Волк Севера (ЛП)

11

Вульфрик шел к своему тайному месту тренировок, пока еще было темно. Он с трудом поднялся с постели, его усталое тело болело при каждом движении. Он заставлял себя идти дальше, зная, что ему крайне необходимы дополнительные тренировки. Он дошел до дерева, которое служило ему партнером для спарринга. Он выполол всю траву у его основания, а его постоянные атаки содрали кору, обнажив бледную древесину под ней. Он поморщился, отпустив свой тренировочный меч, намереваясь начать день с квотерстафом. Волдыри на его руках были открыты и кровоточили. За то время, что прошло с момента сбора вещей перед выходом из дома, дерево прилипло к его руке. Еще день-два, и он не сможет даже держать оружие, не говоря уже о том, чтобы им пользоваться. По дороге на тренировку ему придется заглянуть в кирху, чтобы взять у Этельмана мазь.

Он пытался убедить себя, что все это — воспитание характера; что одно из испытаний воина — переносить трудности и все время требовать от себя самого лучшего. Он неуверенно ударил по дереву своим квотерстафом. Его руки болели, а мышцы были медленными и тяжелыми. В лучшем случае это была полусерьезная попытка, в худшем — слабая, если быть строгим к себе.

'Тренируйся умнее, а не усерднее, парень!'

Вульфрик подпрыгнул при звуке голоса, и ему потребовалось мгновение, чтобы узнать его. Из-за деревьев вышел Белгар. При виде Белгара Вулфрик почувствовал себя неполноценным. В пятнадцать лет он убил белека, сражался и победил в более чем сотне личных боев и многократно заслужил свое прозвище "Белгар Смелый". Большую часть своей жизни он был первым воином, прежде чем передал эту мантию отцу Вулфрика. Теперь, в возрасте, до которого мало кто из воинов мог дотянуть, он проводил большую часть времени, возглавляя деревенский совет. Вульфрик пару раз слышал, как его называли Белгаром Старым, но никогда — когда он был в пределах слышимости. Он был человеком, на которого все хотели произвести впечатление.

Покажи-ка мне руки, парень, — сказал Белгар.

Вульфрик положил квотерстаф и осторожно отделил ладони от липкого дерева. Белгар был не из тех, кому можно отказать, поэтому Вульфрик протянул ему руки.

Ты, проклятый маленький идиот, — сказал Белгар. Они похожи на рубленое мясо. Чего ты ожидаешь добиться с такими руками?

'Я не знаю', - сказал Вульфрик.

Я думал, что ты должен быть умным, мальчик. Я подумал, не пригодится ли тебе это обучение, но, похоже, лучше было бы потратить время на то, чтобы биться головой о дерево".

'Я должен хотя бы попытаться,' сказал Вулфрик. Если меня выкинут из обучения, это будет не потому, что я недостаточно старался". В его голосе звучал гнев.

Белгар с минуту изучал его, почесывая свою короткую белую бороду. 'Сходи к священнику и разберись с этим. А потом иди домой".

Сердце Вулфрика упало.

Ешь, спи, лечи руки. Приходи на тренировку через три дня. Встретимся здесь утром. Я покажу тебе, что тренироваться умнее не значит тренироваться усерднее".

Я не хотел, чтобы кто-то знал, что я занимаюсь дополнительно", — сказал Вулфрик.

Нет. Я и не думал, что тебе это понравится. Я не скажу, если ты этого не сделаешь. Если расскажешь, ко мне будут стучаться все подмастерья в деревне. А теперь иди и делай, что тебе говорят. Вернись сюда через три дня. И скажи Этельману, что если к тому времени он не починит твои руки, я захочу знать причину".

Вульфрик направился прямо к кирхе, как велел ему Белгар. Он не любил пропускать тренировки, но когда Белгар говорил тебе что-то сделать, ты это делал. Вулфрик надеялся только, что Элдрик узнает об этом, так как оправдания и объяснения никогда не были хорошо приняты на тренировочной поляне.

