Восхождение язычника 2

Глава 10

Мерно покачиваясь в седле Кусаки, я вместе Пименом двигался в сторону его дома, лечить его больного отца.

Юхан отпустил меня без лишних вопросов, единственное сказал, чтоб я надолго не задерживался и много не пил.

А вообще, за прошедшие полдня я смог узнать Пимена, неплохой парень, хоть и ромей. Молодой и статный, хотя все же иногда горбился, а рядом со мной он тянулся, я ведь выше его ростом, вот он, видимо, и держал осанку. Меня больше всего поражали его детские пухлые щечки, несмотря на то, что он был весьма худ. И с возрастом они у него никуда не делись. В общем, я бы сказал, классический греческий профиль, темные волосы и зеленые глаза.

— А вообще, в катафактариях мне нравится, лучше, чем, со слов отца, простым стражем крепости. Благодаря ему, предыдущий глава крепости меня и взял катафрактарием. Ведь у меня отец за двадцать пят лет службы до пентеконтарха дослужился, если бы не это, быть бы мне простым стражем.

— И что, трудно попасть в конницу? — с ленцой поинтересовался я.

— Ага, непросто, у меня же отец и дед простые стратиоты[1], дед и получил за службу земельный надел, где стоит наш дом, отец ведь тоже начинал простым стражем, я вот уже пять лет отслужил, надеюсь, еще пару — и стану десятником, а к концу службы до офицера дослужусь, а там и детей легче будет в школу пристроить, и в дальнейшем они смогут выше по званию подняться, если их отец офицером был, да еще и в коннице.

— А сколько вообще служба длится? — во мне просыпался интерес к разговору.

— Двадцать пять лет, и лишь потом можно уйти на покой или продолжить служить, тут уж как сам пожелаешь, а со звания пентеконтарха можно уйти со службы в любой момент.

И тут мне вспомнился Никита, а ведь он был простым десятником и после плена обратно на службу не вернулся, а я так понял, в империи бюрократия еще та, интересно, как он это провернул? Или год плена посчитали как за три и с почестями отпустили в добрый путь.

— Понятно, — протянул я.

— Ты не подумай, мы не какие-то нищие, — взглянул на меня Пимен. — И в другое время я бы смог побольше заплатить, а то и вовсе бы тебя не побеспокоил, и вызвали бы из Мелитена лекаря.

— Да я ничего такого и не думаю, — уверил я Пимена.

— Просто коз купили да еще с персиками этими связались, ну плохо персики вокруг растут, так нет, отец решил попробовать, — и Пимен грустно махнул рукой.

— Так что там с этими персиками? — глянув на парня, спросил.

— А, — и он вновь махнул рукой. А после все же начал рассказывать: — Отец в прошлом году купил пару саженцев, они и прижились, а в этом году он купил их больше сотни, почти все деньги на это потратил, а они плохо приживаются, пять кустов убрать пришлось уже, да и остальные, видимо, тоже убирать придется.

— Покажешь их мне? — у меня в голове появилась мысль, как помочь Пимену, да и денег еще заработать.

— Покажу, что не показать. А вот и мой дом. — Впереди замаячила черепичная крыша.

Чем мы ближе подъезжали, тем больше деталей можно было разглядеть, каменный одноэтажный дом, окруженный оливковыми деревьями. Плетенная изгородь, а позади виднеются хозяйственный постройки.

Привязав лошадей к столбу, мы зашли во двор.

А приятное местечко, зелень и цветы.

— Яромир, подожди здесь, я матушку и отца сейчас найду, — и унесся куда-то за дом.

А спустя пару минут из дома вышла девчонка лет десяти. Одетая в простую тунику, отдаленно похожая на Пимена, волосы только светлые, и они были заплетены в косу.

— Ой, а вы кто? — удивилась девчонка и с любопытством на меня посмотрела, ни капли страха в её глазах не было.

— Я друг Пимена, — как можно дружелюбней попытался ответить.

— Значит, братик с вами приехал, а где он? — девчонка начала оглядываться.

— За дом ушел родителей искать, а тебя как зовут, красавица? — и я подмигнул девчонке.

— Дора, а я правда красивая? — девчонка спросила с детской непосредственностью, а глазки аж засияли.

— Конечно, красивая, вырастешь и вовсе первой красавицей станешь.

Девчонка что-то пискнула в ответ и, залившись краской, унеслась в дом.

