Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 20

– Оохх, – Бонни откинулась назад на удобное сиденье. – Это было… неописуемо! Бах! Бац! Как… фейерверки.

– Ты ухмыляешься.

– Нет, – с достоинством сказала Бонни. – Я улыбаюсь, вспоминая это. Кроме того…

– Кроме того, если бы ты не позвала его, мы бы все еще находились в той ужасной комнате. Спасибо, Бонни. Ты спасла нас, – вдруг Мередит стала серьезной и искренней.

– Я думаю, Елена была права, когда сказала, что он не ненавидит людей, – медленно сказала Бонни. – Но, знаешь, меня только что осенило. Я совсем не видела его ауру. Все, что я видела, было черным: гладкий, абсолютно черный цвет окружал его, словно раковина.

– Возможно, он так себя защищает. Он создает раковину, и никто не может увидеть, что находится внутри.

– Возможно, – сказала Бонни с ноткой беспокойства в голосе. – Так что насчет смс от Елены?

– Она говорит, что Тами определенно себя странно вела, и что они с Мэттом отправляются проверить Старый Лес.

– Может тем, кого они встретят там, будет Деймон. В 4:44, как он сказал. Плохо, что мы не можем позвонить ей.

– Я знаю, – мрачно сказала Мередит. Все в Феллс Черч знали, что теплого приема от Старого Леса и его окрестностей ждать не приходится. – Но мы все равно попробуем.

Бонни попробовала, но услышала только: «аппарат вызываемого абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». Она покачала головой:

– Это плохо. Они уже в лесу.

– Ну, Елена хочет, чтобы мы пошли и взглянули на Изабелл Сэтао – потому что она девушка Джима Брайса, – сказала Мередит. – Это напомнило мне вот что: Бонни, ты видела ауру Кэролайн? Ты думаешь, у нее внутри был кто-нибудь?

– Думаю да. Я видела ее ауру – что за дрянь! – я не хочу больше видеть ничего подобного. Она у нее обычно глубокого, бронзово-зеленого цвета, но сейчас она грязно-коричневая, с черными зигзагами на ней. Я не знаю, означает ли это то, что внутри нее кто-то есть, но она точно не захотела бы притрагиваться к этому! – задрожала Бонни.

– Хорошо, – сказала Мередит, пытаясь успокоить ее. – Я знаю, что сказала бы, если бы мне пришлось сделать предположение… но если ты сбираешься вырвать, я остановлюсь.

Бонни сглотнула: – Я в порядке. Но мы что, серьезно едем домой к Изабелл?

– Мы очень серьезно едем туда. Фактически, мы почти уже там. Давай только приведем себя в порядок, расчешем волосы и сделаем несколько глубоких вдохов,… и мы будем готовы. Как хорошо ты ее знаешь?

– Ну… она умная. У нас не было с ней общих уроков. Но мы перестали заниматься легкой атлетикой в одно и то же время – у нее проблемы с сердцем, или что-то вроде этого, а у меня ужасная астма…

– Астма из-за любого упражнения, кроме танцев, на которых ты могла проторчать всю ночь, – сухо сказала Мередит. – Я ее совсем не знаю. Как она выглядит?

– Ну, мило. Немного похожа на тебя, не считая азиатскую внешность. Ниже чем ты, примерно с Елену ростом, но более тощая. Просто одна из хорошеньких девчонок. Немного застенчивая – тихий тип, знаешь ли. Одна из тех, кого трудно близко узнать. И… милая.

– Застенчивая, тихая, и милая – просто музыка для моих ушей.

– Для моих тоже, – сказала Бонни, зажимая свои вспотевшие руки между коленями.

«Что было бы действительно музыкой, – подумала она. – Так это то, что ее нет дома».

Вот только прямо у дома Сэтао было припарковано несколько автомобилей. Бонни и Мередит нерешительно постучали в дверь, невольно вспоминая, что случилось в последний раз.

