Время и деньги

Глава 18

— Аийх. илээ… Щёрт. Аии-и-йх… Та тфою ш!

Полукровка раздраженно тряхнул цепью в темноте.

— Айэи…илэммоо…

— Астид, — прошептал Гилэстэл. — С таким произношением это бесполезно.

— И фто? Прошто шдохнуть тут? Шделайте фто-то!

Гилэстэл промолчал, и Астид возобновил попытки выговорить заклинание света. Но разбитые губы упорно не желали слушаться, и вылетающие из них слова коверкались самым нелепым образом.

— Вафа шветлофть! — взмолился Астид после сотой попытки.

Князь с надрывом вздохнул.

— Я не могу. Сил нет.

— А я фам говорил… — попенял Астид. — Это фсё регенерация.

— Этот… Крат, как там его, что-то сделал со мной. Я никогда не чувствовал себя таким… слабым. Я не могу выдавить ни капли энергии. Не могу сконцентрироваться. Все плывет в голове.

Астид с тревогой вслушивался в тихие слова князя. Его беспомощность и нотки обреченности в голосе породили в полукровке подлинный страх.

— Вы шобираетесь так прошто шдаться? — Астид с недоверчивым недоумением пошарил глазами в темноте, выискивая белое пятно рубашки полуэльфа.

— Нет… конечно нет. Но я не знаю, что могу предпринять. Мне отказывает и тело, и разум. Я должен отдохнуть. Немного… отдохнуть…

Полуэльф затих, задышал медленно, временами постанывая.

«Зато я знаю, что мне предпринять» — стиснул зубы Астид. — «Тело меня подводит, но разум мне пока подвластен».

Полукровка закрыл глаза, подумал о предстоящем утре, разгоняя по жилам злость, позволяя ярости овладеть им.

«Эмоциональный всплеск провоцирует повышенный выброс энергии. Понимаете? У каждого из нас есть талант, данный от рождения. Для того, чтобы он проявился, не нужны заклинания или ритуалы. Эта магия с нами всегда, и никогда нас не покидает. Вспомните себя в такие минуты, когда вы были на пике эмоций. Да-да, Ригестайн, твой талант — перемещение в пространстве. А Астид, мне думается, способен гору перетащить, если его как следует раззадорить. Кстати, мне нужна вон та книга, шестая в третьем ряду на седьмом стеллаже. Будь добр, перекинь-ка её сюда».

Чуть дрогнули каменные блоки, в которые по самое основание были вбиты длинные железные скобы, удерживающие кольца цепи. Сыпля мелкой крошкой, штыри поползли наружу, миллиметр за миллиметром.

«Его оскопят и вырежут язык».

Полукровка, растравливая в себе негодование и гнев, тянул и тянул железо из камня, заставляя его двигаться яростным усилием воли. Будь Астид в добром здравии, эти штыри вылетели бы из камня, как пробки из кувшина с игристым вином. Но увы… Боль и усталость пытались совладать с ним, смыкая веки, призывали остановиться, передохнуть. А то и вовсе отказаться от затеи. И Астид торопился.

Короткая летняя ночь пошла на убыль, занимающаяся заря высветлила небо в отверстии наверху. За спиной Астида лязгнули выпавшие из дыр в стенах штыри. Сдерживая стон, он с усилием разогнулся, повел плечами, вытянул вперед руки и взглянул на закованные запястья. Удовлетворенно усмехнулся, приподняв и взвесив цепи. Посидел, привалившись спиной к стене, сделал несколько наклонов и поворотов. Взглянул на спящего Гилэстэла. Заняться его оковами уже не было времени и сил. Следовало немного передохнуть перед схваткой. Даже если она будет последней в его жизни.

— Еще посмотрим, кому утром солнышко улыбнется, — приговаривал Астид мстительно, заталкивая в расширившиеся отверстия скобы, теперь свободно там болтающиеся. — Посмотрим.

Он ждал. Напряженно просчитывал возможные варианты при различном количестве предполагаемых противников. Будет великой удачей, если удастся сразу покончить с Крат-ак-Халем. Это может снизить боевой настрой Безгласных. А если Гилэстэл к тому времени хотя бы на десятую часть восстановит силы, есть немалый шанс выбраться отсюда. Надо бы его разбудить… Полукровка кинул взгляд на спящего князя. Нет, еще есть немного времени.

