Восхождение язычника 2

Глава 11

Справившись со своими чувствами, я шагнул к больному, который лежал на шикарной кровати.

А главное, мне стало понятно, что ощущение гнили, вызвавшее во мне бурю эмоций, шло от него.

Что же общего между гоблинами из далеких балтийских лесов и больным на границе Византийской империи?

Я же принялся рассматривать лежащего на кровати мужчину.

Если отец Пимена немного схуднул, то здесь более запущенный случай. Мужчина еще не напоминал мумию или жертву Освенцима, но был близок к этому.

Сам он лежал без сознания и метался в бреду. Еще и запах больного человека, а также пота и испражнений. Он был одет в простую тунику, а на открытых участках тела виднелись темные пятна.

И эти пятна вызывали чувство омерзения, мне не хотелось к нему прикасаться.

— Давно он заболел? — вырвался у меня вопрос.

— Дней десять, как ему начало нездоровится, мы и врачевателей вызывали, его травами поили, маслом оливковым натирали и в бани водили, все без толку, — всплеснула руками женщина.

— В доме кто-то, помимо него, заболел? — я продолжал осматривать больного, не прикасаясь к нему.

— Нет, никто, все здоровы, только Агапий, он как из города вернулся, так на следующий день ему и поплохело.

— И давно он в себя не приходит?

— Дня четыре уже, но врачеватели говорят, что он борется с болезнью и идет на поправку, — в голосе женщины слышалась надежда.

— Понятно, воды принесите и тряпку чистую, — бросил я, рискнув подойти поближе к больному.

Сами пятна были крупными, крупнее монеты.

— Возьмите, — одна из служанок протянула мне миску с водой и небольшую тряпку.

— Благодарю.

Смочив тряпку, я протер открытые участки тела и начал ощупывать темное пятно, расположенное на руке. На ощупь обычное тело, никаких уплотнений или чего-то иного я не обнаружил.

И начал более внимательно рассматривать темное пятно, в середине которого смог заметить черную точку, вокруг которой цвет был неоднородный.

Ну что ж, попробуем теперь силой жизни.

Выпустив свою силу, я услышал позади себя вскрик служанки и вздохи жены больного, а также успокаивающий шепот Пимена.

Направив силу в руку больного, я прикрыл глаза, и отдался своим ощущениям и попытался уловить хоть что-то. При переломе я уже легко чувствовал место слома кости, а при ране — несоответствие, здесь же ничего.

А темное пятно было просто пятном, казалось, от них нет никакого вреда, они всего лишь пронизывали тело больного вглубь. Но это все не то, в чем причина такого состояния, я не мог понять!

Только ощущение, что организм увядает, как природа осенью при приближении зимы. Если лето — это маленькая жизнь, то осень — маленькая смерть, а зима — сплошной покой. Только это я понял, а вот причину, по которой организм увядает, так и не смог понять или обнаружить.

Сосредоточившись, я попытался окутать всю руку больного своей силой, и вот здесь уже стало что-то понятно, легкий, едва ощутимый отток. Словно силу что-то поглощало, по капельке, почти незаметно, а наряду с ней уходили и жизненные силы больного.

И вновь я погрузился в ощущения и спустя пару минут смог понять, что темные пятна всему виной, они поглощали силы.

Что это, болезнь, вирус?

Я никогда с подобным не сталкивался, даже не слышал. А главное, чем я смогу помочь в данном случае? Просто наполнить организм своей силой, так причина в виде темных пятен никуда не уйдет, лишь даст больному немного времени. Вырезать пятна из тела, так они и кости, и органы наверняка задевают, да и не выдержит больной.

И вот тут меня накрыло.

Чувством беспомощности, я словно вновь стал калекой, который ничего не может изменить!

— Херова жизнь, — вырвалось у меня.

— Вы сможете помочь? — донесся до меня голос парня, сына этого умирающего мужчины.

Как мало я еще знаю и умею.

Пара мгновений вязкой тишины, и я смог принять решение. Если не сумею его вылечить, то хоть дам пару дней жизни с любимыми людьми!

Это все, что я смогу для него сделать.

