Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 31

«Позволь нам, по крайней мере, достоинство выйти из твоей ловушки на своих собственных ногах… или мне следует сказать, используя твой собственный ключ?». Деймон обратился мыслями к Шиничи. Елене же он сказал:

– Да, мы искали как-там-его. Однако поскольку ты пострадала, я хочу… я бы хотел просить тебя, остаться здесь и отдыхать, пока я ищу его.

– Ты думаешь что, знаешь, где Мэтт? – Это было единственное, что ее интересовало.

– Да.

– Мы можем идти сейчас?

– Не позволишь ли ты мне пойти одному?

– Нет. – Просто сказала Елена. – Я должна найти его. И я вообще не смогу спать, если ты пойдешь в одиночку. Пожалуйста. Мы можем идти?

Деймон вздохнул.

– Хорошо. Там в шкафу есть – «сейчас будет точно» – одежда, которая тебе подойдет. Джинсы и тому подобное. Я достану их, – сказал вампир, – если, у меня действительно, действительно нет ни малейшего шанса уговорить тебя лечь и отдохнуть, пока сам буду разыскивать его.

– Со мной все нормально, я смогу. – Обещала Елена. – И если ты пойдешь без меня, я просто выпрыгну в окно и последую за тобой.

Девушка была серьезной. Он пошел и взял кучу обещанной одежды, а затем отвернулся, когда Елена надевала джинсы и рубашку Пендлтон идентичные тем, которые она носила, только целые невредимые и не окровавленные. После этого они покинули дом, и Елена энергично расчесывая волосы, оглядывалась на каждом шагу или около того…

– Что ты делаешь?- спросил Деймон, в тот момент, когда решил понести ее.

– Жду, пока дом исчезнет.

И когда юноша наградил ее своим лучшим «О чем ты говоришь?» взглядом, она сказала:

– «Армани Джинс», просто мой размер? Нижние кофточки «Ла Перла», аналогично? Рубашки Пендлтон, больше на два размера, точь-в-точь как я носила? Это либо склад, либо волшебное место. Ставлю на магию.

Деймон поднял Елену на руки, пользуясь этим как методом заставить ее умолкнуть, и направился к пассажирской двери Феррари. Он спрашивал себя, в настоящем ли они мире сейчас или же в другом шаре Шиничи.

– Он исчез?- спросил вампир.

– Ага.

«Какая жалость», подумал Деймон. Он бы с удовольствием его приберег.

Он мог бы дерзнуть пересмотреть сделку с Шиничи, однако были другие, более важные моменты, о которых стоило подумать. Он слегка сжал Елену, размышляя именно об этих моментах.

В автомобиле он убедился в трех небольших фактах. Во-первых, тот щелчок, который его мозг автоматически зарегистрировал как «пассажир пристегнулся по-настоящему» означал, что Елена застегнула ремень безопасности, как следует. Во-вторых, что двери были заблокированы лично им с помощью центрального управления. И, в-третьих, что он ведет машину вполне медленно. Деймон не думал, что кто-либо на месте Елены стал бы пытаться выпрыгнуть из машины в ближайшем будущем, тем не менее, он не собирался рисковать.

Вампир понятия не имел, как долго сие заклятие будет действовать. В конце концов, Елена выйдет из амнезии. Это было лишь логическое предположение, во всяком случае, казалось таковым, поскольку он не спал гораздо дольше нее. Довольно скоро она вспомнит… что? Что он затащил ее в Феррари против ее воли – «плохо, однако простительно – он не мог предполагать, что она станет бросаться из авто»? Что он дразнил Майка или Митча, или как его там и ее на поляне? У него самого была расплывчатая картина этого… или это был еще один сон.

Желал бы он знать, что являло собой правду. Когда же он все вспомнит? Он окажется в более твердом переговорном положении, как только это произойдет.

Едва ли возможно, что Мак переохладился из-за метели средь лета, даже если он до сих пор на поляне. Была холодная ночь, однако худшее, чего мог ожидать парень – ревматические боли в восьмидесятилетнем возрасте.

Жизненно важным было его не найти, ведь он мог рассказать весьма неприятную правду.

Деймон заметил, что Елена повторяет один и то же жест. Прикосновение к шее, гримаса, глубокий вздох.

– Тебя укачивает?

– Нет, я… – в лунном свете он увидел ее появившийся и исчезнувший румянец; мог ощутить ее жар чувствительными точками на своем лице. Она вспыхнула. – Я говорила… – произнесла она, – о том чувстве… переполнения. Вот что это.

И что было делать вампиру?

Сказать, прости, я завязал до солнцестояния?

