Восход

Глава двадцатая Тиа

Питер стоял перед Тиа, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Меховой комбинезон, который она ему отдала, оказался слишком коротким, но она не могла пустить его в затопленный туннель в этой легкой блестящей штуке, в которой он расхаживал на поверхности. Хорошо еще, что на нем были надеты высокие ботинки. Она искренне надеялась, что они подбиты чем-нибудь теплым.

Она осознавала, что ее мысли — просто предлог не переключаться на гораздо более зловещие темы. Что она вообще делает? Она ведет мальчишку из Верхнего мира в последнее убежище ее народа. Это просто невообразимо.

Но как еще она сможет привезти Маттиаса домой?

Она в который раз посмотрела на Питера. Его собака-спутница полностью ему доверяла: Тиа четко это видела. И конечно же, он не принимал участия в гонениях, которым подвергали ее предков много лет назад. Но его родственники — могли. Их кровь течет в его жилах.

Даже пребывая в полубессознательном состоянии, Маттиас успел осуждающе пробурчать что-то неодобрительное в ее адрес, прежде чем снова впасть в забытье. Может быть, он смог собраться и прийти в себя только ради того, чтобы ее предупредить. В туннеле журчала вода: даже вместе с Грю и остальными собаками она ни за что не удержит сани, и они укатятся вниз по льду так же стремительно, как и пропавший вентилятор. Ее проняла дрожь. Даже если ей будет помогать Питер, сани в любой момент могут оказаться неуправляемыми.

Выбора не оставалось.

Она отбросила прочь все мысли, кроме спасения Маттиаса.

— Ты в порядке? — Питер напряженно посмотрел на нее.

— Конечно. Я думаю, как нам лучше будет спуститься.

— Лагерь внутри ледника, — произнес Питер, восхищенно покачивая головой. Он рылся в своем рюкзаке. — Просто не верится, что папа об этом не упоминал. Я уверен, что он душу бы продал, лишь бы взглянуть хоть одним глазком.

Тиа с трудом подавила приступ паники.

Питер между тем продолжил копаться в рюкзаке.

— Кажется, у меня идея.

Он показал ей свою находку. На его ладони лежала сверкающая петля с остро заточенным выступом длиной с ее палец. Выглядело угрожающе, и она невольно попятилась.

— Это винт, — он как-то странно посмотрел на нее. — Мы можем использовать его, как якорь. Привяжем к нему трос, а другим концом прикрепим к саням. На случай, если один из нас соскользнет.

Поскольку Тиа ничего не ответила, он заколебался.

— Ты же знаешь, что такое трос, не так ли?

— Да, я знаю, что это, — поспешила ответить Тиа как можно более уверенным тоном, но в ее голосе прозвучало отчаяние. Трос, уходящий в туннель, выглядел как приглашение для всех желающих спуститься туда.

Не думай ни о чем, кроме Маттиаса! План Питера совсем неплох. Она кивнула.

Они вкрутили мерзлый винт в лед так крепко, как только могли. Им приходилось сменять друг друга, потому что винт можно было удержать только голыми руками, и они тут же начинали коченеть на ветру. Когда с винтом было покончено, Питер принес трос и закрепил его в петле винта. Тиа привязала другой конец троса к саням. Она подумала, что его вряд ли хватит, чтобы опуститься до конца, но он все равно может выручить.

— Ого, — изумился Питер, осветив вход в туннель своим фонариком. — Вы что, выкопали все это сами?

Тиа сделала вид, что занята собачьей упряжью и не услышала. Она так волновалась, что не решалась заговорить. Взяв в руку одну петлю от упряжи, другую она вручила Питеру. Поскольку Пег и Хэм ранены, большую часть веса придется взять на себя людям.

Фонарик Питера они прикрутили тонкой бечевкой к носу саней, и он слабо освещал пространство впереди. Тиа еще раз проверила ремни и убедилась в том, что Маттиас накрепко привязан к саням.

— Держись, — сказала она и легонько подтолкнула сани вниз, в туннель. Под их весом трос тут же натянулся. Собаки разошлись веером, поддерживая их.

Потом Тиа заговорила с чикчу, и они синхронно начали движение, тяжело опираясь на передние лапы и удерживая сани, которые грозили вот-вот укатиться вниз по тоннелю. Четыре собаки медленно продвигались вниз: им было непривычно такое положение и спуск с тяжелыми санями впереди.