Вот и поговорили, я посмотрел на захлопнувшуюся дверь.

Развернувшись, начал оглядывать окружавшие дом поля виноградников и оливковых деревьев. О, а это что же капуста растет, аж чем-то родным повеяло. А вон там пшеница колосится, а это что за трава, чем-то на пшеницу похоже? Это, видимо, просо.

Интересно, эти поля все их, и неужто они сами все обрабатывают? Наверняка есть работники, одной семье такой надел не поднять.

— Яромир, не заскучал? — окликнул меня вернувшийся Пимен, а рядом с ним шла женщина лет пятидесяти, все лицо которой было в морщинах, и она имела уставший вид.

— Матушка, — обратился Пимен к женщине, — это Яромир, он очень хороший лекарь, многим в нашей крепости помог, имеет дар божий, сможет и отцу помочь.

— А это моя матушка Ия, — представил женщину Пимен. — Отец в доме, ему с утра нездоровится.

— Здравствуйте, Яромир, — и женщина слегка склонила голову, — надеюсь, вы сможете помочь моему супругу.

— Я постараюсь, Ия, — кратко ответил и так же склонил голову в приветствии.

А сам же оглядел ее еще раз, видимо, ей без помощи мужа приходится худо, жалко ее.

Зайдя в дом, я осмотрелся, убранство дома не блестело богатством.

— Сегодня Михаилу с утра нездоровится, он с утра поел да выплюнул все обратно, — и Ия грустно вздохнула.

Видимо, все-таки что-то с животом. Меня проводили в одну из комнат в доме, где под покрывалом лежал бледный и немного исхудавший мужчина. У него была большая лысина, а те волосы, что все же остались и не покинули его, были седы.

— О, Ия, я еще маленечко полежу и встану, — слабым голосом проговорил он, пытаясь привстать с кровати, — сынок, ты тоже приехал, — он попытался улыбнуться, но скривился от боли. — А это кто с вами?

Пимен бросился к кровати, опустился на колени и взял отца за руку.

— Пап, все хорошо будет, это Яромир, он очень хороший лекарь, просто чудеса творит, он букеларий господина Андре, нашего нового коменданта в крепости.

— Зачем, сынок, ты тратишься на лекаря, не надо было, я вот немного отлежусь и встану. Зря переживаете, я же сказал уже Ие, что все хорошо.

— Не беспокойся, отец, все будет хорошо.

— А я уже давно за себя и не переживаю, — и Михаил слабо улыбнулся.

— Так, — раздвинул Ию и Пимена и шагнул к Михаилу.

— Ия, вы сказали, что он с утра поел и выплюнул все обратно? — и, получив кивок от женщины, начал сыпать вопросами: — Кровь была? Что ел и пил с утра? Говно у него тоже с кровью? — да, вопросы не самые приятно, но что уж тут поделаешь.

— Да была кровь утром, а с утра было вчерашнее жареное мясо и вином запивал, ну да, говно у него тоже с кровью бывает.

— Понятно, — а что я могу еще сказать, из вышесказанного ясно, что у него проблема с животом или кишками. Язва желудка, может быть, запущенная. Он же двадцать пять лет был стражем, а от той готовки немудрено испортить желудок. Офицеров-то получше кормят, чем солдат. И по приказу Андре нас кормят с офицерского стола, а во второй день я отведал простой солдатской пищи, мне не особо понравилось.

— Стул или табурет какой принесите мне, — дождавшись требуемого, я сел напротив Михаила.

Скинул с него покрывало, он был совершенно голый. И, призвав силу жизни, я начал пытаться прочувствовать Михаила и найти, откуда идет кровотечение. Вот только при переломах было все намного проще, и почти сразу было понятно, где перелом кости, и как он выглядит. Вот только здесь от ощущений я терялся и просто ничего не понимал. Мало опыта все-таки, я скорее ближе к травматологу, чем к врачу. Хотя мне и до звания настоящего травматолога далеко, нахватался по верхам, за счет силы только и выезжаю.

Сила жизни исходит с двух рук, и я направляю ее в тело Михаила в районе живота и пытаюсь направить как можно глубже. У Михаила проходит бледность прямо на глазах, и видно, как он оживает. Ия прикрыла рот ладошкой и, выпучив глаза, за всем наблюдает, а Пимен видит изменения, которые происходят с его отцом.

