Восхождение. часть 3

7. «Mare Nostrum»

Первый послевоенный этап экономического сотрудничества с Францией начался ещё в 1955-м соглашением с компанией «Ситроен», (АИ, см. гл. 01–33) и продолжился после визита французского премьера Ги Молле в мае 1956 г. Французы строили для СССР суда для торгового флота, СССР продавал во Францию новейшие комплектующие для электронной техники (АИ), две страны реализовали сложный проект развёртывания системы цветного телевидения в совместно разработанном стандарте SECAM. (АИ частично, в реальной истории SECAM разрабатывался с 1956 по 1967 г, было 3 последовательных версии стандарта.)

Визит де Голля в 1959-м открыл новый этап отношений, став прологом ещё более тесного взаимодействия. Начали с простого: заключили соглашение об упрощении визового режима для туристов. Теперь граждане Франции и стран ВЭС, выезжая в турпоездку в страны — партнёры на срок до 30 дней, получали вкладыш с визой к внутреннему паспорту прямо в турагентстве при покупке тура, обходясь без загранпаспорта. Для граждан СССР проверяли место работы — многие работали на закрытых предприятиях, поэтому в турагентство необходимо было представить справку, что выезжающий не является носителем государственных секретов. Таковым носителям выезд не был полностью заказан, просто оформление выезда было более сложным — каждый случай приходилось рассматривать индивидуально.

Согласно заключённому в 1959-м договору, туристы из стран ВЭС могли ездить не только во Францию, но и в страны Французского Союза, например, на остров Мартиника, и на Мадагаскар, хотя столь далёкие туры особым спросом не пользовались — лететь через океан пока что приходилось с промежуточными посадками, получалось долго и дорого. Лазурный берег для наших туристов тоже оказался дороговат. Французы могли посещать в упрощённом режиме не только СССР, но и другие страны ВЭС. (АИ)

Куда большим спросом пользовались туры на греческие острова — причём как в СССР, так и во Франции. Вопреки распространённому мнению, далеко не вся Франция имеет благословенный тёплый климат, и те же парижане, бретонцы и нормандцы с удовольствием начали ездить летом и осенью в Югославию и Албанию, а также летать на острова греческого Архипелага. Тем более, что туры были дешёвые, и к этому времени уже начала оформляться туристическая инфраструктура.

Никита Сергеевич на совещании в Совете министров, когда обсуждались вопросы туризма и внешней торговли, предложил не просто строить новые гостиницы:

— Учитесь мыслить и действовать комплексно, — заявил на совещании Хрущёв. — Учитесь у наших военных разработчиков. Они как делают? Разрабатывают не по отдельности скажем, самолёт, и ракету, а единый комплекс — оружие, систему наведения и носитель. А кто вам мешает применить подобный комплексный подход к внешней торговле? Вот, мы тут обсуждаем греческий заказ на строительство сети гостиниц для туристов на Крите. Так и предложите грекам не просто пять или десять гостиниц построить!

Предложите им сразу удлинить взлётно-посадочную полосу аэропорта в Ираклионе, чтобы через год-полтора он смог принимать не только Ил-18 и Ту-110, но и Ту-114! Предложите им в довесок к каждой гостинице несколько автобусов туристического класса, наших ЗиС-127, для доставки пассажиров из аэропорта, опять же — ЗиС-118 «Юность», как экскурсионные, и для подвоза малых групп туристов, «Ситроены ID» в варианте «универсал» — в качестве такси, «Барханы» — для местностей со сложным ландшафтом. Туда же продавайте нашу кухонную технику, телевизоры в номера, мебель…

Дальше — туристов развлекать надо! Предлагайте прогулочные подводные лодки, снаряжение для подводного плавания, катера, катамаранчики с велосипедным приводом, водные лыжи, воздушные шары-прыгуны, монгольфьеры, прогулочные дирижабли. Мыслите шире, предлагайте больше. Всё сразу не купят, но если не предложить, то не купят и того, что могли бы купить.

Комплексный подход быстро сделал строительство туристической инфраструктуры высокодоходным источником валюты.

Второй шаг был чуть сложнее — в основных туристических центрах СССР открыли курсы для повышения квалификации персонала «Интуриста». Среди преподавателей были французские специалисты, они обучали наших премудростям гостиничного бизнеса, учили, как правильно организовать сервис. В Союзе даже открыли несколько ресторанов французской кухни, а счёт более мелких «бистро» к началу 1960 г шёл уже на сотни. Эти «предприятия общественного питания» оформлялись как кооперативы в сфере обслуживания населения, в соответствии с принятым законом «О кооперации». (АИ)

С января 1960 года правительство Франции ввело в оборот новый, «тяжелый» франк. Это привело к уменьшению инфляции, стимулированию экспорта из страны и сделало французскую валюту конвертируемой. (Реальная история, денежная реформа де Голля, после которой несколько поколений французов, спрашивая цену, уточняли: «Это в новых франках?») Для удобства туристов и упрощения экономических расчётов межгосударственным соглашением с 1960 г был установлен фиксированный курс рубля и франка, более того, в курортных зонах Французского Союза было разрешено хождение советского рубля, как мировой резервной валюты наравне с французским франком. Соответственно, французский франк, так же, как и национальные валюты стран ВЭС, начали принимать для обмена в сберкассах и обменных пунктах аэропортов на советских курортах по утверждённому курсу в пределах оговорённого соглашением валютного коридора. (АИ)

Туристов надо было на чём-то возить, и тут как раз к месту подоспели советские авиалайнеры Ил-18 и Ту-110, пошедший на экспорт с удвоенной фирменной туполевской «четвёркой» в обозначении — под индексом Ту-104-4. В 1959 году новые советские авиалайнеры начали осваивать регулярные рейсы в Индию, Индонезию, на Ближний Восток, в Египет, Югославию и Албанию, в Грецию и на острова греческого Архипелага, на Кипр и Крит. «Эр Франс» для ознакомления закупила по два экземпляра Ил-18 и Ту-110, и в течение 1959 года использовала их в режиме опытной эксплуатации. Самолёты заслужили достаточно высокую оценку у французов, особенно — Ил-18. После перекомпоновки пассажирского салона уровень шума внутри самолёта уже не мешал пассажирам наслаждаться полётом, а удобство и простоту управления французские экипажи оценили по достоинству.

Теперь «Эр Франс» вела переговоры с Министерством внешней торговли о закупке следующей партии самолётов. Компания также закупила несколько «Боингов-707» — контракт на их поставку был заключён и оплачен ещё в 1955 году. Однако французы с нетерпением ждали ввода в коммерческую эксплуатацию Ту-114. Их лётчики уже проходили обучение в Москве, под руководством наиболее опытных советских экипажей осваивали новый для них лайнер.

Эксплуатационные испытания Ту-114 планировалось завершить в 1961 году, однако основные недостатки самолёта были заранее известны, и так же заранее устранялись. Его надёжность и безаварийность не вызывала сомнений, и Хрущёв убедил Туполева сократить эксплуатационные испытания на год.

Де Голль воспользовался открывшимися возможностями и тоже предложил на продажу свои самолёты — «Caravelle» фирмы Sud Aviation. Это были среднемагистральные лайнеры небольшой вместимости — 55–56 пассажиров в первой версии, и до 80-то в варианте «Caravelle III», появившемся в декабре 1959 г. СССР закупил несколько «Каравелл». Одну отдали для изучения в ЛИИ. Французский лайнер оказался полезен в части ознакомления с западной культурой проектирования и обслуживания пассажиров на борту. Остальные самолёты передали «Аэрофлоту», для эксплуатации на местных линиях.

Близкое знакомство специалистов «Аэрофлота» с современной европейской техникой пошло на пользу и эксплуатантам, и конструкторам. «Аэрофлот» получил опыт эксплуатации западных самолётов, и теперь более грамотно оформлял технические задания на разработку новых самолётов, и требования на доработки уже выпускающихся образцов. Теперь у Андрея Николаевича Туполева уже не получалось спихивать «Аэрофлоту» свои разработки «как есть», под лозунгом: «Берите, что дают». Туполев ворчал, что «эксплуатанты нынче стали слишком грамотные и требовательные.» Нашим переговорщикам из Минвнешторга удалось также договориться с «Эр Франс» после начала поставок Ту-114 «обменять» один из них на «Боинг-707», это было бы тем более полезно для сравнительной эксплуатации.

Также на созданной в 1959 году совместном предприятии «Airbus Industrie» началось проектирование авиалайнера нового поколения, но эту работу планировали завершить к 1965 году. Сотрудничество начали с размахом, в совместный концерн вошли несколько ведущих французских авиапроизводителей и советские КБ Туполева, Ильюшина, Яковлева. Чтобы избежать в будущем возможных проблем из-за участия Франции в НАТО и предполагаемого давления со стороны США, французская сторона юридически представила всю программу как инициативу частных фирм, а государственная поддержка была налажена через специально созданный «Общественный фонд развития экономики» (Fonds de développement économique communautaire), под видом частных пожертвований. (АИ)

С конца 1959 года Франция покупала в СССР оборудование спутниковой навигации системы «Циклон», французское телевидение получало прогнозы погоды с советского, индийского и югославского метеоспутников, рассчитываясь за них в валюте.

В космической области стороны сосредоточились на совершенствовании конструкции метеоспутника. К двустороннему сотрудничеству СССР и Франции в создании метеоспутника следующего поколения присоединилась ГДР, вызвав этим предсказуемое недовольство Госдепартамента. Этот спутник был больше и тяжелее первого, нёс больше научной аппаратуры и рассчитывался на более длительные сроки эксплуатации.

Первый запуск собственной французской ракеты-носителя лёгкого класса «Диамант» ожидался не ранее 1965 года, поэтому вместо строительства пусковой площадки для неё на космодроме Байконур решено было сосредоточиться на строительстве совместного космодрома во Французской Гвиане. К концу 1959 года проектирование стартового комплекса для ракеты «Союз-2.1» на базе Р-9 было завершено, и с января 1960 г на будущем космодроме Куру началось строительство первой пусковой площадки. Этот стартовый комплекс был проще и много дешевле монстроподобного пускового стола Р-7, так как новый «Союз» не надо было держать «за талию». (АИ)

В 1959-м году Франция продолжала закупать в СССР электронные компоненты для ЭВМ. Основным покупателем стала «Compagnie des Machines Bull» — французский производитель ЭВМ, из-за «перекосов» в структуре ещё несовершенной европейской полупроводниковой промышленности отчаянно нуждавшаяся в комплектующих для своей продукции. Менеджеры «Bull» первоначально смотрели в сторону американских комплектующих производства «General Electric» и других фирм, но Минвнешторг и МЭП СССР сделали французам предложение, от которого те не смогли отказаться — более совершенные и быстродействующие компоненты высокой степени интеграции по более низкой, чем у американцев, цене. О том, что для СССР это уже продукция предыдущего поколения, менеджерам «Bull» не сказали, чтобы не топтаться на нежном и ранимом самолюбии «лягушатников» грязными русскими кирзачами.

Пришлось, впрочем преодолевать неожиданное препятствие. Советские корпуса микросхем («Посол», «Вага 1Б», «Трапеция», «Тропа» и т. п.) были полностью оригинальны, тогда как в зарубежной технике ГИСы, микросборки и транзисторы были стандартизированы документами ISO, IEC, ANSI, EIA, NEMA, а с 1958 года и JEDEC. Поэтому был проведён значительный объём работ по внедрению в производство международных решений в сфере корпусировки интегральных схем. Поставлявшиеся во Францию логические элементы были упакованы уже в соответствии с действующими спецификациями JEDEC.

В тот же момент СССР усилил своё присутствие в Международной Электротехнической Комиссии войдя в «тайный сговор» с членами ВЭС и продавливая в МЭК собственные стандарты по спецификациям «Комитета Операторов Стандартов в Микроэлектронных Отраслях Содружества» ВЭС, (аббревиатура — «КОСМОС»), одновременно вытесняя с рынка решения по стандартам EIA и JEDEC. Уже к середине 80-х основной пул стандартов, применяемых в микроэлектронике проходил по спецификациям «МЭК» и «КОСМОС». «JEDEC» прекратила свою деятельность в 1987 году. (АИ)

В сфере автомобилестроения концерн «Citroёn Russe» продолжал наращивать выпуск линейки моделей DS и ID, разных модификаций, а также «Dyane» — облагороженная модель 2CV, получившая 40-сильный мотор от «Москвича-407», такой же, какой ставился на советско-немецкий IFA «Спутник» (АИ, см. гл. 03–17), и «Mehari» — лёгкий внедорожник с открытым пластиковым кузовом и приводом 4х4.

Для увеличения выпуска в малых городах Калининской, Рязанской, Калужской, Брянской и Курской областей строились малые госпредприятия, выпускавшие отдельные автомобильные агрегаты по документации головных заводов. Эти комплектующие поставлялись не только на завод МЗМА, но и шли на экспорт во Францию. (АИ)

Концерн постепенно распространял свою деятельность и на другие страны. В Бельгии с 1926 г в пригороде Брюсселя Форе работал завод по сборке автомобилей, принадлежавший созданной 31 января 1924 года фирме Sociеtе Belge des Automobiles CITROËN (SA Belge Citroёn). С 1956 года там начали собирать модель DS, производство продолжалось до 1969 г, всего было собрано более 97 тысяч автомобилей.(Реальная история) Комплектующие к ним поставлялись через Францию, но были изготовлены на заводах автоагрегатов в СССР (АИ)

В ЮАС Гарри Оппенгеймер последовал совету Никиты Сергеевича Хрущёва и начал диверсифицировать свой бизнес, решив не зацикливаться только на золоте и алмазах. «Anglo-American Co» и «De Beers» начали инвестировать средства в производство оружия. В 1959-м Оппенгеймер организовал Armaments Corporation of South Africa (ARMSCOR, в реальной истории организована в 1968 г, без участия Оппенгеймера) и наладил производство в ЮАС стрелкового оружия, а также прикупил местную компанию Stanley Motors. (АИ).

В конце 1959 года в ЮАС, в небольшом населённом пункте Natalspruit городского округа Экурхулени, недалеко от Йоханнесбурга, в здании бывшей школы началась сборка Citroen DS, организованная Stanley Motors. Автомобили собирались из готовых машинокомплектов, по документам поставляемых из Франции, причём их собирали как с левым, так и с правым расположением руля. (Реальная история, https://ru.wikipedia.org/wiki/Ситроен_DS). Однако детали и автоагрегаты в этих машинокомплектах были изготовлены главным образом в СССР. (АИ)

Для удобства доставки грузов из Франции в Южную Африку Оппенгеймер финансировал постройку в Дурбане современного контейнерного терминала. Контейнеры с деталями везли из Ильичёвска и Марселя, в Порт-Саиде наборы деталей объединяли, после чего образовавшиеся машинокомплекты в контейнерах везли через Суэцкий канал, вокруг Африканского рога, вдоль восточного побережья Африки в Дурбан. Несколько позже такие же контейнерные терминалы были построены в Кейптауне и Порт-Элизабет. (АИ)

Контейнерные терминалы во Франции строили югославские инженеры, а погрузочное оборудование поставлялось из СССР и ГДР. Американцы, разумеется, были крайне недовольны. Госдепартамент едва ли не в ультимативной форме потребовал отказаться от контрактов с ГДР и закупить оборудование в США. Де Голль справедливо возмутился. Ситуацию разрядил советский посол во Франции Сергей Александрович Виноградов, рекомендовав купить у американской компании «Bobcat Co» солидную партию малогабаритных погрузчиков, «чтоб отстали».

Так и случилось. После заключения контракта на поставку с «Bobcat Co», Госдепартамент снял своё требование, но «осадочек» у де Голля остался. Скоро он припомнил американцам и эту историю.

Анекдотичность ситуации заключалась в том, что «Bobcat Co», среди прочих компаний, принадлежала швейцарскому холдингу, финансируемому через подставные фонды Министерством внешней торговли СССР. (АИ, см. гл. 02–25)

Заявление Хрущёва, что советские ракеты не нацелены на французские города, но держат под прицелом американские базы и склады вооружения на территории Франции и Западной Европы, произвело большое впечатление на французского президента. Уже вскоре после его визита в Москву он одновременно потребовал ускорить французскую национальную ядерную программу, и вывести американские войска и базы с французской территории.

Начались сложные и нервные переговоры между Госдепартаментом и чиновниками с набережной Кэ д'Орсэ. Министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль настаивал на скорейшем выводе американских войск, госсекретарь Гертер пугал его «советской угрозой», утверждал, что советские танки в случае войны через два дня будут в Париже, и только американский «ядерный зонтик» способен защитить Францию.

Первый тяжеловодный ядерный реактор во Франции заработал ещё 15 декабря 1948 года. Исследованиями в области ядерной энергии руководил созданный 18 октября 1945 г. Комиссариат по атомной энергии (Commissariat à l'Energie Atomique, CEA), во главе которого был поставлен нобелевский лауреат Фредерик Жолио-Кюри.

Первый пятилетний план развития французской атомной индустрии, принятый Национальным собранием в июле 1952 г., носил подчеркнуто мирный характер, хотя и предполагал строительство предприятия по промышленному производству плутония. Развитию атомной отрасли способствовало также обнаружение вблизи Лиможа месторождения, содержащего значительные запасы урана.

Лишь тяжёлое поражение под Дьен Бьен Фу заставило французских политиков и военных начать реализацию программы создания ядерного оружия, а события во время Суэцкого кризиса, когда Франция, не будучи поддержана США и достаточно быстро лишившись поддержки Великобритании, в конце концов, оказалась в одиночестве, подтолкнули их в понимании необходимости иметь ядерное оружие, чтобы считаться великой державой.

В августе 1955 года была предложена программа строительства АЭС. Предполагалось вводить в эксплуатацию по одному энергоблоку каждые 18 месяцев, чтобы получить 800 МВт к 1965 году. 28 сентября 1956 был запущен реактор G-1 в Маркуле и выработан первый французский атомный киловатт*час.

Решение о развитии военного компонента в правительстве Французской республики принималось, естественно, в тайне от союзников по Североатлантическому договору. 5 декабря 1956 в составе Комиссариата по атомной энергии был создан Комитет по разработке атомной бомбы, а 19 декабря 1956 утверждена программа создания ядерных сил Франции. Таким образом, де Голль, вновь придя к власти 1 июня 1958 г., унаследовал от предшественников развивающуюся активными темпами ядерную программу, которой недоставало лишь концептуальной стратегической основы. Именно де Голль смог объединить военные и политические круги для того, чтобы создать все условия для выработки национальной стратегической программы.

За разработку французской ядерной доктрины взялись ведущие военные теоретики — генералы Галлуа, Пуарье и адмирал Сангинетт. Вскоре они разработали концептуальные положения национальной доктрины, получившей название «сдерживание слабым сильного». Основная ее суть заключалась в идее, что более слабое в военной области, но обладающее ядерным потенциалом государство может путем угрозы его применения по крупным городам сдержать сильного агрессора от развязывания войны или конфликта.

Для де Голля принципиально важно было то, чтобы французские ядерные силы были независимы ни от американских, ни от европейских партнеров.

