Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 12

Все это вернулось к нему, все: тесные проходы, маленькие окна и затхлый запах старых книг. Он был в Бельгии около 50 лет назад, и очень удивился, когда нашел все еще существующую книгу на такую тему, да к тому же Англоязычную. Однако, она там была, старая потертая обложка, твердая изъеденная ржавчиной, которую пытались полировать, а учетных записей, если они когда-то были, не осталось вовсе. Страницы внутри отсутствовали, так что никто никогда не узнает автора, если таковой вообще когда-либо был там напечатан. Каждая запись в ней,… рецепт, заговор или заклинание,… несла в себе запрещенное знание.

Деймон мог легко вспомнить самое простое заклятие из всех: «Ты, кровь твоего Аира или твоего Вампира нет… лучше… многогранней эликсира от недугов сего мира… иль беды тем лишь подлитой, кто в Лесу пляшет со свитой… в ночь пред всемогущей Литой».

Эти Малахи, безусловно, творили зло в лесу, и сейчас месяц Литы или же Moonspire – месяц "Летнего солнцестояния" на Старом языке. Деймон не хотел оставлять Бонни и конечно не желал, дабы Елена застала его за тем, что он собирался делать дальше. Все еще держа голову Бонни над теплой розовой водой, он расстегнул свою рубашку. Специальный нож, сделанный из твердой породы дерева, висел в ножнах у его бедра. Он вытащил его одним быстрым движением и сделал разрез около своего горла.

Из пореза быстро пошла кровь. Но проблема состояла в том, как заставить ее пить. Вернув кинжал обратно в ножны, он вытащил девушку из воды и попробовал приложить ее губы к порезу.

«Нет, это глупо», – подумал он с непривычным для себя самоуничижением. – «Она замерзнет снова, и тебе никак не заставить ее глотать». Юноша позволил Бонни опуститься назад в воду и стал думать. Тогда он снова вытащил нож и сделал себе другой порез, уже на запястье. Вампир прошелся вдоль вены, дабы кровь не просто капала, но устойчиво струилась. Тогда он поднес запястье ко рту Бонни, придерживая ее голову другой рукой, и регулируя уровень ее наклона. Губы девушки были приоткрыты, и темно-красная жидкость красиво стекала в ее горло. Периодически девушка сглатывала. В ней еще теплилась жизнь.

«Все равно, что кормить птенца», – думал он, чрезвычайно довольный своей памятью, изобретательностью и… что ж, просто самим собой.

Он ослепительно улыбнулся, без видимой на то причины.

Теперь, только бы это сработало.

Деймон немного изменил положение Бонни, чтобы было удобнее, и снова поднял температуру, добавив горячей воды. Все это во время того как поддерживал девушку не прерывая ее кормления, и все это,… он знал,…грациозно и без лишних движений. Это было смешно. Это апеллировало к его чувству нелепости. Здесь, прямо сейчас, вампир не ужинал человеком, а пытался спасти ее от верной смерти, вспаивая своей вампирской кровью.

Более того. Он пытался следовать всем человеческим традициям и обычаям, пробуя раздеть Бонни, не поставив под угрозу ее девичью скромность. Это было захватывающе. Естественно, он видел ее тело, не было никакого способа избежать этого. Однако было действительно более волнующе попытаться следовать правилам. Прежде Деймон никогда этого не делал.

Возможно, именно так Стефан получает свой кайф. Нет, у Стефана есть Елена, которая была человеком, вампиром и невидимым духом, а теперь оказалась живым ангелом, если они вообще существуют. Елена сама по себе была кайфом, она будоражила, и то, что он не думал о ней последние несколько минут, можно было считать рекордом.

Ему лучше было бы позвать ее, возможно, привести сюда и объяснить, что именно он делал, и что нет причин проламывать ему череп. Да, так вероятно было бы лучше.

Деймон внезапно осознал, что не может почувствовать ауру Елены в спальне Стефана. Но прежде чем вампир смог поразмыслить, он услышал шум, затем быстрые шаги, следом другой грохот. И затем дверь ванной была пинком открыта Мелким Экзальтированным Трудным…

Мэтт угрожающе переступил порог, но запутал в чем-то ноги, и ему пришлось посмотреть вниз, чтобы их распутать. Его загорелые щеки всполохнули румянцем. Он поднял маленький розовый бюстгальтер Бонни. И затем бросил так, словно тот его укусил, но снова поднял, раскрутил и швырнул в Стефана входящего в ванну. Деймон наблюдал за этим, развлекаясь.