Дверь открыл Джим Брайс, высокий, долговязый парень, еще не сформировавшийся и немного сутулый. Бонни удивилась тому, как изменилось его лицо, когда он узнал Мередит.

Когда он открыл дверь, то выглядел ужасно; его лицо было как стена белым под загаром, его тело было как-то сморщено. Но когда он увидел Мередит, цвет вернулся к его щекам и он как будто… разгладился, как листок бумаги и стал выше.

Мередит не сказала ни слова. Она только вышла вперед и обняла его. Он прижал ее к себе так, словно боялся, что она убежит, и спрятал лицо в ее темных волосах.

– Мередит.

– Дыши, Джим. Дыши.

– Ты не знаешь, каково это было. Мои родители уехали, потому что мой дедушка болен – я думаю, он умирает. А потом Тами… Тами…

– Рассказывай медленно. И дыши.

– Она кидала ножи, Мередит. Ножи мясника. Она попала мне в ногу, здесь, – Джим показал место на джинсах, где виднелся маленький разрез ткани, чуть ниже бедра.

– Ты делал прививку от столбняка? – спросила Мередит.

– Нет, но это просто небольшой порез. В основном, прокол.

– Это-то как раз и опасно. Тебе нужно позвонить доктору Альперт прямо сейчас, – имя пожилой доктора Альперт стало нарицательным в Феллс Черч: доктор, который принимал больных на дому в стране, где носить черную сумку и стетоскоп было неслыханным поведением.

– Я не могу. Я не могу оставить… – Джим кивнул головой в сторону дома, будто не мог заставить себя произнести имя.

Бонни потянула Мередит за рукав. – У меня плохое предчувствие, – прошипела она.

Мередит повернулась к Джиму: – Ты имеешь в виду Изабелл? Где ее родители?

– Иса-чан, то есть Изабелл. Я просто называю ее Иса-чан, знаешь…

– Все нормально, – сказала Мередит. – Называй как тебе удобней. Продолжай.

– Ну, у Иса-чан есть только бабушка. И бабушка Сэтао нечасто спускается вниз. Я недавно приготовил ей обед, и она подумала, что я… отец Изабелл. Она немного… того.

Мередит посмотрела на Бонни и сказала: – А Изабелл? У нее тоже помутилось сознание?

Джим закрыл глаза, имея совершенно несчастный вид. – Я хочу, чтобы вы вошли, и, ну, просто поговорили с ней.

Плохое предчувствие Бонни только ухудшилось. Она и правда не выдержала бы еще одну панику, как в доме Кэролайн,… и у нее уже не осталось Сил, чтобы Позвать снова, даже если Деймон никуда больше не спешит.

Но Мередит знала об этом, и бросила на Бонни взгляд, не терпящий возражений. Этот взгляд также говорил, что Мередит защитит Бонни, во что бы то ни стало.

– Изабелл? Она навредила кому-нибудь? – Бонни услышала свой голос, спрашивающий Джима, в то время как они пересекли кухню и направились в спальню, находящуюся в конце коридора.

Она еле расслышала, как Джим прошептал: – Да.

Бонни простонала про себя, и в это время он добавил: – Самой себе.

Комната Изабелл была такой, какую можно ожидать от тихой и прилежной девочки. По крайней мере, с одной стороны. Другая сторона выглядела так, словно в комнате возник ураган, поднял все в воздух и беспорядочно разбросал. Изабелл сидела в середине этого беспорядка, как паук в центре паутины.

Но не это заставило желудок Бонни сделать сальто. А то, что делала Изабелл. Рядом с ней лежали инструменты, похожие на набор миссис Флауэрс для обработки ран, вот только девушка ничего не лечила.

Она протыкала себе кожу.

Она уже много раз проткнула себе губы, нос, одну брось и уши. Из этих мест капала кровь на не застланные белые простыни кровати. Бонни видела, что Изабелл посмотрев на них, сдвинула брови только наполовину. Исколотая бровь вообще не двигалась.

