Глава 5

Леди Роуз Торнбер попыталась открыть глаза. Однако ей показалось, что ничего не произошло. Она оставалась в темноте, и очень немногие ощущения информировали её о её состоянии. «Я что, сплю?». Она не знала. Она будто была вне тела, как плывущий в бескрайнем, пустом мире теней дух.

— «Ты не спишь».

Казалось, голос эхом отразился внутри неё, и Роуз не была уверена, являлся ли он плодом её воображения, или настоящим звуком, пришедшим в её сознание через уши. Как бы то ни было, она его не узнала.

— «Я — Кион», — сказал голос, отвечая на её невысказанный вопрос. «Ты очнулась, но твоё тело всё ещё отдыхает под моей опекой».

Роуз быстро составила картину из релевантных фактов:

— «Ты — тот старейшина Ши'Хар, которого мы встретили с Мордэкаем», — заявила она. — «Где он?»

— «Ушёл», — отозвался Кион. — «Оставил меня обеспечивать тебе безопасность, хотя никакой безопасности нигде более нет. Вселенная сходится к своему завершению. Вскоре будут потеряны даже наши воспоминания».

— «Ты какой-то пессимистичный», — сказала Роуз. — «Ты напал на нас, однако Мордэкай сохранил тебу жизнь. Чего ты боишься?»

Она ощутила донёсшееся от дерева чувство изумления:

— «Для Иллэниэлов страх не имеет смысла. Наше время истекает. Наши волнения и борьба окончены. Страх, надежда, конфликт, мир — всё это вещи для людей нового мира. К нам они больше не имеют никакого отношения».

— «Почему?» — спросила Роуз.

— «Потому что я потерпел поражение», — ответил Кион. — «Плод порчи укоренился в твоём возлюбленном. Конец начался. Этот мир, эта вселенная, разрушится по мере роста порчи внутри него, пока не останется ничего. Всё будет сведено воедино, всё будет потеряно, и затем начнётся новый мир».

— «Мордэкай этого не допустит», — уверенно сказала Роуз.

— «Он не может это остановить», — сообщил ей Кион. — «Каждое его дальнейшее действие лишь ускорит наступление конца».

Роуз некоторое время обдумывала его слова, затем спросила:

— «А что должно было случиться, если бы ты не потерпел поражение?»

— «Ограниченное использование пустоты», — заявил старейшина Ши'Хар. — «Изгнание АНСИС из этого мира, и достаточно серьёзное предупреждение, чтобы впредь они его избегали. После этого должно было последовать моё уничтожение, чтобы обеспечить безопасность мира. Будущее осталось бы в руках человечества и новой рощи».

— «Быть может, Мордэкай всё ещё сможет совершить это вместо тебя», — предложила Роуз.

— «Маловероятно», — отозвался Кион. — «Будущее, которое мы изучали тысячелетиями, исчезло. Я девять тысяч лет хранил этот мир, готовясь к этой ноше. Твой возлюбленный — дитя, мимолётная искра в океане времени. Он не может совершить необходимое».

— «Кион», — ответила она, — «будь ты на его месте, что бы ты сделал?»

— «Что он будет сейчас делать, почти не имеет значения», — сказал старейшина. — «Если он вскоре уничтожит себя, то сможет спасти этот мир от своей собственной силы, но в конце концов АНСИС победит. Если же посвятит себя уничтожению АНСИС, то может достичь успеха, но его сила будет накапливаться, пока он не достигнет сингулярности».

Роуз это слово было незнакомо:

— «Сингулярность? Что это значит?»

— «Эйсар и пустота, порядок и хаос — они неизбежно тянутся друг к другу. Когда его сила достигнет некоторого порога, его воля к сохранению реальности перестанет иметь значение, а его сила схлопнется сама в себя, уничтожив его самого, и поглотив саму вселенную. Это — неизбежная судьба всего сущего. Время протягивается в будущее непостижимо долго, но каждую вселенную в конце концов ожидает вот такой конец. Из пепла каждой сингулярности рождается новая вселенная. Твой возлюбленный, решив воспротивиться мне, воплотит это завершение гораздо раньше, чем необходимо», — объяснил Кион.

— «Но ведь я наверняка могу что-то сделать?» — спросила Роуз.

— «Беги из этой реальности, — сказал Кион. — «Найди дитя Иллэниэл, и беги в другой мир. Этот — обречён».

— «Тогда выпусти меня, Кион», — сказала Роуз, принимая решение.

— «Я пошлю тебя обратно в твою половину мира, которую ты знаешь», — сказал старейшина. — «Дальше ты будешь двигаться сама».

— «Спасибо».

— «Я желаю тебе всего наилучшего», — сказал Кион, — «хотя шансов выжить у тебя мало».

* * *

— Что с ним случилось? — спросила Керэн.

— Не знаю, — честно ответила Айрин. — Здесь был наш отец… я чувствовала его, хотя он будто присутствовал одновременно повсюду. Думаю, именно из-за него все потеряли сознание. Когда я очнулась, то нашла Мэттью укрытого мощным щитом, раненного и… ну, вот таким.

Чад Грэйсон протянул руку, и коснулся щеки Мэттью, прижав её пальцем:

— Он окоченевший, как пролежавший два дня труп. Ты точно знаешь, что он жив?

