Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 4

С подписанным контрактом, благополучно скрывшимся в сумочке Бонни, они подъехали к пансиону, в котором Стефан поселился снова. Ребята искали миссис Флауэрс, но, как обычно, не могли ее найти. Поэтому они шли медленно по протертому ковру, громко оповещая о своем прибытии.

– Стефан! Елена! Это мы!

Дверь на самом верху открылась и из нее показалась голова Стефана. Он выглядел… как-то по-другому.

– Счастливее, – мудро прошептала Бонни Мередит.

– Разве?

– Конечно. – Бонни была потрясена. – У него снова есть Елена.

– Да, есть. Только она такая, какой была при их самой первой встрече. Зуб даю. Ты видела ее в лесу. – Тон Мередит был тяжелым и многозначительным.

– Но… это… о, нет! Она снова человек!

Мэтт посмотрел вниз с лестницы и прошипел, – Вы две, может, хватит? Они же нас слышат.

Бонни была смущена. Естественно Стефан слышал их, но если вы собираетесь беспокоиться о том, что Стефан мог услышать, то вы должны были бы побеспокоиться и о том, какими были ваши мысли. Ведь Стефан всегда сумеет уловить то, о чем вы думали, даже постфактум, если не конкретные слова, то форму точно.

– Мальчики! – протянула Бонни. – В смысле, я знаю что они совершенно необходимы и все такое, но иногда они Просто Не Догоняют.

– Подожди, пока попробуешь мужчин, – прошептала Мередит, и Бонни подумала об Аларихе Зольцмане, студенте колледжа, который более или менее интересовал Мередит.

– Я могла бы рассказать вам пару вещей, – добавила Кэролайн, рассматривая свои длинные ухоженные ногти с видом вселенской скуки.

– Думаю, Бонни рано знать даже одну из них. И у нее достаточно времени, чтобы учиться, – по-матерински твердо сказала Мередит. – Давайте уже войдем.

– Садитесь, садитесь, – поощрил Стефан, когда они вошли. Прекрасный хозяин. Но никто не мог сесть. Все глаза были устремлены на Елену.

Она сидела в позе лотоса перед единственным открытым окном комнаты, ветер волновал ее длинную белую ночную сорочку. Ее волосы снова были истинным золотом. Не опасным белым золотом, которым они стали, когда Елена превратилась в вампира. Она выглядела точно также, какой помнила ее Бонни.

За исключением того, что девушка парила на расстоянии трех футов от пола.

Стефан увидел, как все таращатся.

– Это лишь немногое, из того что она делает, – сказал он почти извиняющимся тоном. – Она проснулась на следующий день после нашей борьбы с Клаусом и начала парить. Я думаю, что гравитация еще не совсем овладела ею.

Он повернулся к Елене. – Смотри, кто пришел, к тебе, – сказал он соблазнительно.

Елена смотрела. Ее испещренным золотом синим глазам, было любопытно, она улыбалась, но не было никакого признания, поскольку она скользила взглядом от одного посетителя к другому.

Бонни протянула к ней руки.

– Елена? – сказала она. – Это я, Бонни, помнишь? Я была там, когда ты вернулась. Я так рада тебя видеть.

Стефан попробовал еще раз. – Елена, помнишь? Это твои друзья, твои хорошие друзья. Высокая, темноволосая красотка это Мередит, пламенный маленький эльф это Бонни, а парень со всеамериканским видом это Мэтт.

Что-то промелькнуло в лице Елены, и Стефан повторил, – Мэтт.

– А как на счет меня? Или я невидимка? – сказал Кэролайн, с порога. Ее голос звучал достаточно добродушно, но Бонни отлично знала, как вид того что Стефан и Елена снова вместе и вне опасности, заставляет Кэролайн скрежетать зубами.

– Ты права. Извини, – сказал Стефан, и он сделал то, что никакой обычный восемнадцатилетний, возможно, не осуществил, не будучи при этом похожим на идиота. Он взял руку Кэролайн и поцеловал ее так изящно и легкомысленно, словно он был неким графом почти половину тысячелетия назад. Что в принципе не так уж далеко от истины, подумала Бонни.

