Вольноопределяющийся

Глава 18

Раскопки на месте моего бывшего захоронения дали неплохой результат. Обнаружилась куча весьма актуального добра. Баул с приличным запасом продуктов питания, одеждой, боеприпасами и еще кое-какими вещичками. Снайперская винтовка, к великому моему сожалению была годна лишь на то, чтобы стрелять из-за угла, хотя я бы это делать не рискнул ибо ствол был не только изогнут, еще и помят изрядно. Приклад разбит в щепу. А вот оптика, как это ни странно, ничуть не пострадала, даже царапин нет. Отделил прицел от изуродованного оружия, извлек из вещмешка специальный кожаный кофр и, упаковав ценный прибор, положил к прочим вещам. Морской бинокль, приобретенный еще в Астрахани, был разбит всмятку, но второй обычный полевой, находившийся в бауле, успешно пережил все удары судьбы. Также обнаружил утерянную портупею. Сами ремни пострадали безвозвратно, однако нож и револьвер в поясной кобуре выглядели как новенькие. Штатный пистолет также оказался цел, хоть и нашелся под грудой каменных обломков. Разобрать, почистить от пыли, смазать и хоть сейчас в бой.

Пока добирался от ручья до своей бывшей позиции, мне повезло найти брезентовый солдатский подсумок, а в нем помимо патронов к французской винтовке «Exactitude-6», пару наступательных гранат «made in France». Явно с перса какого добыча упала, надеюсь, с мертвого. Не погнушался подарку, подобрал, мало ли где пригодится. Я бы и от винтовки не отказался, вполне соответствует своему названию[10], к тому же моя оптика вполне с ней совместима.

Закинув мешок на плечо потихоньку поплелся обратно в лес к ручью. До былых кондиций мне еще далеко, благо, хоть передвигаться на своих двоих имею возможность, как в том анекдоте — медленно и печально. Насчет восстановления телесной оболочки особо не парюсь, обильное питание, умеренные физические нагрузки, и через пару дней буду как новенький.

Значительно хуже дела обстоят с Источником, в частности, и моим чародейским Даром, в общем. В своем магическом развитии я отброшен лет на шесть назад, то есть к самому началу своего продвижения по пути одаренного, скорее, даже хуже — оказался в минусах. Если лечить себя и других я более или менее способен, манипулировать энергиями, достаточными для поддержания защитных или боевых конструктов не могу ибо малейшее перенапряжение ведет к разрывам стенок Источника и к самопроизвольному сокращению и без того ослабленных внутренних энергетических каналов. Только длительные медитативные практики способны вернуть мне былые возможности. Однако для того чтобы ими заниматься нужно свободное время и покой. Много свободного времени и покоя. А где ж их взять в моем теперешнем положении?

Пока я не очень здоров и вынужденно должен находиться на одном месте, есть время обдумать ситуацию, в которой оказался. Для начала следует понять, где я — в тылу врага или на территории, контролируемой нашими войсками. В любом случае, согласно параграфам уставных уложений, я обязан предпринять все необходимые меры для возвращения в расположение любой части Российской Армии. Однако при невозможности вернуться к своим, устав предусматривает индивидуальную активность бойца или группы бойцов для нанесения максимального урона противнику любыми доступными средствами.

Если хорошенько пораскинуть мозгами, просто так вернуться к своим я не могу, поскольку трудно будет объяснить представителям контрразведки, где пропадал и чем занимался все это время. Отбояриться, конечно можно, мол валялся весь изломанный и лечил себя посредством своего слабенького магического Дара. То, что теперь я очень слабый маг подтвердит любой ведун, здесь у меня тылы прикрыты. А вот хочется ли мне проходить все эти процедуры? Там ведь наверняка будет сильный менталист, как бы он не забрался слишком глубоко под мою черепную коробку и ненароком не выяснил, что имеет дело с подселенцем, занимающим данную телесную оболочку на не совсем законных основаниях. А еще во мне кровь двух сильных боярских родов. Как бы данная информация не всплыла на поверхность — уж очень мне не хочется приобщаться ни к Иноземцевым, ни к Шуйским.

