Ворчуны спять влипли!

Глава шестая Новые друзья

Норрис Бутл остановил машину на тропе, не доезжая до парковки возле деревенской ярмарки. Вышло так, что два колеса встали на траву, а два — на асфальт. Его первая любовь — уже взрослая — Дженни Прендергаст ПОТРЕБОВАЛА не парковаться в поле, служившем стоянкой для автомобилей: она очень-очень стеснялась надписи и изображений трусов на бортах машины.

— Идём, — позвала Дженни.

Она уже направилась по дорожке к входу, держа перед собой деревянный поднос с соленьями, вареньями и джемами.

— Подожди, старушка! — отозвался Норрис и поспешно запер дверь машины.

Вдруг из-за угла показался блестящий красный мотоцикл с коляской. Он резко повернул, и колёса на мгновение оторвались от земли.

— Хей-е-е-е! — протянула Лара Рыгпук; её оперный голос перекрывал даже рёв мотора.

— Кру-у-у-у-у-у-у-у у-у-у-уто! — протянул Аций; он сидел в коляске, и на голове у него сиял мотоциклетный шлем.

Они обогнули Дженни Прендергаст, та от неожиданности тряхнула подносом, и банки на нём зазвенели. Дамы встретились взглядами. Они сразу друг друга узнали. Лара Рыгпук, впрочем, как и Аций, недолюбливала Дженни и считала её «соплежуйкой» и «оскорблением всему женскому полу». Дженни Прендергаст недолюбливала мисс Рыгпук, поскольку считала, что известные личности, например оперные певицы, обязаны держаться на публике с достоинством и не вести себя как клоуны. А ещё ей не нравился этот вечно хрюкающий паренёк — Аций.

— Извините! — крикнула Лара Рыг-пук, затем твёрдой рукой повернула мо-тоци кл вправо и влетела на поле для стоянки автомобилей. Правда, судя по тону, извинилась она неискренне.

К тому времени Норрис уже успел догнать свою старую подругу.

— Это, случайно, не Лара Как-там-её? — восторженно спросил он.

— Рыгпук, — ответила Дженни. — Да. Она лечится у Альфонсо.

— Ну ясно, он же звёздный врач, — подтвердил Норрис писклявым голоском, цитируя табличку у дома доктора Табба.

— У него, по крайней мере, приличная работа, — парировала Дженни Прендергаст. —

Он не продаёт нижнее бельё

— Пока Табби на горизонте не появился, ты ничего не имела против моей работы, помнишь? — сказал Норрис и был почти прав: разумеется, Дженни была бы рада, продавай друг её детства не трусы, а что-нибудь другое, но всё-таки она мирилась с его работой, потому что он покупал ей чудесные подарки. — Кстати, ты не знаешь, где мисс Рыгпук покупает нижнее бельё? — добавил Норрис.

Дженни Прендергаст нахмурилась.

— Мне-то откуда знать? — язвительно спросила она.

— Может, герой-любовник Табби упоминал об этом между дел, — ответил Норрис, пожимая плечами.

Дженн и покосилась на старого друга.

— Интересно, откуда Альфонсо знать, где Лара Рыгпук покупает нижнее бельё? — поинтересовалась она.

Норрис задумался.

— Ну, пациенты ведь рассказывают врачам о личном, — сказал он.

Дженни Прендергаст впихнула ему в руки поднос с соленьями, вареньями и джемами.

— Понеси его, пожалуйста. Только осторожно! — предупредила она. — Эти банки мне очень дороги… прямо как Альфонсо.

Дженни мечтательно вздохнула и взмахнула ресницами, словно падающая бабочка — крыльями.

— Раньше ты томно вздыхала и опускала ресницы, думая обо МНЕ, — печально заметил Норрис. Ему стало так жаль себя, что он пнул ближайший камешек.

— Да, — призналась Дженни. — Но тогда я была ещё маленькая и глупая. А потом встретила Альфонсо. — Она ещё разок вздохнула — наверное, назло Норрису. Впрочем, нет. Определённо назло Норрису.

— Я просто хотел узнать, удастся ли мне уговорить мисс Рыгпук перейти на нежное нижнее бельё, — объяснил он. — Ты только представь: всемирно известная оперная певица носит бельё нашей марки!

Дженни Прендергаст резко остановилась. Норрис тоже затормозил.

— В чём дело? — спросил он.

— Сегодня МОЙ день, — сердито выдохнула девушка. — Мы приехали на деревенскую ярмарку, чтобы я могла принять участие в конкурсе, а не ты, и я не позволю тебе всё испортить впихиванием твоего дурацкого белья всем подряд.

Её нижняя губка вздрогнула, а круглые, словно блюдца, глаза заблестели. Норрис догадался, что она вот-вот расплачется, а плакала она нечасто, всего десять-одиннадцать раз на дню.

