Восхождение язычника 2

Глава 19

В себя пришел резко, как будто кнопу нажали, раз — и в сознании. Но лучше бы я этого не делал. В голове словно туман и волны боли, а тело как из дерева, даже шевелиться было больно.

Я лежал на какой-то койке и судя по всему, в шатре. И был укрыт мягким покрывалом, которое откинул с трудом, обнажив голове тело. Все оно было покрыто заживающими порезами и желтыми синяками. Это ж сколько я пролежал без сознания? Прислушавшись к себе, ощутил, что мой резерв полон чуть больше чем наполовину. Возможно, сила жизни и без активного применения лечила меня, так сказать, в пассивном режиме.

Выпустив силу жизни из своего источника, она разлилась по телу, даря облегчение, порезы начали окончательно затягиваться, а синяки рассасываться.

А потом пришли воспоминания. Первым из нас под ударами персов пал Кир, ему булавой размозжили голову, это воспоминание было яркое. Я прикрылся от удара щитом и бросил взгляд направо. И видел, как булава летит ему в шлем, а после сминает его, и Кир валится на землю поломанной куклой. Персы налетали на нас, но мы отчаянно дрались. И в какой-то момент я остался один, резерв пуст. Я не мог больше поддерживать себя силой жизни, снимая усталость. Казалось, что больше не смогу поднять топор, рука разожмётся, и он упадет на землю, а я вслед за ним. Но я стоял на каком-то упрямстве, и мне удавалось это делать просто чудом.

Ярость и ненависть к врагам затопили меня. А потом все как в тумане, бойня и кровавая баня. Это был уже не я. Словно, помимо Яромира и Кощея, был третий. Где-то глубоко в чертогах разума. И в тот момент битвы он явил себя.

Мне было не по себе. В тот момент мне казалось, что он поглотит меня, мой разум. Но когда персы разбежались в ужасе, он отступил туда, откуда явился. Я лишь ощущал отголосок силы, которой он пользовался. И сейчас тоже чувствовал этот отголосок. Я испытывал его чувства, они захлестнули, перекрывая мои собственные. И все это пугало до дрожи.

Так много вопросов и так мало ответов. Что это, черт возьми, было и откуда он взялся? Что это была за сила? Так похожая на мою силу жизни.

Почему я жив? Неужто персы меня пощадили? В это как-то не верилось.

Одежды вокруг не было никакой, так что пришлось укутываться в покрывало.

Откинув полог шатра, я шагнул на улицу. Передо мной был разбит лагерь. Среди палаток ходили люди как в броне катафрактариев, так и в обычных кольчугах. Наши с облегчением пронеслось в мыслях.

Неужто Андрос? Да, вероятно, он, больше некому.

— Эгей, Яромир, ты уже пришел в себя, — отвлек меня от созерцания голос Филиппа.

Он сидел на каком-то стуле, весь в повязках, и щурился, глядя на меня.

— Живой, живой ты, сукин сын, — от радости перехватило дыхание. И я поплелся к нему.

— Живой, живой, — он так же улыбнулся и закивал. — Тише ты, тише, — он скривился от моих объятий.

— Как? — еле смог вымолвить я.

— Ну, значится, когда вы биться начали, персы ломанулись в крепость. — Я это с башни прекрасно видел. — А в это время отряд Андроса напал на лагерь персов, и он был не один, там и из Мелитены было еще много народа.

Я слушал внимательно, не перебивая.

Филипп горько усмехнулся и продолжил:

— Потом ты остался один, и что-то изменилось, от тебя повеяло словно самой смертью, уж последние дни мы слишком часто с ней сталкивались, чтобы я мог перепутать. Меня на башне даже пробрало. А на персов словно сам мир обрушил свою ярость. Трава, обычная трава начала расти, их опутывать и разрывать. А из-под земли полезли древесные коренья, так же опутывая их и насаживая словно на кол, это было страшно. А ты просто стоял или делал шаг вперед. А потом персы побежали, ты немного постоял и рухнул. А персы побежали прямо под отряд Андроса, на копья. Я же не спешил воспользоваться горючим маслом.

— Словно сам мир обрушил свою ярость, — завороженно пробормотал я, вспоминая те события. Действительно, так и есть, лучше и не скажешь.

— Да, — кивнул Филипп. — Что это было? — он с вопросом на меня посмотрел.

