Возвышение и мятеж

Глава 20

Присцилла подёргала Чада за рукав, когда он собрался уходить:

— Если ты действительно думаешь, что они наблюдают за заведением, то разве тебе не следует уходить тайком через задний вход, или вроде того?

Лучник фыркнул:

— А я-то думал, ты мне не поверила.

Подобравшись к двери слева, она выглянула наружу через щель в ставнях:

— Ну, я не говорю, что верю, но теперь, когда я на них смотрю, мне подумалось, что за последние несколько дней я их уже неоднократно видела. Может, тебе следует выйти с заднего входа. Что если они на тебя нападут, и украдут платья?

Он уставился на неё, открыв рот:

— Тебя платья волнуют?

Присцилла кисло взглянула не наго:

— Ты хоть понимаешь, сколько эти платья стоят? К тому же, я тебя почти не знаю.

Чад вздохну:

— Обещаю, они наблюдают за этим местом совсем не для кражи платьев. Скорее всего они надеются узнать, где живёт твоя новая клиентка. Когда я уйду, погляди, последует ли кто-нибудь из них за мной. — Затем он приостановился: — А сколько конкретно стоят эти платья?

— Готова поспорить — больше, чем ты зарабатываешь за несколько месяцев, — серьёзно ответила она. — Если с ними что-то случится, мне придётся вернуть деньги, а ещё я потеряю пошедшую на них дорогую ткань.

«Ты бы удивилась, сколько я зарабатываю за месяц», — подумал он про себя, хотя было очевидно, что платья стоили дорого. Однако её слова всё равно его уязвили:

— Я не работаю за деньги.

Она оглядела его с ног до головы, снова судя о нём по внешности:

— А за что ты тогда работаешь?

В его мыслях мелькнуло лицо Данаи, но он его проигнорировал. Затем Чад улыбнулся, и похлопал по своей куртке в месте, где надёжно хранилась его фляжка:

— Хорошее бухло, добрые песни, и тёплая компания. Всё остальное мне даёт мир. — Когда Присцилла рассмеялась, он посчитал необходимым продолжить: — Слушай, добрая женщина, ты, может, и посчитала меня охотником за головами, но на самом деле я занимаюсь высочайшей профессией. Я промышляю охотой, и хотя у меня есть лорд, который мне платит, я в нём не нуждаюсь. Лес обеспечивает меня всем необходимым — едой, домом, и дровами для огня. Работу я для друзей делаю потому, что они дают мне вещи, недоступные в природе — стол, пиво, улыбки и песни.

Лавочница покачала головой:

— Похоже, я ошиблась. Я думала, что ты — охотник за головами, но оказалось, что ты с самого начала был глупцом. Ты не женат, верно?

— А что? — ощетинился он.

— От крепкой выпивки остаётся только похмелье, а песни угасают сразу же, как только их перестают петь. Женщине нужны любовь и приют. Ты умрёшь холостым, если не усвоишь этот урок.

Чад прищурился, глядя на неё:

— Ты забыла о друзьях, которых я упомянул.

— Вы уже немолоды, — отозвалась она, не потеряв решимости. — Твои друзья будут слишком заняты своими собственными жёнами и детьми, и не смогут растрачивать время на то, чтобы с тобой выпивать — и начнётся это скоро, если уже не началось.

Это попало не в бровь, а в глаз, и Чад почувствовал знакомую боль в груди. За последние несколько лет он слишком много времени пил в одиночестве.

— Хэх, и ничего-то ты не знаешь, — выплюнул он в ответ, и открыл дверь, чтобы выйти наружу. — Я пошёл, — сказал он, коснувшись полей шляпы. «Я в любом случае планирую сдохнуть от севшей печени», — подумал он про себя. «Если кто-то не успеет до этого воткнуть в меня нож».