К тому времени, как Вулфрик добрался до кирхи, прибыл первый ученик — самый прилежный, Адальхаид, а Спот отставал всего на несколько шагов.

Ты рано встал, — весело сказала она. Взволнован перспективой еще одного дня выбивания шишек друг из друга?

Что-то вроде этого, — сказал Вулфрик. Спот обошел их кругом, затем направился к рукам Вулфрика, которые он пытался обнюхать и облизать. Вульфрик защитно отдернул их.

Что случилось?" — сказала она, протягивая руку и беря одну из его рук. 'Что ты с ними делал?' — добавила она, увидев повреждения.

Вулфрик пожал плечами. 'Тренировки были тяжелыми'.

Без рук будет намного труднее. Так и будет, если ты будешь продолжать в том же духе. Тебе лучше сразу же обратиться к Этельману".

'Вот почему я здесь', - сказал Вулфрик.

Адалхаид нахмурилась. 'Ты хочешь сказать, что не для того, чтобы увидеть меня?' Она дала ему немного поразмыслить, затем улыбнулась и игриво ударила его по руке. 'Да ладно. У него есть время посмотреть на них до начала занятий".

Он пошел с ней внутрь, где Этельман готовился к занятиям.

'Вульфрик,' сказал он. Планируешь вернуться к ученым занятиям?

'Он повредил руки', - сказала Адальхаид, прежде чем Вулфрик успел ответить.

Она заботилась о нем, как всегда, но он больше не нуждался в заботе. Он подумал, как заставить ее понять это, а затем задался вопросом, почему это так важно.

Давай посмотрим, — сказал Этельман. Он поморщился, увидев руки Вулфрика. Это довольно неприятно, но нет ничего, что мы не могли бы исправить".

Этельман протянул одну из ладоней Вульфрика и поднял к ней другую руку, затем сделал паузу.

'Нет,' сказал Этельман. Давай попробуем что-то другое. Адальхаид, дай мне свою руку".

Она сделала это, но на ее лице появилось озадаченное выражение, отражающее выражение лица Вулфрика. Этельман поднял ее и положил на раненую ладонь Вулфрика.

'Итак, зачем ты привела ко мне Вульфрика?'

Потому что я хотела, чтобы ты исцелил его руки.

'Исцелить его руки. Именно. Думай об этом желании. Сконцентрируйся на нем".

Вулфрик увидел, как она нахмурила брови, как это всегда бывало, когда она полностью посвящала свой ум чему-то. Он уставился на свою руку, но ничего не происходило. Бровь Адальхаид нахмурилась еще больше, а затем она издала вздох.

'Я не могу этого сделать, — сказала она со вздохом. 'Я не знаю, как'. Она повернулась и пошла прочь в разочаровании.

Вулфрик ничего не сказал. Он был ошеломлен тем, что в тот момент, когда она нахмурилась, почувствовал холодок на своей руке, точно такой же, как и тогда, когда Этельман исцелил его. Он был не таким сильным, но он и не предполагал этого. Этельман посмотрел на него со знающим выражением лица, которое часто бывало у него, и которое говорило о том, что он понимает об окружающем мире гораздо больше, чем кто-либо другой. Прежде чем Вулфрик успел что-то сказать, холод вернулся, но с гораздо большей силой, так как Этельман применил свою собственную силу исцеления.

Родульф был удивлен, когда на следующий день после отправления они прибыли в Расбрук. На вид он не слишком отличался от Леондорфа. Как и в Леондорфе, большинство зданий было построено из дерева и соломы, а несколько больших — из тесаного камня и облицованы шифером. Деревня была сосредоточена вокруг мощеной площади, к которой вело несколько грунтовых дорог, и все это было окружено земляной насыпью и деревянным частоколом. Совсем как в Леондорфе. Люди работали, дети играли, собаки лаяли. Это было далеко не то злобное логово дикарей, которое он ожидал увидеть. Ему можно было бы простить, если бы он подумал, что вернулся домой. Возможно, план его отца торговать с ними был не такой уж безумной идеей.