Сказать, мне жаль – ты возненавидеть меня утром?

Сказать, к черту утро; это сиденье откидывается на пару дюймов?

Однако что, если они доберутся до поляны и обнаружат, что нечто действительно приключилось с Муттом-Гнатом-мальчиком? Деймон будет сожалеть об этом все свои оставшиеся двадцать секунд жизни. Елена нашлет батальон небесных духов на его голову. Даже если никто другой не верил в нее, Деймон верил.

Он обнаружил, что говорит столь же вкрадчивым тоном, скольким некогда говорил с Пэйдж или с Дамарис: – Ты доверишься мне?

– Что?

– Доверишься ли ты мне еще на пятнадцать-двадцать минут, дабы пойти в определенное место, я думаю, как же его зовут?

«Если он там – ставлю на то, что ты все вспомнишь и не пожелаешь видеть меня никогда более в своей жизни – в таком случае ты избавишься от долгих поисков. Если же на поляне не будет ни его, ни машины – это мой счастливый день, и Мутт выиграет приз всей жизни – и тогда мы продолжим поиски».

Елена пристально на него посмотрела.

– Деймон, ты знаешь, где Мэтт?

– Нет. – Что ж, это достаточно правдиво. Однако она была маленькой яркой безделицей, миленькой маленькой розовой гвоздичкой, и более того, она была умна… Деймон прервал свое полиритмическое созерцание интеллекта Елены. Почему он думает поэтично? Не уже ли действительно он сходит с ума? Он размышлял об этом уже – не так ли? Разве мысли о собственном сумасшествии не доказывают твою вменяемость? Настоящие безумцы никогда не сомневаются в своем здравомыслии, так ведь? Так. Или сомневаются? И, безусловно, все эти разговоры с самим собой не могут быть хорошим знаком для кого бы то ни было.

Merda. [Дерьмо]

– Ладно, хорошо, я доверяю тебе.

Деймон сделал выдох, в котором не нуждался, и направил Феррари к поляне.

Это была одна из наиболее захватывающих авантюр на его веку. С одной стороны, там была его жизнь – Елена найдет какой-нибудь способ прикончить его, если он убил Марка, он был убежден. А с другой стороны… вкус блаженства. С исполнительной Еленой, с жаждущей Еленой, с открытой Еленой… Он сглотнул. Деймон осознал, что едва ли не молится, чего он не делал уже половину тысячелетия.

Только лишь они свернули с главной дороги в переулок, юноша стал гипербдительным, рев двигателя и ночной воздух оживляли все органы чувств вампира. Он был почти уверен, что его поджидает засада. Однако переулок был пуст. И когда Деймон вдруг ударил по газам, дабы проверить поляну, он обнаружил ее благословенно мрачной и безучастно пустой. Не было ни машин, ни студенческого возраста молодых людей, чье имя начиналось бы на букву «М».

Он откинулся на спинку сиденья.

Елена наблюдала за ним.

– Ты думал, что он мог быть здесь?

– Да. – А сейчас пришло время для настоящего вопроса. Не спроси он ее это, все было бы обманом, мошенничеством.

– Ты помнишь это место?

Она огляделась вокруг.

– Нет. А должна?

Деймон улыбнулся.

Однако все же принял меры предосторожности, проехав еще триста ярдов, к другой поляне, на всякий случай, у нее может случиться внезапный приступ памяти.

– На той поляне были малахи, – легко объяснил он. – Эта гарантированно свободна то монстров. «Ох, какой лжец, я лжец, я,» – он радовался. «Это все еще со мной или как?»

Он был… взволнован с тех пор как Елена вернулась с Того Света. Но если в ту первую ночь это смутило его, и он в буквальном смысле снял с себя рубашку для Елены… Что ж, все еще не было слов, для описания того что он испытывал, когда она стояла перед ним воскресшая, ее кожа сияла в темноте поляны; обнаженная, не стыдящаяся наготы и даже без понятия о стыде. И во время ее массажа, когда вены казались хвостами комет на темном небе. Деймон чувствовал то, чего не испытывал пять сотен лет.

Он чувствовал желание.

Человеческое желание. Вампиры этого не чувствуют. Все сводилось к потребности в крови, всегда только кровь…

Однако он чувствовал.

Он также знал, почему. Аура Елены. Кровь Елены. Она вернулась кое с чем более существенным, нежели крылья. И пусть тех больше нет, сей новый талант, похоже, постоянен.

Деймон осознал, что прошло очень много времени с тех пор, как он испытывал подобное, а посему, может ошибаться. Но он так не думал. Он считал, что аура Елены способна заставить наиболее ископаемых вампиров вернуться в рабочее состояние цветущих мужественных молодых людей в очередной раз.

