Война Двух Королев

ГЛАВА 47

Мы преодолели последний гребень долины Ниэдь как раз в тот момент, когда солнце начало садиться, окрашивая небо в глубокий фиолетово-синий цвет. Киеран ехал справа от Кастила, а Делано и вольвены следовали рядом со мной, когда показалась северная часть Вала, окружавшей Карсодонию. Район Костяного храма и Пенсдурта находился на гораздо большей высоте, чем Карсодония, как и Масадония. Воздух здесь был немного прохладнее и менее влажным. Держа руки на поводьях Фобаса, я взглянула на Сейдж.

Вольвен оторвалась от стаи, за ней последовали дивизии генерала Свена и Мурина, направляясь к парадным воротам Карсодонии, как и планировалось. Дракены остались в густом лесу у нас за спиной, поскольку мы не были уверены, что Кровавая Корона выяснила, сколько дракенов выжило после нападения. В случае, если не узнали, мы хотели, чтобы эта деталь осталась неизвестной. Учитывая скорость дракенов в воздухе, им потребовались бы считанные минуты, чтобы добраться до нас.

Я оглянулась назад, где рядом с повозкой ехали Хиса и несколько гвардейцев Короны. Я то и дело поглядывала на повозку, словно ожидая, что гроб с Малеком каким-то образом исчезнет.

Это было так же глупо, как и большинство мыслей, которые приходили мне в голову посреди ночи.

Наши сердца были спокойны, когда мы продолжали двигаться вперед, внимательно наблюдая за стражниками, стоявшими вдоль Вала. Их луки были наготове, но никто не стал стрелять в нас, пока мы ехали дальше. Наши атлантийские знамена развевались на слабом морском бризе. Тишина была пугающей, но ее нарушали рога, раздававшиеся по углам Вала. Те же самые, которые затрубили, когда заметили туман. Я подумала, не ищут ли люди убежища в своих домах, прячась на этот раз от того, кого им внушили, что вместо Жаждущих — это Предвестник Смерти и Разрушения.

Я перевела взгляд на лучников, стоящих на Вале, и мои чувства вспыхнули. В горле собрался горький страх, поглаживая беспокойно бушующий эфир.

— Они боятся.

— Так и должно быть, — заметил Кастил, и я отвлеклась от них, сосредоточившись на своем короле. Он тоже смотрел на них. — Атлантийские армии никогда не заходили так далеко на запад.

— Даже во время Войны двух королей, — добавил Киеран. — Большинство из тех стражников там, наверху, вероятно, никогда не видели атлантийцев или вольвенов… или не подозревали об этом.

— Они, наверное, будут шокированы тем, что мы похожи на них, — сказал Эмиль сзади нас, где он ехал с Нейлом и Маликом. — И не похожи на Жаждущих.

— Все это, скорее всего, правда, — сказала я. — И это значит, что когда все закончится, после того, как мы покончим с Кровавой Короной, нам нужно будет доказать жителям Карсодонии и всего Солиса, что мы не те монстры, о которых их предупреждали. Это будет не так легко, как в Падонии или в любом из городов дальше на восток, — рассуждала я, хотя не сказала бы, что в любом городе, кроме Падонии, было особенно легко.

— Мы сделаем это. — Взгляд Кастила нашел мой. — Это займет время, но время — это то, что будет на нашей стороне.

Я кивнула. У нас было время, как и у всех Вознесенных, которые бежали из своих городов, либо бросив их, либо оставив после себя только смерть. Теперь они были за этими стенами. С ними тоже нужно будет разобраться.

Но именно то, что ждало нас впереди, требовало всего нашего внимания.

На горизонте возвышался Костяной храм — огромное сооружение, построенное из тысяч тяжелых каменных блоков, в которых покоились тела погребенных жрецов и жриц. Храм был таким же высоким, как и сам Вал, мраморные и известняковые колонны тянулись еще выше, а крутые ступени взбирались на северную и южную стороны. С востока и запада храм был увит виноградными лозами, которые уже начали взбираться на колонны.

— Ну что ж, — пробурчал Нейл, когда взору предстала территория за храмом. — Похоже, Кровавая Королева привела с собой нескольких друзей.

— Это точно, — пробормотал Кастил. — Ничего неожиданного.

И правда. Избет ни за что не встретила бы нас вот так на открытом месте без значительных сил. Так же, как и мы.

В свете восходящей луны земля за храмом казалась красной, перекрывая северные ворота и простираясь так далеко, как только мог видеть глаз. Воины в черных и малиновых доспехах стояли щит к щиту, их лица закрывали шлемы или гейтеры.