Через несколько мгновений после приближения к деревне к ним подошли вооруженные люди. Родульф и его отец не имели при себе никакого оружия и не носили ничего из того, что могло бы заставить принять их за воинов.

Кто вы такие и что вам нужно?" — спросил один из мужчин.

Мы друзья Расбрука, — сказал Донато. Мы здесь, чтобы обсудить торговлю с вашей деревней".

'Из Леондорфа?'

'Да', - сказал Донато.

Мужчина внимательно посмотрел на Родульфа и Донато. На рыночной площади есть трактир. Подождите там, и я попрошу кого-нибудь встретиться с вами".

Донато кивнул головой. 'Я обязан вам'.

Они продолжили путь в деревню, а затем направились к зданию, которое, несомненно, было трактиром. Они привязали своих лошадей к столбу снаружи и вошли внутрь.

Все в Расбруке разочаровывало Родульфа. Столько лет он считал его пятном на лице мира, но ничего из того, что он видел до сих пор, ничем не отличалось от того, что он ожидал увидеть дома. Расбрукеры, похоже, мало чем отличались от леондорфцев.

Было раннее утро, и в трактире было тихо. Родульф был рад выйти на холод, ведь предыдущую ночь он почти не спал в их лагере. Они сели за стол, и Донато огляделся. Родульф старался, чтобы тепло проникало в его озябшие конечности.

'Что ты думаешь об этом месте?' сказал Донато тихим тоном.

'Кажется, оно мало чем отличается от Леондорфа. Надеюсь, оно стоит того, чтобы совершить путешествие в такой холод".

Через несколько недель здесь будет намного холоднее, — сказал Донато. Тогда мы будем греться мыслью о дополнительной торговле".

"Если только Расбрукеры позволят нам уйти отсюда живыми".

'О, они позволят нам уйти', - сказал Донато. Торговля полезна для всех. Фокус в том, чтобы убедиться, что это лучше для тебя. Смотри, слушай, учись. Вот почему я взял тебя с собой".

Трактирщик с любопытством наблюдал за ними из-за стойки, но ничего не сказал и не дал понять, что подойдет узнать, не нужно ли им чего-нибудь. Миска горячего бульона была бы очень кстати, но Родульф подозревал, что ее не предложат. Возможно, их даже попытаются отравить. Как бы ни было все похоже в Расбруке, он не мог забыть, что они были врагами на протяжении многих поколений, и, несмотря на нынешний мир, пока они оставались в опасности. Чем скорее их дело будет завершено, и они отправятся домой, тем лучше.

Они не заставили себя долго ждать, когда в трактир вошли двое мужчин и огляделись вокруг. Их взгляд остановился на Родульфе и его отце.

'Вы Леондорферы? '

Донато кивнул Родульфу и улыбнулся. Да. С кем мы говорим?

'Я Эммерам, а это Тьетмар. Мы люди Первого Воина. Мне сказали, что вы здесь, чтобы обсудить торговлю". Оба мужчины сидели за столом, который занимали Родульф и его отец.

Да, — сказал Донато. Я Донато, а это мой сын Родульф".

Мужчины кивнули Родульфу, а затем вернули свое внимание к его отцу.

'У нас есть полномочия вести переговоры от имени деревни', - сказал Эммерам. Нам интересно узнать, что у вас на уме".

Я хотел бы торговать с вами. Мехами, янтарем, металлами и драгоценными камнями", — сказал Донато. Меня также интересует шерстяная ткань, если она высокого качества".

'А что вы предлагаете взамен?' сказал Эммерам.

Золото, — сказал Донато. Я заплачу справедливую цену за все, что соответствует моим стандартам".

Оба Расбруккера рассмеялись, оставив Родульфа гадать, что же тут смешного.

Когда их смех утих, Эммерам заговорил. 'Золото? Первый Воин вырвет мне язык за то, что я трачу время на подобное предложение. Скот или лошади".

