Вороны Одина

ГЛАВА ВТОРАЯ: ФИН — ПАВИЛЬОН КОСТЕЙ

Фин никогда по-настоящему не считал Мэтта Торсена своим другом, даже когда согласился присоединиться к нему в его поисках спасения мира, но нравился ему этот парень или нет, он считал Мэтта довольно умным. Но, наблюдая, как тот позволил гигантской собаке-монстру растерзать себя, пока он болтал с ней, Фин серьезно задумался.

— Попробуй ударить Молотом, Торсен!

Мэтт просто продолжал изучать зверя, будто пытаясь решить, действительно ли монстр, прижимающий его, представляет угрозу.

Лори заметалась в поисках какого-нибудь оружия. Местность здесь была довольно пустынной, так что, если только они не развили троллеподобную силу, чтобы поднимать гигантские камни, или не хотели раздражать собаку крошечными камнями, Фин знал, что здесь нет ничего полезного. Но он не знал, как это исправить. Он был — как и Мэтт — больше склонен ввязываться в драку, чем обдумывать ее. Думать было делом Лори, но если она искала оружие, то они попали в беду. Он взглянул на кузину и спросил:

— Есть идеи?

Собака теперь удерживала Мэтта на месте одной большой лапой. Слюна стекала длинной липкой струйкой, и Фин надеялся, что это не какая-нибудь ядовитая слюна. Может быть, плевок, или какая-то сила в дыхании собаки, или что-то еще заставляло Мэтта думать, что это не угроза, но быть прижатым собакой размером с человека с запасными глазами для Фина определенно казалось очевидной угрозой.

— Разозлись, или что там еще, чтобы использовать своего внутреннего Халка! — попросила Лори. В ее голосе звучало отчаяние, но она не была настолько глупа, чтобы наброситься на слюнявого четырехглазого пса. Пока что. Она попыталась поднять кусок щебня, который, как Фин знал, она не сможет бросить далеко, даже если ей удастся сдвинуть его, а затем остановилась и издала тявканье, когда две гигантские черные птицы спикировали вниз и приземлились на щебень.

— Кыш! Ну же. Уходите! — Она замахала на них руками, и они склонили головы, будто поняли ее. Она повернулась к Мэтту и сказала: — А ты, защищайся от чудовищного пса!

Фин взглянул на птиц, которые, казалось, были поглощены изучением Лори. Они казались безвредными, жуткими в том смысле, в каком обычно бывают птицы, но не опасными. Если они нападут, он сможет остановить их. Победить гигантского пса, который был тяжелее его, было немного сомнительно, но он мог справиться с парой воронов.

— Гарм не нападает. Он же охранник, — настаивал Мэтт, стоя на своем.

— Верно, — протянул Фин.

Хотя парень не был уверен, что сможет справиться с каким-то чудовищным псом в одиночку, он не видел других вариантов и не собирался стоять в стороне и позволять ему съесть Мэтта. И вовсе не потому, что они стали друзьями или что-то в этом роде; Фин никому не позволит быть съеденным чудовищем. Он помолчал. Ладно, может быть, Астрид. Она была ответственна за смерть Болдуина. Фин мог бы закрыть глаза, если бы она была кормом для монстра. Но только не Мэтт.

— Не путайся под ногами, — тихо шепнул Фин Лори. — Думаю, Торсен сошел с ума или что-то в этом роде.

Как только Фин подумал о перемене, то превратился в волка. Может быть, это было просто потому, что Фин был потомком Локи, и этим миром управлял один из членов семьи Локи. Какова бы ни была причина, это было всего лишь мгновение между мыслью о том, чтобы быть в другом обличье и действительно стать волком. Фин сверкнул кузине волчьей улыбкой, жалея, что не может сказать ей, насколько это круто. Но она никогда не становилась волком, а даже если бы и стала, он не мог бы разговаривать с человеком, когда он был волком… даже если бы она была волком.