— Что перед нами? — спросил Кастил, когда мы подошли ближе.

Я дала волю своим чувствам. Ко мне вернулась смесь эмоций разной силы. Соленая решимость. Огромная пустота. Страх. Более слабая пустота от тех, кто скрывал свои эмоции.

— Смертные, рыцари и Восставшие, — сказала я им.

— До чего же разнообразна Кровавая Королева, — пробормотал Киеран.

Мой взгляд упал на землю храма. Я не могла разглядеть, кто там был. Была ли там Миллисента с нашей матерью? Вмешается ли она от ее имени, когда станет ясно, что мы планируем? Или она будет помогать нам?

Кастил подал сигнал, лошади замедлили ход и остановились, когда мы подъехали к подножию храма. Он посмотрел на меня, и я, сделав неглубокий вдох, кивнула.

Ослабив поводья, я сошла с лошади, и Кастил сделал то же самое. Остальные, кто присоединился к нам в храме, последовали за ним, а Кастил направился к месту, где ждали генералы.

— Помните о плане, — сказал он. — Вольвены предупредят вас, когда придет время.

Генерал Эйлард и Свен кивнули, пока Нейл и Эмиль осторожно выгружали гроб Малека из повозки.

— Будьте осторожны, — обратился к нам Свен.

Вспомнив то, что слышала раньше, я ответила:

— Но будьте храбрыми.

Хиса поймала мой взгляд и усмехнулась, помогая Нейлу и Эмилю. Я улыбнулась, когда Кастил поймал Малика за руку. Изгиб моих губ потускнел.

— Держись рядом со мной, — проговорил Кастил, понизив голос, когда встретился взглядом с братом. — Не делай ничего, что может поставить под угрозу то, что мы здесь делаем, или твою жизнь.

Выражение лица Малика было невозмутимым, но он кивнул

— Ты мог бы хотя бы улыбнуться, — сказал Киеран Малику, когда Кастил отпустил его руку. — По крайней мере, на этот раз у тебя есть меч.

— Ну спасибо, — пробормотал Малик, когда Кастил бросил на него взгляд, после которого мудрый человек замолчал бы. — Знаешь, за то, что позволил мне иметь минимальную защиту.

— Как насчет того, чтобы перестать ныть и помочь нам? — пробурчал Нейл. — Для спящего бога этот ублюдок, конечно, тяжеловат.

Ругаясь себе под нос, Малик подошел к передней части гроба.

— Может, дело не в том, что он тяжелый. Просто вы все слабые.

— Скажи это еще раз, — предупредила Хиса, ее глаза сверкнули янтарным светом над защитным шлемом, — и я надеру тебе задницу.

Малик ничего не сказал, помогая опустить гроб на землю, но его губы дернулись, когда во рту появился приторный вкус.

— Что это с мужчинами Да'Нир, которых забавляет, когда им угрожают женщины? — спросила я.

Киеран фыркнул, взял меня за руку и повернул к себе лицом.

— Вероятно, у этого вопроса есть сложный ответ, — сказал он, осторожно взяв мою корону и приподняв ее так, чтобы она не зацепилась за волосы. Ни Кастил, ни я не стали бы носить наши короны. На поле мы и так были бы мишенями, и нам не нужно было ничего, что облегчило бы нашу идентификацию. — Глубоко укоренившиеся проблемы, охватывающие многие поколения.

— Я нахожу это глубоко оскорбительным, — улыбнувшись, подходя к нам, заметил Кастил.

— Конечно, находишь. — Киеран взял мою корону и положил ее в шкатулку, которую держал страж короны — гораздо более богато украшенную, деревянную, с гравировкой и атлантийским гербом. Полагаю, люди устали видеть короны в коробке из-под сигар. Затем он повернулся к Кастилу и с той же нежностью снял его корону, положив ее рядом с моей. Он смотрел между нами, пока стражник садился на лошадь и уезжал, чтобы сохранить короны. — Мы готовы?

Кастил посмотрел на меня.

— Моя королева?

Мой пульс слегка участился, и в груди зародился трепет нервного предвкушения. Сущность затрепетала.

— Да.

— Тогда время пришло. — Рот Кастила коснулся моего. Его губы приобрели вкус соленого бриза, когда он взял мою левую руку. Его большой палец провел по ослепительному, золотому орнаменту. — Мы покончим с этим сегодня вечером, так или иначе. А потом я собираюсь найти тот бриллиант, о котором тебе говорил. — Он снова поцеловал меня. — Но перед этим я собираюсь получить то, что хочу. Тебя. В доспехах.

