Восход

Глава тридцать вторая Питер

Спустя час Питер наблюдал, как поет собака. По крайней мере, так сказала ему Тиа. Сам он не слышал ни звука.

— Не очень приятно, да? — спросил он у Тиа, которая стояла, закрыв уши руками.

Мама Питера поморщилась.

— Ну, тогда все становится понятно, — сказала она Питеру. — Ты точно не Мастер Слуха. Зато ты станешь первым Мастером Взора за два с лишним века.

Тиа быстро показала собаке какой-то знак, и она с довольным видом потрусила прочь.

— Что это было? — спросил Питер, пытаясь также сложить пальцы.

— Это? — Тиа засмеялась и снова показала этот жест. — Это означает «еда». Я тебя научу. Любая чикчу Грейсхоупа будет слушаться твоих команд уже к завтрашнему полудню.

Вот только завтра в полдень его уже здесь не будет.

— Ты сможешь дождаться здесь Дексну? — спросила мама. — Тиа обещала отвести меня в сады.

Его немного утешало то, что не ему одному приходится разъезжать в санях, лежа лицом вниз. Он кивнул.

— Конечно, мам.

Когда мама отправилась в главный дом, Питер пошел за последышем. Крошечный чикчу лежал на своем обычном месте, свернувшись под подбородком Кэсси, в то время как остальные щенки копошились на песке вокруг или сосали молоко.

— Ленивец, — сказал Питер, посмотрев на него.

Кэсси подняла голову и коротко фыркнула, напоминая Питеру, что он должен дать ей обнюхать свою руку.

— Я не имел в виду тебя.

Последыш зашевелился и проснулся, а затем выполнил целую серию зевков и потягиваний с такой тщательностью, что Питер рассмеялся.

— Давай же, маленькие белые лапки, — сказал он, поднимая его одной рукой. — Ты же не можешь проспать всю свою жизнь в коробке.

Питер поднес его ближе к лицу, и щенок стал мять передними лапками его щеку. Мама сказала, что для щенков хорошо как можно раньше привыкать к людям. Когда последыш откроет глаза — в любой день, как твердо сказала Тиа, — ему назначат компаньона, который будет навещать его так же, как навещают его братьев и сестер. Но сейчас Питер был очень рад тому, что эту обязанность доверили ему. Он поставил щенка на песок и пощекотал его животик.

— Я не могу слышать, что ты говоришь, — сказал он щенку, который перевернулся на спину. — Но надеюсь, что ты смеешься.

Вскоре показалась Дексна. Она шагала по песку, сжимая под мышкой книгу. Питер положил щенка назад к его маме и встал.

Дексна кивнула. Питер знал, что она разговаривала очень с немногими, и был благодарен, что она вообще с ним беседует. Он не знал, смог ли бы выдерживать ее присутствие в полном молчании.

Она сняла свою ярко-зеленую накидку, подобрала юбки и села рядом. Значит, приехала на санях-салазках, тут же поправил он сам себя. Как сказала Тиа, никто не ездит на коньках в юбке.

— Давай начнем. — Дексна улыбнулась ему. У нее была очень теплая улыбка. Эта улыбка сочеталась и с ее глазами, и с одеждой.

Питер кивнул и на мгновение закрыл глаза. Потом медленно раскрыл их.

— Посмотри на главный дом, — сказала она. — Ты видишь вешалки для упряжи на карнизе?

Он уставился на главный дом, двери которого, ведущие к песочной площадке, оставались широко открытыми. Внешние двери, обращенные к Главной дороге, были закрыты. Их всегда закрывали, когда здесь был Питер.

Вдоль потолка главного дома проходил гладкий деревянный карниз. «Наверное», — еще один фрагмент китобойного судна — подумал Питер. С крючков и гвоздиков карниза свисали всевозможные вещи: инструменты, световые сферы и сумки-авоськи.

— Я вижу.

— Один из гвоздиков отличается от остальных, — сказала Дексна.

Вот и задание. Питер старался смотреть спокойно, не уводя взгляд в сторону и не моргая. Вскоре началось едва заметное движение на границе поля зрения. Вначале оно было едва заметным. Он ждал.

Появилось мерцание, похожее на накладную линзу, и двинулось к тому месту, на котором он сконцентрировал взгляд. Деревянный карниз. Гвоздики на нем. Все вокруг них стало покачиваться и извиваться, будто он смотрел сквозь источник сильнейшего жара. Невидимое пламя.

И тут в поле его зрения показался Долан со стопкой тканых полотенец в руках. Взгляд Питера невольно переключился на него на мгновение. Шевеление исчезло. Он моргнул и вздохнул. В конце концов, у него хотя бы не начался приступ головной боли.