Фин повернулся к Гарму и направился к гигантской собаке. Он мог быть большим, но это была собака, а волки в любой день недели сильнее собак. Фин решил, что он просто прыгнет с разбегу и сбросит Гарма с Мэтта.

— Ладно, щенок, давай поиграем, — сказал Фин.

Как только Фин собрался наброситься на него, взгляд Гарма метнулся к нему, и пес сказал:

— Это не игра.

Фин резко остановился, царапая когтями неровную землю.

— Ты что-то сказал?

— Я просто ответил. Ты говорил, я отвечал. Вот так и надо вести беседу, — сказал Гарм. Он все еще удерживал Мэтта лапой, но теперь его внимание было приковано к Фину. Он высунул черный язык и слизнул слюну, которая свисала с его массивных челюстей.

Этот жест заставил Фин напрячься.

— Мы не жрачка.

— Жрачка? Кто или что такое жрачка? — Гарм склонил голову набок, выглядя как любая другая слегка озадаченная собака, только ужасно большая.

— Еда. Мы не еда.

Лори подошла и встала рядом с Фином, пока он сосредоточенно смотрел на Гарма. Она наклонилась, не сводя глаз с Гарма и Мэтта, и спросила:

— Что ты делаешь?

Фин фыркнул. Он не мог разговаривать с ней в таком виде. Подождите-ка. Может, и мог! Он разговаривал с Гармом, так что, возможно, это было частью магии Хель. Он поднял на нее глаза и сказал:

— Говорю.

Она покачала головой.

— Не тявкай на меня!

— Они не понимают, — сказал Гарм без особой необходимости. — Я все время задаю вопросы этому, — он толкнул Мэтта головой, отчего Лори взвизгнула, — но он не отвечает.

Мэтт, несмотря на то, что был очень близко к массивным, пускающим слюни собачьим челюстям, никак не отреагировал. У Лори, напротив, было очень знакомое выражение лица: такое он видел у нее всякий раз, когда она собиралась вляпаться в какую-нибудь неприятность. Она расправила плечи и пошла за пригоршней мелких обломков. Камни были не такими уж большими, но все равно причиняли боль.

— Это плохая идея. — Теперь в голосе Гарма слышалось что-то вроде рычания. — У меня есть приказ, и это его не изменит. Но это меня разозлит. Когда я злюсь, я иногда кусаюсь.

Фин развернулся и встал перед кузиной. Он нежно взял ее запястье пастью и сжал.

— Ну, если никто из вас ничего не собирается делать, то остаюсь я, — начала она.

Фин что-то проворчал, и со вздохом она уронила камни.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Он отпустил ее и попытался ободряюще улыбнуться, хотя улыбки были не совсем обычным волчьим выражением. Поэтому он дружески лизнул ее уже влажное предплечье.

— Фу. — Она вытерла слюну с руки и сердито посмотрела на него.

Как только она взглянула на него, Фин покачал головой из стороны в сторону. Он не мог говорить с ней, и улыбка не была особенно эффектной, но, возможно, он мог использовать жест, который она поймет.

Она положила руки на ее бедра и сказала:

— Нет? У него Мэтт, а ты стоишь и тявкаешь.

Вороны подлетели к ней совсем близко, испугав ее тихим визгом. Фен сверкнул зубами в сторону птиц, но они тут же исчезли. Он снова повернулся к Лори.

— Мне кажется, Фин разговаривает с ним, — сказал Мэтт. — Верно, Фин?

Унижения от попытки общаться с ними так, словно он был тупым зверем, было достаточно, чтобы Фин не захотел отвечать. Конечно же, он разговаривал с Гармом! Что еще, по их мнению, он делал? Это было оскорбительно. Тем не менее, Фин не мог говорить с Лори, пока не вернется обратно, а Мэтт сказал то, что Фин должен был сказать Лори, поэтому он опустил голову, чтобы посмотреть на свои ноги, а затем на небо. Он повторил это во второй раз. Это было медленное движение, потому что это был неуклюжий жест для волка, но это был кивок.

