Все пышечки делают ЭТО

Глава 17

Варвара

Леденцовый купол на свадебном торте будет смотреться шикарно. Я накрою им фигурки жениха и невесты и создам иллюзию снега. Вожу карандашом по листу бумаги, делая набросок самого дорогого в моей жизни торта. Самого дорогого и самого «разрушительного». А чего я хотела? Чего? Что этот наглый прохвост, ставший первым и единственным моим мужчиной, оценит мою лебединую верность? Или сразу углядит в Корюшке свои царственные черты и поймет, что не может без нас жить? Это невозможно. У этого человека нет души. И единственное, что он может – сделать нас с дочерью несчастными. Он зло в чистом виде.

– Точно, лебеди. Если их разместить…

– Боже, какая пошлость. Вареник, очнись. Какие к хренам лебеди? Им надо упырей сварганить из… Из чего ты там лепишь свои шедевры? Из говна и мыла? – фырчит в чашку с чаем Полька. – Ты лучше расскажи, зачем ты приперла в дом этого борзого адского пса?

– Лебеди – символ верности, – прекрасные птицы на листе бумаги получаются какими то кривыми, больше похожими на знаки вопроса. Художник из меня так себе. Полька права, птицы из карамели, похожие на сделанные из хрусталя скульптуры, будут смотреться неуместно. И купол прозрачный и они еще. Слишком много льда для свадьбы. Ограничимся снежной сферой и россыпью подснежников из мастики и зефирного крема.

– Ну, тебе виднее про верность то. Ты же вон сколько лет уже целибат блюдешь. Поди заросло все у тебя, что этот хлыщ нарушил и паутиной покрылось.

– Поля, прекрати, – я краснею так густо, что кажется еще немного и у меня как у чайника кипящего сорвет крышечку.

– Чего? Прекратить чего? Семь пятниц у тебя на неделе, Варвар. То хрен ему, а не торт, и зачем ты адрес мой дала, то…

– Так ты же не давала? – щурюсь я, глядя на подружку мою предательскую, бегающую глазами, как заправское жулье. – Или…

– Вот все ты на меня валишь. А сама побежала Лавра этого ядовитого из кутузки вызволять. Меня когда загребли не за что, фиг ты помчалась спасать бедную Полю.

– Бедную Полю, которая выкорчевала из земли опору ЛЭП, потому что решила что любовь с прорабом в экскаваторе это верх эротизма? Или ту бедняжку, которая разрушила стену РОВД нашего районного, прицельным метанием в нее чугунной кастрюли? А может…

– Хватит. Это все случайности были, так-то. Я же не виновата, что рычаг у того трактора так легко переключался. Легче чем у прораба, блин. А кастрюля у меня вылетела из сумки. Я думала не долетит. И вообще, стрелки не переводи. Я же вижу, что ты поплыла. А это очень вредно. Он женится скоро, и Корюшка… Отнимет он цу нас нашу девочку, просто потому что злобное нечто этот Лавр. И чтобы завод у тебя отжать. помяни мое слово.

– Поль, не неси чушь и каркать прекрати уже, и так страшно. Я его ненавижу и боюсь. Но мне очень нужны деньги. Папе на лечение и на погашение остатков ипотеки, и Кира растет как на дрожжах. А я ей обещала на день рождения собаку. Корги она хочет, понимаешь? А они стоят как слоны африканские. А Яров просто скот. И завод этот еще. Он сказал, что с меня с живой не слезет. Кстати, сколько времени?

– И ты бы этого очень хотела, чтоб не слез, – бубнит подруга. Ладно, я потом ее убью, сейчас уже некогда.

Смотрю на часы. До встречи с невестой Ярова осталось полчаса. А я не готова. И эскиз торта похож на картинку ребека с синдромом дауна. И конечно в сравнении с заказчицей я буду проигрывать на пять корпусов. А еще, я страшно боюсь встречаться с отцом моей дочери. Мне кажется постоянно, что он меня гложет насмешливым взглядом, от чего у меня слабнут ноги.

– Я с тобой пойду. Подстрахую, – вскакивает Полька со стула. Остановить ее сейчас может только точечное попадание в наш дом крылатой ракеты. И то, скорее всего она отряхнется и все равно пойдет со мной. Но я все же пытаюсь противиться. И страховка ее меня пугает даже больше предстоящей встречи. – Да не бзди, я сделаю вид, что мы незнакомы. Где вы встречаетесь, кстати? Надеюсь не на лавке в сквере? А то как я буду там пить лювак, оттопырив мизинец и задумчиво смотреть в себя. А что, все подумают, что я известная писательница…

– Мы встречаемся в Маркелли, о великая писательница. И лювак там стоит как какашка динозавра, – прерываю я поток бреда. – Так что максимум на что тебе хватит там наличности – стакан воды из-под крана. Так что закатай губу. И вообще, не фвкт, что тебя впустят. Да и меня тоже.

