Война Двух Королев

ГЛАВА 40

Поппи

К тому времени, когда мы закончили обсуждение наших планов отправиться в Кровавый лес, был уже ранний вечер, и я смогла провести некоторое время с Тони. Войдя в покои, я с облегчением обнаружила две глубокие ванны, стоящие рядом друг с другом и наполненные водой, от которой шел пар.

Пока Кастил задержался… в надежде поговорить с отцом… я осмотрела покои, пока раздевалась. Открытые потолочные балки и побеленные каменные стены напомнили мне о спальнях в Нью-Хейвене. Однако эти покои были намного просторнее, в них имелись гостиная и столовая, разделенные ширмой. Дверцы шкафа были открыты, и я обнаружила там одежду, которую привезла Вонетта. Но то, что висело рядом с ней, вызвало у меня улыбку.

Одежда для Кастила.

Они действительно не сомневались, что мы вернемся. Вместе.

На дне шкафа стоял ящик… тот самый, в котором хранилась корона короля Джалары. Скоро к ней присоединится еще одна. Я все еще не знала, что мне с ними делать.

Я подошла к столику у кровати и положила руку на коробку из-под сигар, зная, что лежит внутри.

Наши короны.

Глубоко вдохнув, я оставила коробку закрытой и пошла в ванну. Слабая боль в челюсти вернулась ко мне, когда я принимала ванну и смывала с себя, казалось, недельную грязь, а затем высушилась и, найдя халат, накинула его. В дверь постучали как раз в тот момент, когда я закончила завязывать поясок.

— Войдите, — позвала я, проходя мимо стоящей ширмы.

Киеран вошел, закрыв за собой дверь.

— Ты одна? Я подумал, что с тобой будет Тони.

— Я была с ней, но она устала.

Он огляделся.

— Я просто хотел проверить, как ты держишься.

Моя бровь приподнялась.

— Я в порядке. А ты?

— Прекрасно.

Я уставилась на него.

Киеран уставился в ответ.

— Ты тоже здесь, потому что Кастил разговаривает со своим отцом? — спросила я.

Он грубо рассмеялся.

— Это так очевидно?

— Немного. — Я подошла к одному из кресел у незажженного камина. На маленьком столике рядом с парой стаканов стоял графин с какой-то янтарной жидкостью. — Хочешь что-нибудь выпить?

— Конечно, — ответил он, пока я наливала два стакана. — Я подумал, что если задержусь, то Кас использует меня как предлог, чтобы не разговаривать с его отцом.

Моя грудь сжалась, когда я протянула Киерану стакан.

— Я надеюсь, что он поговорит с отцом и с Маликом, но…

— Но у него должно быть много чего в голове. — Киеран прислонился к камину, пока я сидела в кресле. — И он может быть не в том состоянии, чтобы выслушать все, что хочет сказать его отец.

Я сделала глоток дымящегося виски, думая о том, что сказал мне Валин.

— Вряд ли ему понравится то, что скажет его отец.

Я сделала глоток дымного виски, думая о том, что сказал мне Валин.

— Вряд ли ему понравится то, что скажет его отец.

— Вряд ли. — Киеран отпил, уставившись в узкое окно, когда мой взгляд упал на тонкий шрам на его предплечье.

Поджав ноги, я опустилась в мягкое кресло, наблюдая за Киераном. Кастил наверняка нашел бы дорогу ко мне скорее раньше, чем позже, если бы поверил, что я одна. Но Киеран мог навестить свою сестру или кого-нибудь из друзей, с которыми он не виделся неделями. Он мог бы провести время с Маликом. Но, вероятно, он также не был готов сесть и поговорить с ним. В любом случае, Киеран был здесь по другим причинам, и я догадывалась, по каким.

— Кастил сказал тебе, что мы говорили о Присоединении?

Киеран взглянул на меня.

— Сказал. — Прошло мгновение. — Он сказал, что ты хочешь сделать это.

Приказывая себе не окраситься в сто оттенков красного, я сделала еще один маленький глоток.