А вот если я приволоку к своим какого-нибудь пленного генерала, или высокопоставленного офицера штаба вместе с ценными документами, вдобавок хорошенько пошумлю в тылу противника, тогда на меня будут смотреть как на героя и лишних вопросов от армейских особистов не последует.

Так, решено, начинаю партизанить. Для начала необходимо понять, где наши, а где враг. Насколько мне известно, в планы генералов Скоробогатова и Краснова атака на превосходящие силы противника не планируется. Их задача, объединившись с отступающими войсками генерал-майора Измайлова, сдержать наступление войск шаха в районе Алятской гряды и, не допустить его продвижения вглубь Апшеронского полуострова по Сальянской дороге. Где-то через полтора месяца из России на Кавказский фронт прибудет стотысячный экспедиционный корпус и численное преимущество окажется на нашей стороне. Вот тогда и начнется генеральное наступление российских войск.

Так, думаем дальше. Скорее всего в результате прошедшего здесь боя наш полк вынужден был отступить. Персы могли двинуть вслед за нашими, рассчитывая зайти в тыл основным силам русских. Однако, получив нехило по зубам, могли и не пойти. Вот такая непонятная диспозиция. Выходит в данный момент я могу находиться как на оккупированной противником территории, так и на нейтральной, то есть никем не занятой. Поскольку главная для меня задача доказать своим, что, находясь вне расположения своего полка, я не отсиживался трусливо где-нибудь на природе, а, как и полагается русскому солдату, наносил урон врагу. То есть, мне необходимо обнаружить этого самого врага, чтобы со всей рабоче-крестьянской ненавистью так шарахнуть, чтобы грохот до наших докатился. Хе-хе!

Итак, решено — еще денек покайфую, послезавтра пойду искать супостата, чтобы наказать самым суровым способом.

Вернувшись к ручью, первым делом занялся чисткой оружия, также протер и смазал все патроны, заодно проверил каждый на критические помятости и отсортировал по качеству — все-таки, кое-какие ведунские способности остались при мне. Затем занялся охотой. Ну как занялся? Случайно подстрелил пробегавшую мимо косулю. При этом с явным облегчением отметил, что мои снайперские таланты никуда не делись.

Разделал тушку. Внутренности вместе со шкурой отправил на корм рыбам. Мясо частично поджарил на самом настоящем костре, большую часть завернул в крапиву и подвесил на ветку дерева, чтоб не слопали всякие халявщики. Раньше, опасаясь визита непрошенных двуногих гостей, открытого огня себе не позволял, пользовался магией. Файерболы бросать не нужно, а что-нибудь нагреть в локальном объеме градусов до двухсот — это мы могём, ну или могем. Сегодня решил пренебречь мерами безопасности, поскольку с момента прихода в чувства ни одного человека здесь так и не увидел. А коли кто появится и станет проявлять откровенную враждебность, у меня имеется пара весомых аргументов, чтобы успокоить супостата, если, конечно, это не крупное войсковое соединение.

Все приготовленное как-то незаметно смолотил, а это никак не меньше пяти кило мяса. Удивительный аппетит, главное, никаких отрицательных последствий для организма — все будто в топке сгорело. Пару послеобеденных часов посвятил ремонту телесной оболочки, иными словами, помогал токам крови правильно распределять питательные вещества. Первым делом, разумеется, укреплял костяк, затем накачивал мышцы изъятым оттуда жиром. Процесс небыстрый, однако, благодаря усиленному питанию, я уже не выглядел как защитник блокадного Ленинграда в самую голодную пору.

Убедившись, что процесс восстановления организма идет должными темпами, перешел к обследованию Источника. Бли-ин! Снова пара дыр образовалось, наверное, где-то перенапрягся во время недавнего похода за вещичками. Слава Богу, разошлись старые швы, новые не появились. «Заклеил» прорехи на этот раз более тщательно. После ремонта немного помедитировал, потихоньку прогоняя энергию по каналам туда-сюда.