Кэролайн выглядела немного самодовольной, так как Стефан не торопился, целуя ее руку. Потом он сказал, – И последняя, но последняя не по значимости, вот эта загорелая красота Кэролайн. – Тогда, очень мягко, тоном, который Бонни слышала только несколько раз, за все время, что она знала Стефана, он сказал: – Неужели ты не помнишь их, любимая? Они почти умерли за тебя – и за меня. – Елена легко парила, теперь в положении стоя, качаясь как пловец, пытающийся держаться на одном месте.

– Мы сделали это, потому что нам не все равно, – сказала Бонни, и снова подняла руки для объятий. – Но мы никогда не думали, что ты вернешься к нам, Елена. – Ее глаза наполнились слезами. – Ты вернулась к нам. Разве ты нас не знаешь?

Елена поплыла вниз, пока не оказалась непосредственно перед Бонни.

Не было все еще никакого признака признания на ее лице, но было что-то другое. Своего рода безграничное благословение и спокойствие. Елена излучала успокаивающий мир и безусловную любовь, которая заставила Бонни сделать глубокий вдох и закрыть глаза. Она словно чувствовала солнце на лице, и океан в ушах. В следующий момент Бонни поняла, что сейчас заплачет от абсолютного чувства благодетели – слово, которое почти никогда не используется в наши дни. Некоторые вещи все еще могут быть недосягаемо благими.

Елена была такой.

И затем, нежно прикоснувшись к плечу Бонни, Елена подплыла к Кэролайн и протянула к ней руки.

Кэролайн выглядела растерянной. Алая волна промчалась выше ее шеи. Бонни видела это, но не понимала. У них у всех был шанс вызвать ответные вибрации в Елене. А Кэролайн и Елена были близкими подругами – до появления Стефана, их соперничество было дружественным. Это было добро Елены выбрать Кэролайн первой для объятий.

И тогда Елена вошла в круг торопливо поднятых рук Кэролайн и только та начала говорить – Я… -, Елена поцеловала девушку, полностью объяв ее рот. Это был не просто чмок. Елена обвилась руками вокруг шеи Кэролайн и буквально повисла на ней. В течение долгих мгновений Кэролайн стояла как вкопанная, словно все еще в шоке. Но потом она отпрянула назад и начала бороться, сначала слабо, а затем с такой силой, что Елена катапультировалась обратно в воздух, широко открыв глаза.

Стефан поймал ее как бейсболист инфилдер, готовившийся к высокому мячу.

– Какого черта…? – брезгливо терла рот Кэролайн.

– Кэролайн! – Голос Стефана был пронизан жесткими защитными нотами. – Это не означает ничего такого, о чем ты подумала. И не имеет ничего общего с сексом вообще. Она просто идентифицирует тебя, изучает, кто ты есть. Она умеет это делать с того момента как вернулась к нам.

– Луговые собачки, – сказала Мередит прохладным, немного отдаленным голосом, который она часто использует для понижения температуры в обстановке. – Поцелуй луговых собачек, когда они пересекаются. Это помогает им распознавать определенных субъектов… В общем, именно то о чем ты говорил, Стефан.

Однако, Кэролайн была далеко за пределами способностей Мередит, чтобы остыть. Она старательно вытирала губы, что было плохой идеей, так как девушка просто размазала красную помаду по всему лицу, и стала похожа на одну из невест Дракулы. – Вы что, совсем больные? Я, по-вашему, кто? Если так делают какие-то хомяки, то значит все отлично? – Она вспыхнула ярко красным, от шеи до корней волос.

– Луговые собачки. А не хомяки.

– Ой, кто тут… – Кэролайн прервалась, поскольку лихорадочно шарила в сумочке, пока Стефан не предложил ей коробку салфеток. Он уже вытер красные мазки с уст Елены. Кэролайн ворвалась в маленькую ванную, пристроенную к мансардной спальне Стефана, и сильно хлопнула дверью.

Бонни и Мередит переглянулись, одновременно вздохнули и забились в приступе смеха. Бонни воспроизвела выражение лица Кэролайн, как та вытирала рот и как сейчас вытирается кучей салфеток. Мередит с упреком покачала головой, но и она сама и Мэтт, и даже Стефан, издавали сдавленные смешки, в стиле «мы не должны смеяться». Многое из этого было просто снятием напряжения – они видели Елену, снова живую, после шести долгих месяцев без нее – но они не могли удержаться от смеха.