– Как ты их убиваешь, Стефан? Тебе нужен только кол? Можешь подержать его пока… Кровь! Он поит ее кровью! – Мэтт прервался, глядя так, словно собрался напасть на Деймона самостоятельно. «Плохая идея», – подумал вампир.

Мэтт сцепился с ним взглядом. «Противостоять монстру», – подумал Деймон, – «все интересней и интересней».

– Отпусти… ее… – Медленно проговорил Мэтт, надеясь передать словами угрозу. Но прозвучало это так, что у Деймона сложилось впечатление, будто тот считает его умственно отсталым.

Мелкий Утратил Талант Трепа, – размышлял Деймон. А затем сложил:

– Мутт [mutt – дурак], – произнес он вслух, слегка качнув головой в стороны. Хотя, возможно это послужило бы ему уроком на будущее.

– Мутт? Ты назвал меня… Боже, Стефан, пожалуйста, помоги мне убить его! Он убил Бонни. – Слова, сказанные Мэттом, неслись из него сплошным потоком на одном дыхании. Прискорбно. Деймон видел, как горит в огне его последний аргумент.

Стефан был на удивление спокоен. Он перетянул Мэтта за себя, и сказал: – Иди, посиди с Еленой и Мередит, – произнес он без каких-либо намеков, и затем повернулся обратно к брату. – Ты не пил ее, – сказал он, и это предложение не было вопросом.

– Это ядовитое пойло? Не мой вид развлечений, братец.

Уголок рта Стефана дернулся, изобразив улыбку. Он ничего не ответил, а просто смотрел на брата глазами полными… осознания. Деймон возмутился.

– Я сказал правду!

– Это будет твоим новым хобби?

Деймон начал выпускать Бонни, полагая, что ее погружение обратно в кровавую воду, будет надлежащим предшественником его выхода прочь из этой свалки, но…

Но она была его птенцом. Она выпила довольно крови, дабы та начала ее Менять серьезным образом. А если все то, количество, что он дал ей, окажется тщетным, то в первую очередь сие будет означать, что она попросту не являлась лекарством. Кроме того, чудотворец был здесь.

Он заживил порез на своей руке достаточно для того, чтобы остановить кровотечение, затем заговорил…

В этот момент дверь снова с шумом распахнулась.

На сей раз это была Мередит, держащая в руках бюстгальтер Бонни. И Стефан с Деймоном оробели. «Мередит довольно жуткая личность», – подумал Деймон. Но, по крайней мере, она не была столь скоропалительна, в отличие от Мутта, и медленно осмотрела истоптанную одежду на полу ванной комнаты. Затем спросила Стефана: – Как она? – Чего так же не соизволил сделать Мутт.

– С ней все будет в порядке, – ответил Стефан, и Деймон удивился нахлынувшему на него чувству… не облегчения конечно, но гордости за хорошо выполненную работу. Плюс, теперь он может избежать молотильни с точностью до полусмерти от Стефана.

Тогда Мередит глубоко вздохнула и закрыла глаза пугающе быстро. После чего ее лицо буквально засветилось. Возможно, она молилась.

Прошли столетия с тех пор, как Деймон молился, и он никогда не получал ответа на свои молитвы.

Затем Мередит открыла глаза, встрепенулась, и снова начала сурово искать взглядом. Она подтолкнула груду одежды, валяющуюся на полу, и произнесла медленно и убедительно. – Если элемент, который соответствует этому, не находится все еще на теле Бонни, будут неприятности.

И теперь она махала злополучным бра, словно флажком.

Стефан выглядел озадаченным. «Как он может не понимать вопроса, об отсутствии могучего дамского белья?» – Изумился Деймон. – «Как кто-то может быть таким… таким невнимательным болваном? Разве Елена не носила такого всег… когда-либо?» – Деймон сидел застывший, он был полностью заключен изображениями в собственном внутреннем мире, чтобы даже чуток пошевелиться.