Перед ужином вздремнул около часа. Пока готовилась очередная порция мяса, достал из вещмешка планшет с набором топографических карт, развернул нужные и стал думать, в какую сторону мне послезавтра направиться. Было бы логично основательно порезвиться в тылах дивизии, сбившей наш полк с занимаемых позиций. Однако не факт, что её командование после не совсем удачного сражения решится двинуть в тылы русских свои изрядно потрепанные войска. Фактор внезапности потерян, а значит, российское командование предупреждено о появлении вражеских войск и вполне способно организовать достойную встречу, но уже не силами одного полка.

Скорее всего, персы повернули назад и направились на соединение с остальными войсками. А это означает, что прямая мне дорога на Махмудабад, до которого, судя по карте, километров (или по-местному — верст) примерно тридцать пять, то есть утром выйду, к вечеру того же дня буду на месте даже при моих теперешних скромных возможностях ходока.

Так, вроде все складно получается. Вот только возникает один щекотливый вопрос: «Как объяснить после возвращения своим, каким образом я оказался в тех местах?» Ладно, время есть, потом что-нибудь придумаю более или менее складное.

Перед внутренним взором как-то неожиданно нарисовалась картина последних мгновений боя. Два лейтенанта, выпавшие из магической обоймы усердно поливают боевыми заклинаниями наступающие ряды противника. Внезапно накатило чувство злости и обиды. Из-за двух самонадеянных высокородных мудаков наш полк, имевший все возможности отбить натиск неприятеля и заставить его повернуть обратно, получил позорное поражение. Интересно, их предадут суду военного трибунала или всё спустят на тормозах? Жаль, если оба погибли, показательный суд был бы очень полезен для профилактики мозгов прочих зазнаек, возомнивших себя невесть кем.

Внезапно почувствовал болезненный укол в сердце. Причиной тому стали навязчивые мысли о судьбе командира, некоторых офицеров полка, коих я уважаю, а еще о парнях своего взвода. Казалось бы, ни с кем близко не сошелся, да и знакомы без году неделя, а вот эвон как сердце ноет, будто за близких родственников переживаю. В чем причина? Непонятно. Неужели это то самое боевое братство? Раньше, как закоренелый циник, во все эти псевдопатриотические россказни как-то не очень верилось. Армия не место для выражения человеческих чувств, ибо устав превращает человека в некое подобие муравья, то есть в сугубо функциональную единицу. Это я так думал. Теперь отчего-то душа болит, сердце щемит. Живы, нет ли мои боевые товарищи с которыми принял свой первый бой?

М-да, человеческая душа ещё те потемки. Ну всё хватит, плохие мысли вон из башки! Будем надеяться, что все живы и здоровы, а если ранены, нетяжело.

Остаток дня и последующие сутки перед намеченным походом посвятил отдыху и еде. Все-таки чудо оказаться в мире магии. Раны, полученные в результате удара взрывной волной и последующего обвала скального козырька, в первой моей реальности были бы для меня, безусловно, фатальными. А сейчас хоть и покоцан изрядно, однако семимильными шагами двигаюсь к полному восстановлению организма. Еще пара-тройка таких косуль, кабанчик сверху и буду здоров как бык. Но пока только моя шея как у быка… хвост.

Перед выходом поднялся затемно. Пилить мне более тридцати верст не по самой удобной дороге, а значит, по аналогии с одной известной в той реальности тюремной поговоркой — раньше выйдем, раньше придем.

Идти пришлось, что называется, вертя головой на триста шестьдесят градусов и напрягая слух. Оно хоть и отроги Большого Кавказа не главный хребет, однако топать хоть и по относительно слабо гористой местности человеку с неокончательно восстановленным здоровьем удовольствие, скажу вам, еще то. Время от времени мой чуткий слух улавливал какие-то подозрительные шумы. Однако все они были вызваны вполне естественными причинами — либо осыпь камней, либо горный поток, либо зверь какой пробежит. Лишь однажды видел вдалеке пасущееся стадо и бородатого мужика в бурке, что-то помешивающего в котелке, висящем над костром. Стадо охраняли здоровенные лохматые собаки, их вроде бы кавказскими овчарками называют, а по мне так самые настоящие львы. С пастухом знакомиться посчитал ненужным, с собаками, тем более.