Или, по крайней мере, они не могли, пока коробка салфеток не вылетела из ванной, едва не ударив Бонни по голове. И они все поняли, что дверь, которой Кэролайн хлопнула, отскочила, а в ванной было зеркало. Бонни поймала выражение отраженного лица Кэролайн и затем встретила ее саму в ярком свете.

Да, она видела, что они смеялись над ней.

Дверь снова закрылась, но на сей раз, так словно ее пнули. Бонни опустила голову, схватившись за свои короткие клубничные кудри, с желанием провалиться сквозь землю.

– Я извинюсь, – сказала она после большого вздоха, пытаясь быть взрослой в этой ситуации. Тогда она оглянулась и поняла, что все остальные были более обеспокоены Еленой, которая явно расстроилась из-за этого неприятия.

Хорошо, что мы заставили Кэролайн отметиться в клятве на крови, подумала Бонни. И хорошо, что «сами знаете кто» тоже подписал ее. Если там и было что-то, о чем Деймону стоило знать, то это последствия.

Размышления Бонни об этом, не помешали ей присоединиться к скоплению около парящей подруги. Стефан пытался удержать Елену; та пыталась последовать за Кэролайн; а Мэтт и Мередит помогали Сальваторе и говорили подруге, что все в порядке.

Когда Бонни присоединилась к ним, Елена отказалась от попыток добраться до ванной комнаты. Ее лицо было страдающим, а синие глаза бассейнами со слезами. Спокойствие ее было нарушено болью и сожалением, а под всем этим было удивительно глубокое опасение. Интуиция Бонни встрепенулась.

Но она погладила локоть Елены, единственное до чего могла дотянуться, и добавила свой голос к хору: – Ты не знала, что она так расстроится. Ты ей ничего не сделала.

Кристаллики слез пролились на щеки Елены и Стефан поймал их салфеткой, словно каждая из слезинок была бесценной.

– Она думает, что Кэролайн пострадала, – сказал Стефан, – и она беспокоится за нее,… но я не могу понять почему.

Бонни поняла, что Елена все-таки могла общаться – мысленно.

– Я это тоже почувствовала, – сказала она. – Вред. Но скажи ей,… то есть… Елена, я обещаю, что извинюсь. Если надо, буду ползать.

– Тут может потребоваться ползанье всех нас, – сказала Мередит. – А пока я хочу удостовериться что этот «ангел несведущий» узнает меня.

С выражением спокойной изысканности она вытянула Елену из рук Стефана в свои объятия и поцеловала ее.

К сожалению, в этот момент из ванны вышла Кэролайн. Нижняя часть ее лица была бледнее верхней, поскольку лишилась всей косметики: помады, бронзового тонального крема, румян, в общем, всего. Она остановилась, словно ее заклинило и смотрела на разворачивающееся действие.

– Мне просто не верится, – сказала она резким тоном. – Вы все еще делаете это! Это омерз…

– Кэролайн. – Голос Стефана был предупреждением.

– Я приехала сюда, увидеться с Еленой. – Кэролайн… красивая, гибкая, с бронзовой кожей Кэролайн… скручивала руки вместе, точно в ужасном конфликте с собой. – Прежнюю Елену. И что я вижу? Она как ребенок… она не может говорить. Она похожа на некого ухмыляющегося гуру, парящего в воздухе. А теперь она как какая-то извращенная…

– Лучше не продолжай, – сказал Стефан спокойно, но твердо. – Я говорил вам, что ее первые симптомы пройдут уже через несколько дней, судя по ее прогрессу, – добавил юноша.

И все-таки он какой-то другой – подумала Бонни. Не только счастливее от того что снова обрел Елену. Он был… сильнее как-то, в своем ядре. Стефан всегда был тих внутри. С помощью своих способностей, Бонни определяла его силу, как пруд с чистой водой. Теперь она видела, что та же самая чистая вода поднялась подобно цунами.

Что, могло настолько изменить Стефана?

Ответ немедленно пришел к ней, хоть и в форме удивительного вопроса. Елена была все еще отчасти духом – сказала интуиция Бонни. Что бы случилось, если вы выпили бы кровь кого-то, кто был в подобном состоянии?