Было трудно слушать его друзей, а также Гарма, поэтому, хотя Мэтт и Лори все еще разговаривали, Фин подошел и встал перед Гармом.

— Ты должен его отпустить.

— Твоему роду здесь не место, — проворчал Гарм.

— Детям?

— Живым людям, — поправил Гарм, фыркнув. — К тому же вы, богоподобные, всегда раздражаете мою хозяйку.

Фин попытался придумать хороший ответ на этот вопрос. Впрочем, это была не совсем его область. Он был больше инстинктивным и не мог думать, но так как он единственный, кто мог говорить с Гармом, у него не было выбора, кроме как справиться с этой ситуацией.

— Мы здесь не для того, чтобы раздражать твою хозяйку, — сказал он.

Гарм фыркнул.

— Хелена не любит богов.

— Мне тоже многие из них не нравятся, — сказал Фин, стараясь быть дружелюбным. — Рей и Рейна, которые не пришли, очень раздражают.

Гарм ухмыльнулся, его массивная собачья пасть слегка приоткрылась.

— Ты родственник отца Локи. Ищешь посеребренные слова, чтобы убедить меня сделать то, что ты хочешь. Он был таким же.

Фин замолчал, поняв, что ему не очень-то повезет, если он обманет кого-то, кто, очевидно, имел опыт общения с Богом, который был предком Фина. Поэтому он решил, что попробует сказать правду.

— Здесь наш друг, — сказал Фин. — Мы просто хотим поговорить с твоей… э-э-э… хозяйкой. Мы здесь не для того, чтобы затевать драку. Мы можем просто увидеть Хелену?

Гарм на мгновение замолчал, и Фин подумал, что пес откажет, но потом он отошел от Мэтта и сказал:

— Я позволю тебе увидеть ее, но не гарантирую ни твою безопасность, ни ее настроение. Хелена может быть собственницей. Идите.

А потом гигантский пес повернулся и направился к воротам.

Сами ворота не были особенно впечатляющими, если не считать их размера, но там была жуткая статуя женщины, которая заставила Фина остановиться. Казалось, она внимательно наблюдает за ними, но статуи не следят за людьми. Это было тревожно. Может быть, именно поэтому статуя находилась за воротами, где ее не могли повредить… никто не хотел, чтобы она смотрела на них.

Лори бросилась к Мэтту, когда тот вскочил на ноги. Как только Мэтт встал, он подошел к Фину и протянул руку, будто собирался взъерошить мех. Фин рефлекторно сверкнул зубами на Мэтта, и в следующее мгновение Фин снова принял человеческий облик.

— Я что, похож на домашнего питомца? — прорычал Фин немного по-волчьи.

Мэтт поднял руки.

— Ого, я и не собирался тебя гладить. Это было просто дружеское похлопывание по плечу…

— Не обращай внимания, Торсен, — перебил его Фин. — Только не трогай меня.

Лори и Мэтт обменялись еще одним взглядом, который он, вероятно, не должен был заметить. Он заметил. Он просто не хотел тратить время на разговоры об этом. Они думали, что он ведет себя как придурок, и, возможно, так оно и было. Иногда, однако, Фин просто хотел быть больше, чем он есть. Мэтт уже получил Молот, и теперь у него была ледяная штука. В последние несколько дней Лори вдруг стала открывать порталы. А что было у Фина? Ничего нового. Превращение в волка — это то же самое, что он мог делать до их путешествия, и то же самое могли сделать десятки других членов его семьи. Его единственной новинкой был разговор с большой собакой, что могло сработать только в Хеле. Это было эгоистично, и Фин знал это, но он хотел быть особенным для разнообразия. Если все, что у него было, это быть волком, он хотел, чтобы они уважали его, может быть, даже немного боялись, и поглаживание по голове не было знаком уважения.