В 1958 году начали строить обогатительный завод в Пьерлятте, а 22 апреля 1959 состоялся пуск промышленно-энергетической АЭС-2 в Маркуле. 3-й энергоблок Г-3 АЭС в Маркуле был запущен 4 апреля 1960 года.

13 февраля 1960 года была проведена операция «Жербуаз блё» — на полигоне Регган во Французском Алжире было взорвано ядерное устройство мощностью около 70 килотонн. 1 апреля 1960 сработал 5-килотонный «Жербуаз бланш», затем последовал длительный перерыв на изучение результатов испытаний — до 27 декабря 1960 года, когда был взорван третий 5-килотонный заряд под кодовым именем «Жербуаз руж», и 25 апреля 1961 — четвёртый, также 5-килотонный «Жербуаз верт». Франция убедительно доказала «Большому американскому брату», что может защищаться самостоятельно.

(Ядерные испытания Франции http://www.pircenter.org/pages/212-yadernye-ispytaniya-francii)

Самостоятельность в ядерной стратегии предполагала и создание собственных носителей ядерного оружия. Разработка баллистических ракет для военных и космических целей во Франции началась еще в 1949 г. В 1959 г., ответственность за нее была возложена на специально созданную компанию SEREB (Societe pour I'Etude et la Realisation d'Engins Balistiques). В 1960-е гг. проводились интенсивные испытания нескольких типов баллистических ракет средней дальности собственной разработки SSBS (Sol-Sol Balistique Strategique). Первые 9 ракет SSBS-S2 в шахтных пусковых установках были поставлены на боевое дежурство 2 августа 1971 г. на плато Альбион (южная часть Франции). 23 апреля 1972 г. в строй вступили еще 9 пусковых установок. Эти 18 ракет и составили наземный стратегический компонент французских ядерных сил.

Одновременно разрабатывались и баллистические ракеты MSBS (Mer-Sol Balistique Strategique), которые предполагалось разместить на подводных лодках. В 1972 г. начала боевое патрулирование первая подводная лодка «Редутабль», вооруженная ракетами MSBS. Так стратегические ядерные силы Франции обрели и морской компонент. В 1970-е годы были построены еще 4 подводных лодки этого класса, каждая из которых была способна нести по 16 ракет.

Но до этого в 1960-м было ещё далеко, поэтому пока тяжёлые и сложные переговоры с Госдепартаментом продолжались.

15 марта 1960 г начался государственный визит Н.С. Хрущёва во Францию. Приглашение де Голля стало отвётом на приглашение Хрущёва в 1959 г. В поездке его сопровождали супруга Нина Петровна, а из официальных лиц — Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин и министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.

(АИ, в реальной истории — 23 марта, и де Голль первым пригласил Хрущёва).

Вместе с советской делегацией в Париж летел и посол Франции в СССР Морис Дежан.

Самолёт подрулил к месту остановки, где был выстроен почётный караул, на бетоне была расстелена красная ковровая дорожка. Никита Сергеевич сразу выхватил взглядом из толпы возвышавшуюся над ней фигуру президента. Рядом с ним стояла мадам Ивонн де Голль, поскольку Хрущёв прибыл вместе с Ниной Петровной, по протоколу супругу прибывающего лидера должна встречать супруга президента. Обмен приветственными речами проходил не на поле аэропорта, а в в специальном зале для приема и проводов гостей. Затем в машине президента — том самом бронированном «Ситроене» (см. гл. 04–06) гости отправились в Париж. Кортеж лимузинов сопровождали мотоциклисты почётного эскорта.

На улицах советскую делегацию встречали тысячи людей. Организацию встречи взяла на себя Коммунистическая партия Франции, традиционно имевшая большое влияние в обществе, ещё более усилившееся после официального союза с голлистами (АИ), но среди встречавших явно были не только коммунисты. Многие вполне либерально настроенные французы тоже с симпатией относились к политике Советского Союза, направленной на сохранение мира и стабильности, прежде всего — в Европе.

Дополнительным «бонусом» к международному «весу» СССР и отношением к его политике в западных странах, прежде всего — среди европейских коммунистов, стала мирная ликвидация контрреволюционного заговора 1956 года в Венгрии и Польше. (АИ, см. гл. 02–08). Ввода советских и восточно-германских танков, а также боёв на улицах Будапешта удалось избежать благодаря предупреждению в «документах 2012» и слаженной работе разведок. Поэтому множество европейских коммунистов, в «той» истории отвернувшихся от СССР после событий 1956 года, сейчас продолжали поддерживать коммунистическую идею. Для СССР было жизненно важно поддерживать имидж «борца с угнетателями», не превращаясь в глазах западного обывателя в «красную империю».

Для размещения советской делегации был отведён Дворец Министерства иностранных дел Франции. У дворца машину встретила президентская гвардия в роскошной форме наполеоновских времён, верхом на лошадях. Раскрылись ворота, кортеж въехал во двор, гвардейцы остановились у ворот, за воротами осталась и толпа встречающих.

Президент показал помещение, в котором должна была разместиться советская делегация, и откланялся, условившись о встрече. Программа визита была разработана заранее министерствами иностранных дел Франции и СССР. Предусматривалось пребывание нашей делегации во Франции в течение 10 дней, включая различные поездки и ознакомление с городами страны.

Хрущёв не просто катался по Франции, в каждом из посещённых городов он знакомился с местным хозяйством и везде старался «подсмотреть» что-нибудь полезное для народного хозяйства СССР.

В Бордо он знакомился с проектом по перестройке города, который продвигал его мэр, Жак Шабан-Дельмас, впоследствии — премьер-министр Франции, а тогда — ещё относительно молодой 45-летний политик. Недалеко от испанской границы он осматривал буровые установки на газовом месторождении, и бетонный завод, где выпускались водоводы и лотки для местной оросительной системы. Эти изделия Никита Сергеевич осматривал с особым вниманием. Примерно такие же бетонные лотки уже вовсю использовались в Таджикистане и Узбекистане, по ним отводилась талая вода с гор. Сейчас подобную систему предстояло строить в Афганистане, и Хрущёв старался перенять у французов любые тонкости и особенности, чтобы затем применить их в советской разработке. Осмотрели также экспериментальное поле с дождевальными машинами для орошения, и насосную станцию.

Первый секретарь с интересом ознакомился с посадкой фруктовых деревьев шпалерами. Ветки у деревьев все были подвязаны, сами деревья — невысокие, плоды с них удобно снимать без усилий, не надо сбивать или стряхивать. При этом плоды не бьются и хранятся потом длительное время. На одном гектаре насаждений их получается больше. Такие деревья имеют меньший срок жизни, но это окупается.

В Вердене Никита Сергеевич посетил мемориал жертв 1й мировой войны. Советская делегация посетила также Марсель и Дижон. Везде советской делегации оказывали тёплый приём, причём это были не только официальные мероприятия, организованные политиками по указанию сверху.

В Дижоне Никите Сергеевичу подарили белого барана, украшенного красным бантом. Барана предложили зажарить, но Хрущёв, посоветовавшись с членами делегации, предложил оставить его как символ мира.

Когда машины советской делегации проезжали мимо крестьянских виноградников, работавший невдалеке от дороги крестьянин увидел их. Он тут же начал махать руками, показывая бутыль со стаканом, и побежал навстречу, к дороге. К сожалению, жёсткий график не позволил кортежу остановиться.

В Париже Общество советско-французской дружбы устроило собрание, на котором должен был выступить Никита Сергеевич. Большой зал был переполнен. Товарищи, которые смотрели в окна на площадь, говорили, что и она была заполнена народом, и там установили репродукторы. Митинг проходил в исключительно тёплой атмосфере, люди выражали самые искренние чувства дружбы к Советскому Союзу и высказывались за дальнейшее развитие и укрепление наших контактов. Франция ценила вклад, который был внесен нашим народом в разгром гитлеровской Германии, в результате чего Франция вновь обрела независимость. Это понимал каждый француз, а не только коммунист, не только рабочий, понимали люди любых политических взглядов. (События и интерпретация — по воспоминаниям Н.С. Хрущёва http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php)

По Лувру и Версалю Хрущёва водил, взяв на себя роль экскурсовода, государственный министр, позднее — министр культуры, писатель Андре Мальро. Никите Сергеевичу очень понравились планировка и архитектура Версаля, с тщательно продуманным расположением зелёных насаждений.

Министр иностранных дел Морис Кув де Мюрвиль и сам президент де Голль настойчиво приглашали Хрущёва и советскую делегацию посетить Алжир. Приглашать начали ещё при подготовке визита на уровне министров иностранных дел, а затем продолжили уговаривать уже непосредственно в ходе визита.

Вопрос с посещением Алжира был весьма спорным с политической точки зрения. Фронт Национального Освобождения Алжира вёл борьбу за независимость, против французского колониального присутствия. СССР в целом политически поддерживал ФНО, но не слишком активно, так как зверские методы боевиков вызвали у советского руководства предсказуемое отторжение. Визит советского лидера в Алжир по приглашению колониальной администрации мог быть негативно воспринят арабскими лидерами, в том числе — и в составе ВЭС.

Для администрации де Голля по той же причине было политически важно уговорить Хрущёва посетить Алжир. Никита Сергеевич знал, что в «той» истории он французское предложение отклонил, но «там» и уровень сотрудничества с Францией был далеко не таким продвинутым, и на алжирское руководство ФНО возлагались существенные надежды, которые, как уже знал из «документов 2012» Никита Сергеевич, совершенно не оправдались. Алжир после обретения независимости превратился в одну из дотационных стран, тянувших ресурсы из СССР, и одновременно паразитировавший на бывшей метрополии.

Однако сейчас политическая ситуация была совсем другой. Поэтому уже на этапе согласования программы визита на приглашение Мюрвиля Андрей Андреевич Громыко ответил:

— Советское правительство считает, что визит в Алжир будет демонстрацией поддержки одной из сторон алжирского конфликта, в то время как СССР желает дистанционироваться от этого конфликта. Хотя с точки зрения налаживания экономических связей между нашими странами такое посещение могло бы быть весьма полезно.

— Так стоит ли политизировать вопрос? — спросил Мюрвиль. — Президент весьма ценит способность советского руководства разделять экономические и политические проблемы. Раньше советские руководители не отличались подобной гибкостью. Может быть, мы с вами, господин министр, сумеем найти выход из положения? Ведь вы сами признали, что с экономической точки зрения посещение Алжира было бы полезно? Давайте не будем концентрироваться на политике, и уделим больше внимания экономике.

— В таком сложном вопросе экономика неотделима от политики, — возразил Громыко. — Впрочем, выход есть. Если французская сторона, по сути, одержав убедительную победу над ФНО, покажет свою добрую волю и начнёт мирные переговоры с руководством Фронта о предоставлении независимости Алжиру, пусть даже в рамках Французского Союза, СССР мог бы взять на себя роль посредника на этих переговорах. В этом случае товарищ Хрущёв мог бы посетить Алжир, встретиться как с колониальной администрацией, так и с руководством Фронта, и попытаться наладить переговорный процесс хотя бы на начальном этапе.

У вас в заключении находится один из лидеров ФНО, Ахмед бен Белла. Почему бы вам не освободить его до начала нашего визита? Тогда у товарища Хрущёва появилась бы убедительная причина посетить Алжир. И с вашей стороны это был бы весьма ценный жест миролюбия.

Тем более, что Никита Сергеевич готовит ещё один большой пакет предложений по экономическому сотрудничеству, и Алжир в нём также фигурирует, наряду с другими странами Средиземноморского бассейна. Товарищ Хрущёв будет обсуждать эти предложения с президентом де Голлем в ходе визита.

— Я передам ваши предложения президенту, — ответил Мюрвиль. — Но не думаю, что он согласится. ФНО запятнал себя зверскими преступлениями. Президент не станет иметь дела с теми, кто устроил бойню в Константине.

(20 августа 1955 года в пригороде Константины, шахтёрском посёлке Эль-Халия, где проживало 130 европейцев и 2000 алжирских мусульман, боевиками ФНО было совершено жуткое преступление. Вдохновителем и организатором резни был полевой командир ФНО Юсеф Зихуд (1921–1956). Незадолго до полудня 4 отряда по 15–20 боевиков-феллагов, поддержанные частью местных арабов, вступили в посёлок, врываясь в дома европейцев. 37 человек, включая десятерых детей, были зверски убиты. При этом детям разбивали головы о стены, на глазах насилуемых женщин. Некоторым европейцам удалось спрятаться, а шесть семей, имевших оружие, забаррикадировали свои дома и, отстреливаясь от наседавших врагов, дождались прибытия французских парашютистов. https://ru.wikipedia.org/wiki/Фронт_национального_освобождения_(Алжир))

— Однако бойня в Константине была ответом на столь же жестокое подавление колониальной администрацией арабского восстания 1945 года, — ответил Громыко. — Да и Ахмед бен-Белла не имеет прямого отношения к этому преступлению. Его главный организатор, Юсеф Зихуд, уже уничтожен. Если же не начать договорной процесс, подобные преступления будут лишь повторяться снова и снова.

Как и предполагал Мюрвиль, президент де Голль вначале наотрез отказался даже обсуждать возможное освобождение лидера ФНО. Однако попыток пригласить Хрущёва посетить Алжир не оставил.

Никита Сергеевич повторил своё предложение уже непосредственно президенту.

— Мне, безусловно, крайне интересно узнать, какие предложения вы приготовили, тем более — для всех стран Средиземноморского бассейна, — покачал головой де Голль. — Однако я никогда не сяду за стол переговоров с террористами и убийцами.

— Вы, господин президент, всегда выгодно отличались от многих других политиков не только заботой о восстановлении достойного места Франции в современной политике, но и экономическим прагматизмом, — ответил Хрущёв. — Ваши взгляды далеки от коммунистических, однако это не мешает вам экономически сотрудничать с коммунистами на международной арене, и принимать помощь коммунистической партии внутри страны (АИ частично, см. гл. 04–06). Но я полагаю, что вы не просто хотите успеть вскочить на отъезжающий поезд, но и стать одним из двух его основных локомотивов, не так ли? При этом другим локомотивом будет Советский Союз. И это вас не смущает?

— Нет, господин Хрущёв, не смущает, — рассмеялся де Голль. — Вы умеете делать предложения, от которых невозможно отказаться. Я слишком люблю Францию, чтобы не воспользоваться случаем и оттолкнуть протянутую нам руку дружбы, даже если это — рука коммуниста. Ваши предложения прошлого года уже позволили нам создать десятки тысяч рабочих мест во Франции, и по сути вытащили страну из экономического кризиса. При том что и для вас, насколько я знаю, они были весьма выгодны.

Тесное взаимодействие военных подразделений наших стран в ходе спасательной операции в Агадире показало, что наши страны могут находить точки соприкосновения и сотрудничать в самых неожиданных областях. Сейчас во французском правительстве обсуждается возможность присоединения Франции к созданной вами Международной Спасательной Службе.

— Мы будем рады сотрудничать с вами на общее благо наших народов и всего человечества, причём в любой области. Но тогда сразу готовьтесь сидеть за одним столом коммунистами, господин президент, — предупредил Никита Сергеевич. — Такие проекты лучше обсуждать на нейтральной территории. Товарищ Тито предлагал собраться на острове Бриони, но греческий король Павел предложил для переговоров по проекту остров Крит. Пользуясь случаем, приглашаю вас, господин президент, присоединиться к нашему обществу.

— Вы меня уже заинтриговали, господин Хрущёв, — ответил де Голль. — Я с большим интересом принимаю ваше приглашение. Пусть министры иностранных дел согласуют детали, а нам с вами ещё предстоит обсудить ряд вопросов мировой и европейской политики и двусторонних отношений.

Переговоры Хрущёва с де Голлем начались в Париже после поездки Никиты Сергеевича по стране, и проходили в Елисейском дворце — официальной резиденции президента. Свой рабочий кабинет де Голль устроил в Золотом салоне в центральной части второго этажа. Он показался ему самым удобным, так как его окружало несколько небольших комнат. В них расположились генеральный секретарь Елисейского дворца, технические секретари и адъютанты. У де Голля никогда не было собственной квартиры в Париже, поэтому он поселился в том же дворце. Он обустроил личные апартаменты также на втором этаже. Их окна выходили на небольшой парк Елисейского дворца, посередине которого по небольшому озерку плавали утки и лебеди.

Рабочий кабинет де Голля был оформлен и обставлен в стиле ампир. Стены обиты палисандровым деревом с богатой позолоченной лепниной. Большой письменный стол, за которым сидел президент, мастер вырезал из красного дерева и подбил металлом и сафьяном. В кабинете стояли также диван, три кресла и шесть стульев, большой круглый стол и два маленьких на витых ножках. Соратники — голлисты подарили огромный деревянный глобус. На полу лежал ковер ручной работы. На панно вдоль камина и на плафоне потолка между двумя массивными позолоченными люстрами «резвились» полуобнаженные грации и нимфы. При этом такое «общество» вовсе не мешало президенту сосредоточенно работать.

Хрущёв и де Голль обсуждали советско-французские отношения, германскую проблему и вопросы европейского и всеобщего разоружения. Беседы глав государств проходили в спокойной дружественной обстановке.

По германскому вопросу обмен мнениями показал, что с 1955 года позиции сторон не изменились. Францию и Великобританию вполне устраивало современное раздельное существование двух Германий — западной и восточной, до известной степени уравновешивавших друг друга.

Де Голль вел беседу очень спокойно и неторопливо, даже удивляя Хрущёва своим спокойствием.

— Господин Хрущёв, — сказал президент, — а зачем вам сейчас обязательно надо заключать мирный договор? Нужные условия ещё не созрели, поэтому сейчас трудно договориться. А что изменится, если решение отложить? Поэтому на сегодня я не считал бы это главным вопросом.

Никита Сергеевич поначалу не соглашался. Но де Голль так искренне и так убедительно доказывал правоту своей позиции, что советский лидер, посматривая на него, думал: а не шутит ли он? Но нет, президент говорил серьёзно, настолько, что Никита Сергеевич поверил в его серьезность. У де Голля было свое понимание событий:

— Вы сейчас имеете Восточную Германию, и она входит в Варшавский Договор. А мы имеем Западную Германию, которая входит в наш НАТО. Пусть так и будет. Западный же Берлин обладает особым статусом.

Хотя по Потсдамскому соглашению Берлин, как Западный, так и Восточный, считался особой политической единицей, на практике Англия и США по факту позволяли Западной Германии считать Западный Берлин своим анклавом. Де Голль соблюдал Потсдамские договорённости и в данном вопросе не спорил с СССР, соглашаясь с нашей позицией. Особый статус Западного Берлина другие западные державы признавали лишь на словах, тогда, когда им это было выгодно, а в жизни они его игнорировали, проводя свою экономическую и административную политику и считая, Западный Берлин частью Западной Германии.

Когда разговор зашёл о возможности третьей мировой войны, и втягивании в неё Франции как союзницы НАТО, де Голль спокойно и твёрдо ответил:

— Господин Хрущёв, смею вас заверить, что Франция никогда не будет вместе с Германией воевать против Советского Союза. Пока Германия входит в состав НАТО, она вообще не получит возможности развязать войну против СССР и ГДР. Если Германия объявит войну ГДР, то это будет слабым прикрытием военных целей, сквозь это прикрытие просветит полный скелет агрессивных планов.

