Глава тридцать пятая

Желтую коробку они водрузили на середину кухонного стола. Юэн явно ожидал ее помощи в возне с бумагами, хотя Фрэн считала, что он лишь напрасно тратит время. Но не знала, как об этом сказать. Из тех бумаг, которые она мельком увидела там, наверху, ничто и отдаленно не напоминало о фильме.

— А школьная сумка у Кэтрин была? — внезапно осенило Фрэн. — С ранцами они уже не ходят, но учебники и тетради в чем-то ведь носят. Вдруг то, над чем она работала в последнее время, лежит у нее в сумке?

— Да, сумка где-то была. Погодите, я поищу.

И Юэн вышел. Его не было так долго, что Фрэн уже подумывала сходить за ним. Наконец Юэн вернулся — с потрепанной кожаной сумкой вроде школьной, только раскрашенной в зеленый цвет и с огромным желтым цветком, нанесенным на клапан по трафарету.

— Простите, что так долго — никак не мог найти. Пришлось звонить миссис Джеймисон. Во время уборки она умудрилась засунуть сумку в один из шкафов гардеробной. — Юэн присел к столу, разглядывая сумку. — Помню, как Кэтрин ее покупала. Еще до переезда. Присмотрела в магазинчике подержанных товаров в Лидсе. Я бы на такую и внимания не обратил, а Кэтрин вот приметила. Весь день с ней провозилась, раскрашивая.

Откинув клапан сумки, Юэн стал вынимать ее содержимое: пластиковый пенал для карандашей с изображением семейки Симпсонов, три папки-конверта, блокнот для записей, коробку тампонов и несколько листов бумаги. Юэн задышал надсадно, Фрэн глянула на него и хотела было спросить, не плохо ли ему, но по его виду поняла, что он вряд ли услышит. Юэн достал из пенала перьевую и две шариковые ручки, несколько цветных карандашей. Ручку с тонким стержнем — для рисования. Положив блокнот для записей перед собой, раскрыл.

В верхней части первой страницы красивым почерком Кэтрин было написано: «Задание по английской литературе: как вариант — фильм (науч. — поп. или док.). Узнать, годится ли». Ниже большими — на оставшуюся часть страницы — остроугольными буквами выведено: «ОГОНЬ И ЛЕД».

— Ну да, конечно! Именно так она и собиралась его назвать, — сказал Юэн.

— Это ведь стихотворение?

— Да, Роберта Фроста. Ну-ка, ну-ка… — Он снова вышел, но на этот раз вернулся гораздо быстрее. — Томик стихов лежал на столе в ее комнате. Сейчас посмотрим. — Юэн принялся листать страницы, пока не нашел то, что искал.

— Удачное название. — Фрэн подумалось, что оно отлично подошло бы не только для фильма, но и для картины; перед ее мысленным взором снова возникли вороны на снегу, а фоном — огромный огненный диск солнца. — А что там еще?

Она было потянулась за блокнотом, но Юэн положил его дальше — на стол, до которого ей было не достать.

— Давайте оставим на потом, — предложил он, — а пока займемся бумагами. Чтобы ничего не упустить. Ну а мысль о том, что в блокноте что-то важное, будет нас согревать. Идет?

Фрэн с трудом поспевала за причудливым ходом его мыслей, однако согласно кивнула. И вынула из желтой коробки первую стопку бумаг. Она видела, насколько Юэну тяжело держать себя в руках, и боялась нарушить это шаткое равновесие.

Начала Фрэн с подробных лекций по «Макбету» и трех сочинений на ту же тему. Подумав при этом, что заодно освежит в памяти когда-то пройденное. За час она прочитала все бумаги, которые лежали перед ней. Кроме «Макбета» ей пришлось продираться через лекцию по истории на тему Контрреформации и работы по психологии: гендерные стереотипы и социальное давление. И ни намека на сам фильм. Лишь кое-где встречались отдаленно связанные с фильмом почеркушки — очевидно, Кэтрин думала о своей работе постоянно. На полях одной лекции и плана сочинения Фрэн заметила что-то вроде каракулей. Поначалу она равнодушно скользнула по рисунку взглядом, решив, что никакого смысла он в себе не несет. Однако когда тот же рисунок повторился, обратила на него внимание. Он был точной копией первого. Даже не рисунок, а скорее, логотип: на фоне языков пламени Кэтрин начертила восьмисторонний кристалл — «Огонь и лед».