Они стояли у ворот — трое детей и большая собака. Если бы не тот факт, что ворота находились в Хеле, и у собаки была запасная пара глаз, это могло бы показаться вполне нормальным. Так оно и было, но в последнее время этого было немного. С тех пор как Мэтт стал избран чемпионом Тора и узнал, что Фин был дублером Локи в большой битве, все в их жизни оказалось… странным. Они сражались с чудовищами, спали в лесу, подружились с другими потомками богов, в том числе с ребенком, которого потом убили… и, о да, решили направиться в Хель, чтобы вернуть своего убитого друга. Определение того, что для них было нормальным, изменилось довольно резко. Что не изменилось, так это то, что Фин все еще чувствовал себя потерянным. Единственный человек, которому он доверял — его кузина Лори — стала слишком дружна с Торсеном, и как бы Фин ни проникся симпатией к Торсену, ему не нравилось, что Лори была на чьей-то стороне, кроме его собственной.

— Не мог бы ты, хм, рассказать нам, что сказал Гарм? — осторожно спросил Мэтт.

Ворота бесшумно открылись.

— Он сказал, что мы можем поговорить с его хозяйкой, но не должны быть здесь из-за того, что богоподобные люди раздражают ее… и потому что мы живы. — Фин пожал плечами, когда они последовали за Гармом через открытые ворота. Он полагал, что Гарм прав, или даже прав в двух вещах: это место для мертвых, и он никогда не слышал ни о каких мифах, где боги не досаждали бы своими просьбами. Боги не требовали, чтобы их потомки сражались в Рагнарек. Он сделает это, но ему хотелось бы отчитать нескольких мертвых богов за беспорядок, который они оставили своим потомкам.

Пока они шли, Гарм пару раз гавкнул, и Фин подумал, не превратиться ли ему в волка, чтобы понять, что тот говорит, но, учитывая скорость собаки и нетерпеливые взгляды, когда он останавливался, чтобы они догнали, Фин решил, что это было равносильно более быстрой ходьбе двуногих существ.

Несколько мгновений спустя они подошли к павильону, который выглядел так, будто принадлежал любому общественному парку… по крайней мере, так было до тех пор, пока Фин не присмотрелся и не увидел, что столбы, поддерживающие крышу, были сделаны из массивных костей.

— Может быть, именно это и происходит с Йотуннами, которые плохо себя ведут, — пробормотал он Лори, кивнув на огромные кости.

Его кузина на мгновение нахмурилась, но потом он толкнул ее плечом и сказал:

— Прости.

Этого было достаточно, чтобы она улыбнулась ему. Он не всегда понимал, за что извиняется, но знал, что когда она несчастна, извинения помогают. Сегодняшний день ничем не отличался. Она слегка наклонилась к нему, а затем на мгновение положила голову ему на плечо.

— Брюзга.

— Да, — признался он, кивнул Мэтту, и тот улыбнулся. Фин был благодарен Мэтту за то, что на этот раз он не будет настаивать на разговоре. Одно дело — испытывать чувства, и совсем другое — болтать о них. Фин слегка вздрогнул. Это было одно из немногих преимуществ отсутствия родителей: никто никогда не хотел говорить о чувствах, или неудачах, или о чем-то подобном. Это была одна из лучших сторон воспитания волками. Его семья буквально превратилась в настоящих волков. Когда он облажался, его сбивали с ног, или рычали на него, или, может быть, кусали. Это имело для него смысл.

— Гарм говорит, что ты не будешь меня раздражать, — раздался где-то поблизости женский голос.

Если бы Фин был в волчьем обличье, его волосы встали бы дыбом. Он огляделся, не зная, где находится человек, который следовал за голосом. Павильон костей казался пустым, когда они прибыли, и он все еще был пуст. Фин взглянул на Мэтта, а затем прошептал Лори:

— Стой за нами.

Женщина рассмеялась.