— Боги, — Киеран наполовину вздохнул, наполовину рассмеялся.

Губы Кастила изогнулись в улыбке на моих.

— Не похоже, что ты об этом не думаешь.

Мои глаза расширились, когда Киеран словно подавился своим дыханием. То, что я вдруг почувствовала от него, пока Кастил хихикал, не было смущением. Оно было острым и тяжелым, слишком мимолетным, чтобы я могла ухватиться за это. Мои глаза сузились на Киерана, когда Кастил взял меня за руку.

— Ты скрываешь свои эмоции?

— Я бы никогда этого не сделал, — ответил Киеран, выражение его лица выражало чистую невинность.

— Угу, — пробормотала я, пока Кастил вел нас вокруг повозки к храму.

Как только мы начали подниматься по крутым ступеням, за нами последовали Делано и другие вольвены. Все, что чувствовал или не чувствовал Киеран, отошло на второй план. То, что должно было произойти, было больше, чем я, чем мы с Кастилом. Даже больше, чем Киеран. Будущее королевств зависело от того, что произойдет сегодня вечером. Не было никакого способа подготовиться к этому. Не тогда, когда не так давно я была под вуалью и известна только как Дева. Мое сердце забилось так же быстро, как тогда, когда мы подъезжали к Валу Оук-Эмблера, и по мне пробежала мелкая дрожь.

Когда мы приблизились к вершине ступеней, и как раз в тот момент, когда мне показалось, что мои ноги превратятся в жидкую массу, Кастил остановился. Он повернулся ко мне и сжал мою руку.

— Помнишь, что мы говорили тебе в Эваемоне?

Я покачала головой, мои мысли слишком сильно метались, чтобы вспомнить, что он мог иметь в виду.

Его золотые сверкающие в звездном свете глаза поймали мой взгляд.

— Ты сталкивалась с Жаждущими и вампирами, людьми в масках из смертной плоти. Ты противостояла атлантийцам, которые хотели навредить тебе, захватила города и освободила меня, — сказал он, коснувшись моей щеки. — Ты больше, чем королева. Больше, чем богиня на грани превращения в Первородную. Ты — Пенеллаф Да'Нир, и ты бесстрашна.

Мое дыхание перехватило в груди.

Киеран коснулся другой стороны моей щеки и перевел взгляд на меня. Он улыбнулся.

— И ты ни от кого и ни от чего не убегаешь.

Эмоции забили мне горло, и, как и в Эваемоне, их слова были такими же сильными, как и стук эфира в моей груди.

Они были правы.

Я была храброй.

Сильной.

И я не боялась.

Кивнув, я пошла вперед, пока Делано касался моих ног, а несколько вольвенов пробирались мимо нас. Я подняла подбородок и расправила плечи, мое сердце замерло, когда мы поднялись на вершину ступеней.

Делано держался рядом со мной, пока вольвены расступались, их тела были изящны в лунном свете, когда они пробирались между бледных каменных статуй коленопреклоненных богов, выстроившихся вдоль дорожки к ней.

Одетая в плотно облегающий малиновый полуплащ и мантию, Кровавая Королева стояла перед алтарем, на котором когда-то выставляли тела умерших жрецов и жриц. Рубиново-бриллиантовая корона на ее голове сверкала, как звезды, усыпавшие небо, как и рубин, пронзавший ее нос, и широкий, украшенный драгоценными камнями пояс на талии, видневшийся под половинками плаща. Ее губы были такими же красными, как и ее одежда, и когда она стояла, то была столь же прекрасна, сколь и ужасающа.

Моя мать.

Мой враг.

Она была не одна. Справа от нее стоял Каллум, золотой, как само солнце. По бокам от нее стояли десятки королевских гвардейцев и рыцарей, а за алтарем выстроилась шеренга Прислужниц, но мое внимание привлекла лишь одна.

Как и другие Прислужницы, Миллисента была одета в малиновую тунику без рукавов, облегающую бедра. Через разрезы по обеим сторонам виднелись штаны того же цвета с кинжалами в ножнах на обоих бедрах. На ее руках снова красовались нарисованные знаки, а на лице сияла красновато-черная маска, скрывавшая то, что видел Кастил. Наши общие черты. Ее волосы были заплетены в косу, как у меня, и откинуты назад, чтобы упасть на спину. Их цвет был ровным, тускло-черным.