Затем он заговорил, выдавая ответ на «загадку» Мередит.

– Хочешь подойти проверить? – Спросил он, добродетельно отворачивая лицо.

– Да, хочу.

Он оставался к ней спиной, когда та подошла к ванне и погрузила руку в теплую розовую воду. Мередит слегка поплескалась, возясь с полотенцем Бонни. И Деймон услышал ее облегченный вздох.

Когда он обернулся, она сказала. – У тебя там кровь на губах, – Ее темные глаза казались темнее, чем когда-либо.

Деймон был удивлен. Он не ушел и проткнул рыжеволосую по привычке, а после забыл об этом, так что ли? Но затем он понял причину.

– Ты пробовал высосать яд? – Спросил Стефан, бросая белое полотенце ему в лицо. Деймон вытер ту сторону, на которую смотрела Мередит, и взглянул на кровавый мазок. Неудивительно, что его рот горел огнем. Этот яд был довольно мерзкой дрянью, хотя он явно не действовал на вампиров, так как на людей.

– И еще там, на горле кровь, – продолжала Мередит.

– Неудачный эксперимент, – сказал Деймон, и пожал плечами.

– Ты порезал свое запястье довольно серьезно.

– Для человека, возможно. Пресс-конференция окончена?

Мередит откинулась назад. Он легко прочитал выражение ее лица и улыбнулся про себя. Сверх! Сверх! ЖУТКАЯМЕРЕДИТ!

ОБЛОМ. Он знал этот взгляд тех, кто отчаялся расколоть орешек по имени Деймон.

Мередит встала. – Могу я что-то сделать, чтобы остановить его кровотечение изо рта? Дать что-нибудь выпить, может?

Стефан просто был поражен. Проблемой Стефана,… ну, частью одной из великого множества проблем Стефана,… было то, что он мнил кормление грехом. Даже разговор об этом.

Возможно, воистину оно так больше вставляет. Людям веками нравилось все, что относилось к пороку. Даже вампирам приходилось по вкусу. Деймон потух. «Как ты вернулся обратно к тому времени, когда почти все было греховным?» Поскольку, сам он был в стороне кайфа.

Со спины Мередит была менее жуткой. Деймон рискнул ответить на вопрос о том, что он мог бы выпить.

– Тебя, милая… Ты милая.

– Слишком уж много милых, – загадочно сказала Мередит. И прежде чем Деймон смог вычислить, что она говорила о лингвистике, а не комментировала его личную жизнь, девушка ушла вместе с путешествующим лифчиком Бонни.

Братья остались одни. Стефан подошел на шаг ближе к ванне, не сводя с нее глаз. «Ты так много пропустил, ты чурбан», – подумал Деймон. Да, это было именно то слово, которое он искал. Чурбан.

– Ты много сделал для нее, – сказал Стефан, и казалось, что на Деймона ему смотреть так же тяжело, как и на бадью с розовой водой. Это оставляло ему очень мало вариантов для упорного взгляда. И он выбрал стену.

– Ты сказал, что поколотишь меня, если я этого не сделаю. Я никогда не хлопотал ради избиения, – сказал он и включил свою ослепительную улыбку Стефану, пока тот не повернулся и не взглянул на него, а затем как всегда быстро выключил.

– Ты вышел за рамки своих обязанностей.

– С тобой, братишка, никто не знает, где обязанности заканчиваются. Скажи мне, на что похожа вечность?

Стефан вздохнул. – По крайней мере, ты не из тех задир, которые терроризирует только тогда, когда у них есть перевес.

– Это ты приглашаешь меня «выйти за рамки», как они говорят?

– Нет, я пою тебе дифирамбы за спасение жизни Бонни.

– Не представлял, что у меня был выбор. Как, кстати вам удалось исцелить Мередит и… и… как это вам удалось?

– Елена поцеловала их. Ты что, даже не заметил, что она ушла? Я принес их сюда, и Елена спустилась вниз. Она исцелила их своим дыханием во время поцелуя. Исходя из всего, что я видел, думаю, она постепенно превращается из духа в полноценного человека. Скорей всего, это займет еще пару дней, судя по ее прогрессу, с того момента как она открыла глаза, и заканчивая сегодняшним днем.