Затем он доверительно добавил:

— Мы вас понимаем, мы тоже сейчас против объединения Германии. Господин Хрущёв, вы, наверное, знаете, что Франция занимала особую позицию во время потсдамских переговоров. Но нас не послушали. Господин Сталин нас не поддержал, а мы ещё тогда предлагали более радикальные решения.

При обсуждении Потсдамских соглашений в 1945 году, Франция предлагала большее раздробление Германского государства, чем то, что сложилось в результате оккупации. Де Голль предлагал тогда новое государственное устройство Германии, не предусматривавшее единую государственность. Оно предполагало отсутствие и единого правительства, и единой военной, и единой внешней политики. Кроме того, Франция претендовала на некоторые пограничные немецкие районы, которые вошли бы в ее состав. Черчилль во время войны тоже высказывался за расчленение Германии. Однако после окончания военных действий планы по разделению Германии на мелкие изолированные квазигосударства не были приняты.

Переговоры продолжились в резиденции президента в Рамбуйе. Здесь обсуждали в основном вопросы двустороннего сотрудничества. Если в политическом плане Франция была во многом связана общей европейской политикой и Уставом НАТО, то в сфере экономики уже первый год взаимодействия с СССР показал де Голлю его эффективность.

В 1958-м у генерала не было возможности лично посетить экспозицию СССР на выставке в Брюсселе, но, как оказалось, уже после своего визита 1959 года в Советский Союз он попросил своего личного адъютанта Клода Ги сделать ему подборку информационных материалов по итогам выставки.

Сейчас он завёл разговор о совместных атомных исследованиях, предложив вести их на общеевропейской научной базе в ЦЕРН. Хрущёв покачал головой:

— Господин президент, мы готовы сотрудничать в вопросе мирного атома с Францией, но не с Западной Германией. Если новая война будет развязана, она станет катастрофой. Носителем этой заразы и военного психоза является партия Аденауэра. Чтобы предотвратить опасность, надо заложить в Германии другие основы, а Советскому Союзу и Франции проявить больше взаимопонимания и приложить побольше усилий, чтобы не допустить такой войны.

История доказывает, что многое может повториться, могут возродиться в какой-то форме и идеи Гитлера. На почве шовинизма вырастает агрессивность, питательная среда для политики реванша. Гитлер именно на этой основе обрел силу, его лозунгом стала реставрация величия Германии, утверждение ее главенства в Европе и в мире. Он развязал войну, как раз считая, что добьется мирового господства и станет владыкой мира, а Германия будет диктовать свои условия всем другим.

(Цитата по воспоминаниям Н.С. Хрущёва http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php)

Я предлагаю вести совместные исследования в Объединённом институте ядерных исследований в Дубне, и, если французская сторона не будет против, можно наладить работу и в вашем ядерном центре.

— Мы могли бы совместно с вашими специалистами сделать совместный проект ядерного реактора, например, на основе нашего водо-водяного ВВЭР, и затем совершенствовать его дальше, — предложил Никита Сергеевич. — Это реактор энергетический, для наработки плутония он не используется. В СССР сейчас начинается стройка большого завода, где будут изготавливаться корпуса реакторов и прочее оборудование для АЭС. Если французская сторона заинтересована в таком сотрудничестве, мы готовы это обсудить.

— Тогда будем считать, что принципиальное согласие у нас в этом вопросе есть? — предложил де Голль. — Техническую сторону пусть обсуждают специалисты.

Уже через месяц было заключено советско-французское соглашение о сотрудничестве в области разработки АЭС и энергетических ядерных реакторов, а к лету в Дубне, в ОИЯИ начались совместные исследовательские работы.

Разговор об атомной отрасли коснулся и вопроса переработки отходов. Хрущёв обратил внимание президента на проблему накапливающихся отходов и отработанного ядерного топлива:

— У Франции, господин президент, нет своей Сибири, куда можно было бы вывозить отходы для последующего хранения, а хранить их на заморских территориях опасно — там сложно обеспечить их охрану и исключить доступ к опасным радиоактивным материалам местных политических радикалов и откровенных террористов. Вы же не хотите, чтобы какой-нибудь обкурившийся гашишем фанатик вылил радиоактивную дрянь, скажем, в систему водоснабжения Парижа?

Де Голль явно задумался, услышав его слова. Видно было, что президент пока не думал о захоронении отходов, как серьёзной проблеме:

— Пожалуй, вы правы, господин Хрущёв, — произнёс президент.

— Добыча урана и обогащение ядерного топлива — тоже весьма опасное и дорогостоящее дело. Мне тут недавно наши специалисты рассказывали кое-какие детали, и я теперь начал немного в этом разбираться, — продолжал Первый секретарь. — Как говорят наши учёные, с 1000-мегаваттного реактора получается около 20 тонн отработанного ядерного топлива в год. Его, сами понимаете, надо где-то хранить. Просто так его в землю не закопаешь, и в море не выбросишь. Хранить его приходится под вооруженной охраной, причём десятилетиями

— Несомненно, — согласился де Голль.

— Как я понимаю, Франция пока что только создаёт свою атомную энергетику, и проблему хранения отходов вам ещё лишь предстоит решать, — продолжал Никита Сергеевич. — У нас этот процесс уже более-менее налажен, инфраструктура хранения уже частично построена. Конечно, дело это очень заморочное, но, ради нашего сотрудничества мы могли бы, за определённую плату, конечно, избавить вашу страну от необходимости строить могильники. Это вам обойдётся много дешевле, чем самим строить всю технологическую цепочку.

Сейчас Хрущёв играл на традиционной жадности и мелочной меркантильности французов. Если есть возможность сэкономить, француз никогда такой возможности не упустит. Для СССР же переработка французского отработанного урана в МОКС-топливо для своих собственных реакторов сулила немалую выгоду — можно было сократить добычу урана и затраты на его обогащение.

Де Голль оказался истинным французом:

— О! Это было бы очень великодушно с вашей стороны, — обрадовался президент. — Думаю, наши специалисты договорятся о конкретных деталях, но в принципе, конечно, мы согласны.

— Я поручу нашим экономистам всё просчитать, — заверил Никита Сергеевич. — Обдирать вас не будем, но, предупреждаю сразу, мы тоже не собираемся заниматься благотворительностью.

— Да, конечно, это понятно, — президент согласно наклонил голову. — Думаю, наши специалисты обо всём договорятся.

Де Голль был в какой-то степени противоположностью Хрущёву — если советский лидер дотошно старался вникнуть во все мелочи, то президент обычно лишь определял основные направления.

Переговоры по согласованию условий и цены за «хранение» отработанного ядерного топлива французских АЭС в Советском Союзе оказались для наших экспертов нелёгкими. Французы дорого платить не хотели, и торговались за каждый сантим. В итоге прийти к соглашению удалось лишь под конец 1960 года. Помогло то, что не требовалось большой спешки — и инфраструктура переработки ОЯТ в СССР и атомные электростанции во Франции лишь начинали своё развитие.

В президентском замке Рамбуйе Никита Сергеевич и Нина Петровна стали гостями президента и его супруги. Этим приглашением де Голль выразил особое уважение к Советском Союзу, так же, как президент Эйзенхауэр — своим приглашением Хрущёва в Кэмп-Дэвид. В загородном дворце их переговорам никто не мешал. Лидеры стран и их супруги вместе обедали, завтракали и ужинали. Можно было свободно обмениваться мнениями не только в отведённые для переговоров часы, но и за завтраком, обедом, ужином, на совместных прогулках.

Премьер-министр Мишель Дебре описал в своих воспоминаниях следующий эпизод. После одной из встреч в Рамбуйе де Голль и Хрущев спустились в сопровождении премьера Франции и Косыгина к озеру, чтобы покататься на лодке. Каково же было удивление Дебре, когда он услышал, как де Голль запел по-русски:

Из-за острова на стрежень

На простор речной волны

Выплывают расписные

Стеньки Разина челны…

А Хрущёв начал ему подпевать. Откуда мог знать эту песню президент Французской республики? Может быть, давным-давно, в 1918 году в крепости Ингольштадт, где её пели русские офицеры? Ведь память генерала была феноменальной.

(Цитируется по М. Арзаканян «Жизнь замечательных людей. Де Голль»)

Как сказали Хрущёву, Ивонн де Голль была убежденной католичкой, которая терпеть не может коммунистов. Однако, как вспоминал Никита Сергеевич: «Эта культурная женщина, хорошо умеющая владеть собой и ничем не выдававшая своих чувств в отношении нас, коммунистов и атеистов, очень любезно ухаживала за нами как хозяйка дома и как хозяйка стола. Почти все остальное время мы проводили в беседах с де Голлем один на один. Приезжали к нам для участия в переговорах Громыко с Виноградовым, а Нина Петровна оставалась полностью на попечении жены де Голля.»

В это время дипломаты СССР, США, Великобритании и Франции готовили конференцию лидеров четырёх держав, провести которую планировалось в середине мая в Париже. Хрущёв и де Голль в своих беседах не могли не уделить внимания предстоящей встрече, и заранее очертили круг проблем, которые предполагалось на ней обсудить.

Никита Сергеевич и сам склонялся к мысли не поднимать более германский вопрос, то же самое рекомендовал и де Голль. По сути дела, разделение Германии устраивало обе стороны, а её объединение из-за разницы политических систем представлялось абсолютно невозможным.

Экономическое положение в ГДР, стараниями её учёных и инженеров оказавшейся вторым научно-техническим локомотивом Содружества, быстро выправлялось. Стена позволила пресечь вывоз на Запад дешёвых восточногерманских товаров и сохранить их для населения ГДР. Вместе с тем контроль со стороны «штази» стал не таким назойливым, как в 1953-56 годах. Контроль не стал менее действенным, различных «диссидентов» и откровенных врагов социализма всё так же отлавливали и сажали, но обычных людей теперь не опекали на каждом шагу.

США, влив в Западную Германию миллиарды долларов по плану Маршалла, строили в ФРГ и Западном Берлине «сияющую витрину капитализма». В ответ Восточный Берлин и ГДР в целом при поддержке всех стран ВЭС стремительно превращались в аналогичную «витрину социализма». Берлин Западный уже не смотрелся «кустом небоскрёбов посреди убогой сельской местности» — в Восточном Берлине поднялись к небу такие же стеклянные башни, сияющие по ночам неоновыми вывесками. Но если усилия США и ФРГ в основном были сосредоточены на ограниченной площади Западного Берлина, то Ульбрихт воспользовался территориальным преимуществом. В ГДР был принят перспективный план комплексного развития всей окружающей Западный и Восточный Берлин территории.

Согласно ему, за военной зоной, окружившей Западный Берлин, была построена благоустроенная парковая территория, с дачными коттеджными посёлками, окружёнными фруктовыми садами, между которыми были разбросаны живописные пруды, с лебедями, либо с пляжами для купания, соединённые между собой системой каналов и проток, для катания на лодках, катамаранчиках и рыбалки. Этот парк вскоре стал любимым местом отдыха жителей Восточного Берлина. (АИ)

Далее располагался пояс ферм, среди которых поднимались промышленные предприятия, причём только «чистые», не загрязняющие окружающую среду сборочные и высокотехнологичные производства. С Берлином их соединяли уже существовавшие и вновь строящиеся линии электропоездов и скоростных трамваев. Сам Восточный Берлин был превращён в деловой центр, окружённый жилыми микрорайонами, больше похожими на город-сад. Такая планировка позволяла не «упрессовывать» промышленность и население на ограниченной площади, это было важно и для дальнейшего развития, и для «размазывания» предприятий и населения по большей площади на случай ядерного удара.

Воспользовавшись случаем, Хрущёв «подбросил» де Голлю идею посетить ГДР с дружественным визитом, для установления более доверительных отношений:

— Вы же встречались с Аденауэром, господин президент? Я вас заверяю, что Вальтер Ульбрихт куда более перспективный и адекватный партнёр, чем Аденауэр. Если вас интересует развитие сотрудничества, я поговорю с Ульбрихтом, и рекомендую ему прислать вам приглашение. Заодно этим визитом вы сможете ещё раз продемонстрировать американцам, что Франция намерена вести в Европе собственную, независимую политику.

Хрущёв знал, чем можно пронять де Голля…

Обсуждая подготовку к Парижскому совещанию, Никита Сергеевич высказал президенту «свои опасения»:

— Когда я осенью был в США, я очень хорошо почувствовал, что есть две Америки. Есть Америка трудовая, которая относится к нам, русским, доброжелательно, и хочет с нами дружить и торговать. К ней, отчасти, примыкает Америка промышленная, которая рассматривает соцстраны как возможный рынок, и потому тоже относится к нам, как к будущим клиентам.

Однако есть и другая Америка, политическая и финансовая, к ней же примыкают и военные, а также военно-промышленный комплекс. Для них жизненно необходимо существование внешнего врага, чтобы бесконечно готовиться к войне и тянуть деньги из госбюджета. Эти господа во фраках и белых воротничках могут пойти на переговоры, но ни за что не пойдут на какие-либо соглашения, ограничивающие их доходы, если их не припереть к стенке.

Я опасаюсь, что в период подготовки Парижской встречи они могут организовать какие-то провокации, направленные на её срыв. Для них сама возможность мирного урегулирования, окончания холодной войны — всё равно что ржавым серпом по яйцам.

Де Голль хитро улыбнулся и кивнул, соглашаясь:

— Да, все эти Рокфеллеры и Морганы в Штатах давно срослись с высокой политикой…

— Вот и я так понял, — подтвердил Хрущёв. — Поэтому я морально готовлюсь к недружественным действиям со стороны США, причём допускаю, что президента могут даже не поставить в известность, сославшись на какой-нибудь план пятилетней давности, под которым стоит его подпись, а может, даже и не его, а председателя Комитета начальников штабов, или даже кого-то пониже должностью… В итоге президента могут даже использовать «втёмную», чтобы покрыть его авторитетом нечистоплотные делишки политиков, финансируемых банкирами с Уолл-стрит.

Вполне вероятно, что они затеют какую-нибудь громкую провокацию, в расчёте на вспышку нашего праведного негодования, чтобы потом нас же обвинить в срыве Парижской встречи. Вот попомните мои слова, убедитесь сами, если вдруг переговоры в Париже окажутся под угрозой срыва.

— Но если вы морально к этому готовы, может быть, вам не следует поддаваться на провокации? — предложил де Голль.

— Это непросто, господин президент. Наш печальный опыт 22 июня 41 года висит над нами постоянно, — ответил Хрущёв. — Тогда наше руководство тоже требовало «не поддаваться на провокации»…

— Но ведь сейчас всё совершенно иначе! — убеждал де Голль. — Кто рискнёт провоцировать страну, обладающую стратегическим ядерным оружием?

— Характерное заблуждение многих западных, особенно — американских, банкиров и политиков — что им ничто не угрожает, и им кажется, что они могут жить вечно, — проворчал Никита Сергеевич. — Я выступал перед ними в Штатах и слушал их выступления. Видели бы вы, с каким непередаваемым снобизмом и высокомерием они поучали заезжих «диких русских», как хорошо жить при капитализме… Вот, к примеру, Генри Кэбот Лодж. В обычных разговорах он вёл себя как вполне нормальный собеседник. Но на встрече с представителями деловых кругов его так понесло, что мне откровенно хотелось нажать кнопку на телефоне и отдать приказ на пуск.

— О, да… — согласился генерал. — Англосаксы бывают совершенно несносны, а уж американцы… Они думают, что если у них много денег, то им всё позволено. А какую кнопку вы имели в виду?

— Да вот эту, — Никита Сергеевич вытащил из кармана «телефон судного дня» и с удовольствием продемонстрировал президенту. — Наши учёные позаботились, сделали для меня средство связи и управления, чтобы можно было отдать приказ из любой точки мира. А на случай, если меня попробуют захватить, я могу вот эту красную кнопочку нажать, телефон передаст текущие координаты и кодированный приказ. Через несколько минут прямо сюда и прилетит…

Он с удовольствием наблюдал, как сбледнул с лица де Голль. Разумеется, Хрущёв блефовал, пользуясь тем, что политики обычно слабо разбираются в электронике. На текущем этапе определить координаты его телефон ещё не мог, координаты задавал офицер связи через свою станцию АТР в чемоданчике.

— Э-э-э… а эта кнопочка у вас в кармане случайно не нажмётся? — забеспокоился генерал.

— Бывает, что и нажимается. Тогда отбой давать приходится, — Никита Сергеевич шутил, однако де Голлю явно было не до шуток:

— А … а что, если вы отбой дать не успеете?

— Да до сих пор успевал, — с видом истинного фаталиста пожал плечами Хрущёв.

Де Голль некоторое время сидел молча, потом произнёс:

— Теперь я многое понимаю. Господин Хрущёв, я полагаю, что Франция никогда не будет воевать с Советским Союзом, как бы ни сложилась политическая ситуация в Европе. Надо быть идиотом, чтобы воевать с народом, которому настолько всё пофиг… так, кажется, у вас говорят?

— Вы — мудрый человек, господин президент, — ответил Никита Сергеевич. — Давайте не будем о грустном. В прошлом году во время вашего визита, вы говорили о своём собственном плане единой Европы — «Европы отечеств». Мне запомнились ваши слова.

— Я давно обдумываю эту концепцию, — подтвердил де Голль. — Я считаю, что объединение Европы на основе национальных государств имеет значительно больше преимуществ, чем аморфное наднациональное образование, за которое агитировали Жан Монне и Робер Шуман. То, что случилось с ними обоими, конечно, ужасно, но, как мне представляется, для Европы такое развитие событий будет лучше. К сожалению, в 57-м я ещё не был премьер-министром, иначе я не позволил бы Монне протащить саму идею Римского договора…

Хрущёв понял, что имел в виду президент. Незадолго до начала его визита в европейских газетах с небольшим интервалом появились сообщения о смерти председателя Европарламента, бывшего премьер-министра Франции Робера Шумана, а затем — Жана Монне, который был известным экономистом и едва ли не главным вдохновителем создания ЕЭС.

(источник — http://www.forbes.ru/mneniya/opyty/26957-mechtatel-iz-goroda-konyak)

Монне был найден мёртвым в начале марта 1960 г недалеко от своего загородного дома. Вскрытие показало смерть от инфаркта. Вероятно, он скончался во время своей обычной утренней прогулки. (АИ, в реальной истории Жан Монне умер в 1979 г, до 1975 г он был одним из основных лоббистов идеи Евросоюза, под его непосредственным руководством создавалось Европейское Экономическое Сообщество. http://www.idelo.ru/264/26.html/) Никита Сергеевич, однако же, помнил, что симптомы, аналогичные инфаркту, вызывают пары синильной кислоты.

О смерти Робера Шумана газеты сообщили несколькими днями раньше, он погиб в автокатастрофе — его водитель не справился с управлением, когда у автомобиля неожиданно отказали тормоза. Серов, впрочем, заверил Первого секретаря, что КГБ и Коминтерн тут ни при чём — приказа на ликвидацию Шумана или Монне он не отдавал.

Примерно в это же время в Италии был найден труп ещё одного политика-еврофедералиста, ратовавшего за федеральную наднациональную модель объединения Европы — Альтиеро Спинелли. Это не могло не навести на мысль, что в Европе начала действовать некая третья сила, возможно, считающая объединение Европы невыгодным для себя.