Один взгляд на нее, и я поняла, что она не скрывает своих эмоций. Беспокойство Миллисенты было сильным и терпким, смешиваясь с тяжестью ее беспокойства, когда ее внимание переместилось на нас троих и дальше, туда, где, как я подозревала, она искала Малика. Я понятия не имела, что происходит между ними… как и почему она недолюбливает его, как утверждал Малик, и в то же время явно беспокоится о нем. Я не знала, где ее истинная преданность, но все это не имело значения.

Имела значение только наша мать.

— Ты привела с собой армию, и ты одета для битвы, — проговорила Кровавая Королева. — Должна ли я беспокоиться?

Мой взгляд встретился с ее взглядом, и я не позволила себе искать какие-либо чувства по отношению к ней.

— Ты всегда должна быть обеспокоена.

Избет натянуто улыбнулась, шагнув вперед, сцепив руки на талии.

— Надеюсь, ты проделала весь этот путь не только для того, чтобы поумничать. Где Малек?

— Он у нас, но сначала нужно снять проклятие, — сказала я.

— Или что? — ответил Каллум.

Голова Делано опустилась, губы скривились, и он издал низкий рык. Я потянулась к нотаму, успокаивая его… и успокаивая остальных, которые рыскали по полу храма. Их инстинкты были взбудоражены таким количеством вампиров и Восставших.

— Или мы подожжем его гроб, — холодно ответил Кастил. — А потом убьем тебя.

— Ты все время так говоришь, — ответил Восставший, — и все же я все еще здесь.

Кастил повернул голову к Каллуму, и его губы искривились в тени улыбки.

— И я здесь.

— Проклятие будет снято, как только я увижу, что Малек с тобой и он все еще жив, — вмешалась Избет, прежде чем это успел сделать Каллум. — Мне нужно доказательство того, что ты выполнила свою часть сделки, прежде чем я выполню свою.

Я взглянула на Кастила. Он отрывисто кивнул, и через нотам я связалась с Руном, который ждал вместе с остальными. Ответ вольвена был быстрым.

— Он идет.

Взгляд Избет оставил мой и направился к ступеням, когда Кастил сказал:

— Он спит.

— Конечно, — ответила она быстрым взглядом. Моя голова повернулась влево, когда Миллисента тихо двинулась вперед. — Он будет спать, пока ему не дадут кровь.

Я наблюдала, как Миллисента еще больше подалась вперед, напрягаясь.

— До тех пор он будет спать глубоким сном, — продолжала Избет. — Ничто в обоих царствах не сможет разбудить его в этот момент.

— И все же ты веришь, что он проснется, когда его накормят, и тогда он даст тебе то, что ты ищешь? — спросил Кастил, когда я подалась вперед, частично загораживая его и Киерана.

— Я знаю, что он это сделает, — сказала Избет.

Мне удалось увидеть момент, когда на вершине ступеней храма появились Малик и остальные. Руки Избет расцепились. Одна из них прижалась к ее груди, когда они проходили между коленопреклоненными безликими богами. Шаги Миллисенты замедлились, и ее беспокойство возросло, давя на мои плечи.

Они поставили гроб перед тем местом, где стояли мы, а затем Малик и остальные отошли назад. Я двинулась вперед, потянувшись к мешочку на бедре. Когда я вынула кольцо, мои пальцы скользнули по лошадке. Я положила его на плоскую поверхность гроба, рядом с костяными цепями. Избет подняла руку. Несколько рыцарей двинулись вперед, их темные, бездушные глаза были единственными видимыми частями тела, когда они забирали гроб и несли его к алтарю, пока Миллисента приближалась ко мне.

Делано настороженно смотрел на нее, когда ее бледные глаза ненадолго переместились на Малика, а затем на меня.

— Где блондин? — тихо спросила она. — Тот, кого зовут Ривер. Твой дракен.

— Ты беспокоишься о том, где он может скрываться? — возразил Кастил, когда Избет повернулась к нам спиной.

Миллисента не смотрела на него.

— Нет. — Ее глаза оставались на мне, и как бы близко мы ни находились, трудно было не заметить, что мы одного роста. — Но вы должны.

Мои брови поднялись, пока рыцари начали снимать костяные цепи с гроба.

— И почему же?

Она оглянулась через плечо на грохот костей, ударяющихся о пол храма.

— Потому что она не спросила, где он, — ответила она, и голова Киерана дернулась в ее сторону. — Можно подумать, что она беспокоится о том, что может уничтожить большую часть тех, кто находится на территории храма.

