Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 13

Позднее той же ночью, Елена не могла уснуть. Она не хочет находиться в Высокой Комнате, как сказала девушка. Стефан же, в тайне переживал, что она хотела выйти наружу, чтобы отследить малаха, который напал на машину. Однако он не думал, что сейчас она была в состоянии лгать. Елена продолжала биться в закрытое окно, твердя, что просто хочет подышать свежим воздухом. На улице.

– Сначала мы должны что-то на тебя надеть.

Елена растерялась… и заупрямилась. – Сейчас Ночь… А это мое Ночное Платье, Тебе же не понравилось мое Дневное Платье.

Она снова ударилась в окно.

Ее «Дневным Платьем» была его синяя рубашка. Подпоясанная, она выглядела на ней как короткая (до середины бедра) женская сорочка.

То, чего она сейчас хотела, настолько полностью вписывалось в его собственные желания, что Стефан заранее почувствовал себя… немного виноватым. Но все же поддался на уговоры.

Они дрейфовали в летней ночи, взявшись за руки. Елена как призрак или ангел в белой длинной ночной рубашке, а Стефан весь в черном, чувствовал себя растворяющимся каждый раз, когда он ступал в тени от деревьев освещенных лунным светом. Каким-то образом они забрели в Старый Лес, где скелеты деревьев были смешаны с живыми ветвями. Стефан прощупал местность своими не так давно обострившимися чувствами настолько далеко, насколько смог, но нашел только обычных лесных жителей, медленно и нерешительно возвращающихся, после того как их спугнула волна Силы Деймона. Ежи. Олень. Лис и одна жалкая лисица с двумя детенышами, которая не была в состоянии быстро бежать из-за них. Птицы. Все животные, которые и сделали лес таким поразительным местом, которым он является.

Ничто в нем не напоминало по ощущениям малаха, и ничто не вызывало подозрений в том, что может причинить какой-нибудь вред.

Он начал задумываться над тем, не выдумал ли Деймон байку о существе, которое якобы на него влияло. Деймон был чрезвычайно убедительным лжецом.

«Он сказал правду», прозвенела колокольчиком Елена. «Оно или невидимо, или ушло. Из-за тебя. Из-за твоей Силы».

Он взглянул на девушку и встретился с ее взглядом, в котором читалась смесь гордости и другой эмоции, которую было легко определить, но поразительно было увидеть на открытом воздухе.

Она подняла лицо к небу, и ее чистые классические черты лица осветил лунный свет.

Ее щеки пылали розовым румянцем, а губы были немного поджаты.

«О,… дьявол», мысленно выругался Стефан.

– В конце концов, ты справишься, – начал он, и сделал свою первую ошибку. Он взял ее за руки. В результате, возникло какое-то взаимодействие между его и ее Силой, и они начали медленно возноситься вверх по спирали.

Он смог почувствовать ее теплоту. Сладостную мягкость ее тела. Ее глаза все еще были закрыты в ожидании поцелуя.

«Мы можем начать все заново», с надеждой предложила она.

И это было довольно правдиво. Стефан хотел вернуть ей те чувства, которые она подарила ему в его комнате. Он хотел ее крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начнет трепетать. Хотел заставить ее таять в его объятиях, почти теряя сознание от этого.

Он мог сделать и это. Не только потому, что он изучил одну или две вещи о женщинах, за свою вампирскую жизнь, но потому что он просто знал Елену. У них действительно было единое сердце, единая душа.

«Пожалуйста?» прозвенела Елена.

Но она была так молода сейчас, так уязвима в своей белоснежной длинной ночной рубашке, с ее сливочно-белой кожей, покрывшейся нежно-розовым румянцем в ожидании. Было бы не правильным воспользоваться кем-то вроде нее.

Елена распахнула свои фиолетово-синие глаза, посеребренные лунным светом, и посмотрела прямо на него.

– Ты хочешь проверить, сколько раз сможешь заставить меня произнести «пожалуйста»? – Рассудительно сказала она, но с озорным блеском в глазах.

«Боже, нет». Но это прозвучало настолько по-взрослому, что Стефан беспомощно обнял девушку. Он поцеловал ее шелковистую макушку. Поцелуями проложил дорожку вниз по ее лицу, старательно избегая ее маленького рта, который подобно бутону розы был сложен в одинокой мольбе. «Я люблю тебя. Люблю». Он заметил, что с сокрушительной силой сжимает ее ребра, и попытался отпустить, но Елена схватила его руки так сильно, как только смогла, удерживая их на месте.