– Кэролайн, давай просто забудем об этом, – сказала она. – Я сожалею, я действительно, действительно сожалею, что… ты знаешь. Я была неправа, и я сожалею.

– О, ты сожалеешь. О, теперь значит все в порядке типа, да? – Голос Кэролайн был чистой кислотой, она повернулась к Бонни спиной, намекая на окончание диалога. И Бонни была удивлена, увидев жало слез в ее глазах.

Елена и Мередит все еще стояли в обнимку, их щеки были залиты слезами обеих. Они смотрели друг на друга, и Елена сияла.

– Теперь она будет знать тебя, в любом случае, – сказал Стефан Мередит. – Не только твое лицо, но и… в общем, и внутреннею часть твоего «Я», тоже. Или его форму, по крайней мере. Мне следовало упомянуть об этом прежде, чем все началось, но я единственный, с кем она «пересеклась», и я не задумывался…

– Ты должен был! – Кэролайн вышагивала как тигр.

– Ну поцеловалась ты с девочкой, и что? – взорвалась Бонни. – Ты думаешь, что у тебя теперь борода вырастет?

Как будто приведенная в действие конфликтом вокруг нее, Елена внезапно взлетела. Она проносилась вокруг комнаты, словно пуля, выпущенная из ружья; ее волосы потрескивали электричеством, когда она делала внезапные остановки или повороты. Девушка взлетала, носясь вокруг комнаты дважды, и так как она остановилась напротив пыльного старого окна, Бонни подумала, «О, мой Бог! Мы должны были принести ей какую-нибудь одежду!» Она посмотрела на Мередит и увидела, что та разделяла ее осознание. Да, они должны были захватить одежду для Елены… и в первую очередь… нижнее белье.

Поскольку Бонни подходила к Елене, так застенчиво, словно ее никогда не целовали прежде, Кэролайн взорвалась.

– Вы только продолжаете это делать, делать и делать! – теперь она практически визжала. Бонни подумала: «Что с тобой не так? Разве у тебя вообще нет никакой нравственности?»

Это, к сожалению, вызвало другую проблему – «не смеяться, не смеяться» – душившую Бонни и Мередит. Даже Стефан резко отвернулся, его галантность по отношению к гостье, терпела поражение.

Не только гостья, подумала Бонни, но и девушка, с которой он зашел чертовски далеко, поскольку Кэролайн никогда не стеснялась дать людям знать, что она положила на его лапу. На счет того, насколько далеко могут зайти вампиры, Бонни вспомнила, что не весь пикантный путь. Обмен кровью, заменяет им… ну, в общем, ЭТО. Но Стефан был далеко не единственный, кем хвасталась Кэролайн. У нее была довольно скверная репутация.

Бонни посмотрела на Елену, и увидела, что та наблюдала за Кэролайн со странным выражением. Нет, Елена не боялась ее, она скорее сильно переживала за нее.

– Ты в порядке? – прошептала Бонни. К ее удивлению, Елена кивнула, затем посмотрела на Кэролайн и покачала головой. Она тщательно осмотрела мисс Форбс с головы до ног, и выражение ее лица было, как у недоумевающего врача, осматривающего очень больного пациента.

Тогда она подплыла к Кэролайн, протянув одну руку.

Кэролайн уклонилась, словно ей была отвратительна даже сама мысль о том, что Елена дотронется до нее. Нет, это не отвращение, подумала Бонни, это испуг.

– Откуда я знаю, что она сделает потом? – затрещала Кэролайн, но Бонни знала, что это не была реальная причина ее страха. Что у нас здесь происходит? Спросила она саму себя, видя Елену, испуганную за Кэролайн и Кэролайн, напуганную Еленой. Чему это равно?

Психические чувства Бонни вызвали у нее мурашки по коже. Было что-то не так с Кэролайн, она чувствовала, кое-что, с чем никогда не сталкивалась прежде. И воздух… он сгустился, как перед грозой.

Кэролайн сделала крутой поворот, чтобы держать свое лицо подальше от Елены и переместилась за стул.

– Только держите ее на фиг подальше от меня, ладно? Я не позволю ей дотронуться до меня снова… – начала она, когда Мередит изменила ситуацию двумя тихими словами.

– Что ты мне сказала? – произнесла Кэролайн, вытаращив глаза.