— Входите, божки. Я — Хелена.

Фин потянулся назад и взял руку Лори в свою, главным образом, чтобы удержать ее от того, чтобы броситься во что-нибудь, но также и чтобы удержать ее на случай, если невидимая женщина решит что-нибудь предпринять. По крайней мере, держась за Лори, он не мог разлучиться с ней.

Затем Фин и Мэтт осторожно вошли в пустой павильон. Лори отставала от них всего на шаг. Когда они вошли в павильон, он из пустого превратился в переполненный… или, может быть, их перенесли в другое здание. Фин оглянулся через плечо. Он мог видеть ворота не слишком далеко, но когда огляделся вокруг, он не был полностью уверен, что содержимое павильона действительно поместится внутри пространства, которое он видел, когда был снаружи. Ряд длинных столов тянулся вдоль футбольного поля.

(соединить)

Столы были уставлены едой, но не такой, какую он видел в кино, а вкусной. Миски были переполнены кукурузными чипсами, крендельками и чем-то похожим на картофельные чипсы во всех возможных вкусах. Фонтанчики содовой пузырились, и в некоторых случаях сода, казалось, лилась из парящих ваз, ртов рыбьих скульптур и бочонка, который держала в руках статуя обезьяны. На приподнятых блюдах дымились пирожки с пиццей, а на других были навалены горы хот-догов и чизбургеров. Когда Фин посмотрел дальше вдоль столов, он увидел пирожные, печенье, пироги и коробки с мороженым. Его так и подмывало подойти к столикам, и его бурчащий желудок, казалось, соглашался с этим планом.

Он взглянул на Мэтта и Лори; они, казалось, тоже были очарованы предстоящим пиршеством, но потом все трое потомков заметили чрезвычайно высокую женщину, которая наблюдала за ними. Она выглядела не более живой, чем статуя обезьяны. Ее кожа была блестящей, почти пластмассовой, как у одной из тех жутких кукол в розовых проходах магазина игрушек, а глаза немного напоминали жуков. Мерцающие цвета в этих глазах-жуках мешали отвести взгляд… даже когда она шла к ним. Несмотря на свои чужеродные черты, она была удивительно живой, когда двигалась. Ее платье шуршало, когда она остановилась перед ними, и Фин понял, что оно было покрыто — или, возможно, сделано — живыми крылатыми насекомыми.

Крылья ее платья быстро раскрылись и закрылись, когда она посмотрела вниз на детей.

— Пока вы меня забавляете, маленькие божки. Чего вы так отчаянно хотите, что отправились в страну полную смерти?

— Мы хотели бы отвезти нашего друга домой, мэм, — сказал Мэтт.

— Болдуина, — вмешался Фин. — Нашего друга Болдуина. Он погиб по ошибке, а нам нужно…

— Смерть — это не ошибка, племянник, — упрекнула его Хелен. — Это многое, но не ошибка.

— Племянник?

— Много поколений друг от друга, но… — она щелкнула пальцами в легком пренебрежительном жесте. — Племянник подойдет. Мой отец был вашим давним предком, так что вы — моя семья. — Хелен опустила руку на плечо Фина, а другой рукой погладила Лори по волосам. — Как и все Волчата.

Лори напряглась, когда Хелен дотронулась до нее, и первым побуждением Фина было оттолкнуть «тетю». Ее упоминание о Волчатах не слишком убедило его в том, что ей можно доверять. Если она окажется угрозой, ему придется напасть.

— В мифе один из богов не оплакивал Бальдра, когда тот умер, — сказал Мэтт, его голос привлек их внимание и разрушил напряжение здания. — Представитель Локи, — он указал на Фина, — скорбит.