Ее аура была раздробленной оранжевой и запятнанной черным.

Бонни знала, что ее сейчас вырвет. Она подсознательно знала это, и ей было плевать на все приличные манеры. Она бросилась к корзине для бумаг.

«Слава богу, здесь есть белый полиэтиленовый пакет», – подумала она, и у нее появилось занятие на несколько минут.

Ее уши слышали голоса в комнате, пока она думала, как хорошо, что сегодня ничем не обедала.

– Боже, ты, что сума сошла? Изабелл, что ты с собой сделала? Разве ты не знаешь, какую инфекцию можешь занести, сколько вен можешь пробить, сколько нервов ты можешь парализовать…? Я думаю, ты уже парализовала нерв твоей брови,… и кровь уже остановилась бы, а раз она идет, это значит, что ты поразила вену или артерию.

Бонни сухо рвало в корзину для бумаг, и она отплевывалась.

И тогда она услышала глухой острый удар в мясо.

Она оглянулась, уже догадываясь, что увидит. Но все же это был шок. Мередит оттолкнули, должно быть, ударом в живот.

Следующее что осознала Бонни, то, что она очутилась рядом с Мередит.

– О Боже, она ударила тебя ножом? Рана… достаточно глубокая…

Мередит все не могла перевести дыхание. Советы о том, что нужно делать всплыли в голове у ведьмы, возможно, это были советы ее сестры Мэри.

Бонни ударила обоими кулаками по спине Мередит и та вдруг глубоко вдохнула.

– Спасибо, – слабо сказала она, но Бонни уже оттаскивала ее подальше. Подальше от смеющейся Изабелл, ее набора самых длинных в мире гвоздей, спирта для растирания мышц, и других вещей, которые были на подносе.

Бонни добралась до двери и почти столкнулась с Джимми, который держал в руке мокрую тряпку.

«Для меня», – предположила она. – «Или для Изабелл».

Но все, что интересовало Бонни – поднять верхнюю одежду Мередит, чтобы удостовериться, что у нее нет никаких ран.

– Я вырвала это… из ее руки… прежде, чем она ударила меня, – сказала Мередит, все еще с трудом дыша, в то время как Бонни с тревогой осматривала область над ее джинсами. – У меня всего лишь ушиб.

– Она тебя тоже ударила? – с тревогой спросил Джим. Точнее, прошептал.

«Бедный парень», – подумала Бонни, наконец-то удостоверившись, что Мередит не ранена.

«Что-то с Кэролайн и твоей сестрой Тами, и твоей девушкой, а у тебя нет никаких предположений или мыслей насчет того, что происходит. Как ты можешь?»

«А если мы расскажем тебе, ты просто сочтешь нас еще более сумасшедшими».

– Джимми, ты должен позвонить доктору Альперт прямо сейчас, а потом, я думаю, их нужно отвезти в госпиталь в Ричмонде. Изабелл уже навредила себе – Бог знает сколько раз. Все эти проколы будут заражены. Когда она начала делать это?

– Эээ… ну… Она начала странно себя вести после того, как Кэролайн пришла увидеться с ней.

– Кэролайн! – выпалила Бонни, запутанная. – Она ползала?

Джим посмотрел на нее: – А?

– Не обращай внимания, она пошутила, – просто сказала Мередит. – Джимми, ты не должен рассказывать нам о Кэролайн, если не хочешь. Мы, в общем-то, знаем, что она была в твоем доме.

– Это что, все знают? – печально спросил Джим.

– Нет. Только Мэтт, и он просто сказал, что кто-то должен пойти и посмотреть как там твоя маленькая сестренка.

Джим выглядел и виноватым и пораженным сразу. Слова полились из него, точно раньше они были закупорены в бутылке, но теперь пробка вылетела.