Я взглянула на алтарь. Избет как раз надевала атлантийский алмаз обратно на палец — я даже не была уверена, зачем вообще потрудилась его вернуть, когда рыцарь вонзил острие меча в щель гроба. Дерево застонало. Вряд ли Избет знала, где сейчас находится Миллисента. Она была сосредоточена исключительно на гробе, переместившись по другую сторону алтаря. Однако за ней наблюдал Каллум.

— Она также не упомянула о том, что у тебя на пятьдесят тысяч меньше, чем было, когда ты пересекала долину Ниэль, — продолжала Миллисента, опустив взгляд. Другой рыцарь возился с центральной частью крышки, и я услышала еще один трещащий и хлопающий звук. — Она прекрасно понимает, что с тобой их больше нет, а это может означать только то, что их отправили куда-то еще.

Сосредоточившись на Миллисенте, у меня на языке вертелось сто разных мыслей. Я так много хотела узнать, но все, что я сказала, было:

— Я знаю.

Взгляд Миллисенты переместился на меня, и я знала, что она понимает, что я имею в виду. Что я знаю, кто она.

Одна сторона ее губ дернулась, приподнялась, а затем опустилась.

— Тогда ты также должна знать, что во всем этом есть что-то очень неправильное.

По моим рукам побежали мелкие мурашки, когда рыцари освободили верхнюю часть гроба и подняли крышку. Обернувшись, Миллисента увидела, как они ставят гроб на пол. Все рыцари отступили назад. Только Избет двинулась вперед, и сделала это медленно, почти боязливо.

Малик подошел к Киерану. Он не смотрел на Миллисенту, но я знала, что он говорит с ней, когда прошептал

— Ты в порядке?

Я не знала, что ответила Миллисента. Я была целиком сосредоточена на Избет, когда она прижалась к краю гроба и смотрела внутрь. Меня пронзила стрела сырой, пульсирующей агонии, и это удивило. Эти эмоции принадлежали Избет. Кровавая королева содрогнулась.

Все, что я смогла разглядеть в Малеке, было… нехорошо. На впалых щеках лежали пряди тусклых рыжевато-коричневых волос. Слишком сухие губы были раздвинуты и отпечатались на клыках, как будто он потерял сознание во время крика. Он был скелетом и скорее обветренной плотью, чем человеком. Оболочка того, кем он, возможно, когда-то был. И его вид, независимо от того, к чему могли привести его действия, представлял собой жалкое зрелище.

— О, любовь моя, — прошептала Избет, а затем перешла на незнакомый мне хриплый язык.

— Старый атлантийский, — объяснил Киеран.

Может быть, я и не поняла, что она сказала, но я поняла муки, смешанные со сладостью любви. Горе. Не было облегчения. Ни радости, ни предвкушения. Только ледяная боль, пронизывающая до костей, больнее любой физической боли.

— Как видишь, мы выполнили свою часть сделки, — сказал Кастил, заставив Избет замолчать. — Сними проклятие.

Избет не двигалась и не отвечала в течение, казалось, целой вечности. Мое сердце сжалось. Если она не сделает того, что обещала, и Присоединение не отменит проклятие…

Я потянулась вниз, схватив Киерана за руку. Он был спокоен, его эмоции были скрыты, в то время как Кастил представлял собой быстро нарастающую бурю гнева.

Затем Избет кивнула.

Каллум вышел вперед, оттеснив Миллисенту назад и в сторону. Ее реакция на него была тревожной. Я видела, как она обращалась с Делано в его смертной форме, словно он был всего лишь ребенком. Но этот Восставший был предположительно старым, очень старым. Сущность зашевелилась, когда он приблизился. Через нотам я оттолкнула Делано назад.

— Подними раненую руку, — попросил Каллум с приятной улыбкой. Восставший был совершенно невозмутим под взглядами вольвенов и элементалей.

Я отпустила руку Киерана, и он выполнил просьбу Каллума. Восставший склонил голову набок.

— Метка проклятия? — Одно крыло приподнялось, когда он посмотрел на меня. Расплылась улыбка. — Она исчезла.

— Да, — ответил Кастил.

— Этого не должно быть.

— И? — Голос Кастила был мягким, таким, который всегда был предупреждением.

— Ничего. Просто интересно. — Каллум сомкнул пальцы на руке Киерана и достал кинжал, сделанный из какого-то молочно-белого камня, которого я никогда раньше не видела. — Это может ужалить.

— Если ты причинишь ему вред, то пожалеешь об этом, — предупредила я.

— Мне нужно сделать только неглубокий надрез, как раньше, — сказал Каллум. — Но я подозреваю, что не так уж много я могу сделать, чтобы причинить ему серьезный вред. — Его рука быстро сделала неглубокий порез на том же участке предплечья Киерана, что и раньше. — А сейчас?

