Восход

Глава шестая Тиа

— И вся эта возня ради семи человек, — брюзжала Тиа, держа в руках плоское блюдо. Стол перед ней просто ломился от посуды и приборов. — Знаешь, мне кажется, что сюда больше ничего не влезет. Это просто нереально.

— Тихо, Тиа. — Лана фланировала по большой комнате, тяжелые складки ее платья слегка мели пол. Тиа оно очень нравилось: затейливая желтая вышивка, квадратный вырез и голубой пояс, затягивавшийся сзади на талии. Хотя платье было уже не новым, выглядело оно все равно элегантно. И только Лана умела завязывать концы пояса так, чтобы он походил на цветок.

Тетя забрала у нее блюдо, изящный предмет, украшенный янтарной глазурью с орнаментом из темно-красных листьев по периметру, и стала переставлять посуду на столе.

— Я со всем разберусь. Лучше иди переоденься.

Тиа посмотрела на свои меха.

— Переодеваться? Но зачем? Я ведь одела их только сегодня утром.

— Я не собираюсь ничего объяснять. Убедись, что на твоем платье нет грязных пятен.

Тиа открыла было рот, чтобы поспорить, но затем развернулась и пошла к себе, решив не срываться на Лану. Она вернулась из питомника уже на восходе, совершенно счастливая и голодная, как волк. Когда она рассказала тете о щенках Кэсси, та просто засветилась от радости. Потом Тиа попыталась уснуть, но ее мысли беспрестанно кружились вокруг Роуэн до тех пор, пока она не отключилась. Проснулась она разбитая и с кислым настроением.

Тиа открыла сундук и достала три сложенных платья. Ее любимое, сиреневое, было все еще запачкано, хотя Лана неоднократно напоминала о том, что его давно пора постирать. У голубого истрепался подол. Последнее Лана вышила крупными цветами, и Тиа оно очень нравилось. Но сегодня ей показалось, что оно слишком детское.

На самом дне сундука лежало несколько маминых нарядов. Когда она была совсем малюткой, то частенько мерила их и расхаживала по большой комнате, волоча за собой слишком длинный подол, а Лана ею восхищалась.

На глаза ей попалось одно, оттенка слоновой кости, с изящным тонким орнаментом из зеленых сплетенных лоз. Тиа приложила его к себе, затем сбросила меха и надела платье, туго затянув на талии ярко-красный пояс.

Когда Тиа вошла в комнату, Лана некоторое время смотрела на нее, ничего не говоря. Затем оживилась.

— Хорошо, что ты о нем вспомнила! — Она положила в корзинку нарезанный хлеб. — Еще годик-другой, и рукава станут тебе коротки.

— Можешь мне помочь? — Тиа протянула ей мамин костяной медальон на красной ленте. Лана подошла, аккуратно взяла ленту за кончики и жестом попросила Лану повернуться и поднять волосы.

Почувствовав теплое прикосновение медальона к коже, Тиа поняла, что готова к этому вечеру. Она улыбнулась тете:

— Я могу тебе еще чем-нибудь помочь?

Лана расцвела в ответной улыбке:

— Повернись-ка еще раз, я затяну пояс, как надо.

Только они покончили с платьем, начали прибывать гости. Друг за другом в боковых дверях показались Села, Эзра и Маттиас, а бабушка Роуэн крикнула что-то от главного порога.

— Помогайте! — Позвала Села, вываливаясь из саней с какой-то закрытой корзиной в руках. Увидев Тиа в платье Маи, она залилась краской, но голос ничем не выдал ее смущения.

— Тут запас фруктов на семь дней! Боже мой, как же тяжело.

Тиа приняла у нее корзину и поставила у раковины. Маттиас показался в дверях с какими-то двумя тюками.

— Тиа, дорогая, это для тебя, — сказала Села. — Те самые меха, о которых я вчера говорила.

Тиа приняла сверток.

— Села, спасибо, не стоило так заморачиваться! Но все равно благодарю тебя.

Она отнесла их в спальню, бросила грудой на постели и вернулась в главную комнату, где на нее многозначительно посмотрела Лана.

Тиа вздохнула. Не было никакой возможности скрыться от бабушки и при этом не выглядеть капризным ребенком. Она сняла с подноса два высоких стакана с напитками и направилась к Роуэн и Селе, стоявшим рядом.

Роуэн улыбнулась, принимая у нее стакан, затем поманила пальцем к себе и коснулась вышивки на ее платье.