— Я сам не знаю.

— Это было страшно, очень страшно, — Филипп взглянул на меня немигающим взором.

— Кто-то еще выжил из наших? — мне хотелось перевести тему.

— Да, четверо. Амон, Николет, Фотин и Созон.

— Это хорошо, ты сказал, что Андрос с отрядом напал, когда мы пошли в атаку, — убито пробормотал я.

Получается, если бы я не потащил людей в атаку, они бы были живы. Они бы выжили. Перед глазами у меня встали лица погибших товарищей. Это было больно, осознавать тот факт, что я виноват в их гибели.

— Да, я так сказал, не смей винить себя в их смерти, слышишь, не смей, — вдруг заорал Филипп, схватив меня за плечо. — Я говорил с Андросом после битвы, в атаку они хотели идти с рассветом следующего дня, к ним как раз подошла помощь из Мелитены. И если бы мы не пошли в атаку, не отвлекли бы персов, они бы ждали. Ждали день и ночь, и тогда бы и вовсе никто не выжил, слышишь, ты спас нас, ты спас нас пятерых. И не вини себя в их смерти, — уже совсем тихим голосом добавил Филипп.

Стало ли легче после слов Филиппа, да ни хрена подобного. Чувство вины по-прежнему вгрызалось в мою душу.

— Я постараюсь, давно битва была?

— Вчера, — пожал плечами он.

О как, я что, больше суток без сознания провел? Однако.

— Кто тебя подлатал-то? — я начал осматривать наложенные повязки, и то, как они наложены, мне показалось знакомым.

— Врач прибыл с отрядом из Мелитены, воинственный такой, — и Филипп хохотнул. — Тебя еще бездарем называл, да и ругал всячески, но так, по-доброму.

Неужто Евсей тоже здесь?

— Давай подлечу, а остальные где? — я принялся лечить Филиппа, заживляя перелом на ноге и в ребрах.

— Да вон, две соседние палатки, — указал Филипп.

Закончив с его лечением, я направился в соседнюю палатку.

Завалившись в нее, я огляделся, большая, не чета той, в которой я лежал.

Десять коек, на которых валялись раненые. У одного из них Евсей осматривал открытую рану, он обернулся на меня, а его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— О, посмотрите-ка на него, явился, — голос Евсея был наполнен ядом.

— Гхм, — скромно проговорил я, кутаясь в покрывало.

Евсей поднялся и подошел ко мне, смотря снизу вверх.

— В глаза мне посмотри. Так, зрачки нормальные, а судя по движению, все хорошо. Я учу его, пытаюсь вложить знания в эту пустую голову, чтобы она не была такой пустой. А он ей рискует и сдохнуть пытается. Ты мне сразу скажи, может, я время на тебя просто так трачу, пытаясь из тебя хорошего лекаря сделать. А?

— Евсей, ну ты чего? — Я не совсем понимал его реакции.

— Чего, да осел на рынке, на котором воду возят, и то умней тебя, вот чего.

— Я же не только лекарь, но и воин, — твердо посмотрел ему в глаза.

— Тьфу на тебя, бестолочь, — он еще раз зыркнул на меня и отвернулся под смешки раненых.

Я же огляделся, пять наших, остальные незнакомые, и вроде еще одна палатка есть с ранеными.

Медленно направился к Амону, он был без сознания, нос свернут, лицо — сплошная отбивная, голова перевязанная, да и тело тоже. Да и другие были не краше, всем досталось. Из девяноста бойцов только пятеро выжило.

— Ну как, готов поработать? — обратился ко мне незаметно подошедший Евсей.

— Конечно, но всех за раз не осилю, я себя в порядок привел да Филиппу переломы залечил.

— Ничего страшного, каждому по капле, и то хорошо будет, — усталым голосом ответил мне учитель. — Так что лечи, а я пока тебе одежду поищу, а то ходишь, жопой сверкаешь, нехорошо.

Я приступил к лечению, резерва на полноценное лечение действительно было маловато, но каждому из раненых я уделил внимание.

— Вот, надевай, — и Евсей протянул мне вещи. Простую синюю рубашку и такие же штаны, да и про сапоги не забыл.

Одевшись, я поплелся в крепость, хотелось увидеть Далена и Гостивита.

А путь мой пролегал мимо лагеря персов, или, точнее, того, что от него осталось, после того как конница по нему прошлась, уничтожая все на своем пути.