Я даже не успела ответить, как от неглубокого пореза поднялась слабая черная тень. Мое сердце замерло. Означало ли это, что Присоединение не смогло бы преодолеть проклятие? Я не знала, и не была уверена, что мы когда-нибудь узнаем. Я знала только то, что это не имеет значения.

— Боги, — пробормотал Нейл, наблюдая, как из крови Киерана вытекает чернильный туман и поднимается вверх, исчезая в ночи.

— Вот так. — Каллум опустил руку Киерана, убирая в ножны странный кинжал, и ярко улыбнулся.

— И это все? — спросил Кастил.

Восставший кивнул.

В мгновение ока рука Киерана отлетела в сторону. Я увидела блеск кровавого камня, а затем рукоять кинжала оказалась вровень с грудью Каллума.

— Спасибо, — прорычал он, резко выдергивая кинжал. — Ублюдок.

Каллум пошатнулся назад. Из его рта потекла струйка крови.

— Черт побери…

Миллисента грубо рассмеялась, когда Каллум упал на пол.

— Никогда не постареет, — сказала она, переступая через его тело. — Хотя он быстро восстанавливается. В следующий раз попади в его тупую голову.

— Совет получен и принят, — пробормотал Киеран, глядя на меня, когда я сложила ладонь на его руке. — Я в порядке… — Он вздохнул, когда его охватило исцеляющее тепло. Его взгляд переместился на Кастила.

— Пусть она занимается своими делами, — ответил Кастил, его внимание теперь было сосредоточено на Избет. — Ей от этого хорошо.

Киеран затих, а когда я подняла руку, на ней не было следа.

— Чувствуешь себя хорошо? — спросила я, совсем не доверяя Восставшему.

Он кивнул.

— Он в порядке, — огрызнулась Миллисента. — В отличие от Королевы, которая, похоже, в нескольких секундах от того, чтобы забраться в гроб.

— Это плохо? — спросил Эмиль.

Меня покинул сдавленный смех, который быстро угас, когда я увидела, что Избет склонилась над телом Малека.

— Он мое родственное сердце — часть меня. Мое сердце. Моя душа. Он — мое все. Если бы Никтос даровал нам испытания, мы были бы вместе.

— И правили бы Атлантией? — предположил Кастил.

— Я так не думаю. Он покончил с этим богом забытым королевством, — сказала она. — Мы бы путешествовали по царству, нашли бы место, где было бы спокойно. Там бы и остались. Вместе. С нашим сыном. С нашими детьми.

Кто знает, было ли то, что она говорила, правдой для кого-либо, кроме нее, но, тем не менее, наблюдать за этим было больно.

Избет провела ладонью по щеке Малека, ее рука дрожала, когда она наклонилась над ним еще больше, ее рот был в дюйме от его сухих, бледных губ.

— Я люблю тебя сейчас так же сильно, как тогда, когда наши глаза впервые встретились в розовых садах. Я всегда буду любить тебя, Малек. Всегда.

Я пошатнулась под тяжестью прилива эмоций, которые не смогла скрыть Избет. Слезы катились по ее щекам, оставляя слабые следы на бледной пудре, которую она носила.

— Ты ведь знаешь это, верно? — Ее голос понизился, когда она потянулась к украшенному драгоценными камнями поясу на талии. — Ты должен, даже сейчас, когда так крепко спишь. Ты должен знать, как сильно я люблю тебя. — Пальцы Избет пробежались по его шее, и она прижалась поцелуем к его губам.

— Это действительно отвратительно, — пробормотал Эмиль.

Так и было.

И это было также печально. Какой бы ужасной и злой до глубины души ни была Избет, она все равно любила глубоко и болезненно. Будет еще больнее, когда она поймет, что мы не намерены позволить ей оставить его у себя.

— Чертов мальчик проснулся, — пробормотал Киеран, когда Каллум медленно поднялся на ноги. — Выше голову.

Кастил встал между нами, обхватив мою руку своей. Подмигнув мне, он не только доказал, что может сделать это, не выглядя нелепо, но и подал знак. Время пришло. Отвлекаясь от печальной сцены, разыгравшейся перед нами, я сузила свои чувства до ощущения нотама и поискала свежий отпечаток дождя Сейдж…

— И вот почему… Вот почему ты должен понять, — сказала Избет спящему Малеку. — Ты знаешь, как сильно я любила нашего сына. Ты понимаешь, почему все должно быть именно так. Иначе и быть не может.