Внешне пластичное лицо Хелены не изменилось, если не считать легкой складки в уголках рта. Фин подумал, что это была улыбка или, возможно, вариант смеха Хелены. Существа из мифа, которых он встречал, вели себя не совсем как обычные люди. Валькирии были совершенно лишены чувства юмора; монстры были прямиком из фильмов ужасов, которые ему, вероятно, не следовало смотреть; и теперь леди, которая управляла мертвыми, казалась ожившей куклой… из тех, что также могли бы быть в фильмах ужасов или книгах. Он не был уверен, что сказать или сделать.

— Мы хотели бы забрать нашего друга домой… тетя Хелена, — сказала Лори голосом милой девочки.

Хелена рассмеялась, издав лающий звук, который казался чрезвычайно странным, потому что ее черты оставались неподвижными. Радужные крылья на ее платье задрожали, создавая призму цвета. Затем Хелена посмотрела на Лори.

— У Фенрира характер моего отца, но ты можешь ввести его в заблуждение, как это сделал отец Локи. — Она покачала головой. — Ты считаешь меня тетей не больше, чем себя героем, племянница моя.

Хелена отвела руку в сторону, и в воздухе открылась дверь. Болдуин шагнул в дверной проем, выглядя таким же живым, как и тогда, когда они были в его доме. Однако со второго взгляда Фин понял, что-то изменилось. Он был несколько более медленной и бледной версией самого себя. Болдуин был непрерывным потоком безумных слов и стремительных движений навстречу опасности. Видеть его таким вялым было неправильно… не так плохо, как видеть его мертвым после того, как он был отравлен, но все же это было отстойно.

— Эй! — Мертвый мальчик сжал Фина и Лори в объятиях, а затем отпустил и отошел в сторону. — Слушай, Астрид вас тоже убила? Вау. Это просто не круто. Думаю, кому-то еще придется сражаться с большой змеей и Райдерами. — Он покачал головой и посмотрел на Мэтта. — Совершенно не круто для тебя, но я все равно думаю, что ты бы отлично справился. Рад вас видеть. Я имею в виду, не очень, но…

— Болдуин, — перебила его Хелена.

— О, привет. — Он одарил ее улыбкой. — Разве Хелена не потрясающая? У нее здесь самая лучшая еда. — Он бросился прочь и схватил кусок пиццы.

Может быть, он изменился не так сильно, как думал Фин. И все же Фин в шоке наблюдал, как Болдуин посыпает пиццу толченым красным перцем. — Подожди! Что ты делаешь?

— Вкусно, — сказал Болдуин, откусывая кусок пиццы. — Здесь на пицце нет яда. Кроме того, мы все уже мертвы, так что мы не можем умереть снова.

Он откусил еще кусочек, пока они смотрели на него.

— Мы не умерли, Болдуин, — осторожно сказал Мэтт.

Он не дышал. И это была другая вещь, которая отличалась. Это имело смысл и все такое: Болдуин был мертв. Однако он говорил, ходил и ел так, словно был жив. Он просто не дышал. Фин поймал себя на том, что смотрит, как неподвижна грудная клетка Болдуина. Смерть Болдуина была худшим из всего, что случалось до сих пор. Как правило, Фин не любил людей, но Болдуина невозможно было не любить. Когда Болдуин умер, у Фина было такое чувство, будто ему вырывают кишки. Это было ужасно. Но сейчас он был здесь, и Фин надеялся, что Хелена позволит им забрать убитого мальчика домой.

— Ты в Хеле.

— Да, — согласился Фин.

Болдуин покачал головой и проглотил еще один кусок.

— Шок, — сказал он глубокомысленно. — Он пройдет. — Он подошел к Мэтту и похлопал его по спине. — Трудно смириться с тем, что ты мертв, но…

— Нет, — перебила его Лори. — На самом деле мы не мертвы, Болдуин. Мы здесь, чтобы спасти тебя.

Мальчик смущенно нахмурился.

— От чего? Есть монстры, с которыми я могу сражаться, пицца, и Хелена довольно хороша в играх. Мы играли в эту игру под названием Тафл, которая похожа на старую игру викингов. Вы слышали о нем?