Чуть в стороне от лагеря виднелось пять пепелищ, с которых еще курились дымки, а неподалеку от них сидела толпа связанных персов, за которыми следила вооруженная охрана.

— Яроми-ир, Яроми-ир, — донеслось оттуда, и мне замахали руками знакомые силуэты, а на мои губы сама по себе скользнула улыбка. И я направился к ним.

Проходя мимо пепелищ, я почувствовал запах горелого мяса, а в пепле были видны белые кости.

Видимо, тела персов сожгли, ну да, не хоронить же такую толпу, легче сжечь.

Как оказалось, в охране пленных стояли Дален и Гостивит, которые сразу на меня набросились и начали обнимать, как и я их.

— Мы верили, что ты выживешь и с тобой все будет хорошо, — высказался Дален. А Гостивит просто молча на меня смотрел.

— А как может быть иначе, — я улыбнулся им.

— Ну ты и натворил дел, двор крепости до сих пор приводят в порядок, — с улыбкой на лице проговорил Гостивит, не отрывая от меня взгляда.

— Ладно, пойду посмотрю, — все-таки любопытно было увидеть все своими глазами, а не в пылу боя, что там натворил Третий. Да, именно Третий, а как его еще называть?

Перед уходом я бросил взгляд на пленных, их было, может, человек пятьдесят. Голые и связанные, мучимые жаждой и голодом, уставшие и обреченные лица.

Было ли мне их жаль? Нет, ведь неизвестно, что они с нами бы сотворили. Мне даже фраза одна вспомнилась: горе побежденным. Ее вроде один японский генерал произнес, ну что ж, он был прав.

Зайдя во двор, я ошалел. Тогда, в бою, голова от усталости и вовсе не соображала, да еще и чувства Третьего сбивали очень хорошо. Да даже после слов Филиппа оставалась некая надежда. Полоса земли, что начиналась в нескольких шагах от дверей башни, до ворот утопала в зелени. С которой сейчас боролись люди. И эта зелень с неохотой поддавалась их усилиям. Трава еле выдергивалась из земли, цепляясь своими белесыми корнями до последнего, а древесные корни с неимоверным трудом поддавались лезвиям топоров.

М-да уж, мне, чтобы превратить саженец в полноценное дерево, да еще и сразу, почти весь резерв приходиться потратить. А тут все появилось в доли мгновения, да еще и все растения пытались уничтожить персов. Это что же за сила-то такая? Очень была похожа на мою силу жизни. Но на такое я не способен.

Древесные корни были, словно пики, направлены в небо, да и по земле струились, как змеи.

— Что, герой, смотришь на дело рук своих, правильно, смотри, смотри, — пока я стоял, пораженный увиденным, ко мне подошел Юхан. — Что ж ты раньше-то свои таланты скрывал, а? — весело проговорил он.

— Впечатляет, — только и смог вымолвить я.

— О то ж, мы, когда увидели это собственными глазами, поверить не могли, а ты представь еще тел, насаженные на эти корни, оплетенные ими или травой, потроха и кровь по щиколотку, даже меня пробрало, — его тон был весьма серьезен, видно, что он не шутит. — Ты это убрать сможешь? — и он обвел все рукой.

— Не-а, — я сразу отказался.

— Жаль, а то корни словно из железа, топоры каждый раз точить приходится, — грустно добавил Юхан.

— Много персов ушло?

— Ну, — и Юхан на долю секунды задумался, — человек сто, может, больше. Да и пленных могло быть больше, парни разошлись, еле утихомирили.

— Понятно, что с телами персов сделали, я видел, а где тела наших? — для меня это было важно.

— Вчера за крепостью всех схоронили, — в голосе Юхана тоже звучала некая печаль.

— Я пойду, — отворачиваясь произнес. А Юхан ничего не ответил, лишь тяжко вздохнул.

Минут пятнадцать мне понадобилось, чтобы добраться до свежих могил.

Их хоронили в три ряда, стояли простые кресты, палки просто связали друг с другом. Сто двадцать семь могил, здесь лежали не только те, кто оборонялся в крепости, но и те кто атаковал лагерь персов. Я медленно проходил между ними, про себя произнося имена тех, кого знал. Мыслей никаких не было, я ведь тоже мог лежать в земле. Да и готов был к этому. Тяжело мне этот бой дался.

