Все пышечки делают ЭТО

Глава 22

Лавр Яров

– А пятна на толстом солнышке есть, дорогой мой Лавр, – смеется мне в ухо Бульдог. Черт, что он пристал к этой чертовой дуре, которая сейчас стоит напротив меня, грызет свою губешку и ноздри раздувает? Злая булка. Смешно. Вот-вот меня покусает. – Жирнючие такие пятна. Прямо черные дыры, в которые может засосать целый большой завод.

– Я сказал, что сам разберусь, – хриплю, не в силах отвести взгляд от рта Варвары.

– Конечно, кто бы сомневался. Ну, а я помогу. Мы же команда, Лавруша, – Арсений специально меня бесит. Выводит из себя. Такой у него метод, разозлить и натравить как пса цепного. Только вот со мной у него этот номер не проходит никогда. И я не ведусь на его показушное веселье. Мой добренький будущий тесть – волк в овечьей шкуре. И сейчас, если честно, даже мне не по себе. А точнее, я боюсь за эту дурную булку и ее Корюшку.

– Конечно, Сеня. Как Чип и Дейл, – кривлюсь я в гримасе отвращения. Но судя по сопению сердитому, несущемуся из трубки, я все таки достал этого самодовольного хмыря. – Ну…

– У девки есть дочь. Она за нее отдаст не только завод, но и все на свете. Ну. Или за ее душевное спокойствие.

– О, да, это прям новость дня, – снова ухмыляюсь. Никогда Булдьдог не будет просто сотрясать воздух. И я начинаю нервничать. Почему интересно? Какое мне дело до чужой сопливой девчонки?

– Слушай меня, Лавр. Плюха эта та еще штучка. Представляешь, на собственной свадьбе трахнула какого-то мужика и залетела. Штучка с ручкой, мля. Думаю найти папаню соплячки говно вопрос, перетрясти все записи в гостевой книге отеля за тот день труда не составит. А потом просто обменять на завод замечательную инфу. Думаю эта дура не захочет, чтобы ее личинка узнала, что ее высокоморальная мамочка… Да и зачем малышке знать, что ее папаня, видимо спьяну на ее матушку залез. Там ведь по-трезвому ничего не встанет. Не удалась Генке доча. Толстопятая вышла. На любителя. Совсем от матери не взяла ничего, кроме склонности к блядству.

– Господи. Ты собираешь сплетни. Докатились. Это просто абсурд, – мне кажется, что я сейчас свалюсь к лапам чертовой булки, затянутым в дурацкие тапки. Абсурд, абсолютный. Это невозможно. Черт.

А она мнется с ноги на ногу. И кажется собирается бежать? Неужели услышала бред Бульдога? Это же бред сто процентный. Абсолютная глупость.

– Стоять, – уже рычу, борясь с сонмом демонов, рвущих мою душу.

– Я передумала. Я не хочу печь вам торт. И деньги свои засуньте себе в… В ваше раздутое до размеров бегемота эго. И вообще. Оставьте нас в покое, – писк толстозадой меня только раззадоривает. Если мой почти тесть разнюхал не сплетню, а истину, тогда не только девчонке и этой пухлой овце небо покажется в алмазах. Мне тоже будет кисло. Но, самое главное даже не это, я давно не боюсь никого. Я не хочу… Мне не нужны они. И отцом быть я не желаю. И чертова баба эта вообще не входит в список приоритетов. И надо бы дать ей сейчас пинка под ее пухлую жопу и пойти спокойно пить с Алиской мерзкий апероль. Но вместо этого, я снова танцую на гребаных граблях.

– Послушай меня. Моя невеста ждет торт, и плевать я хотел, что ты там в башке своей курчавой решила. Тем более, что свою часть сделки я уже выполнил. Твой папуля летит в самолете к здоровью. Теперь твоя очередь не обосрать всю поляну. Хотя тебе явно не знакомо понятие добропорядочности. Девчонку же ты нагуляла? Вот интересно, кто же позарился на тебя, булка настолько, что замастрячил тебе снегурочку? Наверняка какой-нибудь слепой бедолага. Может скажешь, кто счастливый папуля твоей личинки?