Снова оказавшись на улице, он направился по пологому спуску, который вёл к речным причалам, прочь от яркого достатка Высокой Улицы. Пройдя лишь один квартал, он свернул направо в боковую улицу, и воспользовался этой возможностью, чтобы проверить наводчиков. Как и ожидалось, один из них со своего насиженного места пропал — более взрослый мужчина. Это значило, что за Чадом кто-то следовал, хотя он и не смог пока усмотреть этого человека.

«Я-то думал, что за мной просто отправят одного из пацанов. Наверное, они решили, что я представляю перспективную зацепку», — осознал он. Чад улыбнулся про себя. Именно так ему и нравилось. После угроз в сторону ребёнка у него бы остался неприятный привкус во рту.

Продолжив двигаться по выбранной им улице, он остановил первого же встречного, пожилого мужчину:

— Прошу прощения, мистер, но можно ли по этой улице дойти до причалов? — Он позаботился встать так, чтобы можно было видеть поворот за угол, и пока старик отвечал, Чад заметил следившего за ним мужчину, свернувшего на эту же улицу.

— По ней ты туда никогда не дойдёшь, — ответил старик. — Сверни налево на следующей улице, там они и будут.

Он коснулся полей шляпы и поблагодарил старика, затем пошёл дальше. Указаний ему не требовалось, конечно же. Первый день в Айвэрли он провёл, шатаясь по улицам и запоминая их, пока перемещался от паба до паба. Подготовка никогда не мешала. Чад свернул влево, как и советовал старик, но затем пошёл своим путём, сворачивая тут и там, чтобы добраться до хорошего места, которое он приметил двумя днями ранее.

Тихий переулок, где два человека могли поговорить, не будучи увиденными или услышанными.

Он добрался туда десять минут спустя, двигаясь со скоростью, которая наверняка вызвала некоторые проблемы у его хвоста. Трудно следить за тем, кто движется быстрым шагом, не привлекая внимания при этом. «Впрочем, облегчать ему работу — не моё дело», — молча отметил он.

Из здания по левую руку выступал кирпичный дымоход, что привлекло его внимание во время разведки города, и после сворачивания в переулок он заступил за этот выступ, скрывшись в тени. Затем он поставил свёрток на землю, и принялся ждать. Он подумал было обнажить один из своих длинных ножей, но отказался от этой мысли. Его оружие было зачарованным, и потому слишком острым для того, что он задумал. Если его цель начнёт сопротивляться или резко двигаться, то могла случиться большая неприятность, которую пришлось бы разгребать.

Где-то через минуту он услышал шаги — его хвост остановился у входа в переулок. Чад решил, что в этот момент могло случиться одно из двух: либо преследователю хватит глупости войти, либо он сочтёт это ловушкой, и уйдёт. Во втором случае их роли поменяются местами, и уже Чад начнёт следить за этим малым, что всё равно могло дать ему новую информацию.

Незнакомец тихо выругался себе под нос, но Чаду всё же удалось расслышать слова:

— Проклятье, он меня почуял. — Затем человек прошёл десять футов по переулку, осторожничая и ожидая нападения из засады. Проходя мимо дымохода, он заметил охотника, и потянулся к ножу у себя на поясе.

Чад надеялся на более идеальный расклад, но это было лучше, чем следить за этим человеком следующие несколько часов. Он вышел из тени, и одарил незнакомца смертоносной, как ему казалось, улыбкой:

— Доброго дня, друг.

Мужчина был чуть ниже ростом, но с мощной мускулатурой, тёмными волосами, и глазами, которые в плохо освещённом переулке казались почти чёрными. Он повернулся к охотнику, сжимая в руке нож, и спросил:

— Кто ты такой?

— Я — человек с вопросами, — небрежно бросил лучник, не показывая страх, обычно встречающийся у людей, которым угрожают ножом. — Хочешь выпить? — Он похлопал по своей куртке, и начал вытаскивать оттуда фляжку.

Человека с ножом шагнул вперёд, угрожая:

— Вопросы буду задавать я.

Вытянув ладонь в знак мирных намерений, Чад вытащил фляжку, одновременно делая шаг назад:

— Не нужно горячиться. — Показав незнакомцу фляжку, он отвинтил крышку, и сделал глоток, прежде чем протянуть её мужчине: — Выпивку я предлагал всерьёз.