Донато кивнул. 'Понадобится много янтаря и ткани, чтобы заплатить за корову'.

У нас много и того, и другого; меха, металл и драгоценные камни тоже. Все, что только можно пожелать. И качество лучше, чем в Леондорфе", — сказал Эммерам.

Донато откинулся в кресле и улыбнулся. Если качество будет таким, как ты говоришь, и у тебя их будет достаточно, я могу заплатить тебе скотом".

Эммерам посмотрел на Тьетмара, который кивнул.

Тьетмар отведет вас в наши склады. Мне нужно поговорить с Первым воином, и я присоединюсь к вам после, чтобы обсудить цену". Он встал и протянул руку Донато, который пожал ее.

Тьетмар провел их через деревенскую площадь по грязной дороге, которая вывела их на окраину поселения. Донато отстал, чтобы идти рядом с Родульфом, вне пределов слышимости Тьетмара.

Два важных урока, — сказал Донато. Никогда не позволяй им знать, кому ты продаешь, и никогда не позволяй им думать, что они могут пойти напрямую и перебить тебя. Ты должен сделать так, чтобы с тобой было легче иметь дело, чем с кем-либо другим".

Родульф кивнул. 'Как ты собираешься достать скот? Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из воинов продаст тебе несколько голов?

'Мы можем побеспокоиться об этом позже,' сказал Донато. Сначала нам нужно посмотреть, что могут предложить нам добрые люди из Расбрука".

Тьетмар остановился возле нескольких складов, построенных из грубых деревянных досок. Он открыл дверь одного из них и жестом пригласил Родульфа и его отца войти внутрь. Родульф почувствовал, как у него сжался живот. Что, если Расбрукеры хотели заманить их внутрь, чтобы убить? У них было достаточно времени, чтобы все спланировать. Донато ободряюще улыбнулся Родульфу и без колебаний вошел в дом. Родульф колебался, но чувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как последовать за отцом.

В кладовой было темно. Родульф огляделся в поисках любого признака опасности, но ничего не увидел. Это мало развеяло его опасения: благодаря мраку и громоздкой массе хранящихся здесь вещей, нескольким воинам было бы легко спрятаться незамеченными до выбранного ими момента. Тьетмар вошел следом за ними, но оставил дверь открытой. Он взял с крюка у двери лампу и принялся ее зажигать. Только тогда Родульф расслабился.

Меха, тюки ткани и бочки с янтарем", — сказал Тьетмар. Есть еще одна кладовая, заполненная подобным образом. Руду мы храним внизу, у кузницы. Есть и немного руды Годстила. Эммерам принесет образцы драгоценных камней. Они все грубой огранки". Фитиль лампы вспыхнул, и хранилище наполнилось тусклым оранжевым светом.

Донато присвистнул сквозь зубы. 'Еще один такой же склад, говоришь?'

'Такой же полный', - сказал Тьетмар.

Родульф огляделся. Громоздкие формы в темноте оказались штабелями меховых шкурок, тюками прядильного полотна и несколькими бочками. Даже Родульф знал о торговле достаточно, чтобы понять, сколько за все это можно получить на юге.

Донато прошел дальше и подошел к одной из куч ткани. Он осмотрел материал, растирая его между большим и указательным пальцами.

'Грубое прядение?' — спросил он.

'Нет. Это высший сорт', - сказал Тьетмар.

Донато принюхался и перешел к стопке шкурок. 'Ваши трапперы выглядят немного тяжеловато для своих ножей'.

Наши трапперы знают свое дело. В этих шкурках нет ничего плохого".

'Я и не говорил, что это так', - сказал Донато. Просто они не совсем того качества, на которое я рассчитывал. Я, конечно, могу их продать. Возможно, не так дорого, как мне хотелось бы".

Ты можешь говорить о них все, что тебе нравится, — сказал Тьетмар, — но мы знаем, что имеем, и твои слова не изменят цену".