— Я могла бы поклясться предками, что это дело моих рук. Даже помню, как твоя мама носила его. Ей было около шестнадцати. Неужели то самое платье?

Лана встала рядом с Тиа.

— Я была поражена, когда увидела его на ней. А как замечательно сохранилась вышивка, а, матушка? Твое дело всегда живет долго. И ей так идет!

— В самом деле, — двусмысленно ответила Роуэн с задумчивым видом. — А это что, медальон твоей мамы, Тиа? Не видела его уже лет десять. А портреты все еще там? Я бы хотела взглянуть.

Все молчали, когда Тиа открыла медальон и поднесла его поближе, осторожно держа двумя пальцами. Роуэн посмотрела на портреты:

— Чудесно… Ох, Тиа! Ты только взгляни на свои ногти…

Тиа выпустила медальон и сжала ладони в кулаки. Когда под рукой не было ее любимого куска мягкой амбры, она начинала грызть ногти, а бабушка постоянно журила ее за это.

Лана поспешила переменить тему:

— Я составила два новых красителя: апельсиново-красный и ярко-фиолетовый. Надеюсь услышать ценные замечания нашей главной ткачихи и ведущей художницы, — с улыбкой сказала она и повлекла Роуэн и Селу к своему рабочему столу.

Тиа подошла к Маттиасу: он как раз выкладывал фрукты из маминой корзины.

— Пойдем распустим собак, — предложил он. — Мне нужно напоить Хэма.

— Маттиас! Неужели ты не напоил их перед тем, как уйти в дом? Бедняжки, наверное, уже отчаялись.

Чикчу ждали, расположившись у саней Селы. Тиа поздоровалась с ними и напоила каждую из специальной плошки, а потом отстегнула постромки.

— Давай запустим их к остальным, — сказала она Маттиасу. — Я знаю, Пег будет очень рада видеть Хэма. Они могут побыть вместе, пока ты не уедешь домой.

— А это не опасно? — спросил он, вдруг смутившись. — А что, если у Пег настало… ее время? — В отличие от своих братьев и сестер Пег еще ни разу не спаривалась.

Тиа, которая, наклонившись, заходила под навес для собак-компаньонов, прыснула со смеху:

— Она не готова. Я бы сразу узнала, Маттиас.

Хэм и Пег действительно были очень рады встрече и тут же принялись шумно возиться, пока не разбудили старших собак, компаньона Ланы — Овна, и Рысь Роуэн. Многие чикчу жили так же долго, как и их собратья-люди, только самые старые собаки большую часть времени дремали.

Хэм закопался в песок рядом с уютной лежанкой Пег. В нем было что-то спокойное и уверенное, напоминавшее самого Маттиаса.

— Он ничего тебе не говорит сейчас? — ревниво спросил Маттиас.

— Нет, — ответила Тиа, улыбнувшись своему кузену. — Я просто подумала о том, как замечательно он выглядит.

— Ладно, — пробурчал он. Маттиас был хорошим, добрым парнем, но Тиа знала: он очень расстраивается из-за того, что Тиа может слышать Хэма, а он — нет. Она сотни раз объясняла ему, что чикчу не так уж часто разговаривают, а если и делают это, то произносят не больше пары слов. Но Маттиас по-прежнему продолжал считать, что Тиа с Хэмом украдкой сплетничают.

Когда они вернулись в большую комнату, все уже расселись за столом, и их с Маттиасом места разделили. Им запрещали сидеть рядом на всех семейных праздниках. Роуэн не нравился их «междусобойчик», как она его называла.

Когда все затихли, Роуэн подняла бокал, щеголяя великолепным маникюром.

Все совместные ужины членов Первой линии родословной начинались с одних и тех же слов. Тиа уже трясло от них.

— За дочерей Тиа, — торжественно возвестила Роуэн.

Тиа уткнулась в тарелку. Ни одного семейного ужина не обходилось без напоминаний о том, что продолжение рода целиком зависит от нее. А что, если у нее будут только сыновья, как у Селы? Или вообще не будет детей, как у Ланы? Вдруг она не захочет иметь детей, как Пег?

Все, кроме Тиа, поддержали тост и молча начали есть.

— И с днем рождения меня! — воскликнул Эзра.

Тиа заулыбалась.

— Да, — сказала она. — С днем рождения, Эзра!

Из-за дверей, ведших к санному доку, показался Долан.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал он, усаживаясь рядом со своей сестрой, Селой. — Когда я уже уходил, приехал посыльный, и мне пришлось отправиться на срочный вызов.