И принялся наполнять силой жизни его тело, тратя свой резерв до донышка, иссушая источник, мощь текла из моих рук полноводной рекой, озаряя комнату изумрудным светом. И когда последняя капля силы сорвалась с пальцев, больной открыл глаза, он уже не был таким бледным, а его взгляд стал осознанным.

— Мирим, Демис, — сорвалось с его уст, и он протянул руку в направлении близких.

— Агапий, отец, — жена и сын бросились к нему. Мирим упала перед кроватью на колени и начала ласково его гладить, а Демис стоял за спиной матери и улыбался, глядя на отца.

Я же пошатнулся и, развернувшись, тихо вышел из комнаты, не забыв прихватить Пимена, дабы не мешать семье пообщаться.

Уселся на стул, и по телу растеклась слабость, ну, это и неудивительно, ведь я потратил весь свой резерв.

— Яромир, ты смог его вылечить, — произнес Пимен довольным голосом. — Не зря сюда приехали.

— Не зря, — тихо ответил я. А от слабости меня потянуло в сон, и, прикрыв глаза, я задремал, развалившись на стуле.

— Яромир, Яромир, — сквозь сон услышал я и почувствовал, как меня едва касается Пимен.

Распахнув глаза, я увидел, как передо мной стоит заплаканная и раскрасневшаяся Мирим, а рядом с ней Демис.

— Яломир, — протянула она, коверкая мое имя. — Я благодарна вам за то, что вы смогли помочь и исцелить моего мужа, а то местные врачеватели только обещали, что он сможет выздороветь, но никто так ничего и не сумел сделать. Примите нашу благодарность, — и она протянула мне кошель, туго набитый деньгами.

А ведь мне сейчас придётся озвучивать смертельный приговор ее мужу, это тяжело, я протяжно вздохнул. Мда-с, я посмотрел в лучащиеся радостью глаза Мирим, и слова застряли у меня в глотке. Секундная задержка, и я смог справиться с собой.

— Мирим, послушайте, что я скажу, я не смог вылечить вашего мужа, помочь — да. Он сейчас пришел в сознание и, вероятно, чувствует себя хорошо. Но это ненадолго. Я не знаю, что это за болезнь, сам ни разу с таким не сталкивался и даже не слышал. Да и болезнь ли это, мне непонятно. Но она убивает вашего мужа, и я с этим ничего не смог поделать, он умирает. Мирим, дня три, может, чуть больше у него есть, и все, — я серьезно смотрел в глаза женщины и не отводил взгляда.

И с каждым моим словом ее улыбка увядала, а в глазах появлялись слезы.

— Нет, нет, нет! Этого не может быть, вы все врете, вы врете, другие врачеватели обещают, что он выздоровеет, — женщина начала истерить и размахивать руками.

— Я не знаю, что вам сказали другие врачеватели, но это так и есть, мне очень жаль, чем смог, тем помог, не теряйте времени зря, — я попытался смягчить свой голос и донести до Мирим, но, глядя на нее, становилось понятно, что это бесполезно. — Пимен, мы уходим, — бросил я и направился на выход из дома неспешным шагом.

За прошедшее время, после того как я опустошил свой источник, мне вроде и стало полегче, но слабость давала о себе знать.

С трудом я залез в седло и, дождавшись Пимена, двинулся в сторону крепости.

Мне было не по себе, я впервые со своей чудодейственной силой не смог помочь, да еще и пришлось озвучить смертельный диагноз, глядя в глаза супруге больного, и что из этого было хуже? Да еще и болезнь эта странная, которая вытягивала жизнь, а главное, ощущение как при встрече с гоблинами и ярость, которая меня поглотила в первые секунды, только все путала. А голова разрывалась от мыслей и вопросов по этому поводу.

— Зря мы, видать, сюда приехали, мама просто сказала, что сосед заболел, если бы я знал, что это за болезнь, я бы тебя и не позвал, — слова Пимена вырвали меня из собственных мыслей.

— Это болезнь? — с непониманием спросил я.