В дверях появился Эммерам с небольшим деревянным сундучком под мышкой. Я принес образец драгоценных камней", — сказал он.

Они все вернулись на улицу. Эммерам открыл сундук и предложил его Донато для осмотра.

Он наугад выбрал из сундука грубый камень и поднес его к свету. Он прищурился на мгновение, затем взял второй, третий и подверг их такому же тщательному исследованию.

"Отлично", — сказал он. "Вот это очень хорошо. Я смогу получить за них отличную цену".

Родульф был удивлен реакцией своего отца не меньше, чем оба Расбруккера. Когда их удивление улеглось, Родульф увидел слишком явные признаки жадности. О чем думал его отец? Не мог же он быть таким большим дураком?

Если ты сможешь предоставить мне полную опись того, что ты хочешь продать, — сказал Донато, — мы сможем начать обсуждать цену".

"Это не займет много времени", — сказал Эммерам, все еще явно довольный реакцией Донато на драгоценные камни.

Отлично. Мы с сыном подождем в трактире, если вы не против".

Мы позовем вас, когда у нас будет полный список, — сказал Эммерам. Это займет не больше часа или около того".

Донато улыбнулся и кивнул, после чего жестом велел Родульфу сопровождать его обратно в трактир.

Почему ты показал им, как тебе понравились драгоценные камни? спросил Родульф, как только убедился, что его никто не услышит.

'Твой второй урок за день', - сказал Донато. Теперь они думают, что я либо честный, либо дурак. В любом случае, они рассчитывают получить лучшую сделку и легче провести переговоры. Мне не трудно заплатить за драгоценные камни справедливую цену или переплатить, потому что я планирую купить только горсть или две. Часть стоимости всей сделки. Я использую это, чтобы отвлечь их на ткани и меха, которые мне действительно нужны. Я возьму все, что у них есть, и по цене, которую я выберу. А сейчас мне нужна миска горячего бульона".

Родульф кивнул в знак согласия, решив, что опасность отравления уже миновала.

Ритшль стоял на ступеньках, ведущих в маленькую кирху в Расбруке, и с интересом наблюдал за новоприбывшими. Он узнал их обоих из Леондорфа, и ему показалось странным, что они пришли в Расбрук, к своему традиционному врагу. Расбрук был его домом совсем недолго. Как только он вспомнил, что был священником, к нему вернулись некоторые знания, связанные с этим. Пытаясь пробраться в Леондорф, он понял, что шансов заполучить Камень и сбежать с ним нет. Холодная, сырая лесная хижина, в которой он устроил себе жилище, стала еще одним стимулом для поиска альтернативного пути, поэтому он отправился в Расбрук и объявил о себе в кирхе. Предыдущий священник был очень рад уйти, а Ритшль с таким же удовольствием заменил его.

Он наслаждался жизнью в Расбруке, наслаждался общением с другими людьми и комфортом, который это приносило. Приличная еда, одежда, которую ему стирали местные женщины, теплая, сухая постель. С момента прибытия его внешность изменилась. Женщины настояли на том, чтобы подстричь его седые, редеющие волосы, и он отрастил короткую бороду, чтобы заполнить впалые щеки и лучше соответствовать образу благожелательного священника. Хорошие условия жизни даже уменьшили боль в его костях, и он стал стоять прямее. Однако это не уменьшило его стремления к Камню. Его пребывание здесь было частью его стратегии по его заполучению. Наблюдая за Леондорфом, он узнал, что за долгие годы они много раз воевали с Расбруком. Он надеялся, что не потребуется много усилий, чтобы вдохновить их на новую войну. Это могло бы отвлечь его, чтобы проникнуть в кирк Леондорфа, забрать Камень и исчезнуть. То, что следствием его плана станут смерть и разрушения, не имело большого значения. Главное — Камень. Все будет хорошо, когда он получит его. Прибытие этих двух леондорфцев могло стать для него поводом для начала войны и прекрасной возможностью забрать Камень у Этельмана.