Вороново крыло

Глава тридцать третья

У Салли было окно между уроками, и она сидела в комнате отдыха для десятиклассников. Несколько парней сдвинули скамейки вокруг журнального столика и резались в карты. Кто-то поставил в проигрыватель компакт-диск, но музыка была ей незнакома. А ведь когда-то она сюда и заглянуть боялась. Если же надо было убить время между уроками, плелась в библиотеку. Теперь же Салли недоумевала: что ее так пугало, почему хмурые, пристальные взгляды местных завсегдатаев нагоняли страх? Как-то она пожаловалась Кэтрин: «Меня ненавидят». Та ей ответила: «Не выдумывай. Ты им нужна как воздух. Чтобы самоутвердиться, они должны кого-то гнобить. Потому как сами по себе — ничтожества».

Кэтрин на них было плевать. Она перешагивала через сумки снобов, садилась на их излюбленные места, ставила в проигрыватель свою музыку. Подходила прямо к ним и, защищенная своей видеокамерой, снимала их враждебные лица. После чего поворачивалась к Салли, как бы говоря: «Вот видишь? Мир не рухнул. Разве могут они тебе что-то сделать?» И Салли стала уверенней. Далось ей это непросто.

Теперь же она чувствовала себя в комнате отдыха как дома. А на тех, кто слонялся в коридоре, не решаясь войти, смотрела с жалостью. И сплетничала о них с Лизой.

С новой подругой было гораздо проще, чем с Кэтрин. Лиза говорила то, что Салли хотелось услышать. Салли не терпелось рассказать Лизе о Роберте. Они уютно расположились в большом, видавшем виды кресле в углу — Лиза вся такая милая, удобная, сочувствующая. Накануне она где-то тусовалась и теперь жаловалась на похмелье. Салли так и подмывало сказать: «Знаешь, с кем я встречаюсь?» И посмотреть в лицо подруге — та наверняка умрет от зависти. Но какой бы хорошей Лиза ни казалась, держать язык за зубами она не умела, тут же раструбит по всей школе. Салли не могла рисковать. Родители все узнают, когда она сочтет нужным. Пока же не время откровенничать.

Она полезла в сумку, достала и включила телефон — пришло одно сообщение. Роберт вернулся с лова и предлагал встретиться. Салли отвернулась от Лизы и стала набирать ответ: «Вечером сижу с дочкой Фрэн Хантер. Жду. Ок?» Мысль о том, что они встретятся в чужом доме, привела ее в невероятное возбуждение.

— Что пишут? — полюбопытствовала Лиза. Она даже глаза закрыла — до того ее мутило.

— Да ерунда всякая. С ребенком просят посидеть.

Салли подумала, что вообще-то нет ничего хорошего в том, чтобы встречаться с Робертом вот так, в чужом доме. Узнай мать, с ней припадок случится. Другое дело — Фрэн. Да и отец. У Салли вдруг мелькнула мысль: что, если отец и сам тайком встречается с любовницей? Нелепость собственного предположения ее только позабавила: да если отец ходил бы налево, об этом уже было бы известно. Кто-нибудь обязательно узнал. Как в конце концов узнают и о ней с Робертом.

К середине дня распогодилось, и на большой перемене Салли решила сходить куда-нибудь пообедать.

Перес стоял на первом этаже; завидев Салли, он махнул ей:

— А я как раз тебя спрашивал — за тобой только что послали. Рассчитывал поболтать.

— Что такое? Я думала, все уже закончилось.

— Всего пара вопросов.

— Вообще-то я обедать.

— Хорошо, пойдем посидим где-нибудь. Я угощаю.

Перес купил ей рыбу с картошкой. Сев на скамейку с видом на залив, они принялись за еду. Когда Перес предложил рыбу с картошкой, Салли подумала, что он ради нее не слишком-то раскошелился. Но рыба оказалась вкусной. Да и беседовать со следователем все лучше, чем киснуть в общей аудитории. Салли больше не смущалась при встречах с незнакомыми людьми — она сильно изменилась, стала другой. Как в сказке, где лягушку поцеловал принц. Правда, Роберт мало походил на принца.

— Скучаешь по ней, да? — сказал Перес. — Я о Кэтрин.

Вот и отец спросил то же самое. А ей не нравилось, что все вокруг считали, будто она без Кэтрин жить не могла. Прежде чем ответить, Салли как следует подумала — боялась показаться черствой. Но и врать тоже устала.

— Не уверена, что мы бы дружили долго. Рядом с ней я чувствовала себя глупой. Слишком уж она умничала.

— Умничала? В каком смысле?

— Ну, ничего не принимала на веру, во всем искала скрытый смысл. — Салли пожала плечами. — Сначала меня это впечатлило. Потом стало утомлять. Я хочу жить своей жизнью.