— Я спросил, кто ты такой, — сказал негодяй. — Я также хочу знать, для кого эти платья.

— У тебя странные интересы, — ответил Чад, осклабившись. Когда незнакомец поднял нож, он добавил: — Осторожнее, друг. Если сумеешь поцарапать меня этой штукой, я тебе всё верну сторицей.

По его лицу было ясно видно, что преследовавшему его человеку было не по себе от расслабленного поведения Чада, но он всё равно резко метнулся вперёд. Охотник пнул, выбив ведущую ногу из-под нападавшего раньше, чем тот смог твёрдо опереться на неё, в результате чего негодяй навернулся. К сожалению, широкий взмах его ножа всё же умудрился зацепить куртку Чада, оставив на коже неглубокий разрез.

— Ах ты хуетёк гнойный, — ругнулся охотник. — Это ж была моя любимая куртка. Когда я её заштопаю, у неё будет нелепый вид. — Между делом он наступил на руку упавшего врага, заставив того выпустить нож. Затем он наклонился, плотоядно улыбнувшись мужчине: — Не следовало тебе отказываться от выпивки. Это грубо, а порез на куртке меня вообще бесит.

Упавший незнакомец отполз назад, и, растеряв храбрость, вскочил, бросившись наутёк.

— Да пошло оно всё к чёрту, — выплюнул охотник. Потянувшись вниз, он подобрал замеченный ранее кусок кирпича, и подкинул на ладони, чтобы прикинуть вес. Прицелившись, он кинул снаряд с умеренной силой человеку в спину, целясь между лопатками. К сожалению, он недооценил свою силу, и тяжёлый кирпич попал человеку по затылку, заставив опрокинуться на землю как мешок с картошкой. — Блядь! — выругался Чад. «Только не говорите мне, что я его убил. Я ведь даже ножи специально не вытащил».

Подбежав, он оттащил упавшего человека от входа в переулок, прежде чем ощупать ему голову. Пока он прощупывал голову бедолаги, его пальцы испачкались в крови, но череп вроде был целый — не было никакой каши, которую он боялся найти. «Вот тебе и хитрый план с допросом». Глядя на лежащего без сознания человека, он ощутил некоторое облегчение от того, что тот жив — но лишь некоторое. По большей части он чувствовал раздражение.

— Долбоящер, — выплюнул он.

Теперь единственным оставшимся у него вариантом было доставить платья для владелицы лавки.

— Потому что тратить часы на то, чтобы разбудить твою тупую задницу, я ни черта не собираюсь, — сказал он бессознательному негодяю.

Чад оттащил человека в сторону, и прислонил к стене, пытаясь создать видимость того, что тот просто потерял сознание — но он сомневался, что его попытки что-то дали.

— Этот ублюдок выглядит дохлым, — пробормотал он, вытирая руки о рубашку мужчины, оставляя на ней красные пятна. Видя, что он натворил, Чад снова выругался: — Блядь. Так ещё хуже.

Встав, он решил оставить мужика в покое. Тот через некоторое время очнётся… или не очнётся, но Чад решил, что шансы у него довольно высокие. Лучшее, что мог сделать он сам — это не останавливаться, и оказаться как можно дальше от несчастных последствий его неудачной попытки устроить допрос. Взяв свою ношу, он пошёл прочь.

Он немного не дошёл до выхода из переулка, когда заметил девочку, смотревшую на него сверху, с гниющего деревянного балкона на третьем этаже. Ей было на вид не большое восьми, и её глаза были круглыми от удивления, или, возможно, страха. Чад поморщился. «Удача моя блядская». Затем он окликнул девочку:

— Он был мудак. Вот. — Сунув руку в кошелёк, он вытащил серебряную монету, и подкинул девочке.

Она не поймала монету, но та упала на балкон рядом с ней. Девочка быстро её прикарманила.