Уклон становился все больше с каждым метром. У Питера и Тиа были привязаны к предплечью постромки от упряжки, и они вжимались в стены, стараясь не поддаваться силе течения журчавшей воды. Фонарик освещал дорогу впереди, но его не хватало, чтобы охватить фрески на стенах, и Тиа радовалась такой удаче, а также тому, что из-за тяжелого спуска они не могли переговариваться и только выискивали уступы, за которые можно ухватиться.

Было очень холодно. В самых отвесных частях туннеля они уже не могли идти и просто соскальзывали вниз сидя, обхватив себя за ноги. Это значило, что они опускались в ледяную воду, стекавшую по туннелю. Меха не давали им намокнуть, но уже не могли защитить от холода.

— И что, у вас всегда так? — прокряхтел Питер. Он запыхался. — С водой?

— Нет! — ответила Тиа таким сердитым тоном, что он больше не рискнул задавать вопросы. На мгновение ей сделалось стыдно за свою грубость.

Собаки то и дело поскальзывались на ледяном полу, залитом водой, но ухитрялись держать ремни упряжи натянутыми, принимая на себя столько веса, на сколько хватало сил. Тиа хвалила их каждую минуту, и Питер стал делать также, сразу запомнив имена ее чикчу и называя их «настоящими бойцами». Тиа понимала, что он начинает ей нравиться.

Они подняли сани на всю длину троса и решили устроить передышку, пока якорь удерживал сани. Растерев затекшие руки, они позволили себе по глотку воды и трем конфетам.

Пока Тиа проверяла, как себя чувствует Маттиас, Питер поил животных. Опустившись на колени рядом с санями, она с интересом наблюдала, как Питер погладил каждую из собак и ласково с ней поговорил.

— Ты хорошо с ними обращаешься, — заметила она.

Питер улыбнулся.

— Так меня приучила мама.

— Она абсолютно права.

Тиа порылась в свертке меха, спрятанном в заднике саней, и достала световую сферу.

— Нам нужно больше света, — она кивнула на фонарик Питера, который уже стал меркнуть.

Питер поморщился:

— Батарейки садятся.

Тиа подвесила световую сферу на петлю, крутанула выключатель, и та загорелась ярким зеленым светом.

Питер широко раскрыл глаза.

— Она работает на кислороде, — тихо объяснила Тиа. — Выключатель контролирует интенсивность потока. Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы, когда мы… опустимся вниз.

Питер кивнул.

Настало время отвязать трос. Тиа нашла хорошую опору и вместе с собаками удерживала сани, пока Питер прерывал их «линию жизни». Затем он крепко схватил петлю от своей упряжки и посмотрел на Тиа.

— Готово!

Все уже были измотаны, и движение вперед давалось им с большим трудом. Казалось все сложнее и сложнее отыскивать удобные опоры, на которых можно было удержать сани. Ноги постоянно соскальзывали, а на руки, занятые петлями собачьей упряжи, нельзя было опереться.

Питер решил прервать их затянувшееся молчание.

— Нам нужно отдохнуть.

— Но как? — Тиа чувствовала, что мышцы в ее руках дрожат.

— Я тут подумал, — начал он. — Туннель не такой уж широкий. Если мы сможем сдвинуть сани набок, то можно поставить их поперек туннеля, враспор.

Тиа засомневалась. Слишком легко было потерять контроль над санями.

— Но мы должны что-нибудь сделать, — настаивал Питер. — Руки вот-вот могут подвести.

Его измученное лицо казалось совершенно белым в зеленоватом свете сферы.

Она кивнула.

— Попытаться стоит.

Они ухватились за полозья саней и развернули к стене. Питер позволил задней части саней немного соскользнуть вниз, где она уперлась в противоположную стену. Казалось, что они надежно встали. Дрожа от страха и напряжения, Тиа медленно стала отпускать упряжь, против собственной воли разгибая пальцы. Но сани не сдвинулись с места. Тиа облегченно вздохнула, чувствуя, как ходят ходуном ее руки и ноги.

Они сели, не проронив ни слова. Тиа подумала, что сейчас Питер скорее всего пытается унять дрожь в мышцах и понять, зачем он сюда потащился. Пытаясь собрать мысли в кучу, Тиа продумывала план действий.

