин. Мы все предусмотрели".

'Я беспокоюсь об этом, — сказал Родульф, — и не называй меня парнем'.

Морлин улыбнулся и поднял руку в знак извинения. Он кивнул одному из других риверов. Арбо готовился стать одним из ваших серых жрецов. Но не потянул. Предпочел жизнь бродячего бобра жизни бродячего священника. Не так ли, Арбо?

"Если бы я знал, что мне придется терпеть тебя, я был бы более терпелив со жрецами", — сказал Арбо.

Морлин рассмеялся. Арбо оставался здесь достаточно долго, чтобы научиться целительству. Достаточно, чтобы залечить следы клеймения. Скот будет чист, как свисток. По крайней мере, что касается клеймения". Он снова засмеялся.