Фрэн показала рисунок Юэну. Он вернулся к уже просмотренным бумагам и обнаружил еще три таких.

— Надо же, а я и не заметил, — удивился Юэн. — Видимо, у меня нет вашего внимания художника. Я сосредоточился на словах.

— Что-нибудь нашли?

— Да нет, — медленно ответил он, вынужденный признать поражение. — Ничего.

— Может, то, что имеет отношение к ее недавней работе, лежит все же в школьной сумке? Или в блокноте? В котором запись с названием фильма. Или в одной из папок?

Фрэн начинала терять терпение. Почему не поискать в первую очередь там, где вероятнее всего и найдешь? Или он дожидается, пока она уйдет, чтобы заняться поисками в одиночку?

— Возможно, вы правы, — сказал Юэн, отрываясь от лежавших на столе бумаг. — А может, я сам себя обманываю и причину ее смерти мы никогда не узнаем.

Фрэн потянулась к сумке и выгребла из нее пригоршню мятой бумаги, лежавшей на самом дне. Первым же клочком оказался билет на паром. Фрэн передала его Юэну:

— Она ездила на Уолсу накануне Рождества. Может, к кому-то из друзей?

— Кажется, помню, да. Там была вечеринка. Она рассказывала про какого-то парня из школы. Но вряд ли это для нас важно.

— А вот еще — чек из супермаркета. — Фрэн положила мятую бумажку на стол и разгладила. — Супермаркет в Леруике. Кэтрин была там накануне того самого дня. Она говорила, что собирается в магазин?

— Нет. — Юэн взял у Фрэн чек и, сдвинув брови, стал читать. — Ничего из этого я в нашем холодильнике не видел. Кэтрин не стала бы брать домой сосиски или, скажем, этот пирог. Она и мясо-то почти не ела, а уж всякие сосиски и колбасы — подавно.

Он посмотрел оборотную сторону чека. Фрэн успела только заметить, что там что-то написано. Но поскольку чек был в руках у Юэна, ничего не разобрала. Наконец Юэн положил клочок на стол, придвинув к ней:

— Взгляните, что написано на обороте. Это рука Кэтрин.

Фрэн прочитала: «Катриона Брюс. Страсть или ненависть?»

— Что бы это могло значить?

— Слова из все того же стихотворения. — Юэн взял антологию и прочитал вслух надтреснутым, будто старческим, голосом:

Вкус страсти я познал вполне —

Пожалуй, мир сгорит в огне.

Но если дважды гибель ждет,

То, ненависть познав сполна,

Я знаю, как смертелен лед…[7]

— Интересно, что Кэтрин хотела этим сказать? — Фрэн позабыла, что совсем недавно Юэн ее раздражал. Загадочные слова пробудили в ней азарт исследователя. — Что Катриону убили, испытывая к ней страсть? Или ненависть? Это можно отнести к любому преступлению. Но как это связано с фильмом?

— Думаю, нужно копать глубже. — Сидевший в кресле Юэн выпрямился. И заговорил четким, хорошо поставленным голосом — как профессор, читающий лекцию: — Начнем с самого начала: почему вообще Кэтрин заинтересовалась Катрионой Брюс? Я, к примеру, узнал о ее существовании совсем недавно. Слышал, конечно, что раньше в этом доме жили Брюсы, но понятия не имел, что у них в свое время дочь пропала. Неужели Кэтрин что-то узнала об исчезновении этой девочки? Если так, это вполне могло послужить мотивом для убийства.

Фрэн слушала Юэна и ушам своим не верила. Ей казались невероятными такие далеко идущие умозаключения, выведенные из нескольких слов на мятой бумажке. И все же в логике ему не откажешь.

— А давайте пролистаем блокнот до конца? И посмотрим, что в папках, — предложила она.

И тут же поняла — такая напористость попросту неприлична. Как будто для нее расследование обстоятельств гибели Кэтрин — всего-навсего захватывающая игра. Она обернулась к Юэну, надеясь, что тот все же не обиделся, но его внимание привлек шум снаружи.

— Машина, — сказал он. — Наверняка Брюсы. Не ждал их так скоро.

Юэн сунул чек в блокнот, блокнот — в сумку и пошел открывать. Фрэн сложила книги и бумаги с сочинениями Кэтрин обратно в коробку и задвинула ее под стол.

Загрузка...