— Ну да, — он взлохматил себе волосы. — Уже года три в городе, по паре человек в месяц заболевает, в основном из бедных людей. Но никто из них так и не выздоровел, все умирают. Думали, что распространяться начнет всенародно, и уже хотели за войсками посылать, вдруг чума пришла, как во времена Юстиниана, но обошлось, — с облегчением закончил Пимен.

— Чума?

— Ну, я много не знаю, только слышал, думали, что чума. Говорили, что при императоре Юстиниане много от нее народу полегло, вот и боялись, — пожал плечами Пимен.

— И ежемесячно в течение нескольких лет, получается, от этой болезни есть пострадавшие, и никто их не вылечил?

— Ага, врачеватели вроде пытаются лечить, и все без толку. Люди умирают, — спокойно ответил Пимен.

— Вот оно как получается, — задумчиво протянул я.

— Знаешь, Гостивит, я иногда хотел в Яромира чем-нибудь таким швырнуть, и чтобы мне за это ничего не было, — Дален весело подкидывал камень в руке.

— Да, я тоже не прочь, — ответил ему брат.

И лыбились, гады. Под ногами у них стояло деревянное ведро, наполненное камнями.

— Это не развлечение, кинь в Яромира камень, мы кое-что проверять будем, — со смешком ответил я. — Швырять начинаете по моему сигналу. Ясно?

— Как скажешь, — ответил Дален, продолжая лыбиться.

Я же оглянулся вокруг, лишних людей, которые могли пострадать от моего эксперимента, нет.

Дело происходило в моем закутке, где расположена лекарская.

Отошел от парней на метров семь.

— Готовы? Сначала несильно бросаете, потом сильней, — вновь напомнил я парням.

— Да давай уже, помним мы все, — донеслось недовольное ворчание Гостивита.

Ну-с, понеслось, немного напрягшись, я выпустил из себя силу ветра. И сразу вокруг заиграли потоки воздуха, и с каждой секундой они становились все мощнее, окутывая меня и поднимая пыль. Я словно оказался в воздушном коконе, а сила ветра лилась из меня легким потоком.

— Давайте, — и я махнул рукой друзьям.

И в то же мгновение в меня полетели камни, которые отклонял ветер в разные стороны. А ребята с каждым брошенным камнем распалялись и швыряли их все сильнее.

Они пролетали по прямой траектории метра три или четыре, а после их отклоняли порывы ветра, и они не долетали до меня.

Как замечательно, как хорошо, надо будет еще со стрелами и копьями проверить, но только для этого явно надо будет надеть доспехи на всякий случай. А то мало ли. О, точно, интересно, а стрелы в полете я смогу хватать или отбивать, если себя силой жизни наполню? Тоже стоит проверить. Но для этого лучника хорошего надо, Гостивиту я это не доверю.

— Все, хватит, — и я махнул рукой парням.

Но они как будто не видели или не замечали, продолжали весело кидать в меня камни. Наблюдая, как их отклоняет порывами ветра.

— Да чтоб вас, хватит уже, — и я начал махать руками как заведенный.

Друзья, увидев, перестали швырять свои снаряды, а я смог спокойно отпустить силу ветра.

Пыль медленно продолжала кружить.

— Вроде в тебя кидаешь, а потом раз, и он летит в другую сторону, забавно, — весело встретил меня Гостивит.

Мне даже ругаться на них перехотелось.

— Получилось то, что ты хотел, — более серьезно спросил Дален.

— Да, завтра еще кое-что попробуем, будете копья и дротики в меня кидать, — задумчиво проговорил я.

— Хех, ну смотри, сам попросил, — с опасением сказал Гостивит.

— Я доспехи надену и щит возьму, все хорошо будет.

— А, ну тогда ладно, мы пошли. — И братья направились в глубину двора.

А я принялся собирать разбросанные камни. В принципе, эксперимент можно считать удачным, если завтра все сложится, то вообще отлично. Будет у меня, значит, этакий воздушный щит против летящих снарядов. А главное, я просто полностью выпускаю силу ветра, и она окутывает мое тело.

— Эй, лекарь, ты здесь? — раздался крик приближающегося стража.

— Здесь я, чего хотел? — я посмотрел в сторону голоса.