В тот же момент, когда Миллисента повернула голову в сторону Избет, моя концентрация нарушилась. Избет рывком подняла руку. Кастил притянул меня к себе при первом же отблеске сумеречного камня. В украшенном драгоценностями поясе на ее талии был спрятан кинжал из сумеречного камня. Я потянулась к эфиру, опасаясь, что она направит кинжал на всех, кто стоял рядом…

Избет закричала… и, боги, это был звук чистого страдания. Она опустила кинжал вниз… в грудь Малека. В его сердце.

Мой рот открылся.

Избет…

Она вонзила Малеку в сердце сумеречный камень.

Сумеречный камень может убить бога. Я вспомнила, как об этом говорил Ривер.

То, чему мы только что стали свидетелями, не имело смысла. Ни в одном царстве. Но она… она убила Малека. Свое родственное сердце.

— Какого черта? — воскликнул Кастил, выронив мою руку, когда Миллисента попятилась назад, широко раскрыв глаза.

Киеран выругался, когда Избет рывком освободила руки от кинжала. Ее тело лежало поверх тела Малека.

— Мне жаль. Мне так жаль, — рыдала она. — Мне так жаль.

Мои руки упали по бокам. Шок от вида сверкающей, инкрустированной рубинами рукояти, торчащей из груди Малека, пригвоздил меня к месту. И это изумление накатывало волнами на всех, кто был его свидетелем… на всех, кроме одного.

Золотого, теперь уже окровавленного Восставшего.

Каллум улыбнулся.

В моей груди взорвалось почти непреодолимое чувство ужаса, когда Каллум медленно повернул голову в мою сторону. Он сцепил руки вместе, кланяясь.

— Спасибо.

Сущность яростно зашипела. Я протянула руку, сжимая руку Кастила.

— Спасибо, что сделала то, что тебе было предсказано давным-давно. Спасибо, что выполнила свое предназначение, Предвестница. — Бледные глаза Каллума за золотой маской засветились, и в моих венах запульсировал эфир. — Все было не совсем так, как было предсказано или как многие из нас понимали, но пророчества… ну, детали не всегда точны, и интерпретации могут быть разными.

— Я не понимаю, — сказала Миллисента, ее широко раскрытые глаза метались между Каллумом и нашей матерью.

— Что именно ты не понимаешь?

— Все, — прорычала она. — Все, что только что произошло.

— Ты имеешь в виду то, что могло бы случиться с тобой, если бы ты не была неудачницей? — Каллум парировал, и Малик бросился вперед, заслоненный только Кастилом, который был просто быстрее. — Ты бы пролила за него кровь, и он бы тебя за это очень вознаградил.

Миллисента отпрянула назад, ее кожа побледнела под маской. Ее взгляд встретился с моим, и внезапно я все поняла. Во рту пересохло, мой взгляд упал на Малека.

— Это должна была быть я, не так ли?

— Ты справилась там, где не справилась она, — сказал Каллум. — И я долго ждал тебя. Он ждал жертвы. Равновесия, на котором всегда настаивают Эрае. Ждал того, кто родился из смертной плоти, на пороге становления великой Первородной силы. Ты прибыла, как и было обещано, но… — Он протянул руку. — Но ты не была единственной. До тех пор, пока оба разделяли кровь Первородного Жизни и были любимы, она восстанавливала его. Ей просто нужна была ты… кто-то из его рода… чтобы найти Малека. Мы все знаем, что Айрес, конечно, не сделал бы этого. Нам пришлось бы освободить его. А он, мягко говоря, немного… взбешен.

— Что за черт? — потребовал Нейл.

Каллум покачал головой.

— Я просто не думал, что она сделает это. Пока она не попросила его. И даже тогда я не думал, что она пойдет на это, если честно. — Он засмеялся. — Я думал, что это будет пятьдесят на пятьдесят на то, кого она выберет. Тебя. Или Малека.

Сердце колотилось, я прижала руку к груди, когда над морем появились облака, омрачившие ночное небо. Я была на грани того, чтобы стать Первородной, и меня наконец-то поразило, почему именно сейчас все это произошло. Почему Избет ждала этого времени, чтобы осуществить свои многовековые планы. Ей пришлось ждать, пока я пройду Выбраковку, чтобы она могла… Я уставилась на алтарь. Чтобы она могла убить меня. Но она…

Но на алтаре была не я.

Малек не был Истинным Королем Царств, как мы считали. Это не имело никакого отношения ни к нему, ни ко мне. Мы были просто пешками.