— Он хочет, чтобы я взяла следующие пару дней на обдумывание, но я знаю ответ. Он не изменится.

Его ветреные глаза внимательно смотрели на меня.

— Тебе стоит воспользоваться этими днями и действительно все обдумать.

— Я так и сделаю, но ничего не изменится. Кастил все обдумал. Я знаю, что это влечет за собой… что может произойти, а что нет. — Я знала, что влечет за собой Присоединение. Кастил подробно рассказал об этом, когда мы сидели в лесу глициний. Неважно, что получится или не получится, когда мы соединим их сущности с моей, это будет интимно. Интенсивно. Меняющее жизнь. Никто из нас не будет прежним после этого. — Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? По-настоящему?

— Этот вопрос должен задавать я, Поппи.

Я опустила стакан на согнутое колено, наблюдая, как он идет к креслу напротив меня и садится.

— Мы бы не вели этот разговор, если бы я не была уверена.

— Правда. — Он наклонился вперед, держа в руке стакан. — То же самое касается и меня, Поппи. Я здесь, потому что хочу быть здесь. — Оттенок его голубых глаз был ярким, сияние за зрачками — еще ярче. — Я не думаю, что многие вольвены отказались бы присоединиться к Королю и Первородному.

Мои щеки потеплели. Я все еще не могла поверить, что я такая, но в данный момент это не имело значения.

— Ты не просто вольвен. Это был бы не кто иной, как ты.

Киеран опустил подбородок, когда у меня во рту появился сладкий вкус, противоречащий привкусу виски.

— Не заставляй меня переживать по этому поводу. Если ты это сделаешь, то получится что-то странное.

Я рассмеялась.

— Ну, сейчас как раз то время, когда именно я могу сделать что-то странным.

Он покачал головой, сжимая свободной рукой затылок. Прошло несколько долгих мгновений.

— Ты ведь знаешь, что я люблю Каса, верно?

— Да, — прошептала я. — И я знаю, что он любит тебя.

— Я готов на все ради него. Я сделаю все ради тебя, — сказал он, повторяя слова Кастила. Он поднял на меня глаза. — И знать, что ты сделаешь это для меня, значит… — Он сглотнул. — На самом деле нет слов, кроме того, что мои причины согласиться на Присоединение имеют очень мало общего с тем, что Кас — король, а ты — Первородный бог, а все это связано с любовью, которую я испытываю к вам обоим.

У меня перехватило дыхание, а в груди завязался узел эмоций.

— Теперь ты делаешь все это эмоциональным.

— Прости.

— Нет, не извиняйся.

Киеран усмехнулся и опустил руку, пока я боролась с желанием спросить его, какую любовь он испытывает к Кастилу. Ко мне. Я знала, что это не семейная любовь и что она выходит за рамки того, что человек чувствует к друзьям. Я также думала, что это не то же самое, что он чувствовал к Элашье или что мы с Кастилом чувствовали друг к другу. Но я также знала, что то, что я чувствовала к Киерану, не было тем же самым, что я чувствовала к Делано, Вонетте или Тони. Это было… больше.

Он сидел, глядя на меня, положив лодыжку на колено.

— У тебя такой взгляд.

— Какой взгляд?

— Такой, который говорит, что у тебя есть вопрос, который ты пытаешься не задавать.

— Нет, это не так.

Киеран выгнул бровь.

Я вздохнула, подумав, что меня раздражает то, что он так хорошо меня знает. Набравшись смелости, чтобы спросить то, что я хотела знать, я сделала еще глоток. Это очень мало помогло мне.

— Что… что за любовь ты чувствуешь?

Он изучал меня до тех пор, пока я не начала ерзать на стуле.

— Есть много видов любви, но когда речь идет о тебе, это тот вид, который позволил мне сделать то… — Он резко вдохнул, его челюсть затвердела. — Это та любовь, которая позволила мне дать это тебе обещание, Поппи. Это та же самая любовь, которая позволила тебе попросить меня об этом.

