Восхождение язычника 2

Глава 20

— Вот и приехали, — произнес Пимен, спрыгивая с телеги и кидая поводья.

Я же осматриваюсь. Мы остановились на небольшом пригорке, не доезжая до ворот. Каменоломня расположилась у основания небольшой горы. Этакий котлован, который окружали различные строения. А в самом котловане виднеются зевы пещер, или это штольни?

Сам котлован окружает каменная стена с единственными воротами, которые были сейчас открыты.

Видно, как по котловану двигаются худые и изнеможённые люди в каких-то обносках, сгибаясь под тяжестью плетеных корзин, набитых камнями. Да и охрана виднеется, которая подгоняет палками не особо расторопных.

— Потом насмотришься, да и нет здесь ничего красивого, — отвлек от созерцания Пимен.

— Ага. — И, спрыгнув с Кусаки на землю, я привязал его поводья к телеге. Пимен не спеша направился к воротам, так что пришлось его догонять, придерживая сумку с монетами.

Возле ворот ошивался охранник, в руках у которого была деревянная дубинка. Поворот, и вот каменоломня во всей красе. Невольники снуют туда-сюда, уставшие и измотанные тяжёлой работой, еле передвигающие ноги. И везде охрана, которая наблюдает за их действиями. Откормленные мужики, пышущие жизнью и здоровьем. Контраст во всей красе. Даже показалось, что охраны мало для стольких невольников. Но, смотря на них, приходит понимание, что при всем своем количестве они ничего не смогут сделать охране, сил не хватит.

А возле одного из каменных домов на веранде в тенечке, спрятавшись от утреннего солнца, сидит мужчина в возрасте, весь седой, в руках у него кубок, к которому он изредка прикладывается. Этакий мафиозный дон или богатый помещик, который оглядывает свое имущество.

— Господин Херен, — уважительно обратился Пимен к сидящему мужчине и даже сделал небольшой поклон.

— Здравствуй, Пимен, что, еще хочешь нескольких выкупить? — мужчина кинул взгляд на Пимена, отвлекаясь от созерцания.

— Почти, господин Херен, но только не я, а мой друг, — и Пимен указал на меня рукой.

И я склонил голову, проявляя уважение.

— Ну что ж, и кого вы выкупить хотите? — с интересом на меня взглянул старик.

А в этот момент неподалеку раздался шум. Один из невольников оступился и упал, и все камни, которые были в корзине, выкатились на землю.

— Ты что творишь, сучий потрох, а ну собирай быстро, пока я не располосовал тебе спину, — раздался крик одного из охранников.

Невольник же молча начал наполнять корзину выпавшими камнями, не обращая внимания на крики надзирателя. Лишь поднимаясь с земли, он бросил на нас взгляд. Мужик был грязный и вонючий, весь обросший, так что почти не видно лица. Но взгляд его ярко-голубых глаз, в котором я увидел надежду и непокорность. Его не сломали здесь.

— Двоих молодых и крепких, — выговорил я. — И еще его, — и я указал на невольника.

— Ха, — усмехнулся Херен, — почему бы и нет. Кларос, — обратился он к охраннику, который был неподалеку.

— Да, господин, — надзиратель сразу же подскочил к нам.

— Приведи двоих молодых покрепче и еще вон того, — указал Херен рукой на невольника, которого я выбрал. — А теперь пройдемте, — это уже было сказано нам.

И старик твердой походкой направился в дом. Он привел нас в некий кабинет. Большой стол, на котором лежали стопкой бумаги, а также расположилась чернильница с пером. А вдоль стен стояли открытые шкафы с полками, которые были заполнены сшитыми в тома бумагами.

— За молодых по пятнадцать, а за того бедолагу двенадцать, — произнес Херен, беря чистый лист и макая перо в чернильницу. — Как тебя зовут?

— Яромир, — и я начал выкладывать монеты на стол, сорок два золотых. Только есть еще традиция, за каждого человека давать по пять монет сверху, этакая взятка или подарок.

— Яромир? Это не наше имя, кто же ты, Яромир? И зачем тебе люди? — с подозрением взглянул на меня старик.