— Там на воротах врачеватель из Мелитена, тебя требует, ругается.

— О как, — я аж удивился.

Мне, конечно, хотелось познакомиться с местными врачами, и я даже планировал сам поискать знакомства, а тут прибыли по мою душу, интересно, конечно.

— Ну, пойдем, встретим, посмотрим, чего он хочет, — и я направился вслед за стражем к воротам.

А перед воротами, держа за узду коня, стоял невысокий и тщедушный грек возрастом слегка за сорок, одетый в синюю долматику, на поясе у него висел кинжал, который он крепко сжимал.

Пройдя в калитку, я предстал перед ромейцем.

— Так это ты себя, значит, лекарем называешь, ты у Агапия был? — начал он.

— Ну, я, — смотря снизу вверх, ответил ему.

— Да какой ты лекарь, ты всю мою работу погубил, я его почти вылечил, неуч, дикарь и варвар, — начал орать этот ромеец. — Да тебя нельзя к больным подпускать, ты себя видел, ты не врачеватель, ты убийца, ты его убил, слышишь, когда я его мог спасти! Я буду префекту жаловаться, ты не имеешь права лечить людей, — продолжал лаяться ромеец.

Вот оно как! Мне в лицо продолжали лететь оскорбления.

А стражи на воротах с интересом смотрели на разворачивающийся концерт.

Рука сжимается в кулак, и я бью под дых ромейцу, прерывая его ругань. И он начинает хватать ртом воздух, а следующий мой удар приходится ему по лицу, отправляя в забытье.

— Цирк уехал, а клоуны остались, — бормочу себе под нос.

Не дав ромейцу упасть, я закинул его себе на плечо, а коня схватил за узду и потянул в крепость.

— Его в конюшню, — и сунул узду улыбающемуся стражу.

А сам с ромейцем на плече направился в свой закуток, в лекарскую. Аккуратно положив его на стол, я задумался, может, все же не стоило его бить, на хрен послал бы и все.

И что мне теперь с ним делать?

А если до Анроса дойдет, то точно по голове не погладит, и я с грустью взглянул на дело рук своих.

— О, моя голова, где я? — пришел в себя врачеватель.

— В гостях, — мрачно ответил я ему.

— Это ты, ты меня ударил, да как ты посмел, варвар, на меня руку поднять, я до самого префекта дойду, чтобы тебя наказали.

— Могу проводить, прям сейчас, — ухмыльнувшись, проговорил я. — Агапий, значит, умер?

— Да, — врачеватель присел на столе и свесил ноги.

Ну, хоть ругаться перестал, и то хорошо.

— Давно?

— Вчера, и мне Мирим о тебе рассказала, и слышишь, не смей больше к людям приближаться, я почти его спас, — вновь начал повышать голос ромей.

— А что же не спас, и предыдущих тоже? Это же не первый случай, — я внимательно на него посмотрел, вглядываясь в лицо.

А он немного стушевался, но все же заговорил:

— Я был близок к его излечению, — упрямо заявил мне врачеватель.

— Ага, близок, если бы не моя помощь, Агапий бы и двух дней не протянул.

— Яромир, Яромир, — раздался зов снаружи.

И, бросив взгляд на врачевателя, я поспешил выглянуть, а там два солдата на руках несли знакомого мне десятника.

— Здесь я, заносите. А ты со стола слезай, — обратился я к ромею. — На стол его.

И они уложили его.

— Что с ним? — сам же начал осматривать раненого.

— С коня упал да как заревет, — заговорил солдат.

— Ага, а еще за ногу схватился, — продолжил второй.

— Понятно, — протянул я и принялся снимать с раненого офицера доспехи.

— Да как вы можете доверять этому дикарю своё здоровье? — завел свою шарманку врач.

— Заткнись, и без тебя больно, — просипел десятник.

Под злым взглядом офицера врач умолк.

А я тем временем уже снял с него доспехи.

— Разворачивайся и попытайся ноги прямо положить, — и я помог раненому. — Какая?

— Эта, — и он показал на правую.

Я стал ощупывать пострадавшую ногу.

— Ай, — раненый вскрикнул, когда я добрался до середины голени.

