Все пышечки делают ЭТО

Глава 41

Варвара

– Да, я абсолютно уверена, – выдыхаю я, стараясь не смотреть на строгую женщину врача, пишущую мне направление на аборт. Я вру. Я совсем не уверена. И в душе у меня бушует буря. И очень хочется шоколадный батончик, который лежит у доктора на столе. Чужой батончик, чужой мужчина, чужой дом. Во что превратилась моя жизнь?

– Варвара Геннадьевна, я конечно выписала вам направление, но на вашем месте не стала бы принимать спонтанных решений. Вы еще молодая женщина, и ребенок это прекрасно. Я понимаю, бывают всякие причины и жизненные ситуации, но…

– Его отец скоро женится. Не на мне, на другой. Она родит ему наследника. Скоро родит, раньше чем я. У меня уже есть дочь. И я совсем не уверена, что смогу справиться одна. Вы понимаете? Одна, с двумя детьми от одного и того же чужого мужа. Потому что ему мы не нужны, – давясь слюной и слезами сиплю я, не сводя взгляда с чертовой шоколадки.

– Санта Барбара, блин, – бубнит под нос докторша, ставит размашистую подпись на бланке направления. Пути назад нет. – Процедура через неделю. За это время вам надо пройти УЗИ и анализы. Придете утром натощак. Воду пить тоже нельзя. При себе иметь результаты исследований, халат, тапочки, одноразовые гигиенические прокладки и пеленки. Оплатите в кассе клиники на первом этаже в день проведения манипуляций.

– А можно без УЗИ? – боже, как же мне сейчас ужасно.

– Это не больно, – кривится доктор.

Я киваю как болванчик. Это больно, она неправа. Это отвратительно больно и совсем безбожно. Я это знаю. В голове образуется ватная пустота. Главное за эту неделю не рехнуться.

– Я все делаю правильно, – шепчу словно мантру, вываливаясь из кабинета гинеколога. – Поступаю взросло и обдуманно. Я рассудительная и взрослая. Я должна думать о дочери, не распыляться. Я должна ее вырастить, и дать ей все, чего она заслуживает. Я должна…

В магазин вваливаюсь, трясясь как собачонка, бросаюсь к стеллажу с батончиками, но точно такого, как я видела на столе гинеколога там нет. Приваливаюсь к стене и рыдаю в голос. Да никому я ничего не должна, мать его. Я просто… Я не знаю, что мне делать.

– Ты чаво тут, девка? – участливо интересуется бабулька, похожая на мелкую болонку, которую я и не заметила. Откуда она взялась? Выросла передо мной, как гриб, смотрит, трясет седыми кудряшками. – Болит ли чо ли? Или наркоманка? – теперь она щурится подозрительно, и у меня стойкое чувство, что сейчас меня перетянут поперек хребта костылем.

– Шоколадки мои кончились, – всхлипываю я, вытирая нос рукавом.

– Тю, делов то. У нас вот бывалоча хлебца не было, так мы лебеду трескали. Ага. Мама нам ляпешки с нее гоношила, и говорила, вырастем, переживем все. И выросли ведь. Все троя выросли у мамки. А ты – шоколадка. Тьфу. Да вредные оне в твоем положении то. Вона лучше ягодки купи. Ягодки то укусные, да цена кусается.

– В каком таком положении? – я аж задыхаюсь. Ну не может еще видно быть, слишком маленький срок.

– Ох, да видно же по глазам да по носу, что ты на сносях то, вона распух как, – дергает плечиком бабулька. – Это, ты же не делай глупостей то. Все вырастут то, ага. Нонче хорошо стало. Живете, как у христа за пазухой. