ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ: МЭТТ — ТЯЖЕЛАЯ СИТУАЦИЯ

Обратно на кладбище. Обратно в Блэквелл. Теперь все было по-другому. Раньше казалось, что он просто проходит мимо, и Мэтт мог забыть обо всем остальном. А теперь?.. Теперь он хотел оказаться в любом другом месте на земле.

Мэтт потерял всякую надежду и веру в единственного человека, который всегда верил в него. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, но когда он смотрел на других… они ему нравились. Он им доверял. Но мог ли он поговорить с кем-нибудь из них о чем-то настолько личном? Они не были похожи на его лучшего друга Коди или брата Джоша. Может быть, когда-нибудь и будут, но сейчас казалось, что ему не с кем поговорить по-настоящему.

Он злился, что его обманули. Был в ярости, даже — достаточно в ярости, чтобы вызвать Змея Мидгарда, очевидно. Но дело не только в этом. Змей — его заклятый враг, и у него не было причин просыпаться только потому, что Мэтт разозлился.

Нет, змей почувствовал слабость. Отчаяние — вот правильное слово. Смешайте эту боль, отчаяние и ярость, и он будет уязвим, его силы выйдут из-под контроля. Вот, что почувствовал змей, и даже если еще не пришло время, если это был не Рагнарёк, он откликнулся. Корчась от ликования, когда Мэтт показал, какой он еще ребенок, закатывая истерику из-за того, что дедушка причинил ему боль.

Всю дорогу до Сент-Агнес он пытался прийти в себя. Дедушка хотел, чтобы он стал жертвенным козлом? Слишком плохо. Он был избранным защитником величайшего скандинавского бога всех времен. Он не ляжет и не умрет покорно. Он будет сражаться. Он победит.

Остальные оставили Мэтта одного. А это означало, что, может быть, они все-таки понимают, через что ему пришлось пройти.

— Хорошо, — сказал он, когда они подошли к кладбищу. — На этот раз мы принимаем меры предосторожности. Мой дед может знать, что мы вернемся сюда. Возможно, он даже догадался, что именно здесь я ожидал найти Мьелльнир. Так что давайте будем очень осторожны. Болдуин? Ты перелезешь через забор вместе со мной. Нам нужен мой амулет, чтобы найти молот, и, если возникнут проблемы, твоя неуязвимость поможет.

— Неуязвимость? — Болдуин ухмыльнулся. — Хорошее слово. Я должен помнить об этом.

— Не поощряй его, — проворчал Фин.

— Думаю, здорово, что он много чего знает, — сказал Болдуин. — В историях всегда говорится, что Тор — просто большой, тупой парень с большим количеством мышц. Мэтт — нет, и это круто, правда?

Мэтт заставил себя улыбнуться Болдуину.

— Спасибо. Так что я возьму тебя на себя. Фин и Лори, я бы хотел, чтобы вы двое стояли на страже, по одному с каждой стороны, если вы не против разделиться.

— Мы можем это сделать, — сказала Лори.

— О, нет, не можем, — сказал Фин. — Мы не разделимся. Нет, если ожидаем неприятностей.

— Ладно. — Мэтт поднял руки в знак протеста против их спора. — Вы двое разберитесь с этим. Но помни, у Лори есть лук, и думаю, что нормально оставить ее одну. Фин? Если бы ты мог превратиться в волка, было бы здорово.

— Я могу измениться, но не выпущу Лори из виду. — Он взглянул на кузину. — Ничего подобного, Лори. Когда мы были здесь в последний раз, Торсена подстрелили.

— У Мэтта хороший план, — сказала Лори. — Мы можем стоять на страже, не отходя слишком далеко друг от друга. А теперь пойдем, пока кто-нибудь не появился и не попытался нас остановить.

