Все пышечки делают ЭТО

Глава 24

Варвара

Мама приходит с работы. Мама снимает боты…

– Варь, – голос Польки звучит испуганно, но мне сейчас совсем не до нее. Паспорт, свидетельство о рождении Корюшки, полис медицинский, СНИЛС. Что еще может нам понадобиться на… в… Где? Куда бежать? Где можно спрятать мою маленькую принцессу от злобного огнедышащего дракона?

– Варя, ты чего? – блеет всегда жизнерадостная моя подруга. Вот сейчас меня ее тон напрягает. Обморочный тон у Польки. А это значит, что на дворе армагедон, чумной мор и прочие мелкие неприятности, в сравнении с моим страхом потерять самое дорогое в жизни.

– Мы уезжаем. Я ударила Ярова коленом по самому дорогому. А он обещал забрать у меня то, что принадлежит ему, – хриплю я, вытаскивая из шкафа чемодан, который я давно не выгуливала и даже про него почти забыла.

– Варя, – уже всхлипывает Полька. Бедная моя. Как я там без нее? Как мы с Корюшкой… – Кира пропала.

Мне кажется, что я проваливаюсь в самые нижние круги огненного ада. Если бы она сказала, что к земле летит убийственный метеорит, я бы, наверное, не в такой ужас лютый впала. А сейчас стою с чемоданом, хватаю воздух ртом, словно рыба выброшенная на берег, и кажется задыхаюсь, хотя надо действовать.

– Я поехала ее с тренировки забирать, а ее нет там. И тренер сказала, что Кира вышла в туалет и не вернулась. Я потребовала записи с камер. А они там для модели стоят, бутафорские. Представляешь, в детской спортивной школе камеры ненастоящие?

– И какого фига ты тут? Поля, надо в полицию бежать. Надо же…

– Я ходила. Сразу. А мне сказали, что Кирюха не моя родственница. И вообще… Три дня не прошло. И что может она сама… Варь, что делать то? Может, позвони ушибленному своему? Он же ей вроде как… папа. Ну.

– Вот именно, что вроде как. И не смей даже говорить, что этот ядовитый Лавр отец. Какой он отец? Отец не который один раз молодец. Ясно? – шепчу я помертвевшими губами. И вообще. Мне кажется, что я умерла и сейчас болтаюсь в чистилище, куда грешников отправляют за грехи. – Поехали.

– Куда? – скулит Полька.

– В полицию. Я им такое устрою. Ребенка несовершеннолетнего искать не хотят. Я их… – что я их, я сама еще не знаю. Мне страшно до тошноты. Мне… Он, этот зверь, хотел забрать то, что принадлежит ему. О, боже. А вдруг… Вдруг этот монстр похитил мою дочь, ради гребаного завода. Он же зверь. у него ничего святого нет. Тогда мне придется загрызть Ярова.

Я не успеваю додумать эту страшную мысль. Хватаюсь за мобильник. Я отдам ему завод. Все, что пожелает. Только пусть вернет мне мою жизнь. И пусть исчезнет навсегда. Пусть, пусть, пусть.

И не успеваю набрать номер, выжженный каленым железом в памяти. Ну да, я запомнила «красивый» номер, состоящий из одних семерок и нолей. Случайно. Нет. Правда. Мобильник оживает в моей руке. Сердце пропускает удары. Номер незнакомый.

– Варвара Геннадьевна Вишневецкая? – чужой протокольный голос. Сердце мое, кажется, совсем останавливается.

– Да, – с трудом проталкиваю короткое слово сквозь огненный ком, свившийся в горле ядовитым морским ежом.

– Меня зовут Сергей Алексеевич. Я врач.

Опускаюсь на пол, прямо в сваленную у порога обувь.

– Моя дочь…

– У нас. Приезжайте, – коротким фразами рубит незнакомый мне мужчина.

– Что с ней? – задаю вопрос, и боюсь услышать самое страшное. По телевизору вечно ужасы показывают. И Полька еще вертится вокруг постанывая и причитая. Дать бы ей по башке тяжелой уродской статуэткой какой-то богини, которую она же мне и подарила.

– Все в порядке. Детская дистония. Голова закружилась у малышки, нам ее и привезли с улицы. Но надо будет пройти обследования. Мамочка, возьмите документы подтверждающие личность ребенка и вашу. Нам пришлось заявить в полицию, что ребенок найден, это стандартная процедура. А Кира, как в себя пришла сразу нам дала ваш номер телефона. Очень смышленая девочка. И привезите что-то из теплых вещей.

– Где ее нашли?

– Возле детской спортивной школы. Может голова закружилась, ребенок вышел на воздух. В общем…

Я чувствую, как разжимается ледяная рука, сжимающая все мои внутренности. Сдираю с вешалки куртку.

– Еду. Адрес клиники скажите, – на ходу выкрикиваю в телефон, выскакивая из вартиры. Полька, судя по топоту, бежит за мной. Сопит, словно паровоз. Надо не забыть ее убить потом, и запретить смотреть передачи про маньяков при мне. А адрес у клиник странный. Я знаю все госучреждения, и такого не припомню. – Я твою статуэтку выкину, а то когда-нибудь во грех меня искусишь. Тресну тебя по башке твоей, – бухчу, забираясь в машину.

– Это за что же? Между прочим это ты панику развела. А я действовала по стандартной процедуре. А ты начала «Яров украл мою дочу. Яров отберет у меня самое дорогое». Как курица. Ко-ко-ко. А сама номер его наизусть бормотала. Ты Варька по этому хмырю злобному с ума сходишь. Прям из космоса видно.

– Убью богиней тебя. Хотя нет, ее вместо груза для цыпленка тапака хорошо использовать. А тебе я просто язык вырву. Чтобы чушь не несла.

Корюшка бледненькая лежит в кровати дорогущей клиники. Что-то странно, что скорая привезла ребенка с улицы в шикарную дорогую больницу. Но эта мысль ускользает из моей головы, когда я вижу мою доченьку, целую и невредимую жующую шоколадку. И ее глазенки загораются от радости, когда мы с Полькой вваливаемся в шикарную палату.

– Мам, наконец-то, – радостно улыбается моя девочка, – я заждалась.

– Кира, – всхлипываю я, прижимая мое сокровище. Никому не отдам, никому не позволю у меня ее отобрать. Никогда. – Что случилось? Тебе плохо стало?

– Не помню, – шепчет Корюшка. – Я в тубзик пошла, а проснулась тут. Мам, слушай, я точно не выходила на улицу. Слышишь. Ты же мне не разрешаешь…

– Ну вот, и мама наша пришла, – врач в белоснежном халате появляется словно из воздуха. Улыбчивый, благоухающий одеколоном. Он мне не нравится, зато Полька расправляет крылья, улыбка у нее сейчас, как у драконихи. И она точно может заглотить этого бедолагу. – Мы с полицией сами утрясем, только снимем копию с вашего паспорта и свидетельства девочки. И можете быть свободны. Я вот тут выписал Кире рекомендации, витамины. Ну и воздуха побольше. Соков свежевыжатых. Ну, пока, солнце. Мама, идите за мной. А ваша родственница может остаться с девочкой.

– А давайте я лучше с вами, а мама тут уж как нибудь, – Полька выходит на тропу войны. Бедный прилизанный доктор.