А мне вновь пришлось лезть в сумку и доставать оттуда грамоту, полученную от Андроса.

Херен, развернув свиток, начал читать вслух:

— Эта грамота выдана Яромиру, сыну Веларада, и свидетельствует о том, что он состоит на службе букеларием у Андроса Врения, друнгария армии империи. Хм, подпись и печать, — и Херен протянул мне грамоту обратно. — Так зачем тебе люди, Яромир?

— Подарок, у моего друга есть земля, а обрабатывать некому. Вот они и будут помогать ему, а после, возможно, кого-то из них я заберу с собой в родной край.

— Пойдет, — и Херен начал заполнять грамоту на выкуп. Спустя пару минут мне ее протянул. — Если захочешь, потом впишешь имена.

И сгреб четыре столбца монет, что стояли возле него. Пятьдесят семь золотых, как же дорого. А их еще содержать надо. Одеть и обуть, накормить. А главное, получить согласие, а там и учить необходимо, и снаряжение еще, которое тоже стоит монет.

Взглянув на полученную грамоту, я спрятал ее в сумку. И вернулся на улицу, рядом с домом стояли невольники, выкупленные мной в кабалу. Лохматые и грязные, лица невозможно было рассмотреть. Руки все в мозолях, худые настолько, что ребра выпирают, и сгорбленные. Отмоем и накормим, а там посмотрим.

— Вы теперь у меня в кабале, так что за мной, — и я направился к выходу, а невольники тяжелой походкой двинулись следом.

Дойдя до телеги, я указал на нее:

— Располагайтесь, — и, дождавшись, когда они залезут, я кивнул на мешок стоящий в углу, — там немного сушеных фруктов и кувшин с водой, можете перекусить.

— Но, — стеганул лошадь Пимен, и телега тронулась в путь. Я же заскочил в седло Кусаки и направился следом.

И наблюдал, как поглощают еду закабаленные, молодые глотали словно чайки. А вот третий ел степенно, тщательно жуя.

К закату мы прибыли к Филиппу. Хорошо, что мне удалось с ним договориться, не в крепость же их тащить.

За пару золотых он их будет содержать и обучать, а они ему по хозяйству помогать. Для жительства им подготовлен сарай, вполне хватит, хоть крыша над головой будет.

— Стой, — и, натянув вожжи, Пимен остановил телегу возле закрытых ворот. — Филипп, открывай, — закричал Пимен.

И ворота начали открываться. Стеганув лошадь, Пимен направил ее во двор к небольшой конюшне, я проехал следом, и Филипп захлопнул ворота за мной.

А конюшня была уже старая и покосившаяся, явно требуется ремонт, да и поля заброшенные, так что Филиппу помощь пригодится.

— Смотрю, съездили не зря, — и подошедший Филипп кивнул на закабаленных.

— Это да, только дорого, зараза, — уныло протянул я.

— А я что говорил, — с улыбкой произнес с телеги Пимен.

— Ты с ними уже говорил? — мельком глянул на меня Филипп.

— Нет еще, — я покачал головой в ответ.

— Ладно, помыться бы им не мешало, в бочках вода за день согрелась. Поди, еще не остыла, а после и покормить их можно будет. Эй, вы за мной шагайте.

И закабаленные отправились вслед за Пименом. А мы занялись лошадьми.

— Пойдем поедим, — спустя десяток минут появился рядом Филипп, зовя нас в дом.

Ужин прошел в теплой обстановке за кубком вина. Филипп делился воспоминаниями о службе и строил планы на будущее. Но было заметно, что он еще не вжился в роль фермера. Да и скучно ему здесь в одиночестве, откровенно говоря.

— Ладно, пойду переговорю, — я хлопнул по столу. — Филипп, там же было вино, — я посмотрел на своего друга.

— Да, как и договаривались, ток я не возьму в толк, зачем надо было на них вино тратить, — немного с возмущением ответил Филипп.

— Так надо, — и поднявшись из-за стола, я направился к сараю, в котором разместили закабаленных.

А на улице уже была ночь, хоть и звезды светили ярко, а пронизывающий ветерок заставлял ёжиться. Набрав дров, я разжег недалеко от сарая костер.