Опять же, Мэтт знал, было просто заставить его чувствовать себя лучше. Болдуин похвалил его за ум. Лори быстро поддержала его план. Маленькие похлопывания по спине, чтобы сказать, что все в порядке, и Мэтт может пройти мимо того, что произошло, и двигаться вперед. Это помогло. Фин, казалось, не понимал этого и бросал хмурый взгляд в сторону Мэтта. Наверное, все еще расстроен тем, что его чуть не арестовали за убийство.

Возможно? Это почти заставило Мэтта рассмеяться. Конечно, Фин все равно расстроится. А кто бы не расстоился? Он был напуган. Очень сильно. Это, очевидно, сделало его еще более чрезмерно заботливым по отношению к Лори, и визит Оуэна не помог делу. Он просто не чувствовал себя в своей тарелке. Мэтт должен был понимать это и не обижаться, если он рычал и крысился.

Они обсудили сигналы, которые будут использоваться для связи. Затем Мэтт сказал:

— Все готово? Давайте убираться отсюда.


Кладбище Святой Агнесы. Мэтт уже не в первый раз был на кладбище. Он не сказал об этом остальным раньше, потому что они могли ожидать, что он знает секретный вход, но он не знал.

В первый раз, когда он ходил с Коди, им было по девять лет. Они рыскали по кладбищу, пугая друг друга историями о привидениях. Коди хотел привести других детей на Хэллоуин, чтобы сделать то же самое, но у Мэтта была идея получше. Как ни забавно было бы разбить лагерь на кладбище и рассказывать истории о привидениях, не многие дети отказались бы от пакетов с конфетами в холодную ночь на кладбище. Поэтому Мэтт придумал свою собственную традицию, основанную на его исследованиях самой покровительницы кладбища. На самом деле у святой Агнесы был свой канун, как на Хэллоуин. Канун Святой Агнесы был 20 января, когда девушки могли ночью улизнуть из дома и отправиться в поле, где в полночь они увидят… своего будущего мужа. Да, совершенно хорошая установка, полностью растраченная на скучное разрешение. Поэтому Мэтт изменил ее.

На самом деле существовало четыре исторических Святой-Агнесы. А может, и пять. Он никогда не утруждал себя слежкой. Мэтт просто придумал свою собственную версию, где Святая Агнеса была знатной женщиной, обвиненной в похищении и убийстве молодых девушек, что, естественно, означало, что она оказалась вампиром. Ее закололи, а труп обезглавили. Только позже горожане узнали, что она на самом деле спасала девочек из ужасных ситуаций и отправляла их в монастырь для обучения. Поэтому они сделали ее святой. Тем не менее, из-за того, как она умерла, Агнеса навсегда будет связана с вампирами и нежитью, поэтому в канун Святой Агнесы, если вы пойдете на кладбище и назовете ее имя, то можете увидеть тех самых нежить-вампиров, зомби или призраков.

Это была гораздо лучшая история. Их друзьям это определенно нравилось. Поэтому каждое двадцатое января они собирали спальные мешки и говорили родителям, что будут у друга, а потом отправлялись в Сент-Агнес, разводили костер, заворачивались в спальные мешки и рассказывали истории о привидениях, ожидая, когда воскреснут мертвецы. Конечно, мертвые никогда не подчинялись, но было слишком весело отменять посиделки из-за простого отсутствия настоящих призраков.

Была еще одна причина, по которой Мэтт не сказал остальным, что бывал здесь раньше. Потому что Фина и Лори никогда не приглашали на эти вечера. К прошлому январю почти весь их класс был на кладбище, и ни один ученик никогда не говорил:

— Эй, как насчет того, чтобы пригласить Брекков? — Мэтт никогда даже не задумывался об этом, и именно он всегда предлагал привести новых и застенчивых детей, сделать их частью секрета. Хотя он был уверен, что Фин высмеял бы всю эту идею и, конечно же, никогда не присоединился бы к ней, его следовало бы пригласить. И Лори тоже.