– Ты хочешь проверить, сколько раз я смогу заставить тебя сказать «пожалуйста»? – прозвенела она все тем же чистым и бесхитростным голосом.

Стефан на мгновение уставился на нее. Потом, с какой-то дикостью в его сердце он припал к нежному бутону ее губ и поцеловал их задыхаясь, пока сам не почувствовал такое сильное головокружение, что ему пришлось отстраниться от нее, но только на пару дюймов.

Затем он снова посмотрел ей в глаза. Любой мог потеряться в таких глазах, мог навсегда упасть в их звездные фиолетовые глубины. И он хотел. Но больше всего на свете, он хотел чего-то другого.

– Я хочу целовать тебя, – прошептал он прямо в ее правое ушко, легонько ущипнув его губами.

Да. В этом она была уверена.

– Пока ты не потеряешь сознание в моих объятьях.

Стефан почувствовал, как сладостный трепет прошел по ее тело. Он увидел, что она прикрыла свои удивительные фиолетовые глаза, затуманенные от наслаждения. Но к своему удивлению он получил ответ немедленно. Немного запыхавшееся, произнесенное вслух – да.

Так он и сделал.

Просто короткий обморок с легким трепетом, проносившимся сквозь нее, и маленькими вскриками, которые он пытался остановить своим ртом, целуя ее. И затем, потому что пришло время, и потому что дрожь начала становиться болезненной, а дыхание Елены стало затрудненным и учащенным, когда он давал ей отдышаться, и он действительно испугался, что она может упасть в обморок, Стефан ногтем вскрыл вену на своей шее для нее.

А Елена, которая когда-то была просто человеком, и была бы в ужасе от мысли о питье чужой крови, прижалась к нему с приглушенным звуком радостным. Затем он почувствовал ее теплый рот на своей шее, ее сильную дрожь, и его заполнило пьянящее ощущение вытягивания из него крови той единственной девушкой, которую он любил. Он хотел отдать Елене всего себя, каким он был или когда-либо будет. И он знал, что она чувствовала то же самое, позволяя ему пить свою кровь. Это была духовная связь, которую они разделяли.

Он чувствовал, будто они любили друг друга с самого возникновения вселенной, начиная с самой первой зари самой первой звезды появившейся во тьме. Это было чем-то первобытным, и очень глубоко укоренившимся в нем. Едва почувствовав, как она пьет его кровь, он уткнуться ей в макушку, чтобы заглушить вскрик удовольствия. Затем он неистово шептал ей о том, как он любит ее, что они всегда будут вместе, шептал на дюжине разных языков что-то ласковое и глупое. А потом не было больше слов, а были только чувства.

И таким образом они медленно по спирали поднимались все выше в лунном свете. Ее длинная белая ночная рубашка, иногда оборачивалась вокруг его черных брюк, пока они не достигли верхушек деревьев, живых и засохших, но все еще стоящих.

Это был очень важный, очень личный их обряд, и они были слишком ослеплены счастьем, чтобы беспокоиться об опасностях, которые могут их подстерегать. Но ведь Стефан уже проверял всю местность, и знал, что Елена тоже проверяла ее. Не было никакой опасности, были только они вдвоем, дрейфующие и покачивающиеся в лунном свете, который освещал все вокруг.

Одной из самых полезных вещей, которые Деймон освоил за последнее время,… даже более пригожая, чем полет, хоть он и доставлял удовольствие,… была его новая способность полностью скрывать свое присутствие.

Безусловно, ему пришлось скинуть все свои щиты. Поскольку их можно было бы обнаружить даже при обычном сканировании. Впрочем, в них и не было никакой нужды, ибо если никто не сможет его засечь, то найти никто не сможет тем паче. Следовательно, он был в безопасности. Q.E.D. [Quod Erat Demonstrandum – что и требовалось доказать.]

Однако этим вечером, после того, как вышел из пансиона, Деймон отправился в Старый Лес, на поиски дерева, в кроне которого будет беситься, ударяться в амбицию, точить зубы и гневаться.

И какого такого дьявола его вдруг волнует, что невесть какой человеческий хлам там о нем подумает. Злобно размышлял Деймон. Равно как беспокоиться о том, что подумает о тебе курица перед тем, как ты свернешь ей шею. А уж мнение его горячо любимого братца стояло на первом месте, в списке вещей, на которые ему было плевать.

Но там была Елена. И даже если она понимала… и предприняла попытку так же заставить понять остальных,… это являлось просто в высшей мере унизительным, быть вышвырнутым у нее на глазах.