– По крайней мере, она говорит. Правда, не много, но не можешь же ты просить всего. – Деймон вспоминал вид из Порше снизу вверх и Елену подпрыгивающую, словно воздушный шар. – Эта рыжая малявка, не проронила ни слова. – Ворчливо добавил он и пожал плечами. – Что совой об сосну, что сосной об сову.

– Почему, Деймон? Почему бы просто не признать, что она тебе не безразлична? По крайней мере, достаточно, чтобы сохранять ей жизнь,… и даже без приставаний. Ты знал, что она не может позволить себе терять кровь…

– Это был эксперимент, – усердно объяснил Деймон. И теперь он закончился. Бонни может проснуться или же дальше спать, может жить или умереть, на руках Стефана,… не на его. Он был мокрым, он чувствовал дискомфорт, ему было достаточно этого ночного вскармливания, дабы быть голодным и крест. Его рот болел. – Ее голова теперь в твоих руках, держи. – Сказал он резко. – Я ухожу. Ты, Елена и… Мутт можете закончить…

– Его зовут Мэтт, Деймон. Не трудно запомнить.

– Трудно, если кто-то настолько тебе не интересен. Вокруг слишком много прекрасных дам, что ставит его в самый конец списка моего меню.

Стефан ударил по стене, довольно сильно. Его кулак проломил старую штукатурку. – Черт возьми, Деймон, это не все для чего нужны люди.

– Это все что я от них прошу.

– Ты не просишь, в том-то и проблема.

– Это был эвфемизм. Это все что я собираюсь брать у них, в таком случае. Несомненно, все, что меня интересует. Не стоит прикидываться, что в этом есть нечто большее. Бессмысленно пытаться найти доказательства прелестной лжи.

В этот момент вылетел кулак Стефана. Это был его левый, и Деймон придерживал голову Бонни именно с той стороны, и стало быть не мог по обыкновению грациозно уклониться. Она была без сознания, и могла набрать полные легкие воды, тут же умерев. Кто их знает этих людей, особенно когда они отравлены?

Вместо этого, он сосредоточился на посыле всего своего экранирования к правой стороне подбородка. Он полагал, что может держать удар, даже нового улучшенного Стефана со вкусом Силы, не выпустив девочку из рук,… даже если тот сломает ему челюсть.

Кулак Стефана остановился в нескольких миллиметрах от лица Деймона.

Повисла пауза. Братья смотрели друг на друга с расстояния двух фунтов.

Стефан глубоко вздохнул, и откинувшись назад спросил: – Теперь ты это признаешь?

Деймон был искренне озадачен: – Признаю, что?

– То, что они тебе не безразличны, в некоторой степени. Достаточной для того, чтобы принять удар вместо того, чтобы позволить Бонни погрузиться в воду.

Деймон уставился на него, затем рассмеялся и понял, что не может остановиться.

Стефан уставился в ответ. Затем закрыл глаза и полуотвернулся с болью.

Деймон все еще бился в приступе хихиканья. – И ты дух-думал, что я зах-заботился об этом маленьком че-хе-хе-хе…

– Почему тогда ты это сделал? – Спросил устало Стефан.

– Зах-зах-отел. Я ска-ха-ха-зал…ух-уху-же… просто прихо-хо-хо-ха-ха-ха… -

Деймон ослабел, все поплыло перед глазами от недостатка пищи и слишком большого количества меняющихся эмоций.

Голова Бонни ушла под воду.

Оба вампира нырнули за ней, боднув друг друга головами, когда столкнувшись прямо над центром ванны. И оба грохнулись назад, ошеломленные.

Деймон больше не смеялся. Он сражался, как тигр, дабы вытащить девочку из воды. Как и Стефан, который с его новыми рефлексами выглядел близким к победе. Но как думал Деймон, всего на мизер, «час или того раньше», – ни один из них даже не рассматривал возможности сотрудничества, чтобы вместе вытащить девушку. Каждый пытался сделать это сам и препятствовал другому.

– Проваливай с дороги, шкет. – Зарычал Дэймон, почти переходя на опасное шипение.