Он отклонился в сторону, настолько далеко, насколько позволяли габариты Феррари.

– Елена, есть кое-что, что я должен тебе сказать.

– О Мэтте? – Она обратила к нему открытый умный взгляд.

– Нэтте? Нет, нет. Это о тебе. Я знаю, ты была удивлена, что Стефан оставил тебя на попечение кого-то наподобие меня.

Не было в Феррари никакого места для личного пространства, и Деймон уже разделял тепло ее тела.

– Да, была,- просто ответила она.

– Что ж, это может иметь некоторое отношение к…

– Это могло иметь некоторое отношение к тому выводу, который мы сделали, что моя аура позволит жигануть даже старым вампирам. Теперь из-за этого мне нужна сильная защита, как сказал Стефан.

Деймон не знал, что значит жигануть, однако он был готов благословить это, за сей тонкий момент введения леди в курс деликатных вещей.

– Я думаю, – осторожно начал он, – все, чего Стефан хотел бы для тебя – это защита от злых сил, которых притягивает это место со всех уголков земного шара, однако, прежде всего, дабы никто не мог принудительно тебя… тебя, эм, жигануть… если это не будет являться твоим желанием.

– А сейчас он оставил меня… как эгоистичный, тупой, идеалистичный идиот, учитывая всех людей в мире, кто мог бы хотеть жигануть меня.

– Согласен. – Сказал Деймон, осторожно поддерживая ложь о добровольном отъезде Стефана. – И я уже обещал, какую защиту могу предоставить. Я действительно приложу все усилия, Елена, дабы никто к тебе не подобрался.

– Да, – сказала Елена. – Но затем что-то такое… – она сделала маленький жест вероятно, иллюстрируя Шиничи и все проблемы, связанные с его прибытием. -…приходит и никто не знает, как с ним бороться.

– Правда, – ответил Деймон. Он должен был встряхнуться и вспомнить, какова его реальная цель. Он был здесь для… что ж, он не был на стороне Святого Стефана. И все было довольно просто…

Здесь была она, расчесывала свои волосы… «Прекрасная милая дева чешет косу гребешком… На небе солнце сияло, но не таким золотом»… Деймон встрепенулся. С каких это пор он увлекся старым английским фольклором? Что с ним не так?

Дабы что-то сказать, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь? – Как только это произошло, Елена поднесла руку к горлу.

Она сгримасничала.

– Неплохо.

И это заставило их взглянуть друг на друга. А потом Елена улыбнулась, и Деймон улыбнулся в ответ, сначала легким движением губ, а затем полной улыбкой.

Она была,… черт возьми, она была всем. Остроумная, очаровательная, смелая, умная… и красивая. И он знал, что обо всем этом говорили его глаза, и что она не отворачивалась.

– Мы могли бы… немного прогуляться. – Предложил он, и зазвонили колокола, трубы заиграли фанфары, пошел дождь из конфетти и выпустили голубей…

Иными словами, она ответила:

– Хорошо.

Они выбрали маленькую тропу от поляны, которую легко высмотрели привыкшие к темноте вампирские глаза Деймона. Он не желал, дабы девушка слишком много ходила. Поскольку знал, что ей все еще больно, и что она не желает, дабы он узнал об этом или же баловал ее. Нечто внутри него сказало: «Хорошо, тогда, подожди, пока она не скажет, что устала и помоги ей присесть».

И еще нечто, не поддающееся контролю, подскочило в нем, когда Елена споткнулась, и Деймон взял ее на руки, извиняясь на множестве различных языков, и вообще вел себя как дурак, пока не усадил девушку на удобную деревянную скамейку со спинкой и не укрыл ее ноги легким одеялом. А после добавил:

– Скажешь мне, если вдруг что-либо… что угодно… еще ты захочешь? – Он мимолетом направил ей обрывки своих мыслей о возможных вариантах. Например, стакан воды, он сидящий рядом с ней, или слоненок, которого он видел в ее мыслях ранее, и коим она восхищалась.

– Мне искренне жаль, однако я сомневаюсь, что смогу добыть слона. – Сказал он, стоя на коленях, устроив своеобразную подставку для ножек Елены, дабы ей было удобней. Когда вдруг поймал ее случайную мысль, дескать: не так уж он отличается от Стефана, как пытался всегда показать.

Никакое другое имя, возможно, не заставило бы его сделать то, что он сделал тогда. Никакое другое слово, или понятие, не могло произвести на него подобный эффект. Одеяло было отброшено, скамеечка для ног исчезла, и он отклонил Елену назад, полностью открывая для себя ее тонкую, словно у фарфоровой статуэтки, шею.