Огонь затрепетал, разгоняя тьму.

Раскрыв дверь сарая, я крикнул:

— Спите?

— Нет, господин, — раздался голос одного из молодых.

— Хорошо, говорить будем, идите сюда, — и я вернулся к костру, усевшись на еще теплую землю.

И через мгновение напротив меня сидели закабаленные и, возможно, мои люди.

Я попытался их осмотреть, ну, при порывах огня, это удавалось с трудом. Лишь общие черты. Умытые, и волосы уже не висят сосульками, одетые с чужого плеча, с болезненной худобой. М-да, откармливать их еще придется капитально. Да и подстричь не мешало бы.

Молодым я бы мог дать лет по семнадцать, может, чуть старше, а парню с голубыми глазами лет двадцать пять.

— Меня зовут Яромир, и вы мои кабальные. И я хочу знать, кто вы такие и как оказались на каменоломнях? — мой голос прозвучал спокойно и размеренно.

Парни замялись, и никто не смел начать первым. Прождав пару секунд, я ткнул рукой в одного из молодых.

— Ты начинай.

Парень вздохнул и заговорил:

— Родители умерли, а денег заплатить подати у меня не было, вот так и оказался, — после своих слов он пожал плечами, словно это обычное дело.

— Как звать? — спросил я, глядя на него, он был невысокого роста, хотя скорее ниже среднего. Это я вымахал, столб ходячий.

— Азат, господин, родители рассказывали, что это значит свободный, — от парня донесся горький смешок.

— Теперь ты, — я перевел взгляд на следующего.

— Прокоп зовут меня, господин, семья у меня большая, семь братьев и сестер, неурожай был, еле протянули, а тут подати платить, а денег нет. Я самый старший, так что… — и он развел руками.

Мой взгляд упал на третьего.

— Кастор меня зовут, почти год провел на каменоломнях, или мне так кажется, подати-то я оплатить смог. Вот только чиновник, что их собирал, к жене моей начал приставать. Ну, я его побил, а там и в каменоломне оказался.

М-да уж, истории почти похожи, денег нет оплатить, вот и в каменоломнях.

Я вгляделся в них, у всех глаза уже пьяненькие, осоловевшие от выпитого вина, да еще и возле теплого костра сидят. Это хорошо.

— У вас есть выбор. Первый вариант, — и я поднял руку с оттопыренным указательным пальцем, — остаться в кабале и быть землепашцами. Работа на свежем воздухе, о вас даже будут заботиться, как о скотине, корове, там, или лошади, они ведь тоже полезны в хозяйстве. Возможно, вы вновь окажетесь в каменоломнях, если не угодите хозяину, а может, и запорют, о такой жизни вы лучше меня знаете.

Они вслушивались в каждое мое слово, а тени от бликов костра играли на их лицах.

— Второй вариант, — я вновь поднял руку и оттопырил к первому пальцу второй, средний. — Вы приносите мне клятву в верности. Становитесь моими людьми, моими воинами и моей опорой. Вам придется проливать кровь, свою и чужую. А возможно, и умереть за меня. Но если и придется умирать, то вы это сделаете достойно. Гордо стоя с оружием в руках, свободными людьми, а не как забитый насмерть палкой своего хозяина раб. Возвышусь я, возвыситесь и вы. И я своих людей не бросаю, забочусь о них, — и долгий и протяжный взгляд в сторону Кастора.

— Я могу подумать? — первым высказался Кастор.

— Нет, — мой голос строг. Я давлю на них.

— Но мы же не войны, — произносит Прокоп, а Азат начинает кивать.

— Воинами не рождаются, ими становятся, — я серьезен и продолжаю давить на них своим взглядом.

Или эта фраза про солдат сказана, неважно. Не боги горшки обжигают.

Несколько минут слышен лишь треск горящих дров и шум ветра.

— Я согласен, — произносит Кастор, а после и остальные.

— Клясться будете на мече, — и я вытаскиваю из ножен меч. — Клясться кровью, честью и жизнью.

Острие меча смотрит в их сторону, отражая блики огня.