Он ждал, и все-таки вздрогнул, услышав скрежет стены. Астид напрягся, моля, чтобы первым вошел Крат-ак-Халь. Кусок стены отъехал в сторону, и через образовавшийся проем в камеру вбежала Нира. Следом за ней вошел и остановился на пороге человек в форме городской стражи.

Астид едва сдержался, чтобы не кинуться навстречу и не выдернуть цепей из стены.

— Нира?! Как ты тут…

А она, проигнорировав вопрос, бросилась к Гилэстэлу и присела рядом с ним.

— Князь! Э-эй! Гилэстэл! Что с ним? — вопрос был адресован Астиду, взиравшему на неё с немалым изумлением.

— То же, что и со мной. Нас отмутузили.

Нира прижала ладонь ко рту, качая головой и рассматривая Астида. Потом перевела взгляд на Гилэстэла и осторожно приподняла его голову двумя руками. Всхлипнула, увидев, во что превратилось его красивое лицо.

— Князь, — позвала она. — Гилэстэл!

Полуэльф приоткрыл глаза. Несколько секунд смотрел на девушку затуманенным взором. Взгляд прояснился, вспыхнул удивлением и радостью.

— Нира!

— Что они с тобой сделали? — чуть не плача, прошептала она.

Гилэстэл смотрел на неё улыбающимися глазами, а Астид озадаченно рассматривал их обоих.

— За что?! — повернувшись к стоящему у входа человеку, выкрикнула Нира. — Что такого они сделали?

— Взяли кое-что без спроса, — ответил Оз-ак-Со.

— Что может стоить таких страданий?

«Алчность» — возник в их головах ответ, и Крат-ак-Халь, отстранив с дороги Оз-ак-Со, вошел в каземат. — «Этот порок обходится дороже остальных. Превосходит его только глупость. Твои друзья были жадны до глупости, и присвоили то, что им не принадлежит. Расплата грядет».

Оз-ак-Со бросил вопросительный взгляд на предводителя, и, получив немой приказ, скрылся из глаз. При виде Безгласного Астид внутренне напрягся, сжал кулаки, моля, чтобы тот приблизился на достаточное для удара цепями расстояние. Но Крат-ак-Халь остановился в совершенной недосягаемости. И к тому же, между ним и пленниками находилась Нира. Самоотверженная Нира, бросившаяся на их защиту, и невероятно мешавшая в этот момент.

— Я не верю, — Нира вскинула голову, пронзив Безгласного возмущенным взглядом. — Князь не мог это сделать! Он вовсе не жаден, он добр и щедр!

Крат-ак-Халь сложил руки на груди и отрицательно покачал головой.

«Нет, Нира. Он вор, подлый и жадный. Он убийца. Безжалостный, циничный и жестокий. Он изменник, гиена, кусающая руку, выкормившую её. Я покажу тебе его суть».

Руки Ниры, обнимающие голову Гилэстэла, дрогнули, а глаза расширились и стали испуганными, когда Крат-ак-Халь принялся извлекать воспоминания князя на поверхность его разума.

«Смотри, Нира. Смотри…».

…холодная комната и голубоглазый подросток, вынимающий трясущейся рукой пустой кубок из мертвых пальцев беловолосой женщины. Его отчаянный, полный боли и злости крик, и яростные удары, следующие один за другим побесчувственному белому лицу, по плечам.

…комната в борделе, сизый дым тлеющих в чашах трав и несколько женщин на ложе возле беловолосого нагого одурманенного юноши.

Нира с возрастающим страхом и отвращением смотрела в умоляющие глаза Гилэстэла. А Крат-ак-Халь продолжал вытягивать из глубин его памяти всё новые и новые эпизоды жизни.

…сотни книг в дорогих окладах в старом склепе, умирающий у королевского трона старик.

… король с темными глазами, приветливо протягивающий руки навстречу, а в ответ — пронизывающая пространство тихая ненависть.

…спящий мальчик на руках матери в королевской диадеме и притаившаяся в траве змея.

…скорчившийся над телами родных плачущий темноволосый юноша и пять мертвецов на песчаной арене.

…корабли без флагов, кровь на палубах чужих судов, сундуки с товаром и золотом.