— Его сердце бьётся, — сказала Элэйн. — Всё как и сказала Айрин. Но очень медленно, может — одно сокращение в минуту.

— Думаю, оно ускоряется, — сказала Айрин. — Когда я его нашла, было скорее одно сокращение в три-четыре минуты.

Линаралла нахмурилась:

— Не может быть.

— Что не может? — спросила Айрин.

— Когда мы изучали записи на эроллис… я нашла теоретическое описание такого феномена, но это невозможно, или, по крайней мере, тот трактат так утверждал. Это требует манипуляции с силами, которые враждебны самому бытию, — ответила Ши'Хар.

— Тебе придётся объяснить получше, — сказала Айрин.

— Это как заклинательное плетение или чары стазиса, — начала Линаралла. — Они функционируют, изолируя определённый объём пространства от энтропии, предотвращая любые изменения. Это то же самое, что случилось с Мэттью, но в его случае процесс не замкнут в магической структуре. Тот, кто это сделал, манипулировал фундаментальным уровнем энтропии в его теле. Это не должно быть возможным. Во-первых, никому никогда не удавалось найти способ влиять эйсаром на энтропию, и вообще, если бы вы, например, могли бы такое сделать, то это наверняка бы вас убило.

Элэйн и Айрин переглянулись, затем вздохнули. Элэйн высказалась первой:

— Это не слишком помогло. Что из себя представляет эта «энтропия»?

Тут встряла Керэн:

— Сложно объяснить. Энтропия — это мера случайности, о которой можно думать как о хаосе. Можно также думать о ней как о тепле, но это тоже не совсем правильно. Представьте гигантский камень. Будучи твёрдым камнем, он обладает значительным порядком, но если его размолотить в песок, то большая часть этого порядка исчезнет, а появится нечто, имеющее много энтропии. Энтропия — мера энергии, которая недоступна для работы.

Айрин закатила глаза:

— Спасибо, это помогло, — с сарказмом сказала она. — Откуда ты вообще всё это знаешь? Я думала, что в твоём мире магии не было.

— Я всегда была ботанкой, — объяснила Керэн. — И энтропия — не магия. Про неё я узнала на физике.

— Она равноценно применима и к нашему миру, и к её, — сказала Линаралла. — Если мы будем думать об эйсаре как о магии, или о способности к совершению работы, то энтропия — это противоположность… энергия без порядка, недоступная для совершения работы энергия.

— Тебе это хоть сколько-нибудь понятно? — спросила Элэйн, глядя на Айрин.

Младшая Иллэниэл кивнула:

— Ага, думаю, что начинаю понимать. Это как шиггрэс. Мой отец долго рассказывал нам о них, и о заключённой в них странной силе. Это звучит очень похоже.

Элэйн вздохнула:

— Мне хочется волосы на голове рвать, вас слушая. Как энергия может совершать работу? — Она приостановилась, глянув Айрин через плечо: — А ты что делаешь? — резко спросила она, направив вопрос единственному человеку, который их игнорировал.

Чад поднял взгляд, и озорно осклабился:

— Если ткнуть его кожу пальцем, то она не возвращается обратно. — Он сидел на корточках рядом с телом Мэттью. — Он как глиняная табличка.

— Ты на нём рисуешь? — в шоке воскликнула Айрин.

Охотник пожал плечами.

Керэн наклонилась:

— Это что? — Она изучила трудно различимые линии, выдавленные на лбу у Мэттью. Их очертания были определённо фаллическими. — Серьёзно? Он, может, умирает, а ты…

Чад хохотнул:

— Такой шанс нечасто выпадает. Было бы жаль его упустить.

— Он — мой брат, — с отвращением сказала Айрин. — Не смешно.

Элэйн взяла лучника под руку:

— Идём. Давай, я тебя отведу куда-нибудь, где твоё вульгарное чувство юмора не доведёт тебя до смерти. — Она увела его прочь.

Керэн рассмеялась:

— А ведь действительно, немного забавно.

Линаралла с серьёзностью наблюдала за ней:

— Почему мужские гениталии забавны? — Когда Керэн лишь засмеялась сильнее, она повернулась к Айрин: — Не волнуйся. Отметки пропадут. Просто это происходит медленнее из-за состояния его тела.

Айрин мягко тёрла лоб Мэттью, пытаясь заставить отметины побыстрее исчезнуть:

— Мы можем что-нибудь сделать?

— Нагреть его, — сказала Линаралла.

— Но он же не холодный, — сделала наблюдение Айрин.

Линаралла широко развела руки, и из её пальцев потянулись похожие на лозы ростки эйсара. Заклинательное плетение разошлось, и подняло Мэттью с земли, заключив в защитную структуру типа гамака. После этого плетение начало испускать мягкое тепло.

— Хотя теплота не является прямым эквивалентом энтропии, между ними существует очень тесная связь. Нагрев должен увеличить скорость, с которой он возвращается к норме. Но нам надо тщательно за ним наблюдать. Как только он приблизится к норме, дополнительное тепло может оказаться излишним.

— Я посижу с ним, — сразу же сказала Айрин.

— Я тоже, — добавила Керэн.

Линаралла кивнула:

— Тогда я пойду помогать Грэму и остальным.

Загрузка...