— Я был бы признателен, если бы ты забыла, что видела меня, — сказал он ей, и она кивнула в ответ. — Спасибо, — сказал он, касаясь полей шляпы, и уходя прочь.

— Он был мудак, — пробормотала она, повторяя его слова.

Улыбаясь про себя, Чад двигался небрежной походкой, но едва отдалился на квартал, когда услышал характерный свисток городской стражи. Оглянувшись. Он увидел разговаривавшего со стражником мужчину. Та маленькая девочка стояла рядом с ними, и прямо у него на глазах подняла руку, и показал в его направлении.

— Серьёзно? — с отвращением сказал он, развернулся, и побежал. «Уже и в трущобах людям доверять нельзя, особенно детям», — сделал он наблюдение, прибавив скорости.

Благодаря чадовым узам с драконом стражники никогда не смогли бы его догнать, но проблема была не в этом. Проблема была в проклятом свистке. Его услышит каждый стражник на расстоянии нескольких кварталов, и все они будут пытаться остановить бегущего мимо них глупца — но он не мог перестать бежать, поскольку первый стражник всё ещё преследовал его.

Конечно, он мог с ними разминуться или вывести их из строя, но чем дольше всё это будет продолжаться, тем крупнее будут его проблемы, и он не особо хотел ранить или даже убивать стражников, которые просто делали свою работу.

Но охотник бегал от стражников ещё задолго до того, как получил драконьи узы. Естественно, он в этом не тренировался, но уроки молодости достались ему нелегко, а забыть их было ещё труднее. Быстрые ноги помогали, но главным было разорвать линию обзора и спрятаться — если беглец пытался оставаться на открытой местности и бежать дальше, то его в конце концов ловили. Он нёсся по улицам и узким проулкам, время от времени уклоняясь от новых стражников, появлявшихся перед ним — и всё это время держал глаза открытыми в поисках нужного места.

Он бежал зигзагами через ряды двухэтажных домов, каменных на уровне улицы и деревянных сверху, когда, свернув за угол, он увидел подающее надежды место. Слева от него, у стены здания, была закрытая и запертая дверь в погреб, а со второго этажа выступал крепкий балкон. От последнего преследователя он оторвался минимум на тридцать секунд, и никаких людей в пределах видимости не было.

Схватив ручку двери в погреб, он собрался, и потянул, прилагая усилия, пока закрывавший вход в погреб деревянный засов не сломался, позволив двери со стуком распахнуться. Затем Чад закинул свою ношу на крышу, и прыгнул, легко преодолев отделявшие его от перил балкона десять футов. В прошлые годы ему бы пришлось поспешно карабкаться, и он скорее всего был бы вынужден положиться на удачу, вытянувшись на полу балкона — но не сегодня. Встав на перила, он снова подпрыгнул, и легко уцепился за карниз, после чего подтянулся, и улёгся на крыше. Затем он принялся ждать.

Принцип был простой — оторваться, скрыться из виду, а затем спрятаться где-то рядом с более очевидным укрытием. Стражники проверят погреб, а когда не найдут его, то придут к выводу, что он побежал дальше, пока они тратили время на обыск. Покуда никто из них не слышал, как Чад приземлился на крышу, он скорее всего будет в безопасности. «И я прыгал довольно тихо», — сказал он себе, — «даже если внутри в дневное время кто-то есть».

Он был не настолько глуп, чтобы рисковать и выглядывать из-за края крыши. Вместо этого он подполз поближе к центру крыши, устроил себе подушку из свёртка платьев, и устроился для длительного ожидания. Лёжа на спине, он обнаружил, что солнце беспощадно бьёт ему в глаза. «Вот, когда может пригодиться хорошая шляпа», — сделал он наблюдение, и натянул шляпу на нос, прикрывая глаза.

Чад тихо ухмылялся, слушая, как фрустрированные стражники ищут его внизу. Жара солнца как раз хватало, чтобы компенсировать холодный ветер, а тёплая крыша под его спиной казалась почти удобной. Довольно скоро он задремал.