Война Двух Королев

ГЛАВА 45

Наша кожа медленно остывала, пока мы лежали на травянистом берегу реки, наши тела купались в лунном свете. Мы все еще были прижаты друг к другу, ноги и руки переплетены, и меня, как всегда, тянуло к Кастилу. Моя щека лежала на его груди, а щека Киерана — на его плече.

Сердцем и грудью, где тихонько гудел эфир, я знала, что Присоединение сработало. Вот чем были все эти серебристые, сверкающие нити, соединяющие нас вместе отныне и до конца.

Никто из нас не разговаривал, пока птицы тихонько трещали друг с другом высоко над нами в зарослях глициний. Это была не неловкая тишина, а скорее комфортная, удовлетворенная тишина, когда сердце Кастила стабильно билось под моей щекой, а сердце Киерана — в верхней части спины.

И пока я лежала, окруженная их теплом, с каждым вдохом вдыхая их земные и сочные ароматы, я искала хоть намек на стыд или сожаление о том, что именно я привела нас троих к этой черте, а затем танцевала прямо над ней, позволяя Присоединению стать чем-то бесконечно большим. В те спокойные, тихие моменты, когда я начала понимать, что наши сердца бьются в тандеме, а дыхание совпадает по ритму, не было ни капли стыда. Ни от одного из них не исходило ни сожаления, ни растерянности. Я ощущала лишь мягкость и воздушность.

Покой.

Я чувствовала их покой.

И свой.

И я не знала, должна ли я чувствовать конфликт из-за того, что мы разделили… на самом деле, я чувствовала. Тогда меня поразило, что я не должна была ничего чувствовать. Не имело значения, что бы я думала или чувствовала год назад. Все, что имело значение, это то, что я чувствовала сейчас. То, что чувствовали мы. И это было что-то хорошее. Правильное. Спокойное.

Прекрасное.

Кастил слегка подвинулся, повернув голову ко мне. На моих губах заиграла улыбка, когда я почувствовала, как его рот коснулся макушки моей головы. Его одна рука была переплетена с моей и лежала чуть ниже его груди. Глупая маленькая часть меня даже хотела, чтобы мы остались здесь, на берегу реки, под глициниями, оставаясь в этом кусочке королевства, который мы каким-то образом вырезали для себя и который теперь принадлежал нам.

Но мы не могли. Мир ждал всего в нескольких футах от нас, и там ждало все то, о чем я не позволяла себе думать раньше.

Киеран пошевелился, убирая руку из-под Кастила и меня, и тут я вспомнила. Я обернулась.

— Метка на твоей руке?

Сделав паузу, Киеран поднял левую руку.

— Она исчезла, — прошептал он, переворачивая руку, когда в моем горле собралось пузырчатое, сахарное удивление.

Когда я смотрела на его неповрежденную кожу, меня охватило чувство облегчения.

— Как думаешь, это значит, что Присоединение сняло проклятие?

— Я не знаю, — сказал Кастил, его голос был густым. — Не думаю, что мы узнаем, пока Избет не попытается расторгнуть сделку и не откажется снять проклятие.

— А это значит, что нам все еще нужно привезти ей Малека. — Я перевела взгляд на Киерана.

Он кивнул.

— Я знаю, что ты не хочешь ждать и смотреть, — сказал он, и он был прав. — Но я думаю, это значит, что мы должны продолжать, как запланировали.

— Просто чтобы убедиться. — Я прикусила нижнюю губу, откинув голову на грудь Кастила. Я знала, что Присоединение сработало. Мы все видели серебряные нити. Метка на коже Киерана исчезла, но никто не знал, может ли Присоединение противостоять силе Первородного проклятия. — Кто-нибудь из вас чувствует себя по-другому?

Кастил прочистил горло.

— Я почувствовал… покалывание.

Мои брови сошлись.

— Не уверена, серьезный ли это ответ или ты просто ведешь себя неприлично.

— Когда я не вел себя непристойно? — с усмешкой спросил Кастил.

— Это хорошая мысль, — сказал Киеран, положив руку мне на плечо. — Но я думаю, что это тот редкий случай, когда он был лишь слегка неприличен. Потому что я знаю, о чем он говорит. Я тоже чувствовал… покалывание. По всему телу.

— Когда вокруг нас обвились нити, — добавил Кастил, повернув голову к моей. — Я чувствовал это внутри себя. Тепло. — Он сделал паузу. — Покалывание.

Я усмехнулась.

— А как сейчас?

— Нормально, — ответил Киеран.

Большой палец Кастила прошелся по верхней части моей руки.