..кузнечные горны, лязг металла и наполненные оружием склады в пещерах заснеженных гор.

Нира отшатнулась от князя, а он с мучительным стоном закрыл глаза и сгорбился. Крат-ак-Хальхолодно взглянул на него.

«Ты все еще хочешь пойти с ним, Нира? Хочешь стать его посохом, ступенькой на его пути к вершине? У тебя есть своя вершина, своя дорога».

Она долго молчала.

— Все равно…Отпусти их. И я останусь с тобой.

— Что? — встрепенулся Гилэстэл. — Нира, нет! Как ты можешь обещать этому чудовищу такое?

— Он не чудовище, — вздохнул девушка. — Он мой брат.

У Астида отвисла челюсть. Удивление Гилэстэла было меньше. Он дернул бровью, переведя взгляд с Ниры на Крат-ак-Халя и понимающе кивнул.

— Брат и сестра. Полукровки. Обладатели одинаковых способностей. Как удивительно переплетаются порой события в жизни. Если бы мы не взяли свиток, ты не нашел бы сестру.

«Но все же, зачем тебе понадобился свиток? Ты ведь не знаешь об истинной ценности и предназначении этой вещи, не так ли? Ты узнал о ней случайно. Ты просто мечешься по миру в поисках артефактов, утраченных твоим народом, зачастую не представляя, с чем столкнешься в итоге. Нужно ли тебе то, что ты ищешь, или это окажется никчемной безделушкой. У тебя нет цели».

— Ошибаешься. У меня есть цель. И именно ради неё я, как ты выразился, «мечусь» по миру. Что касаетсянаходок, попадающих в мои руки… Рано или поздно они открывают мне свои секреты. И вещи, и люди. Я обещал Нире, что заберу её с собой, чтобы обучить, развить её талант. Я предлагаю тебе то же самое. Став моим учеником, ты расширишь границы своих способностей, научишься таким вещам, о которых даже не подозреваешь.

Крат-ак-Халь презрительно скривился.

«Мне? Учиться у тебя? Что ты можешь дать мне? Ничего. Мне не интересны ни твои цели, ни твои ценности. Мои цели достигнуты. Мои ценности осознаны и бережно мной хранятся. Всё, что мне нужно — моя сестра. Мы с ней единое целое, одно существо, разделенное надвое. Воссоединившись, мы познаем мир во всей его силе. А ты, потерявший безвозвратно свою часть со смертью матери, никогда не будешь полноценным. Как бы не искал замены».

Гилэстэл потерянно поник.

— Я верну то, что мы взяли, — произнес тихо. — Я отдам тебе свиток. Скажу, где он спрятан. Но Нира уйдет со мной.

Астид замер в ожидании ответа, посматривая на девушку.

«Отсюда никто не уйдет. А местонахождение свитка мне уже известно, — голубоглазый джезъянец кинул насмешливый взгляд на Астида. — Надо отдать ему должное — он смышлен, твой верный пёс».

Оценив выражение лица Астида, с которым тот смотрел на Ниру, Крат-ак-Халь прищурился.

«Пёс! Тебе тоже интересна моя сестра? Нет, я вижу, что нет. О, понимаю. Ты был влюблён когда-то. Не просто влюблён. Ты любил всей душой, всем сердцем. Сейчас оно разбито, исковеркано и растоптано. Хочешь знать, кем? Это он, — кивок в сторону поникшего Гилэстэла. — Он сделал это. Чужими руками, но он».

Нира охнула и вскочила.

— Нет! — негодующе взвился Гилэстэл, громыхнув цепями. — Астид, он лжет!

Полукровка слушал молча, не меняя выражения лица. Но Крат-ак-Халь чуть улыбнулся, ощутив взбушевавшую в душе полукровки бурю. А косой короткий взгляд Астида, брошенный на князя, сделал улыбку джезъянца еще шире.

«Теперь понимаешь, кому ты служишь? И за кого пострадаешь?».

— Астид! Я не виновен в гибели Наллаэн! Эс аигум морт…

Взбешенный Гилэстэл, ощутив внезапный прилив сил, хотел выкрикнуть заклинание, но закончить не успел. Под пристальным взглядом джезъянца язык князя онемел, перестав повиноваться, и слова замерли на устах.