– Говоришь тебе плевать на нее? Черта с два. Ты уберешься с дороги…

Вдруг вода в ванне забурлила, и Бонни вырвалась на поверхность самостоятельно. Она выплюнула жидкость изо рта и закричала: – Что происходит? – Тонами, способными растопить каменное сердце.

Что они и сделали. Созерцая свою растрепанную птичку с огненными волосами, прилипшими к голове и большими карими глазами, выглядывающими из-за мокрых прядок, инстинктивно прижимающую к себе полотенце – Деймон почувствовал, как в нем что-то набухло. Стефан побежал к двери, чтобы сообщить остальным хорошие новости. На какой-то момент были только они двое, Деймон и Бонни.

– Это ужасно на вкус, – горестно сказала ведьма, выплевывая оставшуюся воду.

– Я знаю,- сказал Деймон, уставившись на нее. Новое нечто, которое он чувствовал, разбухало в нем, в его душе, пока это давление стало едва ли не слишком сильным, дабы выстоять. Когда Бонни воскликнула: – Но я жива! – Ее настроение совершило поворот на 180 градусов, ее лицо в форме сердечка вспыхнуло радостью. Взыгравшее чувство гордости, которое Деймон ощутил в ответ, опьянило его. Он и только он, вырвал ее из ледяных рук смерти. Ее заполненное ядом тело, было исцелено им. Это его кровь поспособствовала рассеиванию токсина. Его кровь.

А потом разбухшее нечто, взорвалось.

Если Деймон и не услышал этого, то почувствовал, как огромный камень, заковавший душу вампира, дал трещину и массивный его кусок откололся.

С каким-то невероятным душевным подъемом, он прижал Бонни к себе, ощущая влажное полотенце, через шелковую рубашку, и хрупкое тело Бонни под ним. – «Определенно девушка, а не ребенок», – подумал он головокружительно, – «что бы там ни утверждала бирка на том постыдном клочке розового нейлона». – Он схватился за нее так, словно нуждался в ее крови,… точно они были в центре урагана бушующего в океане, и отпустить ее, будет означать потерять.

Его шея отчаянно болела. Но все больше трещин покрывало камень, и он уже готов был взорваться полностью, позволяя тому Деймону которого валун удерживал внутри вырваться наружу… и он был слишком пьян от гордости и радости, да, радости, и заботы. Трещины распространялись во всех направлениях, куски камня отлетали прочь…

Бонни оттолкнула его.

Она была удивительно сильной, для кого-то с таким хрупким строением.

Она самостоятельно и полностью вырвалась из его рук. Выражение ее лица снова радикально изменилось: теперь оно выражало страх, отчаяние… и, да, отвращение.

– Помогите! Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! – Ее карие глаза, казались огромными, а ее лицо вновь побледнело.

Стефан влетел внутрь. То, что видел он, видела и Мередит, проскользнувшая под его рукой из другой комнаты, и Мэтт, пытающийся заглянуть в маленькую ванную, переполненную людьми: Бонни, отчаянно сжимающая свое полотенце, пытаясь закрыться им, и Деймон, стоящий на коленях возле ванны, с ничего не выражающим лицом.

– Пожалуйста, помогите. Он слышал, как я звала на помощь,… я чувствовала его там, на другом конце,… но он просто наблюдал. Он стоял и смотрел, как мы умираем. Он хочет смерти всех людей, чтобы их кровь текла по каким-то белым мраморным лестницам. Пожалуйста, уберите его от меня!

Итак. Маленькая ведьма оказалась более опытной, чем он мог себе представить. Не было ничего необычного в принятии того, что кто-то получал твои трансляции,… ты обладаешь обратной связью,…однако идентификация индивидуума, требует незаурядного таланта. Плюс, она, возможно, слышала отголоски некоторых его мыслей. Она была одаренной, его птенец… нет, не его птенец, не с ее взглядом, близким к ненависти, с которой Бонни не могла справиться.

Воцарилась тишина. У Деймона был шанс отрицать обвинение, но зачем беспокоиться? Стефан будет способен измерить правду в этом. Возможно и Бонни тоже.

Отвращение передавалось от лица к лицу, как какая-то заразная болезнь.

Наконец Мередит поспешила вперед, захватив другое полотенце. Во второй руке она держала горячий напиток,… какао, по запаху. Оно было достаточно горячим, дабы послужить эффективным оружием,… никак не увернуться от всего этого, не усталому вампиру.