— Конечно… — Мэтт откашлялся. — Мы будем играть в Тафл. Дома. После того, как остановим Рагнарек. Но сейчас нам нужно, чтобы ты пошел с нами.

— Я не уверен, что смогу, — сказал Болдуин. — Хелена, смерть — это навсегда, верно?

Правительница Хель наблюдала за всем этим обменом репликами с тем же выражением лица, но Фин подозревал, что ее непреклонные черты были просто такими, а не реакцией на происходящее вокруг.

— Обычно те, кто приходят сюда, не уходят, — сказала она, — но для моей племянницы и племянника я могла бы сделать исключение, если бы захотела.

— Вы родственники Хелены? — Глаза Болдуина расширились. — Очень круто. Так вы часто ее навещаете?

— Нет, — ответил Фин. Он глубоко вздохнул и встретился взглядом с Хеленой. — Торсен говорит, что Локи не плакал, но я… плакал. — Фин почувствовала себя неловко. Плакать никому не нравилось, но он знал, что миф гласит, что плач — это ключ к успеху. И тихо добавил: — Я плакал.

— Неужели? — начал Болдуин. — Это так мило.

Лори шикнула на Болдуина и добавила:

— Мы все плакали. То, что сделала Астрид, было ужасно.

— И умно, — пробормотала Хелена.

— Она убила Болдуина. Это не умно, это зло. — Руки Фина сжались в кулаки, дискомфорт прекратился, когда он вышел из себя. — Болдуин — хороший парень, и поскольку некоторые мифы говорят, что его смерть положила начало Рагнарека, Астрид убила его, а меня использовала как часть своего больного плана.

— Верно, — бесстрастно подтвердила Хелена.

Фин не был уверен, соглашалась ли Хелена с фактами, или Рагнарек начался, или Астрид была злом. Впрочем, это не имело значения. Единственное, что имело значение — это освобождение Болдуина, поэтому он постарался подавить гнев и продолжил:

— Мы плакали. Ты уже сказала, что можешь отпустить его, так что?

Хелена посмотрела на них оценивающим взглядом и через мгновение сказала:

— Ты можешь забрать его.

— Спасибо, мэм, — сказал Мэтт. — Большое вам спасибо.

Но прежде чем кто-либо успел заговорить, Хелена добавила:

— Есть одна проблемка.

— Конечно, есть. — Фин вздохнул. Хотя бы раз было бы здорово, если бы не было проблемы, или монстра, или врага. Он видел, как поникли плечи Лори, и подозревал, что она чувствует то же самое. Торсен, конечно, был настроен более оптимистично.

— Хорошо, — сказал Мэтт. — В чем дело?

Хелена посмотрела на каждого из них по очереди, остановившись, наконец, на Лори, прежде чем сказать:

— Дверь, которую ты открыл, племянник, может позволить покинуть мои владения только тем, кто вошел в них.

Несколько мгновений все они потрясенно смотрели на нее.

— Ну, если вы, ребята, еще живы, никто из вас не должен оставаться, — сказал Болдуин. — В этом нет никакого смысла. Я просто останусь здесь.

Лори сглотнула и очень дрожащим голосом предложила:

— Я могу открыть портал, и вы все можете пройти через него, и поскольку я не являюсь одним из представителей богов, необходимых для битвы, я могу это сделать…

— Нет! — прорычал Фин. — Этого. Не. Будет.

— А есть другие варианты? — спросил Мэтт.

Хелена кивнула.

— Один. Я могла бы дать вам указания.

— Ладно. — Мэтт кивнул. — Лори, ты откроешь портал, и вы трое вернетесь. Я могу воспользоваться другим выходом.

Внимание Фина переключилось с кузина на Мэтта.