***

Кастил

Когда я вошел в спальню, комната была тускло освещена. Запах Киерана витал у камина, где на маленьком столике стояли два пустых стакана. Сняв оружие и ремни, удерживающие его на месте, я оставил все кинжалы, за исключением одного, на комоде у стоящей ширмы.

Мое сердце неуверенно забилось, когда я взглянул на кровать и увидел там Поппи, свернувшуюся калачиком на боку, одеяло сбилось на ее талии, а халат распахнулся, обнажив одно кремовое плечо. Снимая с себя одежду и быстро омываясь остывшей водой в ванной, я не думал, что мое сердце когда-нибудь перестанет делать маленькие прыжки, когда я смотрю на нее. Не думал, что когда-нибудь привыкну смотреть на нее и знать, что я принадлежу ей, а она — мне.

Я убедился, что полностью высох, прежде чем шагнуть к кровати. Я не хотел ее будить… что ж, это была ложь. Я хотел увидеть эти прекрасные глаза. Чтобы она подарила мне одну из своих улыбок. Услышать ее голос. Ее смех. Так что, да, я хотел, чтобы она проснулась, но утро наступит достаточно скоро. Нам всем нужен был отдых, ведь путь в Кровавый лес будет нелегким. Осторожно откинув одеяло, я лег в постель и держал свои чертовы руки при себе. Если бы я дотронулся до нее, то да, я бы провел ночь, уставившись в потолок с твердым членом.

Заставив себя закрыть глаза и выровнять дыхание, я каким-то чудом заснул. Даже не знаю, как долго я пролежал, прежде чем обнаружил себя в этой затхлой и темной камере, единственными звуками в которой были скрежет когтей Жаждущих и бряцание цепей. Цепь на моем горле была почти слишком тугой, чтобы глотать или глубоко дышать, а боль в руке и в…

Я проснулся от толчка, открыл глаза и увидел тени, колышущиеся на открытых балках потолка. Меня там нет. Мое сердце колотилось. Я здесь. Воздух с хрипом входил и выходил из легких, когда я повторял эти слова, как молитву.

Кровать слегка сдвинулась, когда я провел руками по лицу, ощущая шероховатость мозолей… того, чего там не было.

Поппи перекатилась ко мне, прижимаясь всей длиной своего полураздетого тела к моему.

— Я скучала по тебе, — пробормотала она.

Черт.

Мое сердце.

Ее голос.

Он успокаивал меня.

Опустив руки, я обхватил ее спину, впитывая тепло и мягкость.

— Я скучал по тебе.

Она придвинулась ближе, просунув ногу между моими.

— Ты поговорил со своим отцом?

— Достаточно долго, чтобы сказать ему, что все, что он считает нужным сказать, должно подождать. — Я запутался пальцами в ее волосах. — Он не был рад это услышать, но отступил.

— Значит, ты с ним вообще не разговаривал.

— Мне не нужно, чтобы он говорил то, что я сейчас думаю, — признался я. Ничто из того, что он мог сказать в данный момент, не заставило бы меня понять, почему он и моя мать скрывали от нас личность Кровавой Королевы. — Нет, когда есть все остальное — поиски Малека. Встреча с Избет. Окончание войны.

Ее рука скользнула по моей груди.

— Я понимаю. — Она тихонько зевнула. — Именно поэтому я больше не задавала Малику вопросов о той ночи в Локсвуде или о Коралине и Лео.

Я посмотрел вниз на ее макушку. Она не была готова к тому, чем Малик хотел поделиться. Так же, как и я не был готов к тому, что касается моего брата и нашего отца.

— Тебе пора спать.

— Да. — Но ее рука скользнула вниз по моему животу.

— Не похоже, что ты собираешься снова заснуть.

Поппи молчала несколько мгновений.

— Ты в порядке?

Дошел ли до нее мой кошмар? Или она проснулась и просто почувствовала затянувшуюся неразбериху эмоций? Закрыв глаза, я глубоко вздохнул. Когда я не ответил, когда я не смог ответить, она повернула голову и поцеловала меня в грудь.

— Будешь, — прошептала она.

— Да, обязательно.