Единственным плюсом моего путешествия было то, что сверху не лило и особо не дуло. Солнышко пригревало, но не жарило. Начало декабря, а здесь в Закавказье что-то вроде середины сентября средней полосы России. Склоны гор, в полном соответствии словам классика, одеты в багрец и золото. Впрочем, зелени также хватает. Тут даже пальмы растут, не финиковые, разумеется, какие-то низкорослые и не очень раскидистые, но все-таки субтропическая экзотика.

Продвигался неспешным шагом, чтобы ненароком не подвернуть ногу. Несколько раз останавливался на отдых и перекусы заранее заготовленными продуктами. Консервы, сухари и сало хранил как НЗ, питался мясом убитых животных и выловленной в ручье рыбой. Благо с появлением соли и кое-каких пряностей эта еда перестала драть глотку. Дикие плоды собирал по мере необходимости, их здесь видимо-невидимо — яблони, груши, терновник, виноград и много всякого разного. Авитаминоз мне не угрожает. Деревья и плодовые кустарники непосредственно вдоль дороги были изрядно поломаны, часто вырублены проходившими здесь недавно персидскими солдатами. А еще довольно свежие кучи человеческого дерьма по придорожным зарослям и конского непосредственно на дороге. Неприятно, но куда деваться? Иногда мне кажется, что человек создан лишь для того, чтобы основательно засрать Землю. Дерьмо — еще цветочки, основной мусор появится чуть позже, когда вовсю заработают нефтехимические предприятия, тяжелая индустрия и прочие производства, и оставить пластиковую посуду на месте пикника станет проще, чем тащить её с собой до ближайшего мусорного бака.

Впрочем, долой лирику! Главное, что удалось выяснить из всей этой говенной истории было то, что вражеские командиры, как я и предполагал, не рискнули тащить потрепанные части в наступление на Баку, а повернули обратно для воссоединения с основными силами. Так или иначе, но мой полк поставленную командованием задачу выполнил. Интересно, как бы на месте персидского начальства поступил бы Краснов или Скоробогатов?

В самом конце своего пути преодолел неширокую речку, обозначенную на карте как Пирсагат. С наступлением сумерек обосновался на краю поросшей густым кустарником болотистой местности в пяти верстах западнее Махмудабада. Откровенно говоря, чуток умаялся. Утомленный долгим переходом организм требовал отдыха, но в первую очередь, ему нужна еда, никакая усталость не заставит меня завалиться спать на голодный желудок, хоть врачи и не рекомендуют (смех за кадром).

Чтобы вполне выспаться и восстановиться мне хватило четырех часов. Проснулся около полуночи. Поел на дорожку (как же без этого?) и двинул потихоньку к ближайшей деревушке. Она не отмечена на моей карте, однако лай собак, блеянье и мычание домашнего скота, а также прочие характерные для человеческого поселения звуки намного информативнее любой бумажки.

Луна хоть и ущербная в совокупности со светом звезд а также моя способность видеть в темноте позволили рассмотреть безымянное поселение во всех подробностях. Ничего особо примечательного не обнаружил. Характерные для данной местности одноэтажные каменные дома, отгороженные друг от друга высокой глухой стеной. Традиция. Упаси Аллах, чтобы светлый лик твоей супруги или дочери ненароком увидел сосед и возжелал их. Ну или, в зависимости от ситуации, не блеванул.

Так, похоже, иранских войск здесь нет. А это означает, что и мне тут делать нечего.

Обойдя сельцо по дуге большого радиуса, двинул в направлении Махмудабада. Неширокая каменистая дорога основательно накатана арбами и утоптана копытами многочисленных домашних животных, идти по ней легко и приятно. Носит следы недавнего прохода персидской армии, явные, но уже слегка затертые.

Не доходя до конечной цели своего ночного путешествия около километра, услышал неторопливый перестук копыт и нырнул в заросли придорожного кустарника. Особо не прятался, ночью, да в «лешаке» меня учует только собака, но чтобы этого не случилось, я предпринял кое-какие меры.