– Различие меж мной и моим братом в том, что он по сей день питает надежды не знати коим образом проскочить в некую боковую дверь на небеса. Я не такой дурачок, дабы ныть о своей судьбе. Я знаю куда иду. И мне, – он улыбнулся ей, обнажая вытянувшиеся клыки, – до Черта это.

Глаза Елены округлились – он испугал ее. И поразил непреднамеренным, честным ответом. Ее мысли были обращены к нему и легко читались:

«Я знаю – и я такая же. Я хочу то, что хочу. Я не так хороша как Стефан. И я не знаю…»

Деймон был восхищен. – Чего ты не знаешь, дорогая?

Она только покачала головой, закрыв глаза.

Выводя ситуацию из тупика, он зашептал ей на ушко:

– Что же касается этого, то:

Скажи, что я наглый,

И скажи, что я плохой,

Скажешь – ты тщеславна

… Я более тщеславен,

А вы Эриннии [1], просто добавьте,

Я поцеловал Елену.

[1][Эриннии – древнегреческие богини мести, соответствуют Фуриям.]

Ее глаза распахнулись. – О, нет, пожалуйста, Деймон.- шептала она. – Пожалуйста! Пожалуйста, не сейчас! – Она печально сглотнула. – Кроме того, ты спросил, хочу ли я питья, а потом вдруг это уже питье. Я не против выпить, если ты хочешь, но сначала, я так жажду, возможно, жажду этого также как и ты?

Она опять похлопала себя под подбородком.

Деймон оттаял.

Он протянул руку в пространство, и его пальцы сомкнулась вокруг хрустального бокала. Знаток сего дела, Деймон немного вскружил жидкость, дабы ощутить букет – ах, великолепно – затем мягко покатал ее на языке. Оно было первоклассным. Вино Черная Магия, изготовленное из винограда «Clarion Loess Black Magic». Это было единственное вино, которое стало бы пить большинство вампиров – существовали недостоверные истории о том, как оно держало их на ногах, тогда когда другая их жажда не могла быть удовлетворена.

Елена пила, ее голубые глаза были прикованы к темно-фиолетовой жидкости, пока Деймон рассказывал кое-что из истории сего напитка. Он любил наблюдать за ней, когда она была такой как сейчас – исследующей, напрягшей все органы восприятия. Вампир закрыл глаза и оживил в памяти несколько избранных моментов из прошлого. Он поднял веки, дабы вновь отыскать Елену, которая выглядела, как измученный жаждой ребенок, жадно поглощая…

– Твой второй бокал…? – Он увидел первый у ее ног. – Елена, где ты взяла другой?

– Я всего лишь сделала то же, что и ты. Протянула свою руку. Вроде бы это не крепкий ликер, разве нет? На вкус как виноградный сок, а я умирала, так хотела пить.

Может ли она воистину быть такой наивной? Определенно, вино Черная Магия не обладало резким ароматом или вкусом обычного алкоголя. Оно было тонким, созданным исключительно для скрупулезного нёба вампира. Деймон имел сведенья, что виноград был выращен в лёссовой почве, возникшей после схождения ледника. Безусловно, этот процесс был только для долгоживущих вампиров, поскольку нужны века, дабы образовался достаточный слой лёссовой породы. А когда почва была готова, виноград выращивали и обрабатывали, от прививания до топтания ногами в деревянных чанах, без единого контакта с солнечным светом. Именно это придавало ему черный, бархатный, тонкий вкус. И теперь…

У Елены были усы от «виноградного сока». Деймону невероятно хотелось смахнуть их поцелуем.

– Ну, когда-нибудь ты сможешь рассказать людям, как напилась двумя бокалами Черной Магии, менее чем за минуту, и произведешь на них впечатление. – Сказал он.

Однако она вновь похлопала себя под подбородком.

– Елена, ты хочешь, отдать немного крови?

– Да! – Она сказала это звенящим тоном того, кому, наконец, задали правильный вопрос.

Она была пьяна.

Девушка отбросила руки назад, положив их на спинку скамьи, которая подстраивалась под каждое движение ее тела. Скамейка превратилась в черную замшевую кушетку с высокой спинкой, теперь в диван, а прямо сейчас Елена облокотилась так, что ее тонкая шея была полностью выставлена. Деймон отвернулся с легким стоном. Он хотел вернуть ее цивилизации. Он беспокоился о ее здоровье, снисходительно был озабочен здоровьем… Мутта; а теперь… вампир не мог получить что-либо из желаемого. Едва ли он мог пустить Елене кровь, когда она была пьяна.