— Что стряслось? — поинтересовалась Тиа.

Долан между тем накладывал угощение в тарелку.

— Камушек застрял в передней лапе между пальцами. Ничего серьезного.

Села передала брату хлеб.

— Скоро ты сможешь посылать Тиа на эти вызовы.

Долан сделал вид, что ничего не услышал.

— Тиа, ты уже придумала имена для щенков Кэсси?

Тиа залилась краской, довольная. Она не была уверена, позволят ли ей самой дать щенкам имена.

— Либра, Форнакс, Пиксис, Полярис, Ио, Европа, Ганимед и Каллисто, — выпалила она на едином дыхании.

Долан раскатисто захохотал, заразив смехом и остальных.

— Вижу, ты серьезно подошла к делу, — заметил он, когда все притихли.

— Долан! — вдруг перебила его Села. — Ты мне напомнил кое-что. Почему ты ни словом не обмолвился о щенке с легендарной приметой? Неужели это правда? Вдобавок ко всему щенок, рожденный при членах моей семьи, а я почему-то узнаю об этом из сплетен потомков Девятой линии!

Тиа показалось, что Роуэн на секунду замерла. Интересно, слушала ли она их разговор? Сама Тиа не рассказывала о случившемся никому, кроме Маттиаса, сегодня утром по пути домой. Она была уверена, что он надежно хранил секрет.

Долан сердито нахмурился.

— Это просто детские сказки, Села! — Он покосился на Эзру, беззаботно катавшего горошек по тарелке.

— А для многих не сказки, — заметила Села.

Долан напряженно сглотнул.

— Он последыш, родился маленьким и не хотел дышать. Мы с Тиа решили, что не стоит кричать об этом на каждом углу, просто на всякий случай. Мне, на самом деле, хотелось бы знать, как об этом стало известно…

— Это не Тиа, — быстро выпалил Маттиас.

— Тиа я даже не подозревал, — ответил Долан. Его, очевидно, забавляло происходящее. — Это, скорее всего, кто-то из посыльных, хотя я и не сомневался в том, что ты все знаешь, Маттиас.

Маттиас принялся смущенно терзать салфетку. Тиа виновато опустила глаза.

— Значит, я в самом деле узнаю обо всем последней! — всплеснула руками Села.

Бабушка покровительственно похлопала ее по плечу.

— Едва ли, моя дорогая. Едва ли ты последняя.

Когда все поели, Лана встала и принялась уносить тарелки со стола, кивнув Тиа: пора было сервировать фрукты. Маттиас вместе с ней прошел к раковине и стал помогать нарезать тяжелые шары ломтиками.

— Это было так же захватывающе, как и всегда, — прошептал он.

Тиа заговорщически ему подмигнула.

Лана принесла им маленькую свечку для тарелки Эзры.

— Не забудь отложить фруктов для своей бабушки, Маттиас, — тихо сказала она.

Бабушка Маттиаса, Дексна, приходилась старшей сестрой Роуэн. Она была уважаемой целительницей, но не могла говорить. Никто не слыхал от нее ни слова. Она крайне редко приходила на семейные ужины, и Тиа встречалась с ней только в гостях у Роуэн: они с Дексной жили по соседству, буквально за следующей дверью. С пышными серебряными волосами, зачесанными в пучок, Дексна неизменно сидела в гостиной за какой-нибудь книгой. Она не признавала новшеств вроде световых планшетов и читала только настоящие бумажные книги, хранившиеся в Архиве. У нее единственной была такая привилегия.

Тиа передала Маттиасу вазу и стала смотреть, как он выкладывает в нее сладкие оранжевые фрукты.

Когда гости разошлись, Лана даже не стала выслушивать от Тиа предложение помочь.

— Мне помогли Села с Маттиасом. А ты сегодня ночью так и не поспала нормально.

Тиа не стала возражать. Ей хотелось поскорее вылезти из платья и освободиться от чересчур тугого пояса. Еще не выйдя из главной комнаты, она начала расстегивать браслеты.

Меха, привезенные Селой, так и лежали кучей на постели. Но поверх них появилось нечто незнакомое: бумажный свиток, перехваченный красной лентой.

Некоторое время Тиа изумленно смотрела на него. Затем взяла свиток в руки и аккуратно размотала ленту. Туго свернутая бумага будто ожила в ее руках. Она развернула ее, запоздало испугавшись, что свиток может потрескаться. Но документ был вовсе не таким старым, как показалось на первый взгляд: бумага развернулась легко и почти без шелеста.

Это была карта.