Но тот единственный план, на который сейчас было способно ее воображение, Тиа очень не нравился. Категорически не нравился. Она даже не знала, как его можно преподнести.

— Ты прав, — начала она, глядя на землю перед собой. — Мы не в самой лучшей ситуации, не так ли? Думаю, будет лучше, если я освобожу руки.

— Освободишь руки? Но как? Ты же не можешь отпустить сани.

— Но я могу привязать себя к ним, — сказала она. — Обвяжу петлю упряжи вокруг пояса и пойду дальше. Думаю, тебе надо возвращаться наверх. Я справлюсь сама — не так уж далеко осталось идти.

— Одна? Ты не сможешь. А привязанная к саням… — Он красноречиво оборвал фразу.

Да, — подумала она, — если я соскользну, то сани потащат меня вниз за собой, и мы разобьемся насмерть.

— Никаких альтернатив нет, — ответила она. — Маттиас — моя семья. Я должна сделать все, на что способна.

— Послушай, — начал Питер. — Давай пока оставим его здесь, а сами спустимся. Мы приведем помощь.

Тиа покачала головой.

— Мы не знаем точно, как долго сани смогут так стоять. Я не пойду вниз без него.

— Тогда пошли вместе. — Ответил Питер, обвязал упряжь вокруг талии и затянул ее. — Не будем терять время.

— Нет. — Тиа впервые повернулась и посмотрела ему в глаза. — Я не могу просить от тебя такого. Маттиас тебе чужой человек, также, как и я сама.

— Ты что, правда, думаешь, что я могу так просто развернуться и уйти, пока вы двое расшибаетесь здесь в лепешки? Пойдем уже, я окоченел.

Питер еще туже затянул петлю, и все собаки встали, словно по команде. Это и сделало его слово решающим.

Проверив друг у друга узлы на упряжи, Питер с Тиа сдвинули сани с их опорной точки, предварительно убедившись в том, что они не сразу съедут вниз.

Они спускались сантиметр за сантиметром, целую вечность, пока спуск вдруг не начал выравниваться. Вскоре они уже смогли выпрямиться, а поток воды под их ногами превратился в тонкую струйку. Они сняли петли с поясов и держали их своими трясущимися от усталости руками. Тиа поклялась самой себе, что никогда уже не станет воспринимать возможность передвижения на двух ногах, а не на четвереньках, как нечто само собой разумеющееся.

Вскоре в бледном свете сферы показался вход в туннель. Как Маттиас и предупреждал, маленькое входное отверстие, проделанное ими, почти затянулось льдом. Вот почему поток воды иссяк: больше не было сквозняка, передвигавшего массы воздуха в туннеле. Тиа стала озираться вокруг — куда мог подеваться вентилятор?

Ее пронзил ужас: что, если вентилятор оказался на другой стороне? Она посмотрела на ледяную стену. Крошечная дыра напоминала о входе, который они проделали: теперь в нее едва можно было просунуть кулак. Она пыталась заглянуть на другую сторону, как вдруг услышала голоса. Она узнала один из них.

— Лукиан, это я, Тиа! Мы за стеной!

Раздался хриплый женский голос — Тиа его не узнала.

— Отойдите подальше!

Они с Питером успели оттолкнуть сани, и на них пролились брызги горячей воды.

Новый лед растаял быстро, и в отверстии показалась рука.

— Идите сюда, — приказал хриплый голос. — По очереди.

— Нет, — воскликнула Тиа, — нам нужно больше пространства. Маттиас ранен, он привязан к саням.

— Мало времени, — ответил Лукиан.

«Мало времени для чего?» — поинтересовалась она про себя.

Вода хлынула ровным потоком через образовавшееся отверстие, и оно стало медленно расширяться, пока Тиа не крикнула «Хватит!» Крепко ухватившись за передок саней, на которых по-прежнему без сознания лежал Маттиас, они с Питером протиснулись к луже горячей воды. Потом им пришлось пригнуться и шагнуть в отверстие.

Кто-то протянул руку им навстречу, и, шагая через расщелину, Тиа ухватилась за нее. Поднявшись, она поняла, что держит крепкую ладонь бабушки Маттиаса, Дексны.