– Я не знаю, что происходит. Все что я могу – просто рассказать, что случилось. Это было несколько дней назад,… поздним вечером, – сказал Джим. – Кэролайн пришла, и… Я имею в виду, я никогда не был влюблен в нее. Она, конечно, очень привлекательна и моих родителей не было дома, но я никогда не думал, что я тот тип парней…

– Сейчас это неважно. Просто расскажи о Кэролайн и Изабелл.

– Ну, Кэролайн пришла, одетая в… ну, в общем, верх был практически прозрачен. И она просто, она спросила, не хочу ли я потанцевать, и это было словно медленный танец и она… она как будто обольщала меня. Вот правда. На следующее утро она ушла,… прямо перед приходом Мэтта. Это было позавчера. А потом я заметил, что Тами начала себя вести… как сумасшедшая. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить ее. Потом мне позвонила Изабелл. Я никогда не слышал такой истерики в ее голосе. Кэролайн, наверно, от моего дома направилась прямо к ее дому. Иса-чан сказала, что собирается себя убить. И я примчался сюда. Я должен был убежать от Тами, потому что мое присутствие в доме все только осложняло.

Бонни посмотрела на Мередит и поняла, что они думают об одном и том же: и Кэролайн и Тами предложили себя Мэтту.

– Кэролайн, должно быть, все ей рассказала, – сглотнул Джим. – Иса-чан и я еще не… мы ждали, понимаешь? Но все, что Иса-чан сказала мне, это то, что я буду жалеть. «Ты пожалеешь, просто подожди и увидишь». И, Господи, я жалею.

– Ну, теперь ты можешь перестать жалеть и начать звонить доктору. Прямо сейчас, Джимми, – Мередит подтолкнула его сзади. – И потом ты должен будешь позвонить своим родителям. И не смотри на меня большими карими глазами щенка. Тебе больше восемнадцати; и я не знаю, что они сделают с тобой за то, что ты оставил Тами в одиночестве на все это время.

– Но…

– Никаких «но». Я серьезно, Джимми.

Затем она сделала то, чего так боялась Бонни, но знала, что та сделает. Она снова приблизилась к Иса-чан. Голова Изабелл была наклонена; она зажимала свой пупок одной рукой. В другой она держала длинный, сверкающий гвоздь. Прежде, чем Мередит заговорила, Изабелл сказала: – Значит, ты тоже. Я слышала, каким тоном ты произносила «Джимми». Ты пытаешься отнять его у меня. Все вы суки, пытаетесь сделать мне больно. Yurusenai! Zettai yurusenai! (Не прощу! Вам абсолютный конец!)

– Изабелл! Хватит! Разве ты не видишь, что делаешь себе больно?

– Я делаю себе больно, чтобы убрать душевную боль. Ты одна из тех, кто действительно причиняет мне боль, ты это знаешь. Ты колешь меня иголками изнутри.

У Бонни внутри все прыгало, но не потому, что Изабелл вдруг воткнула гвоздь. Она чувствовала, как жар приливает к ее щекам. Ее сердце начало биться быстрее, чем билось до этого.

Пытаясь уследить за Мередит, она достала свой мобильник из кармана, который теперь всегда держала там после посещения дома Кэролайн.

Все еще уделяя половину своего внимания подруге, она вышла в Интернет и набрала в поисковике только два слова, и, когда она увидела количество выплывших ссылок, поняла, что не сможет просмотреть всю информацию даже за неделю, не то что за две минуты. Но, по крайней мере, у нее было с чего начать.

В этот момент Мередит отошла от Изабелл и прошептала на ухо Бонни:

– Я думаю, мы просто зря боремся с ней. Ты внимательно осмотрела ее ауру?

Бонни кивнула.

– Возможно, мы просто должны покинуть эту комнату.

Бонни снова кивнула.

– Ты пытаешься позвонить Мэтту и Елене? – Мередит посмотрела на мобильный.

Бонни покачала головой и повернула телефон экраном к Мередит, чтобы та разглядела два набранных слова. Мередит прочла, и взглянула своими темными глазами на Бонни, словно только что с ужасом осознала все это.

«Салемские ведьмы».