— Неприлично.

— Значит, ничем не отличается? — предположила я.

— Нет.

Рука Киерана соскользнула с моего плеча, когда он сел еще выше, остановившись, чтобы поцеловать то место, где была его рука, прежде чем подняться. Сладость этого действия затронула мое сердце. Я приподняла щеку, чтобы увидеть, как он идет к реке.

— Что он делает?

Рука Кастила поднялась и обвилась вокруг моих плеч, восполняя недостаток тепла, который я ощущала из-за отсутствия Киерана.

— Думаю, он собирается искупаться.

Мои глаза расширились, когда Киеран сделал именно это. Пошел прямо в бурлящую воду и нырнул под нее, всплыв через несколько секунд.

— Эта вода должна быть такой холодной.

— Все не так уж плохо. — Киеран посмотрел через плечо на нас, глядя, как сверкающая вода стекает по его шее и спине. — Вам двоим стоит попробовать.

Я покачала головой.

— Спасибо, но мне не нужно, чтобы все мои забавные частички замерзли, — ответил Кастил, проводя маленькие круги по моему плечу и верхней части руки.

— Трусы, — поддразнил Киеран, отплывая подальше.

Кастил хихикнул.

— Поппи расстроится, если ее любимая часть меня пострадает.

Я закатила глаза, когда Киеран рассмеялся.

— Ты нелеп, — пробормотала я.

— Но ты любишь меня. — Кастил перекатился, перекладывая меня на спину, когда половина его тела опустилась на мое. — И особенно все мои нелепости.

Я положила руку на центр его груди.

— Люблю.

На его правой щеке появилась ямочка, когда он поймал прядь моих волос и откинул их с лица.

— Как ты себя чувствуешь? И я не спрашиваю, чувствуешь ли ты покалывание внутри.

— Я чувствую себя… нормально. — Я потянулась вверх, зарываясь пальцами в мягкие пряди его волос.

— Не помешало бы немного больше деталей, моя королева. Что для тебя значит «нормально»?

— Это значит, что я чувствую себя хорошо. Не сожалею. — Я провела пальцами по его лицу до небольшой вмятины на правой щеке. — Я не чувствую стыда. Я чувствую облегчение, что мы совершили Присоединение. Я молюсь, чтобы это сработало, и я… я наслаждалась всем этим.

Глаза Кастила пристально смотрели в мои.

— Я чертовски рад это слышать.

— Ты думал, что я пожалею об этом?

— Не думал, что пожалеешь… по крайней мере, надеялся, что нет, — сказал он мне, его голос был тихим, когда он проследил за линией моей челюсти. — Думать о чем-то, а потом делать это, и чувствовать потом — это три совершенно разные вещи.

Он был прав.

— А ты?

— Что я чувствую по поводу всего этого? — Опустив голову, он поцеловал переносицу. — Ты спрашиваешь, когда уже знаешь ответ?

Я сжала губы.

Кастил усмехнулся.

— Я чувствую себя польщенным, Мейа Лисса. Смиренным. — Его губы коснулись уголка моих. — В восторге. Облегчение. Избранным. Да, я чувствую себя избранным. Любимым. — Он прикусил мою нижнюю губу, посылая в меня поток тепла. — Заинтригованным. — Подняв голову, я увидела, что появилась вторая ямочка. — Но вернемся к той волнующей части. — Он провел рукой вниз по моей руке, касаясь кончиками пальцев изгиба моей груди. — Ты чувствуешь это?

— Я всегда это чувствую, когда дело касается тебя.

— Я знал это, — пробормотал он, целуя меня еще раз. Этот поцелуй был более долгим, глубоким и томным. — Я думаю о том, чтобы искусить судьбу, заморозив свои интересные частички, и присоединиться к Киерану. Пойдем?

Я покачала головой.

— Думаю, я останусь здесь.

— Ты уверена?

— Да. — Когда он заколебался, я слегка подтолкнула его. — Иди.

Опустив голову, я открылась ему навстречу и настолько потерялась в его прощальном поцелуе, что окунуться в холодную воду показалось мне не такой уж плохой идеей. Кастил поднялся, остановился, чтобы подобрать один из брошенных плащей. Он опустился на колени, жестом велев мне сесть. Он накинул плащ мне на плечи и затянул его половинки вокруг меня.