Мэтт думал об этом, пока они перелезали через забор, стараясь сосредоточиться на окружающей обстановке, чтобы снова не оказаться застигнутым врасплох.

Они проскользнули на кладбище. Оно больше походило на настоящее кладбище, чем кладбище Дедвуда, с его холмами и надгробиями, разбросанными повсюду. Здесь могилы были тесно прижаты друг к другу, и с каждым шагом вы знали, что наступаете на давно высохшие кости какого-то давно умершего человека.

Люди из города все еще приезжали. По всему кладбищу были разложены цветы; причудливо яркие всплески цвета на выветренных серых камнях и сухой коричневой траве. Мэтт заметил яркую красную вспышку возле одного из мавзолеев. Розы, похоже, когда он повернулся…

Его амулет, казалось… двигался. Не вибрировал так сильно, не подпрыгивал, как бы говоря таким образом. Мэтт вцепился в него.

— Есть сигнал? — прошептал Болдуин.

Мэтт кивнул. Они молчали, хотя здесь никого не было видно. Кладбища делали это с тобой.

— Давайте возьмем его и уйдем, — сказал Болдуин. — От этого места у меня мурашки по коже.

Мэтт огляделся. Он не видел жуткого. Он видел жуткий… в хорошем, покалывающем смысле путь. Когда он был моложе, то часто представлял себе всех мертвых воинов здесь, а теперь обедающих в Валгалле. Став старше, он понял, что большинство из них, вероятно, были фермерами и торговцами, которые держали в руках нож только для того, чтобы резать кукурузу или мясо, но это не изменило ощущения окружающего величия. Торсены, которым самое место в Валгалле, даже если они никогда не размахивали мечом.

Мэтт сделал несколько шагов влево. Его амулет перестал вибрировать. Когда парень вернулся туда, где только что был, тот снова задрожал, но остановился, когда Мэтт повернул направо. Он повернулся лицом к мавзолею. Три осторожных шага к нему и…

Амулет жужжал у него на груди.

— Он там, — сказал он, указывая пальцем.

— Конечно, — вздрогнув, ответил Болдуин.

— Эй, а ты бы предпочел, чтобы он был в одном из них? — Мэтт указал на могилы под ними.

— Ну уж нет.

Направляясь к мавзолею, Мэтт услышал пронзительный птичий крик. Это был всего лишь Болдуин, давший сигнал Фину и Лори, что они собираются забрать Мьелльнир, а это означало, что если будут какие-то признаки беды, дать им знать сейчас. Фин ответил первым двойным свистом. Лори повторила. Все чисто.

Мэтт направился к мавзолею. Здание выглядело, как самое старое на кладбище, но это было невозможно определить, потому что на нем не было никакой даты. Сделан из грубо обработанных серых камней, мавзолей не был таким причудливым, как некоторые другие. На самом деле, он мог быть самым простым из всех в Сент-Агнес. Просто тусклый серый каменный блок без арочного дверного проема — только простая прямоугольная дверь с большим серым блоком над ней. На этой глыбе было вырезано одно слово: ТОРСЕН.

— Круто, — сказал Болдуин. — Полагаю, это означает, что мы находимся в нужном месте.

Мэтт не сказал ему, что найдет такое же имя на половине надгробий вокруг них. Но вместе со всеми остальными были имена, даты и несколько слов. Даже в мавзолеях, где обычно собиралась куча народу, снаружи висела табличка с указанием того, кто в них находится. Здесь ничего подобного не было. Только имя. Торсен.

— Теперь нам просто нужно придумать, как его открыть, — сказал Болдуин.

В этом-то и заключалась проблема. Мэтт и его друзья уже пробовали несколько дверей мавзолея в прошлом, чтобы посмотреть, смогут ли они войти. Все они были заперты. Коди хотел вломиться в один из них, но Мэтт отказался. Если дверь была открыта, это было прекрасно, но вламываться было неуважительно.