— Ну что ты, Дженни, конечно, я не буду никому его продавать. И в мыслях не было! — запричитал Норрис.

Сейчас девушка на него сердилась, но у Норриса был припасён кое-какой сюрприз. Он очень любил Дженни и не собирался просто так сдаваться!

Лучик быстро нашёл павильон для проведения Конкурса солений, варений и джемов. Это оказалось легче лёгкого: к нему вели десятки указателей, расставленные по всей ярмарке, и сбиться с верного пути было невозможно. Пока они шли, Мими то и дело забегала вперёд, читала указатели и докладывала, что на них написано. (Ей попалась не одна табличка с надписью «СЕГОДНЯ У НАС ОСОБЫЙ ГОСТЬ — ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНАЯ ОПЕРНАЯ ПЕВИЦА ЛАРА РЫГПУК!»)

Лучик, Мими и мать миссис Ворчуньи заглянули в павильон. Конкурс солений, варений и джемов занимал всего один уголочек в огромном помещении, где проводилось множество других конкурсов, для которых подготовили столы с белыми скатертями, простиравшиеся вдоль стен, и на многих из них уже стояли работы конкурсантов.

— Ух ты! — восхитился Лучик.

У входа в павильон стояла дама в очках с голубой оправой. В руках она держала папку-планшет. Дама посмотрела на розовую девочку с крошечными птичками над головой, покосилась на лопоухого мальчика в голубом платье и с огромной картонной коробкой с надписью «ВЗРЫВНЫЕ СОБАЧЬИ ЛАКОМСТВА для привередливых псов». Миссис Дыщ стояла на цыпочках позади внука, устроив подбородок у него на плече.

— На конкурс, мальчик? — спросила дама, потому что до полудня в павильон допускались только участники конкурса.

— Какой же он Пальчик?! — возмутилась миссис Дыщ. — Пальчика мы оставили у фургона. А это мой ВНУК!

— Вы на конкурс? — со вздохом повторила дама. — Будете участвовать?

Мамаша Дыщ с подозрением на неё взглянула.

— Видимо, хотите удалить меня с конкурса, даже не допустив до участия? — мрачно предположила она. — Наверное, скажете, что я недостаточно высокая… Рост же у меня небольшой, верно? Я угадала? Слишком я низкая… — Она развернулась. — Уходим, ребята, здесь нам делать нечего.

— Да, мы на конкурс, — подтвердил Лучик, пока его бабушка не успела ещё что-нибудь наговорить.

— Конкурс солений, варений и джемов, — добавила Мими.

— Имя? — коротко спросила дама и начала листать папку, пока не дошла до страницы этого соревнования.

— Дыщ, — ответил Лучик и повторил фамилию по буквам.

Дама нашла её в списке и поставила галочку.

— Хорошо, — сказала она и показала, где поставить заготовки миссис Дыщ.

Лучик с Мими вынули банки из картонной коробки, расставили их на скатерти и запихнули пустую коробку под стол. Они оставили миссис Дыщ наводить порядок в своих заготовках, а сами вышли из павильона. Будь на её месте мистер Ворчун или миссис Ворчунья, Лучик не осмелился бы уйти. А вот в бабушке он не сомневался и знал, что она и сама справится и ни в чём не напортачит… Так что они с Мими отправились гулять.

На ярмарочной площади им встретились несколько знакомых, в их числе — к большому удивлению Лучика — клоун по имени мистер Губа, с которым они сто лет не виделись.

Он был в полном клоунском облачении: жёлто-зелёные туфли с длинными носами, дурацкие штаны со смешными подтяжками, пиджак в клеточку с цветком-брызгалкой, яркий парик, клоунский макияж и красный нос. Он сидел на перевёрнутом вверх дном ведре и менял шину на колесе своего миниатюрного клоунского велосипеда.

Мистер Губа мгновенно узнал Лучика. (Сложно забыть мальчика с такой внешностью, да ещё и в платье!)

— Привет, Лучик! — воскликнул он. — Как Пальчик поживает?

— Очень хорошо, спасибо, — ответил Лучик. Ему вспомнилась первая встреча с мистером Губой (её я описал в первой книге — «Ворчуны в беде»). — Он на парковке, с моими мамой и папой.

— Надо бы с ними поздороваться, — сказал клоун. — Вот только разберусь с проколом да развлеку ребятишек.

Они распрощались с мистером Губой и пошли дальше. Не прошло и секунды, как Лучик столкнулся с Ацием. Буквально.

— О-ой! — крикнули они хором, впрочем, возгласы у них вышли совсем разные, у одного протяжный, у другого отрывистый — и рухнули на траву.