— Кстати, — сказал он, положив пальцы мне на подбородок, — ты прекрасна в таком виде, закутанная в плащ. Ты так же прекрасна, как и тогда, когда облачена в тонкие шелка, одета в бриджи и тунику. А сегодня, когда ты двигалась между нами? Когда ты открылась нам? — сказал он, и у меня перехватило дыхание, — И твоя сущность выплеснулась из тебя, окружая нас? Вошла в нас? Вошла в меня? Я почувствовал себя достойным такого прекрасного дара, как ты.

На моих глазах выступили слезы, когда он нежно меня поцеловал. Я не могла говорить, когда он выпрямился, и смотрела, как он входит в реку, присоединяясь к Киерану. Моргая от сырости, я обхватила пальцами края плаща и поднесла его к подбородку. Я смотрела на Кастила и Киерана, стоящих по пояс в воде, и надеялась, что оба они знают, насколько они достойны.

Как мне повезло.

И когда я натянула плащ потуже, отчаянно игнорируя пустоту, медленно возвращающуюся, как незваный гость, я молилась богам, которые спали, чтобы я была достойна их.

***

Я проснулась на рассвете следующего дня, крепко обнимая Кастила. Прошло совсем немного времени, прежде чем он перевернул меня на спину, и мы медленно сблизились, целуясь и исследуя друг друга, как будто у нас было все время мира.

Но это было не так.

Часы отсчитывали минуты и секунды, но пока прохладные серые лучи рассвета просачивались в комнату, мы глубоко переживали каждый удар сердца.

— Когда ты поговоришь с отцом? — спросила я, сидя на кровати с закрытыми глазами, пока Кастил проводил расческой по моим волосам.

— Скоро, — ответил он.

Я изогнула бровь.

— Мы отправляемся в Костяной храм через несколько часов, так что я надеюсь, что скоро — это действительно скоро.

— Так и будет. — Он осторожно провел расческой по спутанным волосам. — Как вообще у тебя волосы так спутались от того, что ты прошла всего несколько шагов?

Я фыркнула.

— Этот вопрос я задавала тысячу раз.

Его смех был мягким и приятным, поэтому я улыбнулась, любя этот звук так же сильно, как и его. Он замолчал, когда ему удалось распутать волосы, а затем перешел к другому участку.

— Мой отец не будет доволен тем, что мы решили.

Нет, он не будет доволен.

После возвращения с берегов реки Рейн мы провели большую часть вчерашнего утра в постели, спали… и определенно не спали. Затем нам наконец удалось сделать ответственное дело и встретиться с генералами, чтобы более подробно обсудить наши планы. Мы с Кастилом решили некоторые вещи, которые должны были стать достоянием общественности.

Никто из нас не знал, что на самом деле планирует Избет и на что она способна в качестве демиса, а поскольку до завершения Выбраковки оставались дни, а может, и недели, я, как бы ни хотелось признать Кастилу, не могла действовать безошибочно. Я могла быть тяжело ранена… или даже хуже. Что также означало, что Кастил и Киеран…

От одной мысли об этом мне хотелось рвать и метать, но это была реальность. И потому это также означало, что лидерство должно быть на месте. К счастью, оно уже было.

Вонетта была регентом Короны.

В случае, если ни Кастил, ни я не сможем править, на трон взойдет Вонетта. Для этого ей нужно было быть здоровой и целой. Итак, мы с Кастилом… утвердили свою власть и приказали Вонетте оставаться в Падонии с приличным войском, насчитывающим около пятидесяти тысяч солдат. Конечно, она не была рада услышать это, но, когда до нее дошло, что это значит, ей показалось, что ей нужно присесть.

Не шок от осознания того, что она будет править Атлантией, заставил ее сделать несколько коротких вдохов. Это было осознание того, что должно произойти, чтобы это случилось.

И Кастил, как сказал Киеран, когда мы говорили с ним о том, что решили, снова перейдет на сторону отца.

— Готово. — Кастил перекинул тяжелые волосы через мое плечо, наклонился и поцеловал в шею.

— Спасибо.

— Не за что. — Он поднялся с кровати с такой грацией, которой мне никогда не овладеть, возможно, даже будучи Первородной.

Мой взгляд блуждал по четким линиям его груди и живота, пока он натягивал черную тунику, которую носил под доспехами, и я с облегчением увидела, что он еще больше подтянулся. Я полагала, что через день или около того он вернется к своему нормальному весу. То, что моя кровь могла сделать для него, было настоящим чудом.

Он вернулся к тому месту, где я сидела, чтобы надеть сапоги.

— Я собираюсь поговорить с ним сейчас.

— Хочешь, чтобы я была с тобой? — спросила я.

Кастил покачал головой.