Теперь, когда он посмотрел на дверь, то понял, что у него была очень большая проблема. Замка не было. Даже ручки не оказалось. Это была твердая каменная плита.

Он шагнул вперед и толкнул дверь. Но ничего не произошло. Он провел руками по двери на случай, если там потайная задвижка. Дверь была плотно закрыта.

— Я должен позвать Лори, — прошептал он. — Посмотрим, сможет ли она открыть портал.

— Или ты можешь просто использовать это.

Он оглянулся и увидел, что Болдуин указывает на амулет Мэтта. Мэтт чувствовал, как тот гудит. Когда он посмотрел вниз, тот начал светиться.

— Думаю, он хочет помочь тебе войти, — сказал Болдуин.

Вломился своим молотом? Это казалось еще более неуважительным, чем вскрывать замок.

— Даже если бы я мог, не уверен, что должен… — сказал он.

— А почему бы и нет? Мьелльнир находится там. И твой второй молот тоже указывает туда. — Болдуин снова указал на амулет. — Одно должно помочь тебе получить другое, верно?

Это имело смысл, предположил Мэтт. Поэтому он отступил назад, опустил щит, сосредоточился и вскинул руку с растопыренными пальцами. Он ничего не ожидал. Он не был зол или что-то такое, что могло бы запустить Молот. Но стрела вылетела из его пальцев, заставив отшатнуться от неожиданности. Дверь застонала и открылась, просто треснула, подняв вихрь пыли. И еще что-то выплеснулось наружу.

— Что это за запах? — воскликнул Болдуин, закрывая руками нос и рот.

— Мертвые люди.

Болдуин слегка позеленел, и Мэтт пожалел, что сказал это так прямо. Болдуин, вероятно, по-другому относился к мертвым, проведя некоторое время среди них, в загробной жизни.

— Ты можешь подождать здесь, — сказал Мэтт.

— Нет, я в порядке.

Мэтт толкнул дверь. Сначала она не сдвинулась с места, но потом он навалился на нее всем своим весом, плечом, и она снова застонала и начала открываться со скрежетом, от которого у него заныли зубы. Это была тяжелая работа, и он остановился, как только отверстие стало достаточно большим, чтобы пройти. Оно было также достаточно большим, чтобы выпустить намного больше этой вони.

— Хм, может быть, я смогу постоять на страже? — сказал Болдуин.

— Хорошая идея. Я сейчас вернусь.

Мэтт повернулся боком и проскользнул в отверстие. Внутри мавзолея царила кромешная тьма. Его амулет все еще светился, но, казалось, не излучал никакого реального света, будто был задушен темнотой. Даже свет из открытой двери не проникал внутрь больше чем на несколько дюймов. Мэтт заглянул внутрь, и его сердце забилось быстрее при мысли о том, чтобы войти туда.

Это всего лишь темнота. Мне это не повредит. Просто не торопись. Пусть амулет укажет путь, как это было со щитом.

Он вошел в дверь и сделал один шаг в мавзолей. Амулет начал нагреваться.

Если бы только он светился чуть ярче, это было бы гораздо полезнее.

Мэтт выставил вперед одну ногу, нащупывая путь, затем проделал то же самое рукой, проверяя, нет ли препятствий…

Бумажный шепот прозвучал глубоко внутри мавзолея. Мэтт замер. Звук повторился, как будто что-то двигалось по камню.

Крысы. Или змеи, спрятавшиеся на зиму. Коричневая змея или бычья змея. Без проблем.

Мэтт усмехнулся про себя. Несколько недель назад мысль о змее, возможно, остановила бы его, но по сравнению со Змеем Мидгарда, он даже не был уверен, что гремучая змея испугала бы его.

Мэтт сделал еще один шаг…

Воздух засвистел. Он уловил слабое размытое движение. Затем что-то ударило его в челюсть, как бил Расти, и он отлетел назад к каменной стене.


Загрузка...