— Поиски скрытого смысла — не об этом ли был ее фильм?

— Ну да, что-то вроде того.

— Почему ты не сказала, что Кэтрин снимала фильм?

— А что говорить? Это же всего-навсего школьное задание.

— Но для нее оно много значило, так?

— Типа того. Фильм для нее вообще был на первом месте.

— Расскажи, что ты о нем знаешь.

— Зачем? Разве вы не арестовали Магнуса Тейта?

— Арестовали.

Салли ждала, что следователь поделится с ней своими мыслями, но он молчал. Скомкав пустой кулек из-под рыбы и картошки, бросил его в урну.

— В фильме — ее комментарии о всех нас. О Шетландах.

— Документальный? Ну, то есть, не выдумка, а факты?

— Да, факты ее глазами. — Салли понимала, что не стоит отзываться о погибшей подруге так уж резко, но не сдержалась: — В смысле, не слишком-то объективные.

— И что там было? Она тебе показывала?

— Так, отдельные места.

— Значит, фильм она не закончила?

— Почти закончила.

— Но целиком ты его не видела?

— Нет, я же сказала — только отдельные места. Кадры, которыми она особенно гордилась.

— Например?

— Ну вот, например, она сняла нашу комнату отдыха в школе. Где все собираются.

— Знаю, знаю, — сказал Перес. — Я ведь тоже в вашей школе учился.

— Так вот, двое парней разговаривают. И, видно, забыли, что она их снимает. Все уже привыкли к камере, перестали замечать. Кэтрин вечно с ней ходила. И иногда включала. Короче, эти парни болтали что-то об иностранцах. Сами знаете — летом к нам приезжают туристы… И не только белые… — Салли чувствовала, что краснеет, что ей неловко, совсем как тогда, когда Кэтрин показывала эпизод. — Парни болтали о том, что ненавидят иностранцев, что на Шетландах им не место, пусть убираются куда подальше. Кэтрин они реально удались. В смысле, она сняла так, что те двое действительно выглядели тупыми расистами. — Салли помолчала. — Кэтрин тогда сказала что-то вроде: «Ну и картинка! Прямо для Дункана Хантера. Пусть включит в свой рекламный ролик для туристов. Те наконец увидят, какие вы, шетландцы, гостеприимные». Она считала, что все мы здесь темные и недалекие, ко всему относимся предвзято. Об этом и был фильм.

— А что еще показывала?

— Кажется, был эпизод с мистером Скоттом. Вроде как она снимала его скрытой камерой. По крайней мере, помню, она обдумывала, как все устроит: положит камеру в сумку, в сумке проделает отверстие… Говорила, что когда покажет фильм в классе, то все животы от смеха надорвут. Хотя, если честно, я не верила, что покажет. С Кэтрин всегда так было: наговорит всякого, а потом выясняется, что ничего такого не имела в виду. Такой у нее был странный юмор. Вряд ли она действительно хотела сделать другим больно. — Салли вытряхнула из кулька остатки картошки, и на несколько мгновений их скамейку окружили чайки.

— Она рассказывала, что было в эпизоде с мистером Скоттом?

— Нет. Не хотела раскрывать секрет раньше времени.

Перес поднялся, давая понять, что узнал все, что хотел. Салли даже растерялась, что же следователь все-таки собирался выяснить? Уже подойдя к своей машине, Перес вдруг помедлил, обернулся:

— А ведь фильм мы так и не нашли — на жестком диске компьютера Кэтрин ничего нет. Не знаешь, где он может быть?

Салли вспомнила, когда в последний раз была у Россов. Диск, диск…

— Кэтрин всегда хранила диск с фильмом в столе. А для надежности прятала в металлическую коробку из-под карандашей. Говорила, в случае пожара диск уцелеет. Но если в коробке диска нет, не представляю, куда она его сунула.

Вечером, когда Салли сошла с автобуса, мать все еще сидела в школе. Заметив идущую по двору дочь, она махнула ей рукой, приглашая зайти. Школа встретила Салли знакомыми запахами пластилина, мастики, порошковой краски.

Салли предпочла бы забыть о том времени, когда училась в начальных классах. С самых первых дней двое старших ребят ее дразнили, доводя до слез. Поначалу она бегала к матери жаловаться. Мать велела ей не строить из себя младенца, но на ребят все равно прикрикнула. После этого всякий раз, когда мать кого-то наказывала, виноватой считали ее, Салли, — так к ней пристало прозвище ябеды. Стоило только зазеваться, как кто-нибудь из ребят портил ее поделки, а на игровой площадке ей то и дело ставили подножки. Салли всегда была девочкой полноватой, и даже симпатичное личико не спасало ее от издевательств. Однако сейчас, в старших классах, все было не так и ужасно — она стала уверенней в себе.