В ночной тишине всякий звук слышен издалека, а с учетом моего обостренного слуха и подавно. Даже не видя всадников, мне стало понятно, что едут двое мужчин. Разговаривают (черт побери!) на немецком языке. Ничего себе! Тут перса реже встретишь, нежели немца или француза. Прям франко-германистан какой-то. А может быть, только мне так ведет? Типа планида такая всё время натыкаться на «европейских партнеров». Мать их етить! Хотя чего это я ропщу? Фарси и тюркский диалект здешних азербайджанцев у меня в самом зачаточном состоянии, так что с допросом пленных аборигенов были бы определенные трудности. А тут прям на тарелочке с голубой каемочкой информация сама ко мне топает аж на восьми ногах.

За оставшееся время успел подготовиться к встрече. Ну как подготовиться? Просто застаился в придорожгных кустах и стал ждать.

Вскоре со стороны безымянной деревушки показались две темных фигуры. При виде их вдруг вспомнилась одна из батиных любимых баллад, которую со своим лепшим корешем и компаньоном по авторемонтному бизнесу дядей Леней, задушевно исполняли на гаражах под гитару, после приема на грудь энного количества алкоголя в ознаменование починки очередного «Москвича» или «Жигуля»:

Хотя тут все не совсем, как в некогда популярной песне годов эдак семидесятых. И луна светит неярко, и «ковбоев» не трое, не знаю, как насчет наганов, но кавалерийские карабины при них. Оружие весьма опрометчиво не в боевом положении, а за спинами. Впрочем, кого им бояться в глубоком тылу наступающих войск? Вопрос риторический, разумеется, на дворе век девятнадцатый и до массовой заброски диверсионных рейдовых групп в тылы противника еще ой как далеко. Хе! Я — рейдовая группа. Ну что же, придется соответствовать.

А пока послушаю о чем гутарят хлопцы немецкой национальности.

Ясен пень, разговаривают, что называется, «за дам-с». О чем же еще говорить молодым здоровым мужикам? Один другому что-то втирает про свои отношения с какой-то Гертрудой. Дескать, ждет его на гражданке самая красивая девчонка на свете. Скоро встретятся, ибо очень скоро, он при деньгах вернется в свой родной Мурхин (повеселило название, навеяло Мурхинсранск). М-да, похоже не повезло вам ребята, родные места вы больше не увидите.

За разговорами парни настолько потеряли бдительность, что взять их не представилось особого труда. Пропустил кавалькаду и выскочил аки тать в нощи на дорогу. Пара брошенных меткой рукой камней угодили точно в темечко. Убеждаюсь, что бойцы начинают терять равновесие и вот-вот грохнутся на землю. Чтобы этого не допустить, бегом лечу к лошадям, касаюсь их голов и легким ментальным посылом заставляю животных замереть на месте. Раньше подобный финт ушами я мог бы спокойно выполнить, не вылезая из засады, теперь же, приходится магичить с учетом ущербности моего Дара. Подхватываю готовые вывалиться из седел тела и фиксирую на спинах животных. Высота хоть и небольшая, но, как любил говаривать мой дедуля: «Сдуру можно хер сломать». Эти свои писюны не сломают, а вот шеи запросто. С кем я тогда буду вести крайне познавательные разговоры?

Далее беру лошадок под уздцы и отвожу подальше от дороги в лес на удачно подвернувшуюся по пути небольшую поляну. Снял с седел бесчувственные тела и уложил на пожухлую осеннюю травку, не забыв связать конечности. Лошадок, не снимая ментального контроля, отпустил пастись.