— Ты что, спятил, Торсен? Ты видел Йотунна и Гарма, а Болдуин говорит, что есть и другие монстры. Он может быть невосприимчив к вреду, но ты не можешь рисковать умереть здесь, когда ты единственный, кто должен победить большую змею! — Фин покачал головой. — Меня окружают сумасшедшие люди. — Он указал на Болдуина. — Ты вернешься с нами. — Затем он указал на Лори. — Ты… просто… никогда больше не говори ничего подобного. Никогда. — Наконец, он указал на Мэтта. — И ты не будешь бродить по Хель в одиночку. Мы же команда. Если кому-то из нас придется остаться, мы все пойдем к выходу.

Все трое уставились на него с выражением, средним между шоком и изумлением. Фин не отступил после вспышки гнева. Он знал, что был прав. Все они иногда так стремились пожертвовать собой, что никто не смотрел на общую картину. Он уставился на них, приготовившись к спору.

Вместо этого Болдуин ухмыльнулся и сказал:

— Я думал, что чемпион Локи будет нарушителем спокойствия, а не всей командой!

— Фин прав, — сказал Мэтт. — Мы будем держаться вместе.

Лори толкнула Фина в плечо, но ничего не сказала.

Он почувствовал, что его лицо горит от смущения, и заставил себя не смотреть на ноги, чтобы скрыть это. Ладно, может быть, он любил их всех немного больше, чем показывал, но серьезно, они были командой: побеждающей монстров, спасающей мир командой. Команды держались вместе. С гораздо большей уверенностью, чем обычно, он посмотрел на Хелену.

— Итак, тетя Хелена, где выход?

— Я дам тебе карту, — предложила Хелена, — и кое-что, о чем ты не просил. — Она помолчала, рассеянно поглаживая насекомых на юбке, словно это были домашние животные, и добавила: — Ребенок Одина был захвачен другими членами нашей семьи. Они не были добры к нему.

Лори ахнула от такого откровения, и желудок Фина сжался еще сильнее. Он не знал, кто чемпион Одина, но никто не заслуживал того, чтобы оказаться в плену Волчат. Их хорошее поведение было ужасным, поэтому он не думал, что они хорошо обращаются с пленником. Интересно, какие еще враги были с ними? Это не могли быть только волки и Астрид, не так ли? Были ли в этом замешаны тролли? Мара? Чудовища, которых они еще не знали? Спасти одного бога, а другой уже в опасности. Он подошел чуть ближе к Лори.

Хелена одарила его такой улыбкой, которая говорила, что она заметила и знает почему. Затем она протянула Лори нечто похожее на сотни крошечных крылышек, сшитых вместе в нечто вроде пергамента. Когда Лори наклонилась, то пергамент показался прозрачным; карта была нарисована на бумаге какими-то толстыми красными чернилами. Фин задумался, не это ли случилось с крылатыми существами, которые она носила после смерти. Неужели их судьба — превратиться в бумагу? Он остановился прежде, чем успел подумать, что это за чернила.

Когда Фин оторвал взгляд от карты, его кузина выпалила:

— Мы можем спросить, с какой стороны вы будете дальше? В сражении, я имею в виду?

Вместо ответа Хелена просто улыбнулась и исчезла, оставив четверых детей стоять в пустом павильоне.

— Хорошо, — сказала Лори. — Больше нет ответов. — Она глубоко вздохнула и вернулась к изучению карты, бормоча: — Мы вернемся домой, а потом попытаемся спасти Оуэна, и…

— Не попытаемся, — сказал Мэтт ровным, но твердым тоном, — мы спасем его.

Они не знали Оуэна, но он был одним из них. Фин и Мэтт обменялись взглядами, и Фин увидел в них отражение своей собственной решимости.

— Надеюсь, — ответила Лори.

Фин толкнул ее плечом.

— С ним все будет в порядке. Мы отправимся за ним.

Кузен наклонился к нему и коротко кивнул. Затем она подняла карту, чтобы все могли посмотреть на нее.

— Похоже, мы здесь, поэтому мы, — она подняла глаза и оглядела окрестности, — идем туда.