— Я знаю. — Ее рука скользнула под одеяло.

Все мое тело дернулось, когда ее пальцы коснулись кончика моего уже затвердевшего члена, и затем она слегка приподнялась.

Она не дала мне шанса сказать больше ни слова. Не то чтобы я жаловался. Ее губы нашли мои, и ее поцелуй был сладким. Я крепко обнял ее, когда она провела языком по моим губам. Поцелуй продолжался до тех пор, пока я не застонал от желания.

Боги, я всегда страдал по ней.

— Кас, — прошептала она, обхватив пальцами мой член. — Ты мне нужен.

Я вздрогнул от ее слов — от правды. Это я нуждался в ней, и она знала это… знала, что ее прикосновение, ее близость были основой. Напоминание о том, что я здесь.

— Сейчас же, — потребовала она.

Ее дерзкий приказ вызвал усмешку, когда я прижался к ее щеке. — Чего ты хочешь?

— Ты знаешь, — прошептала она мне в губы.

— Может быть. — Я скользнул рукой по ее горлу, мимо чувствительных, заживающих следов укусов и по ее груди, где под хлопковой тканью халата блестел сосок. Я продолжал двигаться дальше, по мягкой выпуклости ее живота, а затем между ее ног. — Но ты должна мне сказать. — Я провел тыльной стороной пальцев по ее влажному теплу и улыбнулся, когда она застонала. — На всякий случай.

Ее хватка на моем члене усилилась.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. — Она прижалась лбом к моему. — Пожалуйста.

— Тебе никогда не нужно говорить «пожалуйста». Я провел пальцем по самому центру ее тела. — Но из твоих уст это звучит так красиво.

У Поппи перехватило дыхание, когда я просунул в нее палец. Она укусила меня за подбородок, заставив все мое тело еще раз дернуться. Я ввел палец глубже.

— Вот так?

— Да.

Я поцеловал ее, вводя и выводя палец.

— И вот так? — Мой голос был грубым, тяжелым.

Ее спина выгнулась дугой, когда ее рука начала двигаться в такт моим неглубоким толчкам. Ее бедра начали двигаться.

— Мм-хмм.

Проводя большим пальцем по ее клитору, я изумился тому, как напряглось все ее тело, как перестала двигаться ее рука. Я усмехнулся.

— А что насчет этого?

Она застонала, и это был звук, который я мог бы слушать вечно.

— Мне это очень нравится, — сказала она, но ее рука оставила мой член и сложилась вокруг моего запястья, отстраняя мое прикосновение. — Но я хочу большего.

Поппи пошевелилась, отпустив мою руку и опустившись на локти. Полураспахнутый халат соскользнул с ее рук. Никогда в жизни я не был так благодарен за усиленное зрение, которому она так завидовала.

Розовые груди приподнялись, их кончики сжались. Ее щеки раскраснелись, ноги широко расставлены, открытые и манящие. У меня, черт возьми, рот разинулся от одного ее вида. Я поднялся на полпути.

— Ты прекрасна. — Я осмотрел каждый дюйм обнаженной плоти. — Знаешь, чего я не понимаю?

— Чего?

— Как ты не проводишь весь день с этими красивыми пальчиками между этих красивых бедер. — Я просунул руку под халат, обхватив ее бедро. — Вот что бы я сделал на твоем месте.

Она засмеялась.

— Тогда бы ты мало что успел сделать.

— Это того стоило бы. — Мой взгляд остановился на том месте, где ее рука лежала на нижней части живота, в нескольких дюймах от ее чудесного тепла. — Я только что кое-что понял. — У меня пересохло в горле. — Ты когда-нибудь прикасалась к себе?

По ее щекам разлился румянец, и через мгновение она кивнула. И, черт бы меня побрал, если бы это не вызвало во мне почти болезненную вспышку вожделения.

— Мне бы не хотелось ничего большего, — подхватив ее руку, я поднес ее ко рту. — Мне бы хотелось, чтобы ты показала мне, как именно ты прикасаешься к себе, — я сомкнул губы вокруг пальца с нашим кольцом.