– Ты мои деньги не считай, – фыркает Полька, с трудом отрывая от пола свою любимую сумочку, на которой крупными золотыми буквами горит надпись «Цханель». Она заливает, что это оригинал торбы, которую, якобы, носила сама мадам Коко. Я делаю вид, что верю. – Давай, натягивай на себя то платье свое. Ну, которое проститутское. И пинжак который я тебе подарила, цикламеновый.

– Не… – блею как овца. Меня точно не пустят в обитель лакшери элиты, если я буду похожа на безумного Шляпника. Но спорить с Полькой у меня нет сил.

– Ща, Варька. Подожди только, я сумку возьму свою, чтобы потом не возвращаться.

– Надеюсь сегодня у тебя в ней нет чугунины? – напрягаюсь я. С Полькой расслабляться нельзя ни на миг. – Слушай, мы ведь не расплатимся, если ты…

– Да, за кого ты меня держишь?

Обычно с этой фразы и начинаются разрушения. Но сегодня я не обращаю внимания на слова подруги, потому что меня потряхивает от нервного напряжения.

Я даже и пути не замечаю, который мы преодолеваем до заведения за какие-то совершенно спринтерские сроки. Замираю у ступеней белокаменных, над которыми яркими огнями переливается вывеска.

– Ты прям оделась под цвета заведения, – восторженно бубнит моя дорогая подруга, которую я сейчас хочу забить ее собственной сумочкой из перехода. О да, цвета, что надо. Вырвиглазно розовая роскошь пуховика, под которым сокрыт такого же цвета «пинжак», в сочетании с леопардовым платьем, нежно девичьими колготами, в которых мои ноги похожи на два батона «докторской» и сапожками-дутиками, космического дизайна, что я напялила явно лишившись разума, под давлением Польки, смотрятся сногсшибательно. А я то все думала, что на меня оглядываются все встречные? А оно вон оно чо.

– Яров с ума сойдет, когда тебя увидит, – шепчет эта чума болотная, блестя глазами. – Ты шикардосно выглядишь.

Это точно, и не только Яров. Боже, это какой-то страшный кошмар. Вот бы проснуться сейчас…

– Я ухожу, – говорю, разворачиваясь на месте, через плечо. Швейцар, стоящий у входа в шикарную жизнь даже крякает расслабленно. Не придется ему спускать с лестницы «Асисяя». А именно как клоун я сейчас и выгляжу. Да шапка эта еще, на глаза сползает. Мне жарко, и хочется плакать. И я даже шаг успеваю сделать, и подумать, что надо не идти, а бежать, и…

Мне кажется, врезаюсь в стену из гранита, не меньше. Взмахнув руками начинаю заваливаться назад. Какая-то страшная сила поднимает меня за химок, как шелудивого песика, не корги, прошу заметить. Я чувствую под ногами земную твердь, но не вижу спасителя. Чертова шапка, чертова Полька. Чертова…

– Прекрасно, – словно гром небесный звучит насмешливый знакомый голос. – Я сражен наповал. Еще никогда и никто не мог меня так поразить, как ты пухляшка. А уж два раза подряд.

– Пусти, – бухчу я. Точнее, я всхлипываю жалко, пытаясь вывернуться из захвата сильных пальцев. Ну конечно, кто еще мог меня спасти от позорного падения? Только мистер Твистер. Извиваюсь ужом, и ненавижу… Не его сегодня. Себя, для разнообразия. За то что постоянно позволяю над собой глумиться. Но справедливости ради, повод к издевкам я всегда даю сама.

– Моя невеста клоунов любит, куколка. И она, наверное, уже на мыло исходит от злости. Ты опаздываешь, а это неприлично. Алиска не любит ждать.

– Да чихала я, кто там что не любит, – рычу, болтаясь как Буратино на ветке, в лапище мужика, от которого у меня вечные проблемы. – Не отпустишь, я подругу свою позову.

– И что будет? – в голосе поганца появляется неприкрытый интерес. – Она забьет меня клеенчатой дешманской сумочкой, от которой у меня по всему телу останутся отпечатки фейковой брендовой бляхи? Или может она превратит тебя из тыквы в…

Договорить он не успевает. Я слышу вопль Польки, страшный грохот, воздух воняет дымом. Яров от неожиданности разжимает свой смертельный захват, и я наконец почувствовав свободу и кулем обваливаюсь на подмерзший тротуар.

– Это, я нечаяно. Пусти, холуй. И где вас только набирают в превратники? Не надо полицию. Эй… Подумаешь мрамор на двух ступеньках всего отлетел. Я же не виновата, что у вас он прилеплен плохо. Халтурщики, – где-то, словно сквозь вату орет моя подруга. Я сижу на земле, контужено мотаю головой и смотрю на чертова мерзавца, склонившегося надо мной. Я не слышу, что он говорит, но на породистом хищном лице впервые вижу сочувствие и тревогу.