Вор Жуткой кости

8

ТЕССА

Я проснулась рано от пения птиц за окном. Не думая, я потянулась под подушку за амулетом, который прятала там, и только тогда вспомнила, что папа забрал его. Я ощутила укол одиночества, присутствие Всадника ветра успокаивало меня со дня, когда мама ушла, когда я нашла амулет в ее спальне. Я годами носила его, не подозревая о его силе. Я раскрыла ее недавно, когда три раза подула, чистя его. Сначала я испугалась, подумав, что навсегда стала птицей. Но я в отчаянии поскребла когтями и обнаружила способ вернуться.

Я полежала в кровати еще немного, слушая сладкие трели птиц, ощущая, что была бы невероятно счастлива среди них. Я вспомнила ключ, что дал мне отец, подняла его и посмотрела на полированное золото.

«Добрый папа», — он не мог долго расстраивать меня. Я надеялась, что со временем он поймет, что ключ не заменит амулет. Я напомнила себе о вчерашних событиях: атака сокола, укрытие в замке, смерть узника… но ничто не притупляло мое желание снова стать птицей, летать по открытому воздуху.

Я села, потерла руки и схватила «Подвиги Каллоса» рядом с кроватью. Это была любимая книга матери, том эпической поэзии, описывающей приключения героя Жана Каллоса, который сражался с мифическими существами во времена, когда магов еще не было. Она читала мне отрывки, когда я еще была слишком юной, чтобы понимать их, хоть мне нравилось слушать ее голос и эмоции в нем. Мне нравилось верить, что она намеренно оставила мне книгу, потому что легко могла забрать ее с собой. Я подросла и полюбила эти истории так же сильно, как она, и я многие отрывки могла процитировать наизусть.

Мама написала внутри обложки свое имя — Джиллиан Скай. Утром я всегда открывала книгу и обводила буквы подписи пальцем. Это, Всадник ветра и ключ были всем, что у меня осталось, только это доказывало, что она была в нашем доме, что она вообще существовала. Папа без объяснений сжег все, что принадлежало ей. Однажды он забрался в мою комнату и попытался украсть «Подвиги Каллоса», но я проснулась и подняла шум. Он сдался и пообещал больше не трогать книгу. Его действия выглядели как поступки разозленного мужа, хоть он ни словом не упрекнул ее.

Я закрыла книгу и подумала о подвеске, посмотрела на дверь. Было ли плохо полетать немного, пока папа не проснулся? Я встала с кровати, стараясь не скрипеть деревом, и вышла на цыпочках из комнаты. Я замерла у спальни папы, заглянула и увидела, что он спит на спине, громко храпя, как обычно, прерываясь на миг тишины. К сожалению, кулон не было видно. Я прошла по его комнате, избегая скрипящих досок. Я понимала, что знание о таких досках плохо обо мне говорило, была у меня привычка забираться сюда. Через пару секунд я пожалела, что плохо знала о его шкафе. Он громко скрипнул, когда я вытянула верхний ящик. Папа затих посреди храпа. Я застыла на месте, разум опустел, я пыталась придумать, как объяснить то, что я залезла в его вещи.

Но папа вдохнул и уснул. Я ощупала ящик, но не нашла подвеску, осторожно задвинула его и потянулась к следующему. Я замерла, вспомнив, что папа часто прятал вещи в карманах. Когда я стирала его штаны, я всегда находила ключ, а то и несколько. Шансы были высокими, что он забыл убрать оттуда подвеску. Я бросилась к стулу, на который папа вешал одежду, нашла штаны под рубахой. Первый карман был пустой, но во втором я нашла нужный предмет.

Я побежала в свою комнату, чуть не порвала цепочку, натягивая ее через голову, три раза дунула на Всадника ветра. Знакомое веселье ворвалось в мое тело, заполнив с головы до пят — или когтей — и я стала воробьем. Из меня вырвалось радостное чириканье. Я не теряла время, запрыгнула на подоконник и вылетела в воздух. Деревья остались позади, и я снизилась, начала выделывать кульбиты, рисуя петли, делая сальто. Я пела, хоть воробей вряд ли так пел бы. Мне это казалось смехом.

Посреди веселья мои воробьиные глаза заметили движение внизу: люди шли к нашему дому с дороги. Гости решили прийти именно тогда, когда папу лучше не беспокоить. Я хотела, чтобы он спал, пока я не прилечу и не верну кулон в его карман. Я ругала гостей за такой ранний визит. Или они были беспечными и заблудились, или были слишком эгоистичными и нетерпеливыми, чтобы дождаться рабочих часов слесаря.

Я пригляделась, и увиденное встревожило меня. То были рыцари.

«Что они делают?» — насколько я знала, рыцари тут еще не бывали. До прошлой ночи, когда они прибыли с лордом Феллстоуном. А теперь трое в кольчуге несли широкие мечи. Самый крупный был крепким, как ствол дерева, хотя другой, с мрачным взглядом, выглядел опаснее. У третьего было пустое выражение лица, словно то, что они собирались сделать, было обычной работой. Крупный двигался впереди остальных, подошел к нашей двери и без стука бросился на нее. Рама треснула, и наша дверь распахнулась. Паника вспыхнула во мне, было понятно, что они пришли с плохой целью. Они ворвались в дом, и я забила крыльями, полетев к своему окну. В последний миг, когда было поздно поворачивать, я подумала, что стоило полететь к другу отца, мистеру Оливеру. Он приносил нам еду в темные времена после того, как ушла мама, и у него были хорошие советы. Что я могла против рыцаря, еще и против троих? Но инстинкт гнал меня с одной лишь мыслью в голове — спасти папу.

Жуткий вой вылетел из моего отца, но его прервали на середине крика. Я влетела в свою комнату, попала в щит, что держал один из рыцарей. Вспышка боли, и я больше ничего не чувствовала.