— Да, для нас внезапная смерть нескольких европейских политиков такого масштаба тоже стала неожиданностью, — ответил Хрущёв. — Однако, взгляните на ситуацию с другой стороны. Уход из жизни этих апологетов наднациональной евроинтеграции позволит вам, господин президент, выступить со своим вариантом «Европы отечеств», более традиционного, национально-ориентированного европейского объединения, и вряд ли в сложившихся условиях против вашего варианта найдутся серьёзные оппоненты.

— К сожалению, Монне и Шуман уже успели наворотить слишком много, — проворчал де Голль. — Да и Спинелли тоже был тот ещё смутьян. Мне хватает и других «доброжелателей», вроде Поля Рейно. Можете себе представить, он заявил: «Как Франция может оставаться в первом ряду, когда существует Америка и Советская Россия?.. Франция не может находиться в одном ряду с этими двумя гигантами, располагающими каждый целым континентом». Да какой он после этого француз?

(цитируется по http://nash-sovremennik.ru/p.php?y=2005&n=6&id=9)

— Но в их отсутствие многое ещё можно исправить, — ответил Никита Сергеевич. — Вы ещё можете стать подлинным архитектором единой Европы, и построить её такой, какой видите её сами. Важно сохранить национальное достоинство каждой европейской страны, а не топить суверенитет в бесконечных разглагольствованиях Европарламента.

— Вы удивительно точно выразили мои собственные мысли, господин Хрущёв! — восхитился де Голль. — Что такое независимость? Это, безусловно, не самоизоляция, не узко понятый национализм. Страна может быть частью такого альянса, как Атлантический, и при этом оставаться независимой. Страна может быть частью такого экономического объединения, как «Общий рынок», или такого политического союза, как объединенная Европа, создать которую мы стремимся, и остаться независимой. Быть независимой страной — значит не быть подчиненной иностранной державе.

Президент тут же завёлся и сел на своего любимого конька, чего и добивался Первый секретарь. Под «иностранной державой» он традиционно понимал США.

— Я побывал на совещании глав вашего ВЭС, — заявил де Голль. — И я был восхищён, насколько быстро и по-деловому у вас обсуждаются и принимаются решения. Политическое устройство вашего Союза просто и логично — собираются главы государств, люди, облечённые реальной властью, сознающие свою ответственность за судьбу нации, и принимают принципиальные решения. Для выработки документов есть министры иностранных дел, послы, и прочий дипломатический аппарат, технические и экономические вопросы обсуждают специалисты, вопросы науки — учёные. Это и есть реальное воплощение той единой Европы, «Европы отечеств», за которую я выступаю!

И вы только посмотрите, что нагородили эти два деятеля — Монне и Шуман! Европейская комиссия, Европарламент… Десятки безответственных политиков и тысячи обслуживающих эту бестолковую говорильню клерков и прочих прихлебателей! Да на кой чёрт они они все нужны?

— Сейчас это ещё что! — демонстративно согласился с ним Никита Сергеевич, всеми силами стараясь повернуть мнение президента в нужную сторону. — Вот погодите, эти безответственные болтуны скоро потребуют передачи им реальной власти. Они хотят принимать общеевропейские законы и решения, сами не отвечая ни за что, и навязывать их политикам, реально несущим ответственность за судьбы своих народов. Потом они начнут раздувать штаты своей бюрократии — потому, что бюрократия нуждается в постоянном увеличении своей численности просто для оправдания самого факта своего существования.

(На 2016 год численность персонала Еврокомиссии составляла 23 тысячи человек)

Он знал из отчётов Серова и от самого де Голля его политическую позицию, и теперь действовал наверняка, говоря президенту именно то, что тот хотел услышать. Больше того, он помнил, что именно летом 1960 года Жан Монне начал активную пропагандистскую кампанию за расширение полномочий Европарламента и Европейской комиссии. В основном именно в результате усилий Монне ЕЭС превратился из относительно аморфного образования в Евросоюз, диктующий свои требования всем странам Европы.

— Браво, господин Хрущёв! — одобрительно ответил де Голль. — Точнее и не скажешь! Наднациональность — это абсурд! Ничего не может быть выше наций! Претензии комиссаров из Брюсселя отдавать приказы государствам — это просто смешно!

(Цитируется по http://www.forbes.ru/mneniya/opyty/26957-mechtatel-iz-goroda-konyak)

— Я тут побывал в Индии, — продолжал Никита Сергеевич. — Наблюдал там за обезьянами. Они прямо на улицах там бегают. Так вот, скажу я вам — животные это ленивые, наглые, и вороватые. Всё, что они делают — жрут, сношаются и ищут друг у друга блох. Стоит на секунду упустить их из поля зрения — воруют всё, до чего могут дотянуться.

Я это к тому, что, нравится вам это или нет, но человек-то произошёл от обезьяны. И унаследовал от неё полный букет обезьяньих пороков, да ещё и своих добавил. То, что обезьяна взяла палку и начала работать — это заблуждение. Когда обезьяна взяла палку, работать таки начала другая обезьяна.

— Это точно, — расхохотался де Голль.

— Больше того, ещё не все люди достаточно далеко ушли в своём развитии от обезьяны, — продолжал Хрущёв. — Я даже не национальности имею в виду, а конкретных людей.

— Сейчас в Европе сложная экономическая ситуация, — развёл руками де Голль. — Народы Европы в войну понесли большие потери. Конечно, несравнимые с потерями вашей страны, но для малочисленных европейских наций — катастрофические. Хозяйство большинства стран было разрушено, и только начало восстанавливаться. Немцы вынуждены приглашать к себе гастарбайтеров, просто потому, что сохранившееся трудоспособное население не идёт на низкооплачиваемую и грязную работу, а делать её кому-то надо.

— К тому же перед нашим рабочим классом всё время маячит пример вашей страны, — признал президент. — Из-за этого мы вынуждены вводить систему социальных льгот и гарантий. Эти выплаты тяжёлым грузом ложатся на бюджет, а через него и налоговую систему — на трудоспособное население.

— Чиновники Еврокомиссии нашли себе синекуру, где можно целыми днями перекладывать бумажки, ни за что не отвечая, и получать при этом немалые деньги. Думаете, они от неё откажутся? Да они будут драться за свои места руками, ногами, и зубами! — проворчал Хрущёв. — В случае выполнения идиотских планов ваших евроинтеграторов, вашей социальной системе придётся кормить не только всех этих африканских и азиатских гастарбайтеров, которых к вам будут массово завозить, но и их бесчисленных родственников, которых они будут тащить за собой, упирая на «воссоединение семей», а также потомков первых и вторых. А у них не один и не два ребёнка в традиционных семьях, а пять-шесть. Причём и «воссоединённые» родственники, и родившиеся уже в Европе потомки «гостей», нигде работать не будут, а будут требовать пособий на своё содержание и прочих благ, устраивая погромы если их что-то не устроит. Вы что, думаете, они работать сюда приедут? Вот погодите, лет через десять-двадцать они расплодятся в пригородах Парижа, Гамбурга, Франкфурта, будут всем выводком сидеть на пособии по безработице, воровать, торговать наркотиками и иметь ваших женщин. В то время как ваша Еврокомиссия и Европарламент будут принимать законы, уравнивающие в правах однополые семьи, и позволяющие отбирать детей у родителей, если расшалившемуся ребёнку дали подзатыльник.

— Однополые семьи? — де Голль вытаращил глаза. — Это как? Вы не преувеличиваете, господин Хрущёв?

— К сожалению нет, — покачал головой Никита Сергеевич. — Это — один из возможных сценариев, вычисленных нашими прогнозистами. Конечно, это будет не завтра, и не через 10 лет, но первые намётки такого развития событий уже просматриваются, и главный виновник этого — Европарламент, Еврокомиссия и другие регулирующие органы ЕЭС, точнее — настроения людей, в них сидящих.

Они начнут своё идеологическое наступление с внедрения в сознание идеи мульткультурности, терпимости, как они говорят — «толерантности» к пришлым культурам, принесённым мигрантами и гастарбайтерами. Сама по себе эта идея терпимости в определённой мере полезна, для поддержания порядка в обществе, но только если не доводить её до абсурда.

— Как и любую другую идею, в общем-то, в том числе — и националистическую, — согласился президент.

— Совершенно верно, — подтвердил Хрущёв. — Но они как раз и постараются довести её до абсурда, навязывая свою «толерантность», которая в итоге перерастёт в пресмыкательство коренного населения европейских стран перед мигрантами.

Сейчас ещё не поздно этого избежать. Если уж в Европе не хватает рабочих для непрестижных специальностей, почему бы не завозить их из Южной и Центральной Америки? Там такая же нищета, как и в Азии и в Африке, но люди там более близкие европейцам по культуре и джихад по месту жительства устраивать не будут. Особенно такой вариант будет полезен для Франции, поскольку страна у вас преимущественно католическая, и латиноамериканцы легко интегрируются в общество. Чем ввозить абсолютно неассимилирующихся арабов из Алжира, уж лучше привезти нормальных католиков из Южной Америки.

Ну, и не не стоит создавать приглашённым режим наибольшего благоприятствования. Стоит ужесточить правила получения гражданства для гастарбайтеров. Хочешь гражданство — иди в Иностранный Легион и послужи в «горячих точках». Не предоставлять с ходу никаких социальных благ, типа квартир и пособий. Предки гастарбайтера на страну не работали и не воевали за неё? Всё, свободен. Никакого воссоединения и вообще привоза с собой семей — отработал срок по контракту, получил заработанные деньги и сразу билет на родину. Пусть работают вахтовым методом.

Желательно, конечно, чтобы и другие европейские страны вместе с Францией переориентировались на ввоз рабочей силы из Латинской Америки, чтобы потом нежелательные иммигранты не лезли во Францию через границы соседних государств.

Чтобы провести такие решения, необходимо, чтобы их выдвинул и поддерживал выдающийся политик мирового масштаба. Моё мнение — только такой уважаемый и харизматичный лидер, как вы, господин президент, имеет хоть какой-то шанс переломить общественное мнение и сформировать настоящую «Европу отечеств», а не бесплатную кормушку для бездельников и пидорасов!

— Да! — решительно заявил де Голль. — Я это сделаю! Я приму на себя ответственность не только за судьбу Франции, но и за судьбу Европы!

— Сделать это будет непросто, — предупредил Хрущёв. — Другие европейские страны не желают доминирования Франции, Германии, или какой-либо одной страны вообще — уже наелись. Именно поэтому идеи Монне находят такой отклик у политиков Бельгии, Нидерландов и других стран ЕЭС. Чтобы переломить тенденцию движения к наднациональной единой Европе, вам необходимо организовать широкую и продуманную кампанию рекламы и убеждения, благо что Монне и Шуман теперь не могут вам помешать.

Также стоит иметь в виду, что США стремятся доминировать в Европе, и будут проталкивать в ЕЭС Великобританию, как своего агента влияния, чтобы иметь возможность протаскивать свои инициативы изнутри ЕЭС.

— О, да! — согласился президент. — Мутить воду — в этом англосаксы — мастера.

— Тут желательно не допустить использования в ЕЭС наднационального законодательства и особенно — прецедентного права по англосаксонскому обычаю, — подсказал Никита Сергеевич. — Это будет особенно важно в период становления ЕЭС как общеевропейского регулятора, пока правовая система единой Европы ещё не устоялась. В это время единожды принятые под давлением сиюминутных политических условий решения могут стать затем прецедентами, на которых англосаксы будут выстраивать всю правовую систему будущего Евросоюза. А прецедент — сами понимаете, что дышло, куда захочешь, туда и повернёшь. Вот этой практике стоило бы сразу, с первых дней, поставить надёжный заслон.

Как мне представляется, можно предложить для реализации тот принцип, который уже применяется в ВЭС: каждая страна будущей «Европы отечеств» должна иметь право отказаться от исполнения решения, если оно ей не нравится. Но и те страны которым решение нравится, должны иметь право реализовать его только для себя, узким составом. При этом и те кто первоначально отказался, могут затем, с согласия участников данного дела, подключиться к нему, если сочтут это полезным для себя.

Такой принцип с самого начала используется в организации валютной системы ВЭС — СССР, Китай, Югославия, Египет и Сирия используют в качестве единой валюты советский рубль, а Индия, Индонезия и другие страны, присоединившиеся к ВЭС позднее, используют свои национальные валюты.

Кроме того, это, конечно, только моё мнение, в «Европе отечеств» не должно быть никаких наднациональных структур и никакой бюрократии, стоящей над государствами. Никаких европарламентов, Советов Европы, парламентских ассамблей и прочей бесполезной политической бюрократии, занятой только пустопорожней трепологией о «ценностях». Вся общеевропейская работа должна идти строго по делу.

— Да, вы правы, господин Хрущёв, — поразмыслив, согласился президент. — Хотя, если честно, я не очень понимаю ваших мотивов: какой вам резон беспокоиться за нас, европейцев? Конечно, мне, как человеку, приятно, что лидеру могущественной сверхдержавы небезразличны дела и устремления малых европейских государств, которые ваша страна могла бы распылить на атомы одним ракетным залпом…

— Прежде всего, господин президент, мы не собираемся никого распылять, — веско ответил Первый секретарь. — Мы — мирные люди, и хотим жить в мире со всеми — с США, с Францией, с Европой и Азией. Мы только пережили тяжелейшую войну, потеряли более 20 миллионов жизней, ещё даже не успели в полной мере восстановить наше народное хозяйство. И вы верите, что мы хотим воевать с Европой? Да зачем нам это надо? Мы хотим с вами, европейцами, жить в мире и взаимовыгодно торговать.

— Да, ядерное оружие и средства его доставки у нас есть. Теперь они есть и у вас, и я поздравляю Францию и вас лично, господин президент, с обретением статуса великой державы, которого ваша страна, безусловно, достойна, — совершенно неожиданно для де Голля заявил Хрущёв. — Надеюсь, что у Франции хватит мудрости, чтобы разумно распорядиться этой новообретённой мощью.

Президент сначала даже смутился, затем расплылся в улыбке:

— Благодарю вас, господин Хрущёв, это так неожиданно с вашей стороны…

— Разумеется, мы — мирные люди, — продолжал Никита Сергеевич. — Конечно, если ситуация сложится угрожающим образом, и у нас не будет другого выхода, мы не станем захватывать Европу, как это сделал Гитлер. Мы испепелим агрессора ядерным оружием, как на поле боя, так и в его логове за океаном, — при этих словах он выразительно ткнул в деревянный глобус, куда-то в район Нью-Йорка. — Но при этом, сами понимаете, от Европы только угли останутся. Честно скажу, нам бы этого не хотелось.

— Нам — тоже, господин Хрущёв, нам тоже! — тут же согласился президент.

— Вы, господин президент, спросили, почему я беспокоюсь за судьбу Европы и не хочу её превращения в политико-гомосексуальную помойку? Дело в том, что эта грязь, как плесень — если её вовремя не вычистить, она распространяется всё шире, и может переползти и к нам, — пояснил Никита Сергеевич. — А зачем нам эта дрянь? Да и в будущем нам хотелось бы общаться и сотрудничать с нормальными людьми, а не с инфантильными бездельниками, которых воспитали «родитель № 1» и «родитель «№ 2»

— Вот теперь я понимаю вашу позицию, — де Голль расплылся в улыбке. — Не могу с вами не согласиться.

— Я ещё хочу сказать, что сейчас, из-за сложности экономической и политической ситуации европейцы могут неправильно понять как устремления Франции в целом, так и саму терминологию «Европы отечеств», могут посчитать этот термин излишне высокопарным, а вашу политику — направленной на доминирование Франции в Европе, — продолжал Хрущёв. — С этим не согласятся ни англичане, ни немцы, ни итальянцы, ни всякая мелочь, вроде Нидерландов. Возможно, вам стоит слегка скорректировать ваши идеи, частично замаскировать их, чтобы эти моменты не вызвали отторжения? Ещё один момент — необходимо готовиться к крайне негативной реакции США на ваши инициативы.

— Я предвижу такую возможность, — согласился де Голль.

— И вот поэтому, учитывая, что члены ЕЭС могут отвергнуть вашу программу единой «Европы отечеств», я и предлагаю вам в качестве «запасного варианта» участие в проекте, который собирается представить на Крите маршал Тито.

— Тито? — удивился де Голль. — Разве это не ваш проект, господин Хрущёв?

— Скажем так, это совместный проект, — ответил Никита Сергеевич. — Но представлять его мы поручили маршалу Тито, исходя из простых политических соображений. Если проект буду представлять я, то жители стран Западной Европы и развивающихся стран прозападной ориентации могут воспринять его предвзято, как коммунистическую пропаганду. Тогда как маршал Тито имеет немалый политический вес в глазах лидеров развивающихся стран, и уже продемонстрировал возможности своих связей, фактически инициировав создание ВЭС. Ему и карты в руки, а мы с вами могли бы его инициативу поддержать. Вы — от Западной Европы, я — от Восточной.

— Понимаю… — медленно кивнул де Голль. — В этом есть определённый резон. Но мне хотелось бы знать хотя бы вкратце суть вашего проекта. Тогда я, возможно, сумею выступить более аргументированно. Уже зная примеры других ваших инициатив, я более чем уверен, что ваш новый проект будет для наших стран взаимовыгодным, а значит, поддержать его стоит…

Своим личным контактом руководители двух стран остались довольны. Де Голль отмечал в мемуарах:

«Хрущёв уезжал благодушный и весёлый. Должен признаться, что я был под впечатлением от его силы и энергичности. И я был расположен думать, что, несмотря ни на что, мир во всем мире имеет шансы быть и что у Европы есть будущее. Я поймал себя на мысли, что, по большому счету, в вековых отношениях между Россией и Францией произошло что-то значительное». (Цитируется по М. Арзаканян «Жизнь замечательных людей. Де Голль»)

Расставались они ненадолго. Менее чем через сутки после окончания визита Н.С. Хрущёва во Францию, 26 марта на острове Крит, в одном из вновь построенных отелей Ираклиона собрались для обсуждения нового экономического проекта главы средиземноморских и причерноморских государств. Встреча специально не афишировалась и проводилась в субботу и воскресенье, когда деловая жизнь замирает. Для всего мира лидеры стран проводили выходные в своих резиденциях.

От Италии и Испании присутствовали главы коммунистических партий — Пальмиро Тольятти, его заместитель Луиджи Лонго, Джорджо Наполитано — от ИКП, председатель компартии Испании Долорес Ибаррури и генеральный секретарь Сантьяго Каррильо, а также известный всей Испании «генерал трёх армий» — Энрике Листер Форхан.

Хотя Хрущёв традиционно не слишком доверял европейским социалистам, Тито убедил его пригласить на конференцию лидера Итальянской социалистической партии Пьетро Ненни.

— Итальянские социалисты — совсем не то, что, например, французские, — пояснил югославский лидер. — Они исторически куда более «левые». Того же Миттерана, лидера французских социалистов, приглашать явно не стоит, а вот Ненни позвать желательно.

Никита Сергеевич прислушался к его мнению.