Астид стиснул зубы, опустил голову. Крат-ак-Халь неотрывносмотрел на молчащего князя, буравящего его яростным взглядом.

«Слова, слова…. Немота делает тебя слабым? Ты не в состоянии оправдать себя, защитить себя, не имея языка? Без будоражащих воздух звуков ты бессилен. Твой собственный разум тобой не познан, и собственная мысль не покорилась тебе. Ты берешь силу извне, выкрикивая или шепча слова, найденные на страницах книг. Каков был твой дар при рождении? Дар, который ты притупил, с неистощимым любопытством осваивая всё новые и новые комбинации слов и звуков? Каков твой дар, Гилэстэл? Мне любопытно».

Яркие пятна, завертевшиеся перед глазами, скрыли от Гилэстэла лицо Крат-ак-Халя. В памяти вспыхнул тот день… Пустой кабинет отца, несколько свитков настоле, книга на пюпитре, раскрытая в последней четверти, несколько перьев на подставке рядом с чернильницей, длинный деревянный футляр на самом краю стола. И он, шестилетний мальчик, сбежавший от учителя и проникнувший в святая святых. Забравшись в высокое кресло и вытянув шею, Гил с замиранием сердца рассматривал предметы на столе. Дотянулся до книги, перевернул несколько страниц. Книга была неинтересной — без картинок. Взял одно из перьев — длинное, черное, с красивым серебряным наконечником, совсем не такое, какими учили писать его. Полюбовался, примерил к ладошке, зажал в пальцах, нахмурился серьезно, изображая отца. Вернул перо на подставку, перевел взгляд на футляр. Борьба с искушением длилась недолго. Он подтянул футляр к себе, открыл его и удивился. Там лежала флейта. Гил взял её в руки. Гладкое теплое дерево приятно легло в ладонь. Он улыбнулся, приложил инструмент к губам и набрал в грудь воздуха. В этот миг у двери послышались шаги. Гил, спрыгивая с кресла, сунул флейту на место и захлопнул крышку. Футляр покачнулся, перевернулся и, раскрывшись, упал, угодив острым ребром по инструменту. Флейтаразлетелась на две половинки. Дверная створка распахнулась, и в кабинет вошел отец.

Страх пронзил Гила. Выбросив в сторону двери руку, мальчик вскрикнул, словно желая удержать вошедшего. И отец вдруг замер на полушаге, уставившись невидящим взором в пространство.

Замерла жужжащая у окна оса, зависнув в воздухе. Край занавески, приподнятый ветерком, застыл в неподвижности. Гил, затаив дыхание, боком, по стеночке, обошел оцепеневшего на полушаге отца, и, вышмыгнув из кабинета, пустился бежать. Горестный возглас он услышал, будучи уже в конце коридора.

«Прекрасно! Просто потрясающе! Время! Твой дар — управление временем. Как ты мог разменять его?! Дар — это источник, чистый, незамутненный. Тебе было мало его кристального потока, ты, как глупый крестьянин, расширялрусло, надеясь оросить как можно больше пространства. А стоило бы углубить его, создать озерцо, или хотя бы пруд. Ведь родникталанта так тонок. Ты размазал поток, замутнив его иными водами, малопригодными для питья. Ты иссушил себя. И теперь вынужден искать помощи у других. Но тебе уже никто не поможет».

Гилэстэл, подергивая щекой, буравил Безгласного ненавидящим взглядом. Крат-ак-Халь слегка скривил и выпятил губы.

«Оз-ак-Со!».

Воин вошел, неся в руках большую шкатулку, и с поклоном передал её Крат-ак-Халю. Безгласныйпринял ларец и указал взглядом на Ниру.

«Проводи».

— Нет! — взволнованно засопротивлялась Нира. — Я никуда не уйду! Не трогай их! Я обещала остаться с тобой, если ты их отпустишь!

«Иди, Нира. Их судьба решена».

— Я никуда не пойду! — завизжала девушка, оттолкнув приблизившегося Оз-ак-Со. — Не пойду!

— Нира, уйди!

Громкий окрик Астида прервал её. Нира осеклась, румянец возмущения залил её щеки. Крат-ак-Халь удивленно и одобрительно взглянул на пленника.

— Прошу тебя, иди, — взмолился Астид. — Тебе не нужно видеть то, что произойдет.