Елена издала некий звук, который, должно быть, являлся его именем.

– Д’м’н? – бормотала она. Ее глаза наполнились слезами.

Примерно то же, что сделала бы медсестра для пациента, Деймон сделал для Елены. Однако оказалось, она не желала, извергать два бокала Черной Магии перед ним.

– Мм’хик, – выдала Елена с опасным иканием в конце. Она сжала запястье Деймона.

– Да, это вино не из тех, которыми можно нарезаться. Погоди, просто сядь прямо и позволь мне попробовать… – и, возможно, потому что он сказал это, не задумываясь, не думая быть грубым или манипулировать ею, все было просто. Елена повиновались ему, и Деймон приложил по два пальца к ее вискам и немного прижал.

За доли секунды произошло нечто наподобие стихийного бедствия, а после Елена стала дышать медленно и спокойно. Она по-прежнему была под действием вина, но уже не пьяна.

И сейчас было самое подходящее время. Он должен был, наконец, сказать ей правду.

Но прежде, ему следовало проснуться.

– Тройной эспрессо, пожалуйста. – Сказал он, протягивая руку. Кофе появился мгновенно, ароматный и черный, как его душа. – Шиничи говорит, что только лишь эспрессо может служить оправданием человеческой расы.

– Кем бы ни был Шиничи, я согласна с ним или с ней. Тройной эспрессо, пожалуйста. – Сказала Елена, обращаясь к магии в этом лесу, в этом снежном шаре, в этой вселенной. Ничего не произошло.

– Возможно, в данный момент оно адаптировано лишь к моему голосу, – сказал Деймон, сверкнув ободряющей улыбкой, и затем извлек ее эспрессо с волной.

К его удивлению, Елена хмурилась.

– Ты сказал «Шиничи». Кто это?

Деймон меньше всего желал, дабы Елена связывалась с китсуном, однако если он действительно собирается все ей рассказать, тогда ей придется.

– Это китсун, лиса-дух. – Сказал он. – И субъект, который дал мне тот интернет адрес, что послал Стефана побегать.

Лицо Елены застыло.

– На самом деле, – сказал Деймон, – я обнаружил, что предпочел бы отвезти тебя домой, прежде чем сделать следующий шаг.

Елена подняла сердитый взгляд к небу, однако позволила ему поднять себя и отнести в машину.

Он только что понял, какое место являлось лучшим, для сего разговора.

Весьма кстати оказалось то, что у них не было острой нужды добираться до какого-либо места, расположенного вне Старого Леса немедленно. Они не находили ни одной дороги, которая не заканчивалась бы тупиком, маленькой опушкой, или деревьями. Елена, похоже, не была удивлена, обнаружением небольшого переулка, приведшего их к маленькому, однако прекрасно оснащенному дому, и тем, что Деймон ничего не сказал, когда они вошли, а затем провел новую инвентаризацию того, что у них было на сей раз.

У них была одна спальня с роскошной кроватью. У них была кухня. И гостиная. А так же каждая из этих комнат могла стать любым помещением, которое вы пожелаете, лишь подумав о нем, прежде чем открыть дверь. Кроме того, там находились и сами ключи,… оставленные дабы Деймон мог воспользоваться, и это однозначно являлось серьезным промахом Шиничи,…позволявшие обычным дверям большее. Вставьте ключ в дверь и провозгласите, где хотите оказаться – даже если это за пределами пространства и времени Шиничи. Другими словами сие может означать, что они связались с реальным миром, однако Деймон был не вполне убежден в этом. Являлся ли этот мир реальным или же это очередная игровая ловушка Шиничи?

Но сейчас у них была длинная спиральная лестница, ведущая в открытую обсерваторию с «вдовьей площадкой», точно как на крыше пансиона. Там даже была абсолютно такая же комната, как у Стефана, отметил Деймон, пока нес Елену наверх.

– Мы поднимаемся на самый верх? – Недоумевала Елена.

– На самый.

– И что мы здесь делаем?- спросила она на крыше, когда Деймон усадил ее в кресло с подставкой для ног и укрыл легким одеялом.

Деймон уселся в кресло-качалку, немного покачиваясь, руки сцеплены вокруг одного колена, а лицо обращено к пасмурному небу.

Он еще раз качнулся, остановился, и повернулся к ней лицом к лицу.

– Я полагаю, что мы здесь,… – он говорил тоном, в котором чувствовалась легкая самоирония, означающая, что он говорит серьезно -…так что я могу сказать тебе правду, всю правду и ничего кроме правды.