– Это не ваше дело вообще, – она на крик срывается, а глаза… Они сейчас на мед не похожи – почти черные. Боится? Какой-то сюр. – Я вообще-то свободный человек. И имею право на личную жизнь. И отец Киры…

– Я помню, погиб в горах, твоя личинка вчера сообщила. Она альпинистом был? А что не космонавтом, или полярником?

– Он был мерзавцем, но об этом я не могла сказать дочери, – шипит булка, словно проткнутый шарик из которого выходят остатки воздуха. – И моя семья не ваше дело. Ясно? А назовете Киру еще раз личинкой, я вас расчленю.

– Ты была целкой, детка, когда мы с тобой занимались развратом. Неужели так понравилось, что стала давать направо и налево?

– Опа, вы наверное слепой, раз позарились на меня тогда, – скалит зубы эта ведьма. Губа ее нижняя дрожит. И волосы торчат в разные стороны, как иглы у ежа. Да нет, я точно не имею никакого отношения к ее девчонке. – Расслабьтесь, вообще не понравилось. А Кира… У меня был жених, если вы помните. Она дочь Роберта. И вообще, с какой стати я отчитываюсь перед вами? Вы же пустое место. Никто. Были для меня и оставайтесь.

– А, это тот который тебе изменил прямо перед бракосочетанием. То есть ты настолько небрезглива? И что. Он свернул шею, когда от тебя скрывался в горах? Как я его понимаю, – уф, от души у меня отлегает. Не моя, чужая. Да и черт с ней. Отлегло, правда все равно какой-то червячок гложет душу. Оказывается она у меня еще не совсем атрофировалась.

– Да пошел ты… Вы… Лучше бы я сдохла в тот день, чем настолько сошла с ума. Лучше бы это был кто-то другой, а не злобное нечто в полотенце. Зачем вы согласились тогда?

– Я просто никогда не отказываюсь от того что само плывет в руки.

– Я и говорю. Мерзавец и подонок. Простите, но мне пора.

– Э, нет детка. Ты сейчас пойдешь к моей невесте, расскажешь ей какой торт мы будем есть на нашем бракосочетании…

– На нашем? – обморочно стонет это недоразумение.

– На нашем с ней. Сконцентрируйся. И еще… Если я узнаю, что ты мне врешь, я сделаю твою жизнь адом.

– В смысле вру? О чем.

– Ну не знаю, может ты муки в тесто не докладываешь, или масло с маргарином бадяжишь, – скалюсь я. Она пахнет сейчас не ванилью, а страхом. И мне это сегодня совсем не нравится.

– Да что вы… Ах вы…

– Но ты ведь не врешь мне?

– Теперь на зло пропитаю коржи дешевым сиропом, – морщит нос эта вредина. Но в глазах ее плещется что-то такое, от чего у меня поджимается все, что только можно поджаться.

– Иди, моя принцесса заждалась. А мне нужно сделать звонок. Давай, шевели зайчатами, – приказываю я. Она даже не спорит, странность какая. Булка не фонтанирует идиотизмом. Провожаю взглядом нелепую женскую фигуру, которая понуро бредет в указанном мной направлении и достаю телефон.

– Боря, мне нужно сделать один анализ. Конфиденциально. Будешь молчать – получишь любую приблуду для своей клиники, невзирая на цену. Язык развяжешь – долго не сможешь работать сломанными руками. Уяснил? Объект привезет начальник моей охраны. Я заеду как смогу.

– Понял. Анализ какого рода? – не задает лишних вопросов мой врач. Молодец.

– На установления родства. Только аккуратно. Там какой процент точности? – черт, ну на хер мне эти знания? Что не живется мне спокойно. И что если… Блядь. Что я буду с этим знанием делать?