— Вот и все, хватит, — я убрал свою силу, одну пятую где-то потратил от своего резерва. А ведь резерв моей силы за прошедшее время вырос.

— Я думаю, что проблема с животом, — начал я. Но был перебит Михаилом.

— Ха, я это и так знаю, точнее, чувствовал, — и он хмыкнул.

— Так вот, — и я повысил голос, — проблема с животом идет от того, что вы едите.

И вновь был перебит Михаилом.

— Ха, так что, не есть теперь, что ли? — с вальяжной улыбкой произнес он.

Ну все, достал.

— Если сдохнуть не хочешь, то да, не жрать, а если я скажу, то и росой питаться будешь, ты меня понял, или разве не ты только что валялся, готовый подохнуть в любой момент. — А я не ваш ромейский лекарь, и таких, как я, очень мало, проблема находится в животе в самом, а именно там могла образоваться рана.

— Ну, скажешь тоже, — начал говорить Михаил, но Ия на него так взглянула, что он аж поперхнулся.

— Так что же тогда делать? — она серьезно на меня взглянула.

— Питание менять, а именно, никакой жареной и жирной пищи, никакого вина. Специй различных тоже меньше есть надо, оливкового масло тоже стараться не есть. Можно вареное мясо и яйца, похлебки разные, пить взвары на травах и молоко можно. — И, видя погрустневшего Михаила, я все-таки сжалился: — Это как минимум месяц, а после иногда можно будет и вино себе позволить, и мясо, но редко. Если рана внутри вновь откроется, то обычные лекари, не обладающие подобной силой, помочь не смогут, и ты изойдешь кровью и в мучениях помрешь, понял?

— Ясно, — протянула Ия, и с неодобрением взглянула на супруга. И, судя по ее многообещающему взгляду, вина и вкусной пищи ему не видать.

— А теперь вы, Ия, подойдите, — мне захотелось ее немного подлечить, а то все-таки вид у нее был тоже далеко не самый здоровый.

— Что, зачем, я ведь здорова? — немного возмутилась женщина, но все же подошла.

— Мне виднее, — и, возложив на неё руки, я вновь выпустил свою силу жизни.

Было заметно, как разглаживается ее лицо и уходит усталость.

— Ой, как хорошо, — и Ия от меня отстранилась, а я отпустил свою силу. — Словно помолодела, — и она весело рассмеялась.

— Вот, Яромир, держи, спасибо, что вылечил отца, — и Пимен протянул мне горсть серебряных монет, только я заметил, что там на одну монету было больше.

Мне было неудобно брать деньги за эту помощь, они небогато живут.

— Оставь себе, пошли лучше, персики покажешь, — я отвел руку с обещанной платой и вышел из комнаты.

А возле выхода меня встретила малышка Дора, которая прижалась ко мне и обняла.

— Спасибо, что вылечили папу, — ее голос был больше похож на шепот.

— Дора, не приставай к Яромиру, — раздался голос Пимена, который меня догнал.

— И ничего я не пристаю, — насупилась девчонка и, отпустив меня, выбежала на улицу.

— Яромир, спасибо тебе еще раз, что помог отцу, и ты зря отказался от денег, мне больше нечем тебя отблагодарить, но, если тебе понадобится помощь, можешь смело ко мне обращаться, — произнес Пимен и крепко сжал мое плечо.

— Что брать и от чего отказываться — то мое дело. А если хочешь отблагодарить, то просто расскажите, какой я хороший лекарь, людям, вот и все. Пойдем уже, а то развели тут, понимаешь.

— Да, конечно, — и Пимен первым вышел на улицу.

И повел меня за дом.

— Пимен, а это ваши поля? — я указал на поля, которые простирались перед домом.

— Не, это соседские, наши за домом, и они не такие большие.

И Пимен повел меня, мы обошли дом, и мне открылся вид на три оливковые рощи и небольшой виноградник. Чуть поодаль была огороженная поляна, на которой паслись козы и коровы, а между ними важно ходили гуси, переваливаясь с лапы на лапу.

А чуть подальше видны поля с растущими овощами и зерновыми культурами.

— И где же здесь персики растут? — я еще раз огляделся.

— Отсюда не видно, пойдем, они рядом, — и Пимен двинулся вдоль сараев.

Выйдя на чистое пространство, я увидел два персиковых дерева мне по грудь, а чуть дальше были саженцы.