Пока «языки» приходили в себя, произвел инвентаризацию конфискованного. Помимо упомянутых карабинов и приличного запаса патронов к ним у обоих имелись в наличии револьверы. Блин, точно ковбои, прям из батиной песни. Оно, хоть братьев Наган, иже с ними Сэмюэла Кольта здесь не было, но револьверный принцип подачи патрона в короткоствольных системах ведения огня в этой реальности пока что превалирует, несмотря на то, что уже изобретены пистолеты с магазином в рукоятке. Ножи также нашлись, а еще тяжелые палаши в притороченных к седлам ножнах. Каски у них также были, только не на головах, а в седельных сумках. Основательные такие шлемы, стальные с острыми шишаками (наверное, чтобы бодать противника в случае утери оружия), трехточечными подбородочными ремнями, изнутри обиты чем-то мягким. На мой взгляд, тяжеловаты, и в жару башка должна сильно потеть.

Однако, к стыду своему, более всего меня обрадовал не вид оружия и средств защиты головы, а основательно набитые продуктами питания пара седельных сумок. Молодцы немчура! В своем репертуаре: «Матка, млеко, яйки давай!» Кроме двух дюжин сваренных вкрутую яиц и двух стеклянных литровых бутылей с молоком, у запасливых немцев обнаружилось большое количество лаваша и местные лепешки кутабы с начинкой из сыра и зелени, вяленое мясо, финики и еще много всякой всячины. Более всего меня удивило наличие двух шматов свиного сала с тонкими прослойками мяса. Интересно, где в преимущественно мусульманской стране они умудрились надыбать сей продукт? Хотя тут народов намешано туева хуча, куда тому Вавилону во время строительства знаменитой башни. Могли у армян или грузин местных разжиться, либо еще у каких горцев христианского вероисповедания.

Не удержался, на стволе ближайшего поваленного дерева мелко нарезал сала, вяленого мяса, сыра и всякой зелени, раскрошил пару яиц, смешал, завернул в лаваш и с удовольствием впился зубами в импровизированный бутерброд, да еще запивая молоком. У-у-у-м! Что бы там ни утверждали еврейские диетологи о несовместимости мясного и молочного, вкуснотища, словами не передать.

Пока наслаждался едой пленные начали потихоньку приходить в чувства. Первым оклемался усатый широкоплечий здоровяк внушительного роста. Его простоватое лицо с носом картошкой вполне могло принадлежать какому-нибудь крестьянину из-под Тулы, Калуги, Тамбова или еще какой российской глубинки. Очухавшись, он мгновенно осознал глубину задницы, в которой оказался. Впрочем, лежа на земле со связанными руками и ногами понять это совсем несложно. А еще, немца очень сильно удивил мой «лешак», хотя «удивил» не совсем правильное определение, скорее напугал до журчания в штанах. А не за какого-нибудь ли местного гуля он меня принял? Дескать, вылез чувак из могилы и начал охоту на гяуров с целью попить вволю германской кровушки. Когда еще такая благодать обломится? Все-таки мужик оказался довольно крепким психологически, быстро совладал с чувствами и уставился на меня, азартно работающего челюстями. Даже вопросы начал задавать:

— Вы кто? И по какому праву на нас напали?!

Ха! Да он, вроде как на меня собрался голосом надавить. Ну нет, подобного терпеть не собираюсь, подойдя к пленному, двинул носком сапога по усатой роже. Легонько так без энтузиазма, но из носа брызнуло кровью вперемешку с соплями. Нагнав на себя вящей сердитости, наклонился над немцем и буквально прошипел ему в лицо:

— Вопросы здесь задаю я. Понятно?

— Да, да, господин, я все понял, — боец побледнел, что в призрачном ночном свете выглядело особенно эффектно.

— В таком случае — имя, фамилия, звание, номер части…

Моим визави оказался гауптман Петер фон Кляйн, пруссак (да именно, не Deutscher, а Preußischer) эдакий микро-националист, считающий именно Пруссию пупом земли. Впрочем, оставим в стороне политические взгляды германца. Итак, Петер фон Кляйн, тридцати пяти лет отроду, выходец из Восточной Пруссии. Какой-то там по счету сын малоземельного барона. С раннего возраста вступил в ряды Прусской Королевской Армии. За двадцать пять лет безупречной службы удостоился многочисленных боевых наград и капитанского звания. Отправлен в запас по выслуге лет. После демобилизации подался в африканские немецкие колонии, где успешно воевал с англичанами. По заключении мира между воюющими сторонами был завербован бывшими недругами на службу в армию персидского шаха в качестве военного инструктора, год назад занял должность полкового интенданта. В боевых действиях против русских личного участия не принимал, однако, как любой немец, к работе относился добросовестно воспитал много неплохих бойцов из «тупых азиатских свиней». На данный момент является начальником службы тылового обеспечения сто пятого пехотного полка армии Надир-шаха Каджара. В окрестностях Махмудабада находится по делам службы. Его товарищ обер-лейтенант Франц Майер, после тяжелого ранения следует на родину в Германию, ждет оказию, чтобы добраться до Басры, оттуда собирается плыть в Европу по морю на каком-нибудь попутном судне.