Дети в классе готовились к празднованию Апхеллио — что-то рисовали. На сдвинутых партах лежала длинная ладья викингов из гофрированного картона. Из года в год одно и то же — лет в одиннадцать-двенадцать она мастерила с классом точь-в-точь такую же. С воображением у матери было туговато.

— Нужно повесить ее на стену. Не поможешь?

— Дай им задание, чтобы сделали еще и факелы. Можно соорудить коллаж — вырезать из журналов любые картинки красных, оранжевых или желтых оттенков. Или взять что-нибудь блестящее — целлофановую пленку, подарочную упаковку…

— Да, неплохая мысль. — Мать отошла, чтобы посмотреть, ровно ли висит. По тому, как мать ответила, Салли поняла: не станет она поручать детям что-то новое.

— Папа будет как обычно?

— Нет, он сегодня поехал в Скаллоуа — на совещание.

— Я вечером сижу с девочкой миссис Хантер.

— Помню-помню. — Мать вытерла руки салфеткой. — Надеюсь, она тебя не слишком вымотает. Эта Кэсси Хантер — сущее наказание. Та еще воображала. — Приглядываясь к ладье, мать продолжала уже вполголоса, говоря сама с собой: — Чем-то напоминает Катриону Брюс.

Салли пришла к Фрэн, захватив из дома сумку с учебниками. И косметичкой — на этот раз страхолюдину Роберт не увидит. Фрэн дочь уже уложила.

— Кэсси сегодня какая-то уставшая, — сказала Фрэн. — Кстати, иногда она спит неспокойно, просыпается среди ночи. Но к этому времени я уж точно вернусь.

Хотя Фрэн и надела всего-навсего джинсы, было видно, что некоторое время перед зеркалом она все же провела — Салли заметила помаду, уловила аромат духов. На Фрэн был облегающий, с глубоким вырезом, шелковый топ. Салли никогда не смогла бы себе такой позволить. С ее-то животом.

— Спасибо за помощь, — сказала Фрэн. — Теперь, когда полиция арестовала старика, мне уже не так совестно просить тебя. Но все равно ты ведь наверняка вспоминаешь о Кэтрин?

— Сегодня прямо весь день про нее думала. В школу заявился инспектор и все о ней расспрашивал.

— Вот как?

Фрэн причесывалась, глядя в зеркало над каминной полкой, и рука с расческой замерла над головой. Салли чувствовала, что Фрэн ужас как любопытно, но она не решается спросить — боится показаться настырной.

— Он задавал вопросы о фильме, который Кэтрин снимала. Кажется, запись куда-то подевалась.

Фрэн спрятала расческу в шкафчик, одернула топ.

— Да, помню, Кэтрин говорила. Это школьное задание? Какая жалость, что фильм пропал, — все-таки память о ней.

— Угу.

— В холодильнике початая бутылка вина, — сказала Фрэн уже в дверях, и ей вдруг расхотелось куда-то идти. — Угощайся. И поешь, не сиди голодная.

Наконец она убедила саму себя, что ее ребенок под надежным присмотром, схватила сумочку и вышла. Стало совсем тихо.

По вечерам Салли редко оставалась одна. Мать была домоседкой, в крайнем случае могла отправиться на родительское собрание в школу через двор. Сидя в своей комнате, Салли слышала громкие голоса или учтивые аплодисменты в конце выступления. Школа прочно вошла в их жизнь. Бывая в гостях у Кэтрин, Салли не представляла, как можно жить в таком доме — слишком большой. И обстановка — слишком шикарная. У Фрэн все было по-другому. Салли бродила по комнате, разглядывая фотографии, наброски, полюбопытствовала, что за музыка в проигрывателе… И попыталась представить, каково это — иметь собственный дом, жить только вдвоем с Робертом.

В холодильнике она нашла дорогой французский сыр, пластиковое ведерко маслин, упаковку салата, бутылку белого вина. Салли налила себе бокал. Если мать учует запах алкоголя, можно сказать, что это Фрэн настояла.

Салли пила торопливо, и вина оставалось совсем на донышке, когда в окно тихонько постучали. Сидя в кресле, она обернулась и тут же увидела его: он припал лицом к стеклу, строя рожицы, — вылитое чудовище из мультика.

Она открыла. Высокий Роберт стоял на пороге, заполнив собой весь дверной проем; с собой он принес упаковку из четырех банок пива, держа ее за пластиковую ручку.

— Где ты оставил машину?

— Не волнуйся — позади дома. Там между склоном и домом как раз небольшой пятачок. Никто не увидит.

Салли была благодарна ему за то, что он так внимателен, что не смеется над ее осторожностью.

— Входи-входи! — поторопила она. И вспомнила старика — точно такими же словами он пригласил их с Кэтрин в дом, когда они завалились к нему на Новый год.