Нира истово замотала головой, взгляд её заметался меж князем и Астидом.

«Оз-ак-Со!» — Крат-ак-Халь метнул на стража грозный взор.

Тот обхватил Ниру за плечи и потащил её, упирающуюся, к выходу. Уже за дверью Астид услышал девичьи всхлипы и рыдания.

Крат-ак-Халь подождал, пока стихнет голос Ниры, и открыл шкатулку.

«Первым будешь наказан ты, Гилэстэл. А ты, Астид, сможешь насладиться отмщением за всю боль, душевную и физическую, что он причинил тебе».

Безгласный поставил ларец на пол и извлек из него странный предмет — два округлых стеклянных сосуда, соединенные между собой тонкой горловиной, и оправленные в темное дерево. В одном из сосудов пересыпался мельчайший белый песок. Астид, ожидавший чего-то более страшного, уставился на вещицу с затаенным любопытством.

Поставив предмет на крышку шкатулки, Крат-ак-Халь обратился к Гилэстэлу.

«Знаешь, что это? Это время, его маленький отрезок. Я сам сделал эту вещь. За период, в который песок пересыпается в нижнюю часть, человеческое сердце успевает сделать триста ударов. Обычно, чтобы убить человека, мне хватает периода в сто ударов. Чтобы сделать его слабоумным — триста. Тебя я тоже не буду убивать. Сестра не простит мне вашей смерти. Но я сотру всё из твоей памяти. Все твои знания, амбиции, мечты растворятся бесследно. Останутся только основные рефлексы. Ты будешь счастлив в своем блаженном неведении, и от этого и тебе, и миру станет легче жить. Это и будет твое наказание».

Астид оглянулся на Гилэстэла и перехватил его взгляд — предупреждающий и просящий. Крат-ак-Халь медленно перевернул песочные часы, и, шагнув к Гилэстэлу, крепко схватил его за голову. Гилэстэл мелко затрясся, пытаясь вырваться из хищных цепких рук.

— В…ре…мя! — сквозь стук зубов несвязно просипел полуэльф, и стал оседать под руками Безгласного, закатывая глаза.

«У тебя его больше нет» — качнул головой Крат-ак-Халь, взглянув на остаток песка в верхнем сосуде.

И так и остался стоять. Замер в неподвижности с полузакрытыми веками и склоненной на бок головой. Гилэстэл завис в падении. Песчинки вытянулись тонкой ниточкой в стеклянном сосуде, не успев осыпаться с вершины горки. Перестала клубиться пыль в лучах света, тянущихся из отверстия наверху, и дрожала, посверкивая. На полувзмахе крыльев остановилась муха, взлетающая с плеча Астида.

Полукровка рванулся вперед, вырывая скобы из стены. Пополз, извиваясь ужом, помогая себе руками, и, достигнув цели, ткнул со всей силы Безгласного головой под колени. Крат-ак-Халь деревянной куклой свалился на пол, а Астид подтянулся и накинул цепь ему на горло.

Над головой, медленно раздвигая воздух крыльями, проплыла муха. Низкое «ж-ж-ж» переросло в звонкое «з-з-з», и Астид почувствовал нарастающее сопротивление человека под своими руками. Мысли Крат-ак-Халя преодолевали барьер времени быстрее, чем его тело.

«Он предал тебя! Растоптал твою любовь!».

— Ты сам сказал, что я пёс, — Астид всей массой навалился на Крат-ак-Халя, натянул цепь. — А пёс верен своему хозяину, невзирая на все лишения. Моя преданность этому человеку бескорыстна и вечна. Тебе стоило прочесть мои более ранние воспоминания.

«Ты…чудовище… Оз-ак-Со!».

Астид сдавил горло противника до хруста, до боли от оков в собственных запястьях. Крат-ак-Халь заскреб ногами, толкнул ларец и опрокинул часы. Нижний сосуд раскололся, ударившись об угол шкатулки, и песок просыпался на пол. Тело Безгласного несколько раз вздрогнуло и оцепенело, глаза заволокла блеклая пелена. Тяжело и грузно осел на бок Гилэстэл.

Полукровка отвалился от тела Крат-ак-Халя и перевернулся на спину, судорожно хватая ртом воздух. В потоках солнечного света завертелась вихрем пыль, поднимаемаясапогами вбегающих воинов.