Откровенно говоря, все эти подробности интересовали меня постольку-поскольку. Главное я узнал, что в настоящий момент в пяти верстах восточнее Махмудабада хранится куча всякого армейского добра. Помимо обмундирования, вооружения и питания, там огромное количество самых разных боеприпасов и взрывчатки, фактически сконцентрирован весь тыловой резерв наступающих войск.

Однако самой примечательной новостью для меня стала информация о наличии неподалеку от складов концентрационного лагеря, где в нечеловеческих условиях содержатся русские солдаты и офицеры. Немец утверждал, что он лично обращался к командованию персидскими войсками с требованием гуманного отношения к пленным. Так и сказал «с требованием», но его не послушались. Врет, конечно, благодаря Дару ведуна, меня очень сложно ввести в заблуждение, ибо эмоциональный фон человека прекрасный индикатор, который очень сложно обмануть. Я понимаю Петера, жить все хотят, а показать себя с наилучшей стороны перед тем, кто в данный момент является хозяином твоей жизни, наивернейший путь к выживанию.

То, что пленных содержат в скотских условиях для меня не новость, тут уж никуда не деться — Восток со своими неискоренимыми варварскими традициями. Их бы вообще не кормили, а по-быстрому продали работорговцам, однако пока не ясен результат всей кампании и наличие большого числа военнопленных может стать веским аргументом в предстоящих мирных переговорах с русскими. А в том, что они состоятся никаких сомнений, ибо любая война рано или поздно заканчивается.

Завершить разговор мы не успели, поскольку зашевелился второй пленник. Пришлось его вновь усыпить, чтобы не подслушивал.

Еще с полчаса я пытал (не подумайте чего-нибудь плохого) фон Кляйна с целью выяснения системы охраны складских зданий и концентрационного лагеря, а также прояснения всех прочих интересующих меня подробностей. Как оказалось, армейские запасы охраняются усиленной ротой охраны, численностью две с половиной сотни штыков. Персы — народ ленивый и крайне недисциплинированный, заступая дежурным по штабу части, гауптман нередко подлавливал бойцов спящими на боевых постах. В армии кайзера за подобное нарушение в военное время предполагался незамедлительный расстрел, но здесь не благословенный Фатерланд, и порядки совершенно иные, выдадут пару ударов по спине, даже не шпицрутенами, а обычными хворостинами, и дело с концом. Лагерь военнопленных окружен двумя рядами колючей проволоки, между которыми бегают злые голодные псы. Если бы охрана была на уровне складов, три сотни русских давно разбежались по окрестностям.

А еще речистый гауптман мельком упомянул о нескольких вип-военнопленных, которых держат в Махмудабаде в расположении тамошнего гарнизона. Однако собственными глазами он их не видел и никакой конкретной информацией не обладает.

По ходу допроса гауптмана и затем обер-лейтенанта я нарисовал мысленный план территории и системы охраны складов и лагеря. Франц Майер ничем особо интересным рассказ своего коллеги не дополнил. Лишь выйдя из бессознательного положения и увидев несуразную лохматую фигуру, обосрался в самом буквальном смысле. Словами не передать, как неприятно мне было общаться с этим человеком. Впрочем, осуждать не стану поскольку сам таким был еще совсем недавно, хотя и немного по другой причине.

С рассветом я уже крался вдоль дороги к Махмудабаду, мысленно прорабатывая комплекс задуманных мероприятий.