— Перелом, походу, — протянул я.

А врач молча, но с интересом наблюдал за моими действиями.

Стянув с офицера штаны, я начал визуальный осмотр, середина голени опухла.

Приложив руки к пострадавшей области, я выпустил силу жизни в тело раненого и спустя пару мгновений смог почувствовать перелом кости, а главное, где он расположен.

Врач уже с выпученными глазами смотрел на мою силу.

— Да, перелом кости, как я и говорил, тебе как, побыстрее или без боли?

— Побыстрее, — голосом, полным мучений, ответил мне десятник.

— Это мы могем, — и я отошел к шкафу, откуда достал кувшин крепленого вина. Налив полную кружку, протянул ее раненому, который выпил все до дна, а после скривился. — На, в рот вставь и зубами зажми, — я передал ему специально заготовленную палку. — А теперь терпи, офицер, стратигом[1] станешь.

Вновь возложив руки, я выпустил силу и, ощутив место перелома, поправил кость.

— Мм-ммм, — донеслось до меня.

А после сконцентрировал свою силу на месте слома, ускоряя сращивание. И спустя с десяток минут и четверть моего резерва дело было сделано.

— Все готово, — и я хлопнул по столу.

— Спасибо, Яромир, — протянул десятник, надевая штаны. Он с осторожностью встал и потрогал ногу. А после еще больше оперся на нее.

— Ты еще попрыгай на ней давай, — в моем голосе так и сквозила злая ирония. — Ногу сегодня лучше не нагружать, ходи осторожно. Завтра придешь, еще раз посмотрим, все, иди.

— Спасибо, что бы мы без тебя бы делали, — и десятник, осторожно опираясь на ногу, покинул лекарскую.

— Поразительно, какая сила и дар в руках неотесанного дикаря, — протянул врач.

— В лоб дам, если еще раз меня так назовешь, понял? — я мрачновато протянул и поднял кулак к носу ромея.

— Значит, ты лечишь своей силой? — не обратил он внимания на мою угрозу.

— И ей тоже лечу, тебя звать-то как?

— Евсей, но тебе, несмотря на дар, нельзя лечить, могут наказать.

— А как получить разрешение?

— Надо сначала отучиться, потом несколько лет у врачевателя в учениках отходить, и, если тебя признают достойным, разрешение получишь, а сейчас тебе нельзя, — и Евсей твердо на меня посмотрел.

— Отучиться и в учениках отходить.

— Да.

— А ученик может лечить? — у меня возникла идея.

— Может, только с пригляда учителя, — ответил мне Евсей.

— Вот, значит, будешь моим учителем и надзирателем, — я весело подмигнул врачу.

— Да разве так можно? Нет, так нельзя, — и он помотал головой.

— Разве нельзя? Ты же сам сказал, что ученик может лечить при учителе, а ты сам видел, что я могу. Раз, и нет перелома, и кость правильно срослась. Да за это будут готовы хорошо заплатить, а у меня и другие таланты есть.

— Мне надо подумать, — смотря на меня, пробормотал Евсей.

— А что тут думать? Мы сможем большему числу людей помочь, да и заработать.

Немного подумав, Евсей выдал:

— Я согласен.

— Вот и хорошо, вот и замечательно, только я два дня в неделю смогу в Мелитене быть, я все же здесь при Андросе.

А теперь у меня точно появился дополнительный источник доходов, и я смогу неплохо заработать.

— Тоже неплохо, я тебе тогда как ученику за твою помощь буду платить одну пятую, — с хитринкой протянул Евсей.

— А вот это видел? — и я вновь поднес кулак к его лицу. — Половину.

— Так я же тебя еще ремеслу врачевания буду обучать, — возмутился Евсей.

— А за быстрой помощью народ в очередь к тебе встанет, да и я многое умею, может, и тебя чему-нибудь научу.

— Да чему ты можешь меня научить, дикарь, четверть, и не больше!

И только я собрался продолжить спор, как в лекарскую ворвался Дален.

— Яромир, собирайся быстро, ты с Андросом в Милетену едешь.

[1] Стратиг — высшее воинское звание в Византии.