— Наверное, будет лучше, если тебя не будет. — Он посмотрел на меня, застегивая пряжки на своих ботинках. — Он наверняка захочет поднять тему о том дерьме, которое они с моей матерью должны были сказать давным-давно. Тогда я буду смотреть на тебя и думать о том, как по-другому все могло бы сложиться, если бы мы знали правду, и тогда я захочу ударить его.

— Не бей своего отца, Кастил.

Он слабо усмехнулся, переходя к другому сапогу.

— Это приказ, моя королева?

— Это не должно быть приказом.

— Но?

— Да.

Он наклонился и быстро поцеловал.

— Со мной будет Киеран. Он не позволит мне ударить его.

Вспомнив, как Киеран позволил Кастилу неоднократно ударить своего брата, я не была в этом уверена.

— Встретимся в приемном зале? — Кастил коснулся моей щеки. Я кивнула, и этот поцелуй… он был достаточно долгим, чтобы я пожалела, что у нас нет больше времени.

После ухода Кастила я заплела волосы в косу и поднялась, надев такой же наряд, как у него. Легинсы были почти такими же толстыми, как бриджи, и я заправила в них черную рубашку, а поверх нее надела жилет с золотой парчой. Пристегнув к бедру кинжал из вольвеньей кости, я улыбнулась, подумав о том, что Избет сочла бы эту одежду неподходящей для королевы. Я не стала надевать доспехи и вынимать из шкатулки короны. Это будет позже. Покинув покои, я заглянула в кухню, взяла кекс, а затем вышла наружу, предоставив Кастилу достаточно времени для разговора с отцом.

Я заметила Тада, сидящего на Вале, с которого открывался вид на конюшни, его крылья были прижаты к узкому коричневато-черному телу. Я проследила за его пристальным взглядом, и мое сердце заколотилось.

Доев кекс, я пересекла заросший двор и вошла в конюшню. Внутри оставалось всего несколько лошадей, так как большинство было с солдатами, на которых надевали доспехи. Я остановилась, чтобы дать Сетти кусочек сахара и осыпать его лаской, а затем прошла в заднюю часть строения. Под ногами захрустела солома, когда я потянулась, держась за столб, чтобы свернуть за угол.

Деревянный гроб Малека оставался в повозке, готовый к тому, чтобы его вынесли через закрытые двери конюшни. Сверху лежало несколько пластин тусклых беловато-серых костей, и я поняла, что в дерево впились несколько костяных шпор.

Перекинув руку на талию, я подавила дрожь. Гроб. Присутствие Малека. Это влияние было трудно не заметить, оно холодило воздух. По моей коже побежали мелкие мурашки. Я подошла ближе, затаив дыхание, как глупый ребенок, и прижала ладонь к гробу.

Дерево было теплым.

Я отдернула руку, прижав ее к груди, где гудел эфир, и холодное место внутри меня сжалось от боли.

Будет ли дерево, в котором меня похоронят, холодным?

Я резко вдохнула, расстроенная своими мрачными мыслями. Судьба Малека не была моей…

С мягким хрустом соломы я вынула кинжал и обернулась.

В коридоре у стойла находился Малик, его глаза были расширены за упавшей на глаза прядью песочно-каштановых волос.

— Прыткая?

— Я бы скорее назвала это осторожностью, — сказала я, опуская кинжал, но не убирая его. С ним больше никого не было. — Ты здесь один?

— Не должен был. — Появилась полуухмылка, настолько похожая на ухмылку Кастила, что это было немного странно. — Но у меня хорошо получается быть там, где меня не должно быть.

— Ага.

— Уверен, что Нейл скоро поймет, что я не в своей ка…мере… то есть не в своих покоях, — поправил он.

Я наблюдала, как он приближается.

— Почему ты здесь?

— Увидел из окна, что ты направляешься сюда. — Он остановился у задней стенки повозки и сделал то же самое, что и я, положив руку на гроб. Он никак не отреагировал на температуру, что заставило меня задуматься.

— Дерево кажется тебе теплым?

Он покачал головой.

— А тебе?

Я хотела ответить, но пожала плечами.

— Надеюсь, ты не попытаешься сделать с ним что-нибудь в попытке остановить нас.

Малик грубо рассмеялся.

— Не могу сказать, что мне это не приходило в голову.

— Ты готов так рисковать Киераном? — потребовала я, мой желудок переворачивался, потому что я ненавидела, абсолютно ненавидела все это выжидание, связанное с тем, отменило ли Присоединение проклятие, или снимет ли его Избет.

— Мне приходило в голову всякое, — ответил он. — Но я предпочитаю не быть заживо сожженным дракеном.