Я попытался уйти в работу с головой. Забота о раненых, помощь в приведении крепости в порядок. Персы разломали все, до чего смогли дотянуться их шаловливые ручонки.

Так что лекарскую и свой закуточек приходилось восстанавливать с нуля.

Пленных персов Андрос под конвоем отправил к стратигу вместе с письмом, объясняющим все произошедшее. У персов удалось взять много лошадей, так что Андрос разрешил взять по одной лошади каждому из Мелитенского отряда. Правда, в этом табуне оказался мой Кусака и Крыло. И мне пришлось их с боем выбивать обратно, даже рожу одному много возомнившему о себе бойцу начистить, который простых слов не понимал.

Заодно и свой топор смог найти и ремень, даренный прадедом, он попал в кучу доспехов наших павших воинов. А вот взятое имущество персов Андрос продал торговцам, прибывшим из Мелитены. А полученными с этой торговой операции деньгами он вознаградил нас, пятерку выживших, и всех тех, кто участвовал в бою с персами.

Лично мне досталось пятьдесят золотых и хороший меч в богато украшенных ножнах.

Через две недели вернулся отряд, который сопровождал пленных. По приказу стратига всех персов казнили. А также был приказ, позволяющий Андросу провести рекрутский набор для восстановления гарнизона крепости. И еще один, дающий Амону более высокое офицерское звание кентарха, так что он теперь глава крепости в отсутствие Андроса.

Андрос также возвел оставшуюся тройку выживших в десятники. А Филиппу еще и предложил пойти на отдых, ему всего лет пять оставалось на службе, и Андрос мог принять такое решение.

И он после недолгих раздумий принял это предложение. И перед тем, как отбыть, взял с меня слово, что я обязательно буду заезжать к нему в гости. У него дом находится как раз близ Мелитены, и он попробует себя в роли земледельца. И поделился своими опасениями по части того, что родители умерли, а одному будет тяжело.

Его провожала вся крепость.

Андрос вместе с Амоном организовал рекрутский набор, хотя там все просто, имелись списки всех стратиотов[1], так что Амону в сопровождении пришлось всех объезжать, отбирая в гарнизон крепости людей.

Ну что сказать, глядя на них, вчерашние крестьяне, молодые и не очень. Самому старому из новичков было тридцать лет. Многие и оружия-то в глаза не видели.

Так что Амон с новоназначенными десятниками мучился, пытаясь обучить их военному делу. Пока было безуспешно, и новички путались в собственных ногах.

А жизнь вновь входила в привычное русло. А я все больше задумывался о возвращении домой. Все-таки соскучился по родным и по снегу. Вечная жара и пыль быстро надоедала. Денег вроде в кубышечке уже хватало.

Возвращаясь от Евсея, на дороге я нагнал всадника, который мне показался знакомым. Так что, пришпорив Кусаку, я его быстро догнал.

— Тпру, — я осадил разогнавшегося Кусаку. — Пимен, какая встреча, — я улыбнулся другу и даже подмигнул.

— О, Яромир, приветствую, а я вот от своих возвращаюсь, — доброжелательно ответил мне друг. — Ты же давно у них не был?

— Ну да, давненько не заезжал, ты чего такой довольный-то? — Пимен действительно лучился довольством.

— Так со вдовой соседа наконец удалось договориться, пару полей у нее выкупили, заплатили, конечно, изрядно, но это того стоит.

— Это хорошая новость, но кто их обрабатывать будет, твой отец справится?

— Ха, так в этом все и дело, у моей семьи теперь двое закабаленных, они и будут работать, — усмехнувшись, произнес Пимен, мерно покачиваясь в седле.

— Закабаленных?

— Ну да, выкупил в каменоломне, денег потратил у-у-у, я тебе скажу, но оно того стоит.

— И что, там можно выкупить любого? — заинтересованно спросил я.

— Ну почти, туда же за долги ссылают да за невыплату сборов или еще какие прегрешения, душегубы там редко бывают, в основном земледельцы. Вот я и выкупил, — пожал плечами Пимен.

— А не сбегут? — решил я уточнить.

— Ну сбегут они, и что, опять на каменоломню, так там долго не живут, а мы и накормим, и позаботимся, а если хорошо будут работать, то у них все хорошо и будет.

А у меня в голове вовсю заработали шестеренки. Все же мне нужны свои люди.