Грецию представлял сам король Павел, но присутствовали и руководители компартии Греции — председатель партии Апостолос Грозос и Первый секретарь Костас Колияннис, сменившие в 1958-году героически погибшего при взятии Стамбула Никоса Захариадиса, возглавившего одну из нескольких коммунистических штурмовых бригад, действовавших вместе с частями регулярной греческой армии и интербригадами из социалистических стран.

(АИ. В реальной истории Никос Захариадис был смещён с поста Генерального секретаря КПГ в 1956 г «по следам» XX съезда КПСС)

Однако рядом с греческим королём сидел и дородный господин с мясистым носом и постоянно полуприкрытыми веками — крупнейший судовладелец Греции Аристотель Онассис, специально приглашённый по рекомендации советского посла в Афинах Михаила Григорьевича Сергеева. От партии трудового народа Кипра (АКЭЛ) — прибыл её лидер Эзекиас Папаиоанну, ставший после выборов премьер-министром.

От средиземноморских стран ВЭС присутствовали Али Сабри, Сулейман Набулси и Шукри аль-Куатли — от ОАР, (Египет, Иордания, Сирия). Маршал Тито представлял Югославию, Лири Белишова — Албанию.

Присутствовали румынский лидер Георге Георгиу-Деж, Болгарию представлял Тодор Живков. Помимо де Голля, от Франции на встрече были лидеры французской компартии — Морис Торез и Жак Дюкло. Оказавшись в таком откровенно «красном» окружении, де Голль пошутил:

— Мой бог! Господин Хрущёв, куда вы меня привели? На заседание Исполкома Коминтерна?

— Привыкайте, господин президент, — ответил Никита Сергеевич. — В нашей компании Франция сможет получить куда больший политический вес, чем в ЕЭС и НАТО.

В начале встречи с коротким приветственным словом выступил король Греции Павел. Уложившись в несколько минут, далее он, в соответствии с согласованной повесткой дня, пригласил к трибуне югославского лидера. Иосип Броз Тито, в своём традиционном белом костюме, смотрелся как никогда респектабельно. Он вышел к микрофону:

— Товарищи и господа! Я рад приветствовать вас на этом прекрасном греческом острове. Всех нас с давних времён, ещё до образования Римской империи, объединяет наш общий дом — Средиземное море. Недавние события присоединили к нему и бассейн Чёрного моря, с прилегающими к нему странами. В нашем средиземноморском регионе сложилась уникальная политическая ситуация, и грех было бы не воспользоваться ею для укрепления наших экономик.

Он нажал кнопку на пульте трибуны, свет погас, занавеси раздвинулись, включился проектор, и перед собравшимися появилась огромная карта. В центре её находилось Средиземное море, вокруг были изображены прилегающие к нему страны, их промышленные центры были помечены условными обозначениями, в легенде внизу была их расшифровка, показывающая наглядно, какие товары где производят.

— Ещё две тысячи лет назад всеми землями по берегам Средиземного моря владела Римская империя, — продолжал Тито. — Его воды объединяли экономику провинций империи в единое целое. Море не разъединяло, а соединяло наши народы. Рим не только объединил весь регион под своей властью, но предпринял первую в истории попытку поднять экономику всех его стран на единый, общеимперский уровень. В условиях античного мира это была безусловно прогрессивная политика. К сожалению, использование неэффективного, хотя и дешёвого, труда рабов и общий уровень политического сознания не позволил тогда развить этот успех. Тем не менее, экономические успехи Рима были впечатляющими.

Маршал сделал короткую паузу, взглянув на Пальмиро Тольятти. Лидер итальянских коммунистов кивнул и добавил:

— Тогда мы называли Средиземное море на латыни: «Mare Nostrum» — «Наше море».

— Именно! — подтвердил Тито. — И пусть Римская империя пала, но осталось главное — объединяющее всех нас Средиземное море, наше море, единое, принадлежащее всем нам, удобнейшее торгово-транспортное пространство. Теперь, после впечатляющей победы Греции (АИ, см. гл. 03–11), к нему присоединилось и Чёрное море, а с ним — Советский Союз, Болгария и Румыния.

— На встрече в Индии мы обсуждали поставки оливкового масла из Югославии и Албании в СССР, — продолжал Тито. — Вполне естественно, что у многих лидеров Альянса возникла мысль: а почему только масло, почему только в СССР, и только из Югославии и Албании? Почему не создать торгово-экономическое объединение стран бассейна Средиземного и Чёрного морей, для совместного развития торговли, туризма, промышленности и сельского хозяйства, но — с минимумом искусственного разделения по политической принадлежности?

Пусть оно будет в чём-то подобно Европейскому экономическому сообществу, без искусственных барьеров вроде высоких таможенных пошлин, но построенное на принципах союза суверенных наций, без каких-либо дополнительных наднациональных структур, вроде Европарламента или Европейской комиссии?

За такое устройство Европы, насколько мне известно, выступает президент Франции? — Тито сделал паузу, поймав взгляд де Голля.

— Совершенно верно, — подтвердил президент.

— Точно такое же политическое устройство имеет и наш Всемирный экономический альянс, — продолжал югославский лидер.

(Тито использует «кальку» с англоязычного названия World Economic Alliance, предложенного Неру. АИ, см. гл. 02–10)

— То есть, эта модель политического устройства уже «обкатана» и доказала свою эффективность. Я сознательно не предлагаю прямого расширения Альянса за счёт принятия новых членов — этот вопрос каждая нация решает для себя самостоятельно. Альянс открыт для всех, кто согласен уважать принципы, по которым он работает, — заявил Тито. — Но в Западной Европе стараниями антикоммунистической пропаганды Альянс многими воспринимается как расширенное издание Организации Варшавского договора, хоть это на самом деле и не так.

Поэтому я предлагаю сделать новую организацию чисто экономической, создать Средиземноморское экономическое пространство, где средиземноморские и черноморские нации смогут свободно торговать и сотрудничать друг с другом в рамках собственной организации, без оглядки на правила ЕЭС и без политических ограничений.

Тито сделал короткую паузу. Хрущёв немедленно добавил:

— Я также предлагаю Греции и Италии вспомнить своё прошлое, до того, как англосаксы «перетянули экономическое одеяло» на себя. Мировая цивилизация зародилась именно на берегах Средиземного моря. Эта солёная купель выносила Египет фараонов и греческую демократию, империю Александра Великого и Римскую республику, здесь пал Карфаген и возвысился Рим Цезарей, а затем и Византия. Здесь, на её берегах творили величайшие философы, писатели, художники и скульпторы.

Наши страны — я имею в виду Русь, Грецию и Италию, имели экономические связи уже в те далёкие времена. На крымских берегах стояли греческие поселения, потомки понтийских греков живут в Крыму и по сей день. Там же, в городе Судак, до сих стоит средневековая генуэзская крепость. Мы охраняем её, как объект культурного наследия.

Сейчас, благодаря победе Греции и освобождению Константинополя от многовековой турецкой оккупации, появилась возможность восстановить и упрочить существовавшие ещё в античности торгово-экономические отношения.

Предложение маршала Тито — это шанс для всех средиземноморских наций развернуть историю другим путём, выйти из-под англосаксонского доминирования и сформировать подлинно многополярный мир, в котором ваши страны займут подобающее им место. То же касается Франции и Испании.

К сожалению, очередной политический кризис в Италии помешал нам пригласить на нашу встречу итальянского премьер-министра, что до Испании, то какое-либо официальное сотрудничество с режимом Франко по понятным причинам для нас невозможно.

(23 марта 1960 г в Италии правительство премьер-министра Сейни было сменено правительством Фанфани, просуществовавшим в свою очередь, всего 4 месяца)

— Общую мысль мы поняли, — подал голос король Павел. — Сама по себе идея «Средиземноморского ЕЭС» заслуживает пристального внимания. Но как мы можем конкурировать с ЕЭС? Туда входят сильные промышленные страны — ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, скоро туда, полагаю, войдёт и Великобритания.

Объединенная Европа в то время ограничивалась лишь шестью странами — Францией, Западной Германией, Италией, Нидерландами, Бельгией, Люксембургом. Расширение ЕЭС до современного состава началось лишь с 1973 года. Сначала в него вступили англичане, датчане и ирландцы. Затем к ним стали присоединяться народы Южной, Северной и Восточной Европы. В 1960-м общеевропейские структуры ещё не имели реальной законодательной власти, и их инициативы носили лишь рекомендательный характер. Замысел Хрущёва состоял в том, чтобы не допустить расширения ЕЭС на всю Западную и Южную Европу, противопоставив ему другую европейскую экономическую организацию, основанную на принципиально иной, национальной парадигме.

— Идея состоит в том, чтобы не конкурировать с ЕЭС напрямую, — пояснил Тито. — Безусловно, любая страна по отдельности такую конкуренцию проиграет. Она будет вынуждена вступить в ЕЭС и подчиниться его правилам. Но если у нас с вами будет собственная организация, отчасти даже более многочисленная, чем ЕЭС, мы сможем устанавливать собственные правила.

— Мы построим собственный Луна-парк, с блэкджеком и … прочими аттракционами, — пошутил Хрущёв, вовремя сообразив, что оригинальная цитата не совсем подходит для столь представительного собрания.

— Но какие преимущества мы можем использовать, чтобы конкурировать с ЕЭС? — спросил Эзекиас Папаиоанну.

— Протекционистские тарифы, беспошлинную торговлю между средиземноморскими странами, но, прежде всего — советскую технологию контейнерных перевозок, — ответил Тито. — Я полагаю, что Советский Союз поддержит нашу инициативу с технической стороны. У Югославии уже есть опыт строительства контейнерных терминалов и организации перевозок, да и остальные партнёры по Альянсу уже несколько лет пользуются этой технологией.

Тито сменил слайд и несколько минут рассказывал о преимуществах мультимодальных перевозок, делая основной упор на экономии на складских помещениях и отсутствии необходимости многократной поштучной перевалки грузов.

— Это замечательная идея, — откликнулся Сантьяго Каррильо, — но эти самые контейнеры ещё надо на чём-то возить. Нужен флот, которого у многих малых приморских стран нет.

— Считайте, что у вас есть флот, — слегка приподняв веки, веско произнёс Аристотель Онассис. — Я был бы идиотом, если бы упустил такую возможность. Глядя на успехи Югославии и Албании я уже сам собирался заняться организацией контейнерных перевозок на своих судах. Ваше приглашение, господа коммунисты, для моей компании весьма и весьма привлекательно.

— Не думайте, господин Онассис, что мы подарим вам монополию на перевозки по Средиземному морю, — заметил Хрущёв. — СССР и социалистические страны строят свой торговый флот, поэтому пирогом придётся делиться.

— Да бросьте, нашего общего средиземноморского пирога хватит на всех, и ещё останется, — на редкость миролюбиво ответил Онассис. — Вы просто не представляете, какой объём торговли можно относительно быстро и дёшево нарастить, используя эти ваши контейнеры. Я уже просчитал пропускную способность строящихся во Франции при содействии Югославии терминалов, учёл терминалы в Египте, Сирии и Албании, и хочу заключить контракт с Советским Союзом на строительство терминалов в Греции, Италии, в том числе — на Сицилии, и на Мальте.

— Это мы с вами обязательно обсудим, — ответил Никита Сергеевич.

— Хорошо, но что мы будем возить и продавать друг другу в этих контейнерах? — уточнил король Павел.

— Это каждому из вас предстоит решить самому, — ответил Тито. — В общем-то, все те же самые статьи экспорта и импорта, что уже существуют сейчас, но только быстрее, выгоднее, и в больших объёмах, чем сейчас, за счёт сокращения времени погрузки-разгрузки и трудозатрат на неё.

Присутствующие тут же принялись прикидывать, экспорт каких товаров стоило бы в первую очередь увеличить. Зал совещания на несколько минут превратился в небольшое подобие биржи. Прежде, чем Хрущёв и король Павел опомнились и начали призывать к порядку, Тодор Живков уже договорился о продаже в Египет пшеницы, очищенной меди и медных сплавов, а Шукри аль-Куатли предлагал всем подряд сирийские фрукты и хлопок-сырец.

— Тише, тише, господа, торговаться будем потом, — король Павел, как руководитель принимающей стороны, взял на себя обязанности по поддержанию порядка. — Вы всё же главы государств, а не биржевые маклеры. Сейчас мы должны принять принципиальное решение — будут ли наши страны участвовать в предлагаемом проекте? Что до Греции, то мы, безусловно, согласны.

Приглашённые лидеры один за другим подтвердили своё согласие.

— Что ж, будем считать, что основополагающее решение принято, господин Тито, — подвёл итог король Греции. — Договариваться о нюансах предоставим дипломатам и специалистам.

— Я бы хотел поставить ещё вопрос о возможности трудовой миграции, — заместитель председателя итальянской компартии, Луиджи Лонго поднял руку, привлекая к себе внимание. — Сейчас в Италии сложная ситуация, безработица намного превысила довоенный уровень, экономика не развивается, найти работу для большинства населения очень сложно. Одно из главных преимуществ ЕЭС — не только свобода торговли и отсутствие пошлин, но и заявленная возможность маневрирования трудовыми ресурсами, хотя она в полной мере ещё не используется.

Вот если бы, скажем, Советский Союз рассмотрел возможность трудовой миграции, для начала — хотя бы сезонной работы по контракту, это позволило бы итальянской коммунистической партии развернуть агитационную работу, трудоустроить безработных и поднять партийный авторитет, а заодно могло бы решить многие проблемы вашей страны. Я слышал, что в России не хватает рабочих рук, а в Италии достаточно безработных рабочих, в том числе — и достаточно высокой квалификации, но уже предпенсионного возраста. На работу их уже не берут, а они ещё вполне могут работать, и обладают солидным опытом.

Все взгляды обратились на Хрущёва.

— Тут, я вижу, товарищ Лонго поднял сразу несколько проблем, — не спеша, ответил Никита Сергеевич. — Трудоустройство итальянских, греческих и испанских рабочих — будем рассматривать проблему в комплексе, — он заметил, как сразу оживились Долорес Ибаррури, Сантьяго Каррильо, Апостолос Грозос и Костас Колияннис. — Повышение авторитета коммунистических партий. И решение кадровых проблем предприятий СССР за счёт трудовой миграции.

Скажу сразу: Советский Союз мог бы трудоустроить всех ваших безработных, и вакансии ещё остались бы. После понесённых в войну катастрофических потерь нам действительно не хватает людей. Но тут есть серьёзные проблемы. Трудоустроить безработных мы можем, а вот селить их негде. Жилищная проблема у нас пока стоит очень остро. Жилищное строительство развернулось недавно, и ещё только набирает силу.

Вторая проблема, естественно, безопасность нашей страны. Бесконтрольно впускать на свою территорию граждан из стран НАТО было бы неразумно. Под видом честных рабочих к нам обязательно постараются проникнуть враги. Если бы вы видели ту статистику попыток незаконного перехода границы СССР, что вижу я с 1953-го года, вы бы ужаснулись. Ведь лезут и лезут, на парашютах с западным ветром перелететь пытаются, поддельные лосиные копыта на ноги одевают, с подводных лодок высаживаются с аквалангами… В общем, мы их в дверь — они в окно, — пошутил Никита Сергеевич.

— Ну и, конечно — климатические условия. Итальянцы, испанцы, греки — граждане ваших стран привыкли к тёплому климату, а у нас даже в тёплом по нашим меркам Крыму летом за 30 градусов тепла, а вот зимой — минус 15 и снег. Вы-то снег не каждую зиму видите, наверное, а вот товарищ Ибаррури в Советском Союзе живёт давно, знает уже, каково у нас южным жителям живётся.

Долорес Ибаррури наклонила голову, соглашаясь:

— Да, Россия — страна холодная, но гостеприимная. Привыкнуть можно ко всему, но первое время было тяжело.

— Вот и я о том, — подтвердил Хрущёв. — К тому же в основном у нас проблема с нехваткой рабочих рук в городах, и там же проблема с жильём. В сельской местности разместить людей было бы значительно проще, но и работы там меньше. По ходу интенсификации сельского хозяйства мы строим новые предприятия в глубинке, новые рабочие места появляются ежедневно, но их занимают наши же граждане, высвобождающиеся в колхозах и совхозах.

Можем, конечно, принять желающих в Сибири, на великих стройках коммунизма, вроде строительства Братской ГЭС. Но там, сразу предупреждаю — лето две недели в году, и лучше бы его не было. Потому что летом там тучи комаров и мелкой мошки. В рубашке с короткими рукавами люди на улицу не выходят — иначе потом не возвращаются. Через пару недель только обглоданные скелеты находим.

Никита Сергеевич, разумеется, шутил, но в его словах была лишь доля шутки. На слушателей его байка про сибирских комаров произвела впечатление.

— Неужели комары могут съесть человека? — с круглыми глазами спросила Лири Белишова.

— Сибирские — могут, — со знанием дела вставил Косыгин. — Но не комары, а мошка. Манжеты плотно застёгиваешь, а то и перевязываешь, чтобы внутрь не пролезли. Приходишь с улицы — а на руках ниже манжетов — кровавое кольцо, вся кожа мошкой съедена. Я в Сибири жил, в молодости. Никита Сергеевич, конечно, слегка преувеличил, но самую малость.

— Я предлагаю немного другой выход, — сказал Хрущёв. — В греческом Архипелаге островов много, а населения на них мало. Ваше Величество, — обратился он к королю Павлу. — Может быть, вы могли бы рассмотреть возможность аренды территории на одном или нескольких островах для создания свободных экономических зон? С минимальным налогообложением и упрощённым порядком въезда? Вот там можно было бы организовывать новые предприятия и трудоустраивать на них безработных из Греции, Италии, и Испании.

— Это возможно, — поразмыслив, ответил король Павел. — Но что там будут производить? Основная проблема там — энергетическая, на островах нет топлива, а значит, нет и энергоресурсов. Какую промышленность там можно развернуть без энергетики?

— Если остров будет недалеко от побережья материковой Греции, можно кинуть туда донный кабель с материка, — предложил Тодор Живков. — ЛЭП по греческой территории можно протянуть из Болгарии или из Югославии.

— А если остров далеко от материка, и достаточно большой, такой, как Крит или Кипр, — добавил Никита Сергеевич, — тут уже можно задуматься об установке мобильной АЭС. Для начала — контейнерной, с малогабаритным реактором. Их мы уже начали выпускать серийно. А через пару лет пойдут плавающие АЭС, смонтированные на баржах. Первая уже готова, сейчас проходит испытания. Подогнать такую баржу с реакторами к побережью, кинуть кабель и трубы для горячей воды на берег — и вот вам энергия.

Но вообще нужно начинать с составления комплексного плана освоения такой свободной зоны. Я бы рекомендовал начинать с развития на ней интенсивных технологий сельского хозяйства, строительства минимально необходимой дорожной сети и индустрии строительных материалов из местного сырья. Это позволит накормить и расселить приезжающих, создаст условия для налаживания внутренней логистики.

Затем — строительство жилья и инфраструктуры, параллельно — строительство предприятий по переработке сельхозпродукции, первая очередь контейнерного терминала, для экспорта. На этом этапе имеем уже самоокупаемость за счёт экспорта сельхозпродукции и налаженную внешнюю логистику.