Внезапно я вспомнила о пророчестве.

— Несущий смерть и разрушение, — прошептала я, и взгляд Кастила переместился на меня. — Не Смерть и Разрушение, а приносящий их. — Моя рука поднялась ко рту. Это проклятое пророчество… — И я сделала именно это.

— Черт, — прорычал Малик.

— Сейчас не самое подходящее время, — вздохнул Кастил, — но хочу заметить, что я всегда говорил, что ты не смерть и разрушение.

Киеран бросил на него взгляд, потому что сейчас действительно, действительно было не время, и потому что, несмотря на то, что нежелание Малика отдавать Малека Избет, возможно, не было основано на знании того, что должно произойти, но если бы мы его послушали…

Нет. Если бы мы знали, то не остановились. Мы бы не стали рисковать Киераном. Правильно это или нет, это было очень просто.

— Тогда что это? — потребовала Миллисента. — Кто такой Предвестник?

— Она — Предвестник. — Каллум повернул к ней голову. — Предупреждение. — Его глаза расширились. — А что ты думала, дорогая? Что она — та, кто уничтожит царства? — Он взглянул на меня. — Первородный, рожденный из смертной плоти? Она? — Его смех эхом разнесся по долине. — Серьезно?

Я напряглась.

— В любое другое время я бы сочла это грубостью.

— Без обид, Ваше Высочество, — сказал он с насмешливым поклоном. — Просто для того, чтобы стать настолько могущественной, вам потребовались бы эпохи, и то если бы эта сила не свела вас с ума.

Всклокоченные волосы разлетелись по лицу Миллисенты, когда она покачала головой, а Избет продолжала всхлипывать — ужас все нарастал и нарастал. Последняя часть замечания Каллума — это то, о чем нам придется беспокоиться позже.

— Нет.

— Да. — Каллум откинул голову назад, глядя на меня. — На алтаре должна была быть ты. Таков был план. Вот ради чего все это было. Ты. — Он указал на Миллисенту, а затем на меня. — И ты. Да, с тобой мы разберемся позже. Каллум подмигнул. — Но сейчас время пришло.

— Время для чего, глупый ублюдок? — прорычал Киеран, хватаясь за рукоять своего меча.

Глаза Восставшего закрылись.

— Пора поклониться единственному Истинному Королю Царств.

Кастил шагнул к нему.

— И кто же это должен быть?

Давление осело на мои плечи. Осознание этого факта вызвало холодок в затылке. Тяжелое, гнетущее чувство… такое же, как в ту ночь, когда Весса сбила дракенов, и в лесу за Тремя реками… охватило меня. Я чувствовала его и раньше, когда мы были в Каменном холме и я слышала этот голос, призывающий меня потерять контроль.

Тот же голос я слышала той ночью в Локсвуде, когда плыла в небытии.

— Он ждал. — Каллум игнорировал Киерана, его подбородок был опущен, глаза смотрели с нетерпением, а голос был мягким, полным поклонения… очень похожим на жрецов и жриц в Оук-Эмблере. — Все это время он тоже спал беспробудным сном. Его хорошо питали в храме Теона.

Кожа Киерана побледнела, а меня пронзила дрожь.

— Дети, — вздохнула я. — Дополнительный Обряд.

— Он должен был быть достаточно сильным, чтобы пробудиться, и он пробудился. — Каллум провел зубами по нижней губе. — Когда ты сбросила смертную плоть и начала свое Вознесение, это освободило его. И скоро, когда Малек сделает свой последний вздох, он будет в полной силе. Все эти годы — все эти века и века — он ждал. После твоего рождения он спал еще более беспокойно. Чувствуя тебя, ощущая тебя. Он ждал и ждал пресловутого ключа к своему замку, своего… красивого мака, чтобы сорвать его и посмотреть, как он истекает кровью.

Раскаленная ярость захлестнула Кастила, собираясь в моем горле, как лужа кислоты. Он двигался так быстро, что я не видела его руки, пока она не разорвала грудь Каллума, и сердце Восставшего было у него на ладони, залитое кровью и плотной тканью.

Малик и Миллисента повернулись к нему.

— Что? — прорычал Кастил, отбрасывая сердце в сторону. — Я не мог слушать больше ни слова. Даже не собираюсь просить прощения. Да пошел он.

Отпечаток Делано столкнулся с моими мыслями.

— Что-то приближается…

Нет, кто-то уже был здесь.

Смерть.

Разрушение.

Затхлая сирень.

О, боги.

Ужас перерос в панику, когда я резко дернулась в сторону.

— Колис.