— Это не должно быть единственным, что тебя останавливает.

— Нет, не должно. И раньше не должно было, — сказал он, и я поняла, что он имел в виду до того, как его схватила Кровавая Королева. — Но я уже не тот, кем был раньше, — сказал он, и в горле собрался слабый привкус грусти.

— Сейчас ты готов пожертвовать теми, кто тебе дорог?

Его губы скривились в издевательской улыбке.

— Кем бы ты пожертвовала ради освобождения Кастила?

— Ни кем, — сказала я ему.

Малик посмотрел на меня.

— Неужели?

Я напряглась.

— Я освобожу своего отца.

Прошло долгое мгновение.

— Но мы с тобой оба знаем, что если бы тебе пришлось выбирать, то выбора бы не было. — Его взгляд переместился на гроб. — Честно говоря, я рад это слышать. Кастил заслуживает того, кто сожжет царство ради него.

— А ты нет?

Он сухо рассмеялся.

— Это серьезный вопрос?

Я изучала его холодные красивые черты.

— Ты подверг себя десятилетиям боги знают чего ради Миллисенты. Разве она не сделала бы то же самое для тебя?

Малик снова рассмеялся, и на этот раз по-настоящему.

— Нет. Она скорее подожжет меня, чем царство.

Мои брови взлетели вверх.

— Ты сказал, что вы родственные сердца…

— Так и есть. — Он наклонил свое тело ко мне. — Но она этого не знает.

Смущение нарастало, и тут я вспомнила, как он говорил, что делал невообразимые вещи, о которых она никогда не узнает.

— Почему она не знает?

— Просто не знает.

— Тогда откуда ты знаешь?

Он наклонил голову.

— Ты задаешь много вопросов.

— Мне об этом говорили.

— А кто-нибудь говорил тебе, что задавать вопросы — это признак интеллекта?

— Мне не нужно этого говорить, — сказала я. — Потому что я и так знаю.

Тогда Малик улыбнулся.

— Я просто знаю.

Чувствуя, что больше ничего не добьюсь от него на эту тему, я перешла к тому, что мне было более интересно.

— Как думаешь, будет ли Миллисента с Избет, когда мы с ней встретимся?

Его плечи напряглись.

— Боги, надеюсь, что нет. Но она, вероятно, будет. Избет, скорее всего, потребует ее присутствия.

Я закусила нижнюю губу, уставившись на костяные цепи.

— Почему Миллисента не попыталась остановить ее?

— Почему ты думаешь, что она не пыталась? — возразил Малик. — Ты видела, что может сделать Избет. Милли сильна, она свирепа, но она не демис.

Он был прав, но…

— Тогда почему она не попыталась убить меня? Она верит, что я Предвестник, так? У нее была возможность, как и у тебя — особенно когда я была моложе.

— Милли никогда не пыталась убедить себя, что она может убить ребенка или свою сестру. — Взгляд Малика пронзил меня насквозь. — Она не злая только потому, что она дочь Избет.

Но они, очевидно, думали, что я такая.

— А что насчет тебя? Ты был достаточно зол, чтобы думать, что сможешь это сделать.

— Я был достаточно отчаян. — Малик сделал паузу. — И достаточно сломлен, чтобы ухватиться за любую цель.

Я вспомнила, что сказал ему Кастил.

— Твой связанный вольвен? Прела? Как это сломило тебя?

— Джалара убил ее у меня на глазах, — ответил он так резко, что я почти подумала, что вихрь горя был моим. — То, что он и другие сделали с ней, не было ни быстрым, ни благородным. — Он повернулся ко мне лицом. — И тебе не нужно спрашивать, что это было. Ты носишь часть ее с собой. Ты держишь ее в своей руке даже сейчас.

Медленно я опустила взгляд на кинжал из кровавого камня, который держала в руке — рукоять из вольвеньей кости, которая никогда не нагревалась от моего прикосновения.

— Нет.

Малик ничего не сказал.

Мой взгляд переместился на него.

— Откуда ты вообще знаешь?

— Я видел каждый из них, сделанный из ее костей. Я никогда не забуду, как они выглядят.

По моей руке пробежала дрожь.

— И он был подарен Коралине, которая, в свою очередь, передала его Леопольду, — продолжил он, под его виском запульсировал мускул. — Мне интересно знать, как он оказался после этого у тебя.

— Мне дал его Виктер, — прошептала я. — Он тоже был виктором.

Малик натянуто улыбнулся.

— Что ж, по-моему, это похоже на судьбу, не так ли?