Третий этап — строительство основного производства. Экономику островов необходимо диверсифицировать, чтобы не плодить нежизнеспособные монокультурные городки. Но для быстрого старта могу рекомендовать фармацевтическое производство. Изготовление серийного оборудования для него в СССР налажено, мы можем поставлять его в виде готовых автоматических линий. Рабочим остаётся наладка и ремонт оборудования, крупногабаритная упаковка — мелкие коробки упаковывать в большие — и погрузка в контейнеры для отправки потребителям.

— Это, конечно, не план, а так, набросок. Для успешного ведения дел нужно тщательно просчитать смету, определить потребное число работников, наметить перспективы развития лет на двадцать вперёд — ведь у людей будут дети, они вырастут, им нужно будет тоже где-то работать, — подчеркнул Хрущёв. — Именно так у нас в СССР ведутся дела, это называется — «долгосрочное планирование».

Присутствующие переглядывались, Апостолос Грозос что-то записывал себе в блокнот, Пальмиро Тольятти и Луиджи Лонго тихо совещались между собой.

— Я предлагаю сейчас прерваться и немного передохнуть, — предложил король Павел. — Приглашаю всех к обеду, а после трапезы можно съездить в Кносс, посмотреть дворец. Тут недалеко, практически в черте Ираклиона. Затем министры иностранных дел смогут начать работу над итоговым протоколом встречи, а мы обсудим уточняющие вопросы, наверняка они к тому времени появятся.

Кносский дворец произвёл впечатление на всех. Необычные, красно-коричневые колонны, расширяющиеся кверху, в отличие от греческого канона, монументальная архитектура, хорошо сохранившиеся фрески. Никита Сергеевич, ничего не знавший о минойской культуре, увлёкся и с интересом рассматривал всё вокруг. Сын Сергей посоветовал ему взять в поездку фотоаппарат. Он же и сделал дорогой подарок: запущенный в серию в 1958 году, к Брюссельской выставке, полуавтоматический фотоаппарат «Комета» (АИ частично, см. гл. 03–08). С этой камерой Никита Сергеевич ездил в Индию и Индонезию, снимал в Афганистане и Читрале, с ней же ездил во Францию, а теперь прилетел на Крит.

Понятно, что печатью фотоснимков Первый секретарь сам обычно не занимался — ему хватало и государственных дел. Камеру с отснятой плёнкой он передавал одному из помощников, обычно — Шуйскому, и вскоре ему приносили отпечатанные снимки. С развитием туристического проекта и улучшением общего уровня жизни советские граждане начали путешествовать по миру, а заодно стали покупать больше фотоаппаратов и больше снимать. В крупных городах почти в каждом микрорайоне появилось по фотостудии, где можно было недорого отпечатать снимки, сделанные в отпуске.

(АИ частично, в реальной истории Н.С Хрущёву вероятно, во время поездки в Швецию в конце июня 1964 г, подарили «Хассельблад» 50 °C — по другим данным — 500EL. Подарок вручал лично Арвид Виктор Хассельблад, основатель фирмы. Обвинения Н.С. в «любви к дорогим вещам» http://www.spb.kp.ru/daily/25868.5/2834033/ — беспочвенны. Вероятнее всего, он сам не знал цены этого подарка. Этим фотоаппаратом он много снимал, будучи на пенсии. Проявлял и печатал снимки сам.)

По ходу осмотра Кносса взбудораженные докладом маршала Тито лидеры государств продолжали стихийно обсуждать намечающиеся экономические перспективы. Хрущёв, уже всё спланировавший вместе с Тито для СССР и Югославии, устал от их споров, оставил их на попечение короля Павла, а сам отправился поснимать дворец. Его личные охранники во главе с Иваном Михайловичем Столяровым следовали за Первым секретарём, не отставая ни на шаг. Офицер связи сидел возле лимузина, поставив на крышку багажника чемоданчик со станцией экстренной связи. Антенна была поднята, он постоянно поддерживал связь с советским авианосцем «Николаев», курсировавшим вблизи острова. (АИ)

Полуразрушенный дворец показался Никите Сергеевичу неожиданно большим и запутанным, со множеством лестниц, комнат, галерей и коридоров, во многих из которых его внимание привлекли замечательной красоты фрески. Бродя по Кноссу, Хрущёв в конце концов изрядно умаялся.

— Надо бы передохнуть, Иван Михалыч, — пожаловался он.

Столяров огляделся. Рядом в стене оказалась деревянная дверь с деревянной же решёткой в верхней части. Иван Михайлович заглянул внутрь:

— Идите сюда, Никита Сергеич, тут лавочки есть. Посидим, дух переведём.

Столяров открыл дверь, и они вошли в чудесной красоты небольшую комнату или залу. Вдоль её стен тянулись каменные лавки, на красно-коричневом фоне стен были изображены фантастические животные с птичьими головами. Свет в комнату лился из световых проёмов в потолке. С одной стороны комнаты световой колодец отделяла от основного объёма комнаты каменная скамья, прямо из которой как будто вырастали, упираясь в потолок, расширяющиеся кверху колонны, на этот раз — не коричневые, а чёрные. Напротив скамьи располагалось каменное центральное кресло, со спинкой, вырезанной прямо из стены. Перед ним в центре зала стояла широкая чаша, тоже каменная.

— Красиво-то как! — восхитился Никита Сергеевич, оглядываясь в комнате.

Столяров вытащил из правого внутреннего кармана газету «Правда» — слева у него под пиджаком висела кобура с пистолетом, разнял её на листы и постелил на кресло и на лавочку рядом:

— Садитесь, Никита Сергеич.

Хрущёв присел на застеленное газеткой каменное кресло и вытер пот со лба. Передохнув несколько минут, он тщательно обснял приглянувшуюся ему комнату:

— Красиво сделано, — похвалил он. — Надо же, ведь какая седая древность, а как искусно построено. Умели же предки!

Главы государств тоже бродили по Кноссу, не переставая обсуждать на ходу проект, предложенный маршалом Тито. Король Павел оглядывался вокруг в поисках Хрущёва. Советский лидер куда-то запропастился.

Наконец, Никита Сергеевич появился в сопровождении своих охранников:

— Вы все спорите, товарищи и господа? — спросил Хрущёв. — А у меня тут замечательная идея мелькнула. Договор о создании ЕЭС был подписан в Риме, так? Это, типа, претензия на историческую преемственность с Римской империей. (Н.С. имеет в виду Римский договор 1957 г)

— А почему бы нам с вами не подписать итоговый протокол нашего совещания здесь, в Кноссе? Мне сказали, что этот дворец древнее Рима, так?

— Да, древнее, — одновременно подтвердили король Павел и де Голль.

— Во-от! — удовлетворённо протянул Никита Сергеевич. — Я там такую симпатичную комнатку подыскал. Там освещение с потолка хорошее, каменные скамьи вдоль стен, одна скамья вроде барьера, за ней мы можем репортёров с фотографами посадить. Комнатка правда небольшая, но скамейки длинные, все поместимся. Там фрески красивые на стенах, и ещё такая каменная чаша посередине, а перед ней у стены креслице. Я на нём посидел маленько, вот тут мне эта идея и пришла. Видать, на этом стульчике хорошо думается.

— В каменную чашу можно цветочки какие-нибудь поставить, а между ней и креслом поставим узкий такой столик. На нём и подпишем наши с вами итоговые документы. Как вам идея, господа и товарищи? — закончил Хрущёв, и удивлённо оглянулся.

Король Павел, Иосип Броз Тито и де Голль стояли, как в немой сцене из «Ревизора». Тито даже рот приоткрыл от удивления.

— Э-э-э… Я что-то не то сказал? — озадаченно спросил Никита Сергеевич. — Или не то сделал?

— Господин Хрущёв… — произнёс, наконец, король Павел. — «Креслице», где вы сидели…

— Судя по вашему описанию, это — трон царя Миноса, — закончил де Голль.

(См. Фото http://www.panoramio.com/photo/46608686 и http://www.panoramio.com/photo/23632246)

— А это кто? — шёпотом спросил Хрущёв, поворачиваясь к Громыко.

— Я вам потом расскажу, — таким же шёпотом прошипел министр иностранных дел.

— Ой, бл@… — Никита Сергеевич смущённо почесал нос. — Ну, мы там вроде ничего не попортили… Вот только Иван Михалыч газету на этом троне забыл. Ну, которую подстилали…

— Чёрт меня подери, это — гениально! Подписать итоговые документы в тронном зале Миноса! — восхищённо заявил де Голль. — Наше соглашение войдёт в историю как Кносский протокол!

По возвращении из Кносса, пока министры иностранных дел начали готовить итоговые документы, Хрущёв собрал руководителей компартий Италии, Испании, Греции и Кипра. Во время экскурсии по Кноссу Пальмиро Тольятти задал ему вопрос:

— Товарищ Хрущёв, проект, представленный маршалом Тито, безусловно, перспективен, но я что-то не очень понимаю, чем тут могут помочь европейские компартии? Зачем вы нас приглашали? Ну, во Франции понятно, там коммунисты входят в правительство и неплохо представлены в парламенте, президента они поддержат. Но у нас правят христианские демократы, а в Испании, пока жив Франко, коммунистам и вовсе ничего не светит, там компартия вообще запрещена. Чем мы можем тут помочь?

Хрущёв, ожидавший этого вопроса, спросил:

— Вы, товарищ Тольятти, информационные сводки Коминтерна регулярно получаете?

— Конечно! — подтвердил лидер итальянских коммунистов.

— Вы читали в этих сводках об опыте индийской и индонезийской компартий, по созданию предприятий народного акционирования? — спросил Никита Сергеевич.

— Да, что-то такое было, — подтвердил Тольятти.

— Не далее, как за несколько дней до нашей нынешней встречи было такое сообщение, причём эта информация уже не первый раз мне встречается, — добавил Жак Дюкло.

— Ну, и? — удивлённо спросил Хрущёв.

— В смысле?

— Почему вы, товарищи, ничего в этом направлении в своих странах не делаете? — спросил Никита Сергеевич. — Разве вы не понимаете, что для еврокоммунистов это — шанс действительно перейти от пустопорожней говорильни в парламентах и газетной перебранки с правыми к реальному улучшению жизни народа в ваших странах? Почему в Индии и Индонезии коммунисты смогли это сделать, а вы до сих пор даже не попробовали?

— Что значит, «не попробовали»? — удивился Тольятти. — Наша коммунистическая партия уже давно борется за права рабочего класса.

— Борется, да не так, — ответил Хрущёв. — Смотрите сами: капиталисты постоянно обвиняют нас, коммунистов, в агрессивности, в желании разрушить всё, что они, капиталисты, якобы своим трудом создали, хотя создавали не они, а трудовой народ, они же лишь присвоили себе результаты общенародного труда, ограбив собственных рабочих. Нашу с вами борьбу за права рабочего класса капиталистическая пропаганда сознательно извращает, обвиняя нас в намерении разрушить устои буржуазного общества.

Однако же обыватели им верят, потому что коммунисты действительно выступают за справедливый раздел неправедно нажитого капиталистами имущества. В глазах капиталистов это требование, разумеется, выглядит как грабёж, вот они и пытаются напугать обывателей, представить коммунистов этакими горлопанами, чуть ли не разбойниками с большой дороги, мечтающими всё у всех отнять и поделить. Так?

— Н-да… есть такой момент, — признал Морис Торез.

— Я вам подскажу, на что следует равняться, — продолжал Хрущёв. — В 1954 году, в Стране Басков в Испании, в условиях фашистской диктатуры Франко, один католический священник (его звали Хозе Мария Аризмендиаррета, но Н.С. Хрущёв такую фамилию ни за что не выговорил бы, даже читая по бумажке. У меня тоже не с первого раза получилось) организовал в городке Мондрагон производственный кооператив. Прибыв туда в 1941 году, он увидел в этих местах огромную безработицу, слабое образование и полное отсутствие сколько-нибудь перспектив для трудящихся. Положительных сторон было мало, но они были значительными: трудолюбивый народ, привычный к тяжелой работе, солидарность, основанная на многолетнем угнетении испанскими властями, и развитая социальная структура.

Дон Хозе начал с создания ремесленного училища в конце 40-х годов. Кроме того, он преподавал этику молодым людям, собиравшимся открыть собственное дело. В 1955 году он начал активно действовать, чтобы изменить будущее этого края. Он пригласил пять молодых человек, которые учились у него деловой этике, принять участие в сборе денег на приобретение перспективного бизнеса и перенесения его в Мондрагон.

Они просили денег в долг. У них ещё не было ни бизнес-плана, ни представления о том, что именно следует купить и что нужно производить. Однако благодаря своей репутации и большой преданности начатому делу они собрали 361 604 доллара. При том, что в обществе была весьма высокая безработица.

На эти деньги они купили небольшую фирму, производившую керосиновые обогреватели. Они спросили дона Хозе, что делать дальше, и он ответил: «Строить дороги».

В 1956 году в компании работали 24 наемных работника. В 1958-м — уже 149. Члены кооператива сами принимают решения и выбирают руководителей предприятий. Они создают собственную систему социальной защиты, по сути — государство в государстве. Кооператив растёт и развивается, — закончил Никита Сергеевич.

(Кооператив «Мондрагон» существует уже более 50 лет. История кооператива http://pravo-wmeste.ru/kooperativ-mandragon-primer-unikalnoj-rabochej-demokratii/ В 1990 году Мондрагонский кооперативный комплекс насчитывал уже 21241 работника-члена кооператива. В этот комплекс входило более 100 предприятий общей стоимостью более 2,6 млрд долларов. В 2008 году — уже 256 предприятий, 93 000 работников. Федерация производит бытовые электроприборы, робототехнику, горные экскаваторы, дорогие автобусы и другую продукцию. В федерацию входят также банки, именуемые «Народные Кассы», консалтинговые и торговые фирмы, в том числе — 300 кооперативных супермаркетов.

Годовой оборот федерации в 2008 г. составил 16.8 млрд. евро, т. е. 20 млрд. долларов. При этом 58.2 % от общего оборота поступили от международных продаж. Федерация имеет 73 филиала в 16 странах, в том числе — в Китае — 13, во Франции — 9 и в Польше — 8.

Во второй половине XX века Мондрагон явил пример уникальной рабочей демократии, где работники являются собственниками предприятий, изменились в корне отношения между трудом и капиталом, и предпринимательство здесь расцветает так успешно, что никакое другое место в мире с ним сравниться не может.

Главные особенности работы федерации «Мондрагон»:

1. кроме зарплаты, работники получают свою долю от прибыли;

2. прибыль предприятия делится между работниками и зачисляется на их личные счета в банке федерации;

3. с индивидуальных счетов работники получают проценты;

4. полная демократия при решении вопросов предприятия, в том числе — при выборах руководителей предприятий: один человек — один голос. При выходе на пенсию работник со своего счета в банке получает очень крупную сумму, нередко — миллионную.

Подробнее о федерации кооперативов «Мондрагон» см. http://pravo-wmeste.ru/federaciya-kooperativov-mondragon-alternativa-kapitalizmu/)

— Так если обычный священник в условиях фашистской диктатуры Франко сумел добиться таких результатов, неужели вы, коммунисты, не сумеете сплотить безработных, организовать их и добиться хотя бы того же? — спросил Хрущёв.

— А, так вы про кооперацию? — заулыбался Тольятти. — Так это у нас давно уже есть и работает! Первые народные кооперативы появились в Италии уже почти сто лет назад, именно для социальной защиты беднейших слоёв рабочего класса.

— Вот как? — удивился Никита Сергеевич. — Как-то этот момент мимо меня прошёл…

— А это, товарищ Хрущёв, оборотная сторона вашей политики непризнания европейских социалистических партий, — не преминул подпустить шпильку Пьетро Ненни. — Конечно, ваше советское руководство к нам, итальянским социалистам, относится хорошо, но вот к большинству других социалистов в Европе….

— А с чего бы нам хорошо относиться к этим социалистам, товарищ Ненни? — вскинулся Первый секретарь. — Это ведь такие господа как западногерманские социал-демократы, британские лейбористы, французские социалисты из SFIO, лили потоки грязи на СССР и коммунистов, вредили нам где могли, клялись в верности «великой заокеанской демократии» и призывали к «крестовому походу против Советов», втягивали свои страны в враждебный нам блок НАТО. И что, мы должны были восторгаться всем этим? Да вы и сами не жалуете, таких «социалистов» из отколовшейся от вас Социал-Демократической партии, прислуживающей реакционным и проамериканским силам в Италии…Ваша партия ведёт себя иначе — и в СССР к вам относятся как к друзьям. А упомянутым европейским социалистам, следовало бы поменять свою политику, тогда и на признание с нашей стороны, можно рассчитывать…

— Я вас вполне понимаю, товарищ Хрущёв, — согласился Ненни. — Если хотите узнать об истоках кооперативного движения в Италии — спросите меня, я об этом многое знаю.

— Так, так, очень интересно, расскажите! — Первый секретарь был лишён предрассудков и никогда не упускал возможности узнать что-то новое, тем более — из первых рук.

— В Италии долго сохранялись пережитки феодальных отношений, которые сдерживали развитие капитализма, — начал Ненни. — Природных ресурсов у нас мало, доходы трудящихся крайне низкие, особенно в отсталых южных районах. Всё это тормозило рост промышленности, из-за этого медленнее развивалось рабочее движение. Это сказывалось и на темпах роста кооперации. Нищета трудового населения сдерживала и развитие потребительской кооперации.

В первую очередь трудящиеся и безработные нуждались в производственно-трудовых кооперативах, которые обеспечивали бы работу, создавали бы рабочие места, особенно в сельском хозяйстве, где было много батраков. Поэтому в Италии кооперация в условиях обострившихся классовых противоречий с самого начала стала орудием защиты трудящихся и их борьбы против капитала.

Промышленная революция в Италии со второй половины XIX века охватила лишь отдельные области. Поэтому долгое время кооперация развивалась главным образом в северных и центральных районах, там, где создавались капиталистические предприятия и где рабочий класс подвергался особенно жестокой эксплуатации. Юг страны и острова оставались аграрными зонами, там кооперация развивалась медленно и с большим трудом.

После образования в 1861 году единого итальянского государства сложились более благоприятные условия для формирования рабочего класса. Промышленность, тогда ещё, в основном, мануфактурно-ремесленного типа, перестраивалась на базе машинной техники, росло крупное фабричное производство, появилась безработица. Часть безработных эмигрировали, другие искали выход в образовании кооперативов. Поэтому, в отличие от остальных стран Западной Европы, в Италии потребительская кооперация не была главной.

Еще одна особенность возникновения кооперации в Италии — её политическая и идеологическая основа. Организаторы создания кооперативов с самого начала замыслили их как средство улучшения положения рабочих, как орудие классового сотрудничества.

— Вот как? — удивился Никита Сергеевич. — Это хорошая основа для того, что я задумал.

— Да, в Италии кооперация берёт свое начало от обществ взаимопомощи, — подтвердил Ненни. — Причём у нас членами таких обществ в 80-х годах XIX века были не только рабочие, заинтересованные в страховании от несчастного случая на производстве, по болезни, старости, но и безработные, объединившиеся для создания рабочих мест. Общества взаимопомощи становились зачатками потребительских, жилищных и других кооперативов, действовавших поначалу внутри самих этих обществ.