— Вот эти мы в прошлом году посадили, и они неплохо прижились, а вот новые уже, видимо, убирать придется, — и Пимен грустно вздохнул.

И саженцы действительно выглядели удручающе.

Нагнувшись к одному, я осмотрел его, ну что, дружочек, поможем тебе. И, сосредоточившись, выпустил силу жизни, направил в растение, моя сила благотворно влияла на растение, листочки перестали висеть вниз, и выпрямлялись. Да и растение стало смотреться веселей, что ли.

— Ты и с растениями тоже можешь, — удивленно протянул Пимен.

— Видимо, так вот у меня такое предложение к твоей семье. Я помогу с персиками, чтобы они прижились, а вы после продажи плодов отдаете мне треть заработанных с них денег, каждый год, пока я нахожусь здесь, — озвучил я свое предложение.

— Можно, конечно, да и отец, думаю, согласится, только, Яромир, я должен тебя предупредить, даже если они приживутся, персики не сразу плодоносить начинают, а только на третий год, иногда на второй.

— Хех, ты удивишься, но я, думаю, и в этом смогу помочь, — была у меня уверенность в том, что я смогу заставить плодоносить персики раньше.

— Пойду тогда, у отца узнаю, — и Пимен поспешил обратно в дом.

А я же занялся накачкой саженцев своей силой, так как был уверен в положительном решении, ведь без моей помощи растения помрут, и их останется только выбросить.

Каждое растение я немного наполнял своей силой, буквально на процентик от своего резерва, но в общем этого хватало, чтобы саженцы окрепли.

И, когда заканчивал, с девятнадцатым появились Пимен и Михаил.

— Яромир, спасибо, что вылечил меня, и извини, если где обидел, — произнес отец Пимена.

— Ничего, все хорошо, — произнес я, не отрываясь от растения.

— Сын сказал, что ты можешь помочь с урожаем и, чтобы деревья не погибли, за треть стоимости урожая ежегодно? — начал говорит Михаил. А сам вовсю начал приглядываться к уже обработанным мной саженцам.

— Именно так, что вы решили? — и я повернулся к Пимену.

— Согласен я, если деревья выживут, то треть с урожая твоя.

— Вот и хорошо, — и я вновь приступил к обработке персиков своей силой.

— Тут Ия мне сказала, у нас сосед заболел, они нескольких лекарей вызывали, но никто не смог помочь, возможно, тебе стоит к ним заехать и попробовать вылечить Диомида они смогут хорошо тебе заплатить.

Я же задумался над словами Михаила, а почему бы и нет, почему бы и не заехать, и не заработать пару монет.

За оставшийся день я еще обработал порядка тридцати саженцев, и оставшиеся силы решил поберечь, для лечения Диомида. В любом случае мне сюда еще пару раз придется наведаться, чтобы укрепить деревья, а после и поспособствовать их росту.

Мне нравилось возиться с растениями, это так спокойно, да и приятно чувствовать, как под воздействием твоей силы маленький росток растет и превращается в молодое дерево.

Ужин прошел достаточно тепло, лишь Михаил с завистью смотрел, как мы с Пименом вкушаем жареного гуся, начиненного луком, с хрустящей корочкой, и запиваем очень вкусным домашним вином. Его постная рожа только добавляла аппетита.

А утром, попрощавшись со всеми, мы с Пименом направились к его соседу, которому не смогли помочь лекари.

По рассказам Пимена, большая часть полей принадлежала как раз ему, у него имелась своя винодельня и сыроварня, так что мужчиной он был весьма зажиточным.

А, глядя на его поместье, я понял, что вот уж здесь, если смогу помочь, уж точно не откажусь от парочки золотых монет.

Слуга отказался пускать нас в дом, так что пришлось дожидаться одного из хозяев.

Из дома вышла симпатичная женщина и парень лет пятнадцати. Выслушав Пимена, она все-таки провела нас в дом, правда, с её лица не сходил скепсис.

И, зайдя в комнату к больному, в нос ударил неприятный запах и уже знакомое ощущение. Ощущение гнили, которое у меня было при встрече с гоблинами на испытании, только оно было не такое концентрированное. И вот это ощущение вызывало у меня неподдельную ненависть и злость в эмоциях. И я не мог понять, отчего так.

[1]Стартиоты — так назывались воины, набиравшиеся из свободных крестьян, обязанные служить, взамен получавший земельный надел.