И вследствие этого ему пришлось удалиться в единственное место, которое он мог назвать домом, с горечью думал вампир. И это было забавно, поскольку он мог бы провести ночь в лучшей гостинице Феллс Черч (единственной гостинице города) или в компании любого количества сладких юных девиц, которые могли бы предложить усталому путнику войти и выпить… воды. Волной силы усыпить их родителей, и у него было бы пристанище с теплой и исполнительной закуской до самого утра.

Однако вампир был в отвратительнейшем настроении, и хотел только побыть в одиночестве. Охотиться он несколько опасался, поскольку вряд ли будет способен контролировать как себя так и жертву в нынешнем взбесившемся, нелюдимом состоянии разума. Все, о чем он мог сейчас думать, это о желании рвать и метать, и охоте сделать кого-то очень-очень несчастным.

Животные возвращались, однако, для фиксации этого, Деймон использовал только лишь свои естественные чувства, но ничего такого, что могло бы выдать его присутствие. Та ужасная ночь давно миновала, а у них у зверушек, как правило, крайне короткая память.

И затем, как только Деймон полулежа растянулся, прислонившись к ветке, желая дабы оказалось, что Мутт, по крайней мере, схлопотал некоторые весьма болезненные и медленно заживляющиеся травмы, появились они. Казалось бы из ниоткуда. Стефан и Елена плыли, взявшись за руки не иначе как пара счастливых и окрыленных Шекспировских влюбленных, словно лес был их домом.

Сначала вампир просто не мог в это поверить.

И только он собрался обрушить на них весь свой сарказм, парочка начала свою любовную сцену.

Прямо у него на глазах.

Даже взвились вверх до его уровня, словно желая втереть ему это. Они начали целоваться, ласкать друг друга и… более того.

Они сделали из него вуайериста поневоле. Но Деймон стал еще более сердитым и менее невольным, поскольку с течением времени в их ласках появилось больше страсти. Он с невероятной силой стиснул зубы, когда Стефан предложил Елене свою кровь. Возникло желание крикнуть, что было время, когда эта девочка находилась в его власти. Тогда он мог выпить ее досуха, и та с радостью умерла бы у него на руках. Когда она инстинктивно подчинялась его голосу, и вкус его крови вознес бы ее на небеса в его объятьях.

Очевидно так же как сейчас в объятьях Стефана.

Дальше было хуже. Деймон впился ногтями в ладони, когда Елена завернулась вокруг его братца подобно длинной, изящной змее и плотно прижалась ртом к его шее, а Стефан запрокинул голову с закрытыми глазами.

«Ради любви всех демонов ада, почему они не могут просто покончить с этим?!»

И тут он почувствовал, что не один в просторной кроне своего несомненно удачно выбранного дерева.

Кто-то еще спокойно сидел на большой ветке, прямо около него. Должно быть, он появился в тот момент, как Деймон был всецело поглощен любовной сценой и собственной яростью, но, тем не менее, сделал это весьма, весьма достойно. Никто не мог подкрасться к вампиру настолько незаметно, вот уже двести лет как. Триста, возможно.

В шоке он свалился с ветки и полетел вниз, не воспользовавшись своей вампирской способностью летать.

Но длинная худая рука схватила его и подняла назад в укромное место. Деймон встретился с парой смеющихся золотых глаз.

– «Кто ты, черт возьми?» – спросил он мысленно. Его не тревожило, что это могли услышать влюбленные, плавающие в лунном свете. Ничего кроме дракона или атомной бомбы не привлекло бы их внимания сейчас.

– «Я, черт возьми, Шиничи», – ответил рядом сидящий юноша, волосы которого были самыми эксцентричными из всех, что Деймон когда-либо видел. Гладкие, блестящие, и черные за исключением кончиков, которые неравномерной линией были темно-красного цвета. Когда тот небрежно отбросил челку с глаз, полыхнуло малиновым и его несколько длинноватые волосы, маленькими прядями распределились вокруг воротника. Выглядело это таким образом, словно пляшущие языки пламени лизали их кончики, придавая странный акцент его ответу: я, черт возьми, Шиничи. Если кто и мог подлезть, как дьявол, пришедший из самого Ада, то как раз этот парень.

С другой стороны, его глаза были чистыми золотыми едва ли не ангельскими. «Большинство людей, зовут меня просто Шиничи», добавил он, позволив Деймону увидеть в своих глазах смешинки, будто это была шутка. – «Теперь ты знаешь мое имя. А кто ты?»

Деймон просто молча смотрел на него.