Первым вновь решается Кастор. Его ладонь ложится поверх лезвия меча, и он проводит ей, нанося себе рану, его кровь орошает клинок. Голос его звучит торжественно:

— Я клянусь тебе в верности своей кровью, честью и жизнью.

Раненую ладонь он прижимает к груди и отходит немного в сторону.

Процедуру повторяют Прокоп и Азат, принося мне клятву в верности.

Меч я всаживаю в землю. И делаю шаг уже к своим людям. Аккуратно беру раненую ладонь Азата, но он все равно кривится.

— Я принимаю твою клятву, — накрываю рану рукой и выпускаю силу жизни, залечивая порез, озаряя зеленым светом.

Азат ошарашенно рассматривает свою руку, где только что была рана. Остальные тоже смотрят удивленно и не сопротивляются, когда я принимаю их клятвы и залечиваю раны.

— А теперь идите отдыхать, — чеканю слова. Первый приказ отдан. Парни кивают и возвращаются в сарай.

Я же еще немного посидел, глядя в огонь, и, залив костер водой, отправился спать.

С утра пораньше уехал Пимен, ведь ему еще телегу отцу возвращать.

— Как вчера поговорил? — произнес Филипп, после того как закрыл ворота за Пименом.

— Хорошо, теперь это мои люди, — я улыбнулся ему.

— То есть все прошло гладко? — с удивлением уточнил Филипп.

— Да, так что они теперь будут помогать тебе по хозяйству, а ты будешь их тренировать, только их еще откормить надо.

— Ну, это да, совсем худые, — согласился со мной Филипп.

— У меня еще одна просьба к тебе, сможешь построить еще один сарай, чтобы там смогли разместиться человек двенадцать? Этакая казарма будет.

— Построить-то можно, ты что, еще хочешь людей выкупить? Куда тебе столько? — в голосе Филиппа звучало неподдельное удивление.

— Да, придется, ведь в родные края вернуться можно только на судне, а для этого нужна команда. А такую толпу чужих людей вряд ли кто-то согласится к себе взять, — и я развел руками.

— Я даже и не думал, что так все сложно, — задумчиво протянул мой друг.

— Ладно, пойдем с ними переговорим, а то мне тоже ехать надо, и так столько времени потратил.

А возле сарая уже сидела тройка моих будущих бойцов, они что-то тихонько обсуждали, а при виде нас с Филиппом поднялись.

— Как спалось? — первым делом поинтересовался я.

— Все хорошо, давно так не высыпался, — раздалось от Азата.

— В общем, это Филипп, вы его вчера здесь видели, он хозяин здешней земли, будете помогать ему по хозяйству, а когда я привезу оружие для вас, он начнет вас тренировать, слушаться его, как меня. Понятно? — я обвел строгим взором мужчин.

— Да, да, хорошо, — они закивали.

— Так, Кастор, подойди, — и я отошел в сторонку, под раскидистую яблоню.

— Господин, вы что-то хотели?

Господин, как по мне, это звучало слишком натянуто, да и непривычно, когда ко мне так обращаются.

— Можешь звать меня по имени, и передай это остальным. Ты вчера упоминал, что у тебя есть жена, она далеко?

— Два дня пути от Мелитены в сторону города Севастия, но только у меня еще и сын есть, — он грустно улыбнулся.

— В общем, так, окрепнешь, и через пару недель мы к ней съездим, и если она согласится, привезем ее сюда, — и по мере того как я говорил, выражение его лица менялось, радость читалась открыто.

— Да, господин, — и Кастор мне поклонился ниже пояса.

— Тогда все.

И Кастор бодрым шагом поскакал назад. А Филипп уже вовсю нарезал им задания по хозяйству.

Я же пошел собираться в обратный путь, когда уже оседлал Кусаку, во двор вернулся Филипп.

— Все уже, поехал?

— Да, вот, держи, — и я протянул ему семь монет.

— Это много, мы же на две договаривались, — он удивленно смотрел на монеты.

— Да, только построить дополнительный сарай денег стоит, да и парней приодеть не мешает, а ты же сам знаешь, что часто к тебе я мотаться не смогу. Я вот больше думаю, где снаряжение для них взять, покупать все же дорого выйдет, — поделился я с Филиппом своими думами.