— Извини, приятель! — сказал Аций, поднимаясь с земли. Он подал Лучику руку, помогая ему встать. — Не смотрел, куда иду. — Аций отстегнул ремешок под подбородком, снял с головы рогатый мотоциклетный шлем и взял его подмышку. — Вечно эта штука мне на глаза налезает, — добавил он и поправил слуховой аппарат за левым ухом.

— Мне нравятся твои рога, — признался Лучик. — Прямо как у викинга!

(Я уже об этом упоминал, но повторю в последний — по крайней мере, в этой книжке — раз: викинги никогда не носили рогов на шлемах.)

Аций улыбнулся:

— Лару пригласили петь в опере, где её героиня носит шлем с рогами. Ей так понравилось, что она заказала два рогатых мотоциклетных шлема, — объяснил он. — Для меня и для себя.

— Она твоя мама? — спросил Лучик.

Аций пожал плечами и снял шлем, так что стали видны его похожие на солому волосы.

— Родила меня не она, если ты об этом. А в остальном Лара — моя мама. Только я её так не называю. Да и будь она на самом деле моей родной мамой, ей всё равно не захотелось бы, чтобы я её так называл. Такой уж у неё характер… А почему ты в платье?

Лучик посмотрел на свой наряд. Об этом он никогда не задумывался. У него и так было полно забот — о слоне, ослах и Ворчунах, тут не до платья!

На этот раз он пожал плечами.

— Да не знаю, честно говоря. Мама меня так одевает. А что у тебя за ухом?

— Слуховой аппарат, — ответил Аций. — Без него я глуховат. Привет, Мими.

Удивительно, но он запомнил их имена после той короткой встречи возле дома доктора Табба.

— Привет, Аций, — поздоровалась Мими, проходя мимо.

— Классные колибри, — заметил Аций. — И ваш слон мне нравится.

Ребята оазговорились и продолжили вместе гулять по ярмарке. По ходу беседы выяснилось, что у Лушка с Ацием есть нечто общее: оба не знали своих настоящих родителей.

— Твой папа, мистер Ворчун, спас тебя с бельевой верёвки? — ахнул Аций, выслушав историю Лучика.

Лучик кивнул:

— Так мне рассказывали. Меня повесили на неё за уши.

Аций покосился на уши Лучика: одно из них было заметно выше другого.

— Поэтому они?..

— Наверное, — ответил Лучик и снова пожал плечами.

— И ты так и не узнал, чья это была верёвка?

— Мы живём в фургоне и раньше часто переезжали с места на место. Вряд ли папа сумеет отыскать тот самый двор, даже если очень захочет.

— А сам ты ничего не помнишь?

В тот момент они проходили по лужайке мимо двух палаток, где кузнец демонстрировал небольшой толпе зрителей, как делаются подковы. На самом краю наковальни лежал красный от жара кусок металла, и кузнец колотил по нему молотком, придавая детали желаемую форму. Лучик задумчиво посмотрел на него и ответил:

— Мне вспоминаются начищенные до блеска мужские туфли и ангельский женский голос. Наверное, туфли папины, а голос — мамин… Не так давно мне показалось, что я нашёл родителей и что это Агнес — бывшая горничная-кухарка и Джек-умелец. Они работали в поместье Великаннов — там, где мы теперь живём.

— Вы живёте в поместье? — восхитился Аций.

— Если его можно так назвать, — съязвила Мими.

— Это старая развалюха, — объяснил Лучик. — И я, в отличие от Мими, живу не в самом особняке, а в фургоне в саду.

— Так что, Джек и Агнес и правда твои родители?

— Нет, — со вздохом ответил Лучик, умолчав, что теперь ему казалось, будто он — потерянный ребёнок лорда и леди Великаннов, потому что доказательств у него не было. — А что насчёт тебя?

Кузнец тем временем дважды ЛЯЗГНУЛ по раскалённой подкове молотком и бросил её железными щипцами в бочку с холодной водой. Вода зашлась пузырями. а остывающая подкова громко зашипела: ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Меня? — переспросил Аций. — По словам Лары, она нашла меня под дверью своей гримёрки в оперном театре в Принге. Я лежал в плетёной корзинке — правда здорово? — (Должен заметить, что Принг — это небольшой городок неподалёку отсюда.) — Фанаты частенько оставляют ей подарки, и она подумала, что я — один из них. У Лары не было времени заводить своих детей, так что она решила меня усыновить.

— А ты помнишь своих родителей? — поинтересовался Лучик.

— Ну, вам это покажется глупым… — замялся Аций.

— Ты и так глупо выглядишь в рогатом шлеме, — со смехом ответила Мими.

— Это только моя фантазия… — робко начал Аций.

— Какая?

— Ну, я ясно представляю себе своего отца, и…

— И?

— Мне кажется, что он — капитан пиратов!