Она шумно вдохнула, когда я опустил ее руку в тенистое пространство между ее бедер. В какой-то момент мне показалось, что она не сможет этого сделать.

Но не стоило сомневаться.

Моя Королева не отступила ни перед чем.

Нежные сухожилия вдоль верхней части ее руки двигались, как клавиши пианино, когда она вводила палец внутрь себя, совершая крошечные погружения.

— Черт, — простонал я. — Не останавливайся.

Она продолжала играть с собой, и аромат ее возбуждения заполнил все мои чувства. Я был одержим, наблюдая за ней. Я даже не моргнул. Ни разу, пока ее дыхание учащалось, пока ее бедра двигались навстречу толчкам пальца.

— Кас, — стонала она.

Я мог бы кончить, просто наблюдая за этим. Была большая вероятность, что я так и сделаю.

— Я хочу поклоняться тебе.

Поппи вздрогнула.

И тогда я сделал это, начав с пальцев ее ног и продвигаясь вверх по икрам к бедрам. Ее палец двигался быстрее, когда я приближался, и остановился достаточно, чтобы провести языком по влажной коже. Она вскрикнула, ее спина выгнулась дугой, когда я снова начал оказывать ей почтение, проводя языком по ее животу и изгибам бедер. Я не торопился, как будто через несколько часов мы не отправимся снова в путь. Я уделял особое внимание ее груди, лизал и сосал, пока она не задрожала… пока каждая часть меня не стала твердой, тяжелой и набухшей. Только тогда я протянул руку между нами, оттянув ее руку к своему рту, и попробовал ее вкус.

— Думаю, мне нужно будет видеть, как ты делаешь это ежедневно.

— Боги, — прохрипела она. — Ты такой плохой.

— Да, я такой. — Обхватив ее руку, я вжал ее в матрас рядом с ее головой, а ногу просунул между мягкими, пухлыми бедрами. Я навалился на нее всем своим весом, погружаясь во всю эту теплую мягкость, и она приняла все с мягкой улыбкой. — Но я могу быть и хорошим. И даже гораздо более плохим. Я могу быть таким, каким ты захочешь.

— Я просто хочу тебя. — Она прижала ладонь к моей щеке. — Такого, какой ты есть.

Черт.

Я задрожал, как хрупкий саженец во время урагана, от прикосновения ее тепла к головке моего члена. Я погрузился в ее жар, осыпаемый осколками наслаждения.

— Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя.

Ее руки обхватили меня, крепко прижимая к себе, она подняла ноги, обхватила ими мои бедра и потянула вперед.

— Я люблю тебя всегда и навечно.

Я проигнорировал пульсацию в клыках. Я не буду питаться. Я не буду ничего брать у нее сегодня. Я бы просто отдал.

Мое сердце забилось, когда я принялся двигаться, собираясь действовать медленно и уверенно, чтобы это длилось долго. Но тихие звуки, которые она издавала, поразительное трение наших тел и все, что было до этого, делали это невозможным. Ничто не было похоже на нее. Абсолютно ничто не могло сравниться с тем, что она заставляла меня чувствовать и как само ее присутствие вторгалось в каждую клеточку моего тела. Не было меня. Не было ее. Были только мы, наши рты, прижавшиеся друг к другу, наши руки и бедра. Мы были так близко, так тесно, когда я прижимался к ней, что почувствовал, когда Поппи сломалась. Содрогания уничтожили мой контроль. Моя разрядка пронеслась через меня, приходя и приходя тугими волнами, от которых мое тело еще несколько мгновений подергивалось.

Рот Поппи нашел мой и она нежно поцеловала меня. Она была, боги, она была всем. Мне не хотелось разлучать нас, но я знал, что был в нескольких секундах от того, чтобы рухнуть на нее. Издав рваный стон, я вышел из нее и лег на бок. Подхватив на руки, я прижал ее к себе, а она прижалась ко мне еще крепче. Когда мои глаза закрылись на этот раз, я знал, что никакие дурные сны меня не настигнут.

Моя королева просто не допустит этого.