— А ты к Амону подойди, думаю, поможет и тебе не откажет, — со смешком произнес Филипп.

— Точно, — а я ведь даже и не подумал об этом.

И действительно, вернувшись в крепость, Амон смог помочь в моем вопросе, предоставив снаряжение. Да, оно было не новое, щиты немного разбиты, а кольчуги и вовсе с прорехами и дырами. Но ничего, отдадим кузнецу, он починит, это всяко дешевле будет. Вместо мечей я предпочел взять копья и булавы, само то для начала. Через неделю я прибыл к Филиппу с подарками. За это время парни немного восстановились и отъелись. Да и пострижены были, и начали строить большой сарай.

Раздав подарки, я направился в Мелитену к Евсею, все же деньги надо зарабатывать, а то трат предстоит изрядно.

Во время работы с Евсеем он поделился со мной последними слухами. О событиях в крепости слухи разошлись по всей округе, и выживших начали называть не иначе как «последние стражи». Красиво звучит, немного пафосно, как по мне, но красиво. А также были новости с другого края империи.

Император Иоанн Цимисхий во главе армии благополучно перебрался через Балканские горы. Передовой отряд двигался так быстро, что русы были захвачены врасплох, и о походе императора они узнали, только когда он был уже почти у стен Преслава. Но в бой с авангардом Цимисхия они не вступили, укрывшись за стенами города.

Вскоре прибыла основная часть византийской армии и начался штурм. В апреле византийцы ворвались в город, но многие русы закрылись внутри дворца царя Симеона. Византийцы подожгли дворец, и множество русов погибло в огне. Пожары нанесли городу большой ущерб, уничтожив, в частности, прославленную Золотую Церковь.

Вскоре к городу подошел Святослав с основными силами, надеясь вернуть столицу, однако вблизи города Доростола на его пути встала армия Цимисхия. Русские укрылись в крепости, началась трехмесячная осада. И Святослав стал искать мира. Он отправил к Цимисхию посланника с сообщением о готовности покинуть Болгарию.

Стремясь завершить дело, Иоанн принял предложение. Был также возобновлен старый торговый договор, позволявший русским привозить свои товары в Константинополь. Император освободил Бориса II, однако к власти его не вернул. Столица Болгарии была переименована в Иоаннополис в честь императора, и там был поставлен византийский наместник.

М-да уж, значит, трагические события уже близко и смерть князя Святослава не за горами.

Когда была готова казарма, я одолжил у отца Пимена телегу и вместе с Кастором привез его семью к Филиппу, все прошло тихо и спокойно.

Супругу Кастора звали Апфия, симпатичная и молодая женщина, да и малыш трех лет тот был еще непоседа.

Прокопа и Азата переселили в большой сарай, а маленький отдали Кастору и его семье.

Время набирало свой ход, месяц сменялся месяцем, и наступил сезон дожей, а там и он прошел. И за прошедшее время я смог выкупить еще пятнадцать человек. Правда, моими людьми стали всего тринадцать. Двое отказались, так что одного я отправил к семье Пимена. А второго мне пришлось прирезать, оказался каким-то фанатиком. И увидев, как я принимаю клятву и залечиваю рану, он кинулся на меня. Меч был рядом, так что этому глупцу я просто снес голову.

Я сидел в лекарской и от скуки занимался резьбой, вытачивая из куска дерева очередную деревянную птаху.

— Яромир, Яромир, ты здесь, — раздалось снаружи. Отложив все и отодвинув полог, я выглянул.

— Ну? — я глянул с вопросом на солдата. Он, кажется, сегодня на воротах дежурит, пронеслось у меня в голове.

— Там на воротах какой-то мальчонка, тебя зовет.

Так что мне пришлось идти следом за ним.

И действительно, возле ворот на коне сидел знакомый мне малец. Это был сын соседа Евсея, я когда только начинал свою практику, под приглядом Евсея ему разбитые коленки залечивал.

— Яромир, здравствуй, у меня послание от Евсея, просит быстрей прибыть в город. — И совсем тихим голосом добавил: — Говорят, эпидемия будет.