— Долан вошел.

Дексна кивнула.

— Я просила его походить немного вокруг. Ты должен приучиться не отвлекаться на все подряд.

Питер начал заново. В этот раз все получилось быстрее. Меньше чем через полминуты он смотрел на волокна в деревянном карнизе. Слишком близко.

Уменьшать масштаб было очень сложно. Это вызывало боль под веками, словно он слишком сильно пытался закатить глаза. Он отводил взгляд подальше от волокон, пока не увидел гвоздик, затем два, а потом и три. Он мог разглядеть растянутый материал, из которого сшиты упряжи, и пятна пота, оставшиеся от животных.

Он принялся внимательно разглядывать гвоздики, все из герметизированного льда. Они серовато поблескивали. Он сдвинул фокус взгляда дальше, как кинокамеру на рельсах, пока в его обзор не попал последний гвоздик. Свет отражался от него так ярко и болезненно, что он не мог поверить, что не заметил его с самого начала. Кто-то регулярно его полировал.

— Последний из гвоздей металлический, — с удовлетворением заметил он. — Латунный?

— Да, — сказала Дексна.

Питер улыбнулся.

— Что дальше?

Дексна вздохнула:

— Я не знаю. Большая часть этого знания воспринималась, как само собой разумеющееся. Давай попробуем еще что-нибудь.

Когда Дексна через час собралась уходить, Питер уже устал. Он чувствовал легкое давление в глазницах, но умудрился не спровоцировать приступ головной боли, что, как сказала Дексна, означало, что он все делает правильно.

Она предложила подбросить его назад в Архив, но Питеру не хотелось возвращаться в духоту и тесноту. Вместо этого он помог Долану загрузить сани мешками еды для чикчу. Мальчики-посыльные развезут их по жилищам чикчу позже. Питер был уверен, что такая работа, как доставка собачьей еды, не является пределом мечтаний, но в тот момент он завидовал этим мальчишкам. Так уж получилось, что Архив и собачий питомник были единственными местами, где ему позволялось находиться. Тиа предложила отвести его покататься на коньках посреди ночи, но Дексна покачала головой.

Когда сани были загружены и подготовлены к отправке, Питер расположился с Сашей в главном доме. Он принялся рассказывать ей про Нью-Йорк: описал свой полуэтаж, где они будут спать вдвоем, и собачью площадку, на которую он станет водить ее каждый день, и перечислил имена собак, живших по соседству и успевших за эти годы подружиться с мамой. Там жила немецкая овчарка по имени Мэгги, которая, по мнению Питера, должна была особенно понравиться Саше. Питер сидел, скрестив ноги по-турецки, и болтал, а Саша прижималась к нему. Он понял намек и почесал ее по грудке.

Раздался звонок, и Долан с виноватым видом попросил его выйти на площадку, чтобы он мог открыть двери. Это приехали посыльные забрать корм.

Мама последыша куда-то отошла, и щенки возились друг с другом в своей коробке. Питер увидел, что последыш ковыряется один в нескольких метрах от коробки. Он смотрел, как собачка ползает кругами по песку. Бедняга никак не мог найти дорогу домой.

— Ты ползешь не туда, Белолапик, — сказал Питер. — А я думал, что вы можете слышать друг друга.

Питер подхватил щенка и поднес его к лицу, затем плюхнулся вместе с ним на песок.

Старшие щенки кружили по коробке. Питер стал описывать Белолапику, что в ней происходит. Чем-то подобным занимался Майлз, когда готовился быть спортивным комментатором.

— Черный выиграл! Он повалил Полосатого на обе лопатки — хотя нет, Полосатый смог подняться и зажать Черного в угол. Подоспела Белая — она прыгнула на них обоих, она берет верх, ой нет, она вывалилась из коробки. О’кей, Белая опять в игре, она вернулась. Стоп, подождите, она уходит. Она свернулась клубком в углу! Прекрати, Белая, вернись в игру!

Белолапик сидел у Питера на коленях, задрав голову к его лицу, пока не вернулась Кэсси и не положила конец щенячьему рестлингу.

На Питера медленно опускалась усталость, и спустя некоторое время он вытянулся у коробки и посмотрел на маленькую собачку рядом с ним.

— Тебе пора открывать глаза, ладно, Белолапик? Тиа сказала, что это очень важно. Мы с тобой оба поработаем над своими глазами. Ты и я. Теперь иди к маме.

Он положил руку под голову и стал наблюдать за щенком.

— Иди же. Я не хочу, чтобы ты опять потерялся. Мама тебя ждет.

Но когда глаза Питера закрылись несколько минут спустя, щенок все еще лежал рядом с ним.