– Держи, – сказала она Бонни. – Ты в безопасности. Стефан здесь, я здесь и Мэтт. Возьми это полотенце, давай просто накинем его тебе на плечи.

Стефан стоял тихо, наблюдая за всем этим,… нет, наблюдая за своим братом. Теперь его лицо застыло в утвердительности, он сказал одно слово.

– Вон.

Вышвырнутый как собака, Деймон нащупывал кожаную куртку позади себя, нашел ее, и пожелал, дабы нащупывание собственного чувства юмора, оказалось столь же успешным. Выражения на лицах окружающих оставались неизменными. Словно они были высечены из камня.

Однако эти камни были щебнем по сравнению с той скалой, которая вновь заточала его душу. И скала эта срослась удивительно быстро,… вдобавок наращивая сверху новый слой, также как жемчуг наращивает перламутр. Вот только выглядело это далеко не так мило.

Их лица не изменились, и когда Деймон попытался покинуть маленькую комнатушку, забитую людьми. Некоторые из них говорили: Мередит с Бонни, Мутт… нет, Мэтт… фонтанировал жгучей как кислота ненавистью,… но Деймон, в действительности, не слышал ни слова. Его мозг был парализован густым запахом обилия крови. У всех были небольшие сочащиеся раны. И кровь каждого обладала индивидуальным ароматом,… разные животные в стаде,… и он был замкнут среди них. Эти ароматы кружили голову. Он должен был убраться отсюда, или же схватит ближайший теплый сосуд и осушит его до дна. Сейчас было нечто большее, нежели просто головокружение. Жар. Он был безумно измучен… жаждой.

Очень, очень хотелось пить. Вампир провел много времени без пищи, и сейчас был окружен добычей. Они кружились перед ним. Как он мог сдержать себя, и не схватить одного из них? Разве можно было упустить одного?

И там была та, которой он еще не видел, и не хотел видеть. Поскольку засвидетельствовать прекрасное лицо Елены, искаженное той же самой маской отвращения, которую он видел на других человеческих лицах, присутствующих здесь, будет… неприятно, подумал он, и его любимое бесстрастие наконец-то возвращалось к нему.

Однако этого нельзя было избежать. Как только Деймон вышел из ванной, Елена оказалась прямо перед ним, парящая, словно гигантская бабочка. Его глаза были обращены на то, чего он не желал видеть: ее выражение.

Но лицо Елены, было другим. Она выглядела взволнованной и расстроенной. Не было ни следа отвращения или ненависти, которое было у других.

Она даже говорила весьма странной речью, которая была чем-то подобна телепатии, однако позволяла ей выходить на два уровня связи одновременно.

– Дей-мон.

«Расскажи мне о малахах. Пожалуйста».

Деймон только поднял бровь. Рассказать этой кучке людей о себе? Она нарочно пытается быть смехотворной?

Кроме того, малах действительно не имеет к этому отношения. Они отвлекли его на некоторое время, вот и все. Какой смысл обвинять малахов, когда вся их вина лишь в том, что они укрепили его собственные убеждения. Он задался вопросом, имела ли Елена хоть какое-то понятие о содержании его маленькой ночной фантазии.

– Дей-мон.

«Я могу видеть это. Все. Но, тем не менее, пожалуйста».

«О, что ж, возможно духи привыкли видеть чужое грязное белье». Елена ничего не ответила на эту мысль, и он остался в темноте.

В темноте. Той самой, которую использовал и откуда был родом. Все они шли разными дорогами, люди в свои сухие теплые дома, а он к дереву в лес. Елена останется со Стефаном, разумеется.

«Разумеется».

– При данных обстоятельствах, я не буду говорить «au revoir» [прощай]. – Сказал Деймон, сверкнув ослепительной улыбкой Елене, которая серьезно на него смотрела. – Мы только скажем «до свидания», и оставим все как есть.

Никто не ответил ему.

– Дей-мон. – Теперь уже Елена плакала.

«Пожалуйста. Пожалуйста».

Деймон начал удаляться в темноту.

«Пожалуйста…»

Потирая свою шею, он продолжал идти.