В конце 1862 года насчитывалось 443 общества взаимопомощи, причем почти половина из них возникла сразу после объединения Италии. Они в основном сосредоточились в нескольких областях севера и центра страны. Количество обществ взаимопомощи быстро увеличивалось. В 1873 г. оно уже утроилось.

— И процессы кооперации были тогда характерны не только для Италии, — добавил Морис Торез. — Во Франции к тому времени было почти 6 тысяч (5777) обществ, объединявших более 800 тысяч членов, в Англии и того больше — 22000 и более 1 миллиона 800 тысяч (1858 тыс.) членов.

— В Италии в 1880 году насчитывалось более 2 тысяч обществ взаимопомощи, объединявших 332 тысячи членов. Через 5 лет их стало почти 5 тысяч, и в них входило свыше 700 тысяч человек, — продолжал Ненни. — Общества выплачивали своим членам субсидии и пособия в случае заболевания, назначали пенсии по старости, выделяли средства на содержание библиотек, школ, приобретение учебников и тетрадей и т. п. В случае смерти члена общества его семье оказывалась материальная помощь. Выплачивались пособия в связи с несчастными случаями на производстве, по инвалидности.

Некоторые общества занимались строительством жилья, имели свои магазины. Первый кооперативный магазин был открыт в 1854 г. в Турине, в связи с дороговизной и голодом, по инициативе Всеобщей ассоциации рабочих, на собранные рабочими средства закуплены продукты.

Постепенно возникали производственно-трудовые кооперативы. В сельском хозяйстве первыми появились кооперативы батраков. В 1873 году в Равенне была создана Всеобщая ассоциация рабочих и батраков.

— В кооперативы объединялись даже военные, — вставил свои пять копеек Джорджо Наполитано. — Крупнейшим потребительским кооперативом стал созданный в Риме в 1890 году Военный союз, членами которого состояли офицеры армии и флота. К 1896 году он насчитывал 15 тысяч человек; имел свои филиалы в Палермо, Флоренции, Милане, Турине и других городах.

— А кооперативные банки у вас есть? — как обычно перебил заинтересовавшийся Хрущёв.

— Конечно! — ответил Ненни. — Всем кооперативам требовались кредиты, но частные банки требовали больших процентов. Чтобы не прибегать к их услугам, кооператоры начали создавать собственные источники кредитов. В 1864 году появился первый кооперативный банк. Обслуживая состоятельные слои населения, он распределял крупные дивиденды и выдавал кредиты в зависимости от размера вкладов своих членов.

Позже возникли так называемые сельские кассы и Народные банки, предоставлявшие кредиты крестьянам и ставшие средством защиты кооперативов от ростовщиков. Первые такие кассы были открыты в 1883 году в Лореджо и в 1884 году в Камбиано. К 1914 году их насчитывалось уже более двух тысяч. (2297).

С 1905 года начала работать Итальянская федерация сельских и ремесленных касс, объединившая усилия кооператоров по расширению сети кредитных учреждений. В 1922 году кооперативные кассы составляли более половины всех кредитных учреждений Италии.

В 1885-м общество взаимопомощи «Архимед» в Милане решило объединить все кооперативы страны в одну организацию. В феврале 1886 года оргкомитет объявил о созыве 1-го съезда кооператоров, который состоялся в Милане в октябре того же года. В нем участвовали съехавшиеся из различных районов страны делегаты от 201 кооператива.

— О! Вот это очень важно, — заметил Никита Сергеевич. — В единстве сила!

— Верно, — улыбнулся Ненни. — 10 октября было решено создать общенациональное кооперативное объединение — Национальную федерацию кооперативов, которая с 1893 года получила название Национальная лига кооперативов и обществ взаимопомощи — НЛКОВ. С 1897 года стал издаваться ее официальный печатный орган — газета «Ла кооперационе итальяна» («Итальянская кооперация»)

— Я вам даже больше скажу, — с улыбкой поведал руководитель ИСП. — Итальянская социалистическая партия была создана в 1892 году на базе и с помощью многочисленных кооперативов. В уставе ИСП записано, что партия открыта для вступления в нее «всех рабочих ассоциаций города и деревни, которые… стремятся к улучшению социально-экономического положения трудящихся; обществ взаимопомощи по болезни, по старости, по инвалидности; кооперативов, не преследующих спекулятивные цели».

Параллельно с кооперацией социалистической и республиканской ориентации при поддержке церковных властей и религиозно настроенного крестьянства развивалось католическое кооперативное движение. Центром его стала область Венето, где традиционно сильны позиции церкви.

— Так что священники создавали и создают кооперативы не только в Испании, — добавил Тольятти. — У католиков несколько другой подход, чем у протестантов. Я не склонен идеализировать католическую церковь, но заметьте, «теология освобождения» возникла именно в католических странах Латинской Америки. Хотя на это, конечно, в основном повлияла экономическая ситуация. Продолжайте, Пьетро, извините, что прервал.

— При содействии Римского банка в помощь Конфедерации был создан Банк труда и кооперации, ставший финансовым органом католической кооперации, — продолжил Ненни. — В 1919-м под эгидой Ватикана была образована Конфедерация итальянских кооперативов. В целом Конфедерация насчитывала тогда 7950 кооперативов. К ней примыкало более 2 тысяч обществ, формально автономных, придерживавшихся католической ориентации.

В тот же период появились кооперативы землевладельцев, которые в 1889-м объединились в Национальную федерацию сельскохозяйственных кооперативов. В 1892 году в Пьяченце была создана Итальянская федерация аграрных консорциумов проправительственной ориентации.

— А что Муссолини? — спросил Хрущёв. — Как я понимаю, он должен был разгромить вашу рабочую кооперацию?

— Да, — подтвердил Ненни. — Накануне прихода к власти Муссолини НЛКОВ насчитывал 8200 кооперативов, КИК — 7250 и третья организация — республиканской ориентации — около 4 тысяч. Также существовало множество независимых кооперативных обществ, не входивших ни в одно общенациональное объединение.

Фашисты, захватив власть, первым делом громили социалистов и коммунистов, все рабочие организации и тесно связанные с ними в то время кооперативы. В 1922-м, после фашистского марша на Рим, банды чернорубашечников разгромили большинство кооперативов, а принадлежавшие им имущество и здания были проданы на фальсифицированных аукционах ставленникам нового режима. Уцелевшие кооперативы возглавили фашистские комиссары. К началу 40-х, по официальным данным, существовало всего 12 тысяч кооперативов.

После освобождения Италии от фашизма и гитлеровских захватчиков кооперативы быстро восстанавливались и в дальнейшем развивались при активной поддержке политических партий, во взаимодействии с организациями рабочего движения.

После войны кооперативы занялись ремонтом разрушенных бомбардировками железных дорог, восстанавливали мосты и дороги, помогали населению. С апреля 1945 года на протяжении почти двух лет не было района, города, где бы ни возникали кооперативы — транспортников, строителей, батраков — либо винодельческие и молокоперерабатывающие коллективные общества. Ежедневно в среднем появлялось 12 потребительских, производственных и других кооперативов. В начале 1947 г. их насчитывалось уже 18–20 тысяч, они охватывали около 5 миллионов человек.

В мае 1945 года представители партий, входивших в КНО, приняли решение о воссоздании НЛКОВ. Христианские демократы не присоединились к этой инициативе и воссоздали свою организацию — КИК.

На 20-м съезде Лиги в сентябре 1945 года присутствовали 573 делегата — представители 4722 обществ.

— Начинали практически с нуля, — рассказывал Ненни. — Фашисты изъяли из кассы Лиги около 20 миллионов лир — по тем временам сумма огромная. Не было ни помещения, ни оборудования, ни средств.

В последующие 2 года Лига активно занималась строительством своих местных организаций: в 70 провинциях были созданы межотраслевые объединения — федерации кооперативов «Федеркооп». Они координировали деятельность 1130 предприятий и обществ, насчитывавших 2 с половиной миллиона членов.

— Большинство появившихся после войны кооперативов имеет пролетарский характер, добавил Тольятти. — Их члены считают, что кооператив — это «ячейка» нового общества, «социалистический остров» в системе капитализма.

— А есть данные, сколько в Италии кооперативов сейчас? — спросил Никита Сергеевич. — Хотя бы приблизительно?

— Есть, — ответил Ненни. — С 1951 года министерство труда и социального обеспечения начало публиковать статистические данные по официально зарегистрированным кооперативам. С 1952 по 1960 год их число возросло с 14 тысяч до почти 35 тысяч. Около половины из них действуют в строительстве. На 25 процентов увеличилось количество жилищных кооперативов, а вот в производственно-трудовой кооперации произошел спад, с 32 до 15 процентов. Потребительская кооперация в торговле составляла 5–6 процентов. Около 40 процентов существовавших сельскохозяйственных кооперативов входит в НЛКОВ.

Несмотря на все трудности, Лига по-прежнему остаётся самым крупным объединением в кооперативном движении. В 1958 году она насчитывала 9,7 тыс. кооперативов и 2,7 тыс. членов, католическая же Конфедерация объединяла 3,5 тыс. кооперативов. Но более половины официально зарегистрированных кооперативов — 17 с половиной тысяч — не входит ни в тот, ни в другой центр. В составе НЛКОВ около 70 процентов всех членов кооперативов в стране. Ее товарооборот превысил 300 млрд. лир. Ей принадлежит 11 тыс. клубов, так называемых «народных домов», в различных провинциях. Около 1 млрд. лир ее общественного капитала тратилось на детские лагеря, школы профессионального обучения, на спорт и материальную помощь трудящимся. Большинство кооперативов Лиги сконцентрировано в 10 провинциях трёх областей — Эмилии-Романьи, Ломбардии и Пьемонта. (Данные на 1960-61 гг)

— Да, вижу, что у вас кооперативное движение неплохо поставлено, — признал Хрущёв. — Но во всех ли кооперативах приняты одинаковые меры социальной защиты трудящихся?

— Нет, конечно, — ответил Ненни. — Эти меры устанавливает каждая федерация кооперативов по своему решению. Это зависит от прибыли кооператива, его начального уставного капитала, и других факторов.

— То-то и оно! Опять же, три разные ассоциации кооперативов — коммунистическая, католическая и центристская — это лебедь, рак и щука, которые тащат ваш рабочий класс в разные стороны, — отметил Никита Сергеевич. — Было бы желательно перетянуть в коммунистическую федерацию кооперативов и объединить для начала те, которые ни к кому пока не примкнули — это придаст коммунистической партии дополнительный политический вес. Потом можно будет думать и о перетягивании тех кооперативов, которые входят в католические и центристские объединения. И надо развивать кооперативное движение в южных районах Италии, где кооперативов пока немного, чтобы шире охватить массы сельскохозяйственных рабочих.

Желательно развивать кооперацию именно на основе народного акционирования, пусть люди собираются и начинают работать вместе, а потом делят дивиденды поровну. Так работает «Мондрагон», так работают недавно организованные кооперативы и народные предприятия в Индии и Индонезии. Это — реальный способ вырастить социализм внутри капиталистического общества!

Действуя в правовом поле капиталистических законов, под видом капиталистического предприятия, постоянно расширяясь, конечно, с оглядкой на антимонопольное законодательство, такой кооператив в итоге может охватить всю страну! Особенно, если страна небольшая, — подсказал Никита Сергеевич. — В этом случае ни правительство, ни компании-конкуренты, ни государственные службы не смогут задавить такой кооператив, потому что, пока он ещё маленький, на него никто не обращает внимания, а когда он тихо и мирно разрастётся до масштабов целой провинции или нескольких провинций, с ним уже никто не сможет справиться! Такой кооператив не нарушает законов, а для европейцев и американцев законы — это фетиш. Любой судья будет на вашей стороне.

— Антимонопольное законодательство в данном случае неприменимо, — заметил Джорджо Наполитано, — Ведь монополия — это сосредоточение всего сектора рынка в руках одной компании, а тут, как я понимаю, планируется некая федерация кооперативов, то есть, совокупность отдельных компаний без явного единого руководства. Вон, к примеру, «Стандарт Ойл» разделилась по штатам на «Стандарт Ойл оф Нью-Джерси», «Стандарт Ойл оф что-то там ещё…» и никто теперь не может обвинить её в монополизме, хотя и так ясно, к кому в итоге стекаются прибыли.

— Именно! — подтвердил Никита Сергеевич.

— Чёрт возьми, а ведь это — неплохая идея! Победить капитализм при помощи частного предпринимательства и защищающих его законов! — восхищённо произнёс Дюкло. — Нет, но какова задумка!

— Мы, коммунисты, для достижения наших целей должны использовать любые методы, тем более, если эти методы законны и гуманны, — заявил Хрущёв. — Но с законами и капиталистами надо постоянно сохранять бдительность! Как только капиталисты почувствуют, что компартия слишком набрала силу, они попытаются протащить законодательные инициативы, направленные на размывание социалистического характера ваших кооперативных объединений. Прежде всего, я полагаю, они будут пытаться законодательно запретить принцип «одно лицо — один голос», путём реформирования порядка голосования на общем собрании организации. Сами понимаете, если голосование будет проводиться с учётом количества имеющихся на руках акций, это приведёт, фактически, к победе капиталистической формы акционирования в ваших кооперативах.

Возможно также, они попытаются предусмотреть в законе принудительный порядок преобразования народных банков в акционерные общества — подавая их, как организационную форму, наиболее приемлемую для ведения банковской деятельности, причём капиталисты будут проводить эту «реформу» под видом «повышения конкурентоспособности», или «повышения эффективности управления» — сами понимаете, они найдут уйму отговорок, чтобы задавить социализм в кооперативах, пока он не набрал силы.

Мне представляется, для того, чтобы кооперативы не превращались в капиталистические акционерные общества, законодательством должны быть предусмотрены защитные меры: ну, например, размер прибыли, получаемый пайщиком, не должен превышать 5 % суммы пая; в резервный капитал должно перечисляться не менее 20 % прибыли; фонды кооператива нельзя использовать до момента его роспуска; в случае роспуска, фонды кооператива после завершения необходимых выплат, должны направляться на общественные нужды. В случае распределения ликвидационных остатков между членами кооператива, кооператив можно лишать налоговых льгот. (Меры, реально предусмотренные законодательством Италии)

— Сейчас похожие меры в законодательстве присутствуют, — заметил Тольятти. — Хотя, конечно, нет гарантии, что депутаты от ХДП не попытаются их отменить.

— Вот! О том я и говорю! — ответил Никита Сергеевич. — Ведь, если прибыль делится поровну, если кооператив оплачивает из получаемой прибыли медицинское обслуживание и образование для своих членов, заботится об их социальной защите и обеспечивает их пенсиями в старости — это, товарищи, самый настоящий внутренний социализм, учитывая, что средства производства находятся в собственности всех членов кооператива.

При этом такой кооператив не нарушает никаких капиталистических законов, поскольку любая корпорация, согласно этим законам, имеет право тратить полученную прибыль, как ей заблагорассудится! Если в обычной корпорации львиную долю прибыли капиталист забирает себе и тратит на себя, то здесь часть прибыли расходуется на развитие производства, часть на социальную защиту, а остальное делится между членами кооператива, поровну.

— Смелое заявление, товарищ Хрущёв, — Тольятти удивлённо приподнял бровь. — Вы не опасаетесь, что вас объявят ревизионистом?

— Да пусть хоть горшком назовут, лишь бы в печь не сажали! — засмеялся Никита Сергеевич. — Какой ревизионизм? Нашей целью было и остаётся построение коммунизма на всей планете. Для капиталистических стран первая ступень на этом пути — переход к социализму. Так какая разница, каким образом будет осуществлён этот переход? Важен результат! Западный обыватель и не заметит, как социализм подберётся к нему, так сказать, «с чёрного хода».

— Но ведь товарищ Сталин постулировал дальнейшее усиление классовой борьбы по мере построения социализма, — напомнил Торез. — А мы, честно сказать, этого не видим. Напротив, государство в лице правительства идёт на развитие социальных программ, пусть пока ещё не везде, но уже во многих странах Европы этот процесс начался. Где-то он идёт быстрее, где-то медленнее…

— Эх, товарищи, придётся мне снова объяснять с самых азов, — Хрущёв почесал лысину. — Знали бы вы, как трудно мне, с двумя классами образования, убеждать вас, учившихся в университетах. Но — на моей стороне истина, да и за последние годы я кой-чего по верхам поднахватался, с умными людьми, с академиками беседовал. Значица так.

Человек — это биологический вид. То есть, животное. Ребёнок, родившись, неразумен, как животное. Чтобы он стал человеком, его двадцать лет воспитывают, и то стать человеком получается не у всех, многие так и остаются животными, хотя и говорить умеют, и на работу ходят. Некоторые даже политиками становятся, как Голдуотер, или Маккарти.

Собеседники засмеялись, затем Торез уточнил:

— Всё это верно, но какое отношение это имеет к коммунизму?

— Прямое! — ответил Никита Сергеевич. — Биологический вид остаётся жизнеспособным, пока ему есть куда расти и расширяться. Но ресурсы планеты конечны. Поэтому появляются буржуазные теоретики, вроде Мальтуса, которые начинают внедрять в наши головы всякие вредные теории, внушать, что «на всех не хватит», «надо сокращать население, ограничивать рождаемость». Так начните с себя, господа мальтузианцы, отрежьте себе причинное место и не размножайтесь больше! Почему-то в той же Америке 3–4 ребёнка в семье — норма, а другие нации они убеждают в необходимости сокращать рождаемость! Этак Европа скатится к «альтернативной семье» из двух пидорасов и собаки! Мы на днях с президентом де Голлем эту проблему обсуждали, он тоже сильно забеспокоился, всё же он человек очень умный…

Тольятти и Торез переглянулись, они явно не ждали захода столь издалека. Луиджи Лонго спросил:

— Я всё же не совсем понимаю, как это связано с построением коммунизма?

— Напрямую связано, — ответил Хрущёв. — Построение коммунизма — необходимое условие для осуществления межзвёздной экспансии разрастающегося человечества, а экспансия эта — важнейшее условие выживания нашего вида в будущем, когда на Земле закончатся ресурсы.

Освоение даже ближнего космоса — дело очень дорогое, оно потребует всепланетной координации научных исследований и объединения промышленных ресурсов всей планеты, или же значительной её части.

— И поэтому вы создали Альянс? — догадался Лонго.

— Не только поэтому, но это — одна из наших целей, хотя и далёкая, — подтвердил Никита Сергеевич. — Теперь об усилении классовой борьбы.

Почему вы считаете, что Сталин был неправ? Он всего лишь не смог предсказать формы, которые будет принимать в будущем эта самая классовая борьба. А в том, что она будет усиливаться, он не ошибся.

Смотрите сами: до 1917 года и Великой Октябрьской Социалистической Революции капиталисты даже не заикались о какой-либо социальной защите или трудовом законодательстве. Рабочий день по 10-12-14 часов, штрафы за любую провинность, никаких отпусков, пенсионного обеспечения, больничных — ничего подобного и близко не было. Так, отдельные капиталисты пытались с рабочими заигрывать, но всё зависело от желания левой ноги конкретного фабриканта.

Всё, чего добились в социальной сфере, как вы рассказываете, ваши кооперативы, достигнуто не благодаря, а вопреки воле правящего капиталистического класса!

— Это верно, — признал Ненни.

— Только наша русская революция, — продолжал Хрущёв, потрясая в полемическом запале увесистым кулаком, — только появление государства рабочих и крестьян, заставили капиталистов пойти на попятный и нехотя, с боем, после упорного сопротивления начать понемногу вводить систему социального обеспечения для трудящихся!

Теперь представьте гипотетически такой вариант: русской революции не было, Советский Союз не образовался, Сталин не провёл индустриализацию в 30-х. Вместо СССР была бы нищая, отсталая, побеждённая в двух мировых войнах Российская империя, обкусанная со всех сторон Германией и бывшими союзниками по Антанте. Вы думаете, рабочие в Европе получили бы 8-часовой рабочий день, отпуска и медицинские страховки? Во, выкусите!

Пример Советской России напугал капиталистов всего мира до усрачки, и заставил пойти на уступки рабочему классу! Но капиталисты, видя результаты распространения марксизма, не прекратили борьбу, они просто сменили тактику! Теперь они заявляют, что экономические условия изменились, и потому марксизм якобы устарел, и должен быть выброшен на свалку истории.

Хрущёв перевёл дыхание, и продолжил:

— С чего вдруг они взяли, что марксизм устарел? В чём таки изменились экономические условия? Что, капиталисты поделились с рабочими своей собственностью на средства производства? Нет. Они начали справедливо делить прибыль между всеми работниками предприятия? Нет. Они как владели всеми фабриками и заводами, так и владеют. Поэтому основные положения марксистской теории сейчас так же действительны, как и сто лет назад.

Капиталисты, скрежеща зубами от жадности, пересилили себя, и ввели бледное подобие советской системы основных социальных гарантий, при этом не затронув ни медицинское обслуживание, ни сферу образования.

Случись так, что СССР вдруг перестанет существовать, например, потерпев поражение в войне с империализмом, либо в результате заговора внутренней контрреволюции — долго ли продержатся эти социальные гарантии?

— Вы думаете, их отменят? — спросил Дюкло.

— Не сразу, конечно! — ответил Никита Сергеевич. — Капитализм коварен, как раствор, («Раствор коварен» https://www.youtube.com/watch?v=H_2dMpGwCjA&list=PLD0w-hS6zIbL_lRP79XxdbGp37tYwMW3M)они устроят череду искусственно спровоцированных кризисов, так называемый «управляемый хаос». Они в этом мастера, вспомните Великую депрессию. Многие тогда потеряли свои состояния, но ведь кое-кто на ней и нажился!

Потом, через два-три года, они выведут экономику из кризиса, так же, как и ввели, и заявят, что всему виной система социальных гарантий, слишком мягкое трудовое законодательство, что надо «несколько лет потерпеть», «затянуть пояса», а уж после этого наступит «всеобщее благоденствие». И избиратели, не успев снять лапшу с ушей, сами проголосуют за тех, кто отберёт у них с таким трудом завоёванные права!

Понятно, что никакого «всеобщего благоденствия» не наступит, будет очередной кризис, очередной продажный политик снова уговорит народ «ещё немного потерпеть», и эта волынка будет тянуться бесконечно.

— По-вашему, народ будет бесконечно это терпеть? — спросил Тольятти.

— А вы считаете, что телевидение просто так придумали, для развлечения? — усмехнулся Хрущёв. — Я беседовал с изобретателем телевидения Зворыкиным, он русский эмигрант, живёт в США. Он сам в ужасе от того, какого джинна он выпустил! Телевидение будет медленно, но верно оболванивать трудящихся, превращать их, как у вас говорят, в «зомби». Капиталисты поумнели, они будут теперь «закручивать гайки» постепенно, не допуская взрыва народного возмущения.

Вы что думаете, рабство отменили? Нет! Оно никуда не делось! Ошейник и кнут заменили потребительскими кредитами и гонкой по «корпоративной лестнице» за призраком достатка. Клеймо раба заменили номером счёта в банке. Но суть осталась! Люди сами суют шею в ярмо, чтобы получить дом и две машины в кредит, а потом выплачивать кредит за кредитом до конца жизни. Они вынуждены бежать всё быстрее и быстрее, только для того, чтобы остаться на месте, не потерять с трудом завоёванную позицию в жизни. По-вашему, это — не рабство?

Вот это — промывание мозгов через телевидение, подкуп и закабаление рабочих навязыванием им потребительских кредитов — это и есть те самые новые виды классовой борьбы, которых не мог предвидеть Сталин, когда писал свою работу.

Но! Если капитализм яростно сопротивляется натиску трудового народа, изобретая всё новые и новые методы классовой борьбы, то и наши ответные методы обязаны симметрично меняться, иначе мы проиграем! Если капитализм прикинулся волком в овечьей шкуре, волкодавы из трудового народа в Западной Европе тоже могут замаскироваться под капиталистов, прикинуться акционерными обществами, играть по капиталистическим законам и правилам, благо что правила эти допускают достаточно широкий спектр толкований, и позволяют многое. А вы говорите — ревизионизм…

— Мы-то это понимаем, — заметил Луиджи Лонго. — Но как донести это до людей?

— Именно через федерации кооперативов с внутренней социалистической системой, — ответил Никита Сергеевич. — Между прочим, в СССР тоже работают подобные кооперативы, в соответствии с принятым в 1954 году законом «О кооперации». В них тоже действует принцип рабочего самоуправления, коллективная собственность на средства производства, распределение части прибыли поровну между всеми работниками, при том, что величина зарплат, разумеется, дифференцирована в зависимости от выполняемой работы.

Сначала вы сможете создавать рабочие места, выпускать нужные людям товары и продавать их, тем самым накормите своих рабочих и избавите их от безработицы.

Потом организуете свои учебные заведения, создадите собственную систему образования. И уже дети ваших первоначальных работников будут воспитаны, как истинные коммунисты. Но надо действовать очень осторожно, оставаясь в рамках капиталистических законов.

Я постараюсь подключить Коминтерн, передать вам опыт, наработанный в Индии и Индонезии. Действовать вам придётся не спеша, исподволь, не привлекая внимания правительства и прессы. Вы спрашиваете, как вы можете вписаться в создаваемую структуру Средиземноморского экономического пространства?

— Да, именно, — подтвердил Тольятти. — Мне всё ещё непонятно, ведь в него входят целые страны, нации, а компартии Италии и Испании не могут представлять свои страны.

— А это в нашем случае неважно, — пожал плечами Хрущёв. — Аристотель Онассис тоже не Грецию в целом представляет, а только свою компанию. Тем не менее, мы его пригласили и не прогадали, он заинтересовался. Суть в том, что в Средиземноморское экономическое пространство мы планируем включать не только целые государства, но и отдельные фирмы из тех государств, что изначально в создаваемую структуру не вошли.

То есть, если вы завтра подпишете протокол от Италии, а товарищ Ибаррури — от Испании, то любая итальянская и испанская фирма, если она готова соблюдать правила, установленные учредительными документами СЭП, которые будут в ближайшее время разработаны и согласованы, получит все те преференции по налогам, пошлинам и сборам со стороны стран, входящих в организацию, что и фирмы тех стран, что вошли в неё целиком. Создаваемая структура планируется нами настолько гибкой и расширяемой, насколько это возможно. В большинстве капиталистических стран нет монополии внешней торговли, поэтому вы можете создавать в Италии, Испании свои экспортно-импортные кооперативы, и даже их филиалы в других странах будут пользоваться теми же льготами.

Естественно, что в СССР монополию внешней торговли мы отменять не собираемся, чтобы исключить саму возможность неконтролируемого вывоза наших товаров. Любая сделка будет проходить через Министерство внешней торговли, ввозимые и вывозимые грузы будут контролироваться пограничниками и таможенниками. Мы уже несколько лет активно работаем по экспорту-импорту со странами ВЭС, поэтому все механизмы проверки у нас налажены.

— Вот теперь понятно, — улыбнулся лидер итальянской компартии. — То есть, вы предлагаете нашим партиям не просто создавать производственные кооперативы, но именно с расчётом на последующий выход на внешнеторговые связи с СССР и Альянсом?

— Да, конечно, — кивнул Никита Сергеевич. — На примере с тем же оливковым маслом: в Испании и Италии масса фирм, которые его производят. Допустим, компартия Италии создаёт ряд кооперативов, тоже производящих оливковое масло. Цены на него, скорее всего, будут установлены усреднённые по Италии, так?

— Да, это было бы логично.

— У нас будет свёрстан план импортных закупок масла, не только в Югославии и Албании, но и в Италии, и в Испании, поскольку Югославия с Албанией наши потребности не покрывают, — продолжал Хрущёв. — Тогда, при прочих равных условиях, наш Минвнешторг будет закупать в Италии масло, начиная именно с ваших, товарищ Тольятти, производственных кооперативов, и лишь когда у них масло кончится, мы обратимся к другим итальянским производителям. Это и будут те преференции, о которых сегодня говорилось.

Соответственно и транспортные издержки для ваших кооперативов будут рассчитываться перевозчиками — хоть нашим торговым флотом, хоть господином Онассисом — также по льготным для вас ценам. Эта норма в документах СЭП будет прописана.

— Всё понятно, — покивал Джорджо Наполитано, — Весьма разумно, мне кажется. Думаю, нам стоит сосредоточить усилия на объединении кооперативов в федерации социалистической направленности, и перетягивании членов католических и центристских объединений в социалистические, как предлагает товарищ Хрущёв.

— В Испании нам будет сложно работать, — посетовала Долорес Ибаррури. — Компартия там запрещена, придётся действовать через Коминтерн, тайно.

— Я считаю, стоит поразмыслить в направлении демократизации обстановки в Испании, — сказал Никита Сергеевич.

— Пока там у власти Франко, какая может быть демократизация? — удивился Энрике Листер Форхан.

— Эта проблема тоже решаема, — усмехнулся Хрущёв.

Подписание протокола назначили на следующий день. В этот раз предполагалось подписать лишь краткий договор, формулирующий принципы создаваемой организации. По рекомендации Тито, в его основу легли всё те же 5 принципов — панча шила — что были положены в основополагающие документы ВЭС:

— Взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета.

— Ненападение.

— Невмешательство во внутренние дела.

— Равенство и взаимная выгода.

— Мирное сосуществование.

Их включение в документы и соблюдение позволяло в дальнейшем слить создаваемую организацию СЭП с уже существующим Альянсом (ВЭС). Хотя на переговорах об этом и не говорилось, но в Уставе ВЭС была прописана подобная возможность. Разработкой детальных документов, регламентирующих практические стороны сотрудничества, занялись эксперты внешнеторговых ведомств и дипломаты.

Учредительный документ был подписан 28 марта 1960 г в тронном зале дворца в Кноссе, и, по инициативе де Голля, получил название «Кносский протокол». Процедуру подписания обставили примерно так, как и предлагал Никита Сергеевич. Были приглашены только репортёры стран-участниц, условием была публикация только в газетах, выходящих на французском, греческом, арабском, испанском и итальянском языках.

Под прицелом объективов фотоаппаратов и телекамер участники встречи один за другим усаживались на трон Миноса, перед которым был поставлен столик с экземплярами протокола, и по очереди подписывали документ.

Хрущёв даже пошёл на откровенную хитрость. Он сам, а также руководители Болгарии и Румынии ждали в другом помещении и пришли на церемонию подписания протокола с часовой задержкой, когда всех репортёров уже выпроводила служба безопасности. Таким образом, в первый момент мир не знал, что в новое экономическое содружество вошли ещё и причерноморские социалистические страны. Об этом было объявлено позднее. Для всего мира организаторами СЭП были представлены де Голль, король Павел и маршал Тито.

Эмблемой СЭП была выбрана греческая триера, изображённая в ракурсе 3/4 и по бокам от неё две критские колонны, и оливковая ветвь над ними, как символ мира, и основного экспортно-импортного товара организации. Под этим изображением, по предложению Пальмиро Тольятти, был помещён логотип содружества: латинская надпись «Mare Nostrum».

Никита Сергеевич рассчитывал, что задержка с публикацией новости на английском языке составит день или два. Так и случилось. Канал ONN задержал публикацию, его английская редакция была предупреждена заранее, а репортёров других англоязычных новостных агентств вообще не приглашали.

В освещении новости упор делался на строго экономический характер соглашения. Во французском парламенте в первый момент возникла немалая буча, однако де Голля поддержали и его собственная партия UNR, и коммунисты. В итоге греческий и французский парламенты ратифицировали протокол уже 29 марта, всё было расписано и согласовано заранее. НАТО и ЕЭС были поставлены перед фактом.

Когда в Госдепартаменте узнали о создании нового экономического объединения стран Средиземного моря, госсекретарь Гертер был весьма удивлён. Созданию такого рода организаций обычно предшествуют многомесячные консультации и согласования. Но сейчас разработанный и подписанный в Кноссе учредительный протокол являл собой компиляцию из учредительных документов Альянса и Европейского Экономического Сообщества, что заранее устроило всех участников.

Гертер немедленно поехал с докладом к Эйзенхауэру. Президент, выслушав его, был озадачен не меньше.

— У вас есть копия их учредительного протокола, господин госсекретарь?

— Нет, сэр, тексты этих документов ещё не публиковались…

— Так добудьте их! Что толку обсуждать, если мы ещё не знаем, о чём конкретно эти греческие ренегаты и лягушатники договорились с комми?

— Насколько я понял из газет, речь идёт исключительно о торгово-экономических связях. Точнее я смогу сказать, когда получу перевод протокола.

— Чёрт вас всех подери! — буркнул Айк. — Когда этот долговязый лягушатник успел так покраснеть? А всё эти его игры в независимость! Конечно, он, как и все лягушатники, всегда был не прочь сходить налево, но кто мог подумать, что он войдёт в единый политический блок с красными? Это неслыханно!

— Экономический блок, господин президент, они специально это подчёркивают, — заметил Гертер — Де Голль якшался со Сталиным ещё во время войны, сэр.

— Да не порите чушь! Экономический… — отмахнулся Эйзенхауэр. — Тогда со Сталиным общались и Черчилль и Рузвельт! Вы этак и покойного старого бульдога запишете в коммунисты! Нет, тут что-то другое… По-моему, из этого дела опять торчат уши Хрущёва. Возможно, дело в той неожиданной поддержке, что коммунисты оказали де Голлю. Может быть, они на чём-нибудь его поймали? Постарайтесь это выяснить, господин Гертер.

Однако добыча текста соглашения затянулась более чем на неделю. Гертеру пришлось ограничить реакцию Госдепартамента на итоги Критского совещания весьма расплывчатой нотой, призывавшей западных участников к соблюдению Устава НАТО и ограничений Координационного комитета по экспортному контролю (КОКОМ). Американский посол во Франции пытался оказать давление, но де Голль его не принял, а Мишель Дебре, прочтя вручённую послом ноту Госдепартамента, швырнул её в корзину:

— Господину послу должно быть известно, что оливковое масло в списки КОКОМ не входит, — заявил французский премьер.

Идею легендировать создание СЭП только заинтересованностью СССР в поставках оливкового масла предложила при обсуждении сценария церемонии подписания протокола Лири Белишова.

Когда госсекретарь доложил президенту, что новая средиземноморская организация создана для торговли оливковым маслом, Айк посмотрел на него, как на идиота, и покрутил пальцем у виска:

— Господин Гертер, не держите меня за дурака. Чтобы торговать оливковым маслом, не требуется создавать альтернативу ЕЭС! Можно просто отправить корабль с бочками, хоть в Испанию, хоть в Италию, хоть во Францию, местные фермеры продадут с удовольствием, ещё и пригласят приплывать снова.

Ищите лучше, господин Гертер! А я вызову Аллена и спрошу, что он, наконец, намерен противопоставить проискам красных? Зная этого лысого, я уверен, что там зарыта даже не собака, а, как минимум, полярный волк!

Слова президента стали известны репортёрам, которые с удовольствием принялись их цитировать. В итоге они дошли и до Хрущёва, который довольно регулярно общался с западными репортёрами.

Никита Сергеевич, усмехнувшись, сказал Серову:

— Там зарыт не полярный волк, а полярный лис для ЕЭС.

Уже с апреля-мая 1960 года производственные кооперативы в Италии и Испании, а также во Франции начали расширяться и объединяться, всячески популяризируя принцип народного акционирования. Они регистрировались как акционерные общества, преимущественно аграрного и производственного направления. В 1960-м мультимодальных перевозок на средиземноморском побережье Франции, Италии и Испании ещё не существовало, поэтому всю логистику приходилось налаживать с нуля. Кооператоры начали с изготовления простейших деревянных европаллет, чтобы фермерам было на чём вывозить урожай.

Вывозимые объёмы у большинства фермерских хозяйств пока ещё были невелики и недостаточны для использования хотя бы 20-футовых контейнеров, поэтому сделали ставку на пакетные перевозки. Фермеры укладывали свои грузы на паллеты или упаковывали во взятые напрокат малые контейнеры стандарта «еврокуб», и перевозили их к терминалу на собственном транспорте, а уже на территории терминала эти грузы упаковывались в контейнеры и отправлялись экспортному потребителю.

Также начались закупки перегрузочного оборудования для погрузки — разгрузки контейнеров принятого в ВЭС стандарта. Полноценные гидравлические погрузчики для большинства фермеров были слишком дороги. Для них в ГДР спроектировали ручные тележки с гидравлическим подъёмником для паллет, на больших колёсах, размером как передние колёса у трактора, для лучшей проходимости. Изготавливать их можно было в любой мастерской, с применением только покупной гидравлики и колёс.

(весьма показательное видео сравнения обычной тележки-dolly с тележкой повышенной проходимости https://www.youtube.com/watch?v=2Gn870DhNQg)

Тележки выпускались по лицензии Open Hardware, чтобы сразу отбить охоту у различных «патентных троллей» запатентовать удачную конструкцию и тем самым сорвать их внедрение в «социалистических кооперативах». Теперь фермеры могли взять такую тележку в аренду на время уборки урожая, хотя большинство из них быстро оценили удобство нового способа перевозок и предпочитали эти тележки покупать. (АИ)

Аристотель Онассис вложился в постройку контейнерного терминала на побережье Испании в бухте Росес, недалеко от Коста-Брава. Место ему подсказал Тито. (АИ)

Замысел операции был согласован с Коминтерном и КГБ. В районе Коста-Брава находились передатчики радиостанции «Свобода». Вскоре после начала строительства на территории радиостанции случился сильный пожар, пришедшийся, к тому же, в ночь с субботы на воскресенье. В результате передатчики сгорели дотла. Их замена обошлась в несколько миллионов долларов, радиостанции пришлось на несколько месяцев сократить своё вещание.(АИ)

Ещё один терминал строился в Италии, между городами Скаглиа и Чивитавеккиа.

(там реально есть контейнерный терминал 42® 6'19.59"С 11®46'25.87"В)

Также строились терминалы в Марселе, на Сицилии, и на Корсике, в планах Онассиса было также строительство терминала на Мальте, в бухте Сент-Джордж, в Маршаллоке.

Оборудование для них поставлялось из СССР и ГДР, контейнеры — из Китая, за строительством площадок и установкой кранов наблюдали югославские инженеры. Сборка кранов была наиболее длительной операцией. Контейнерные терминалы начали работу уже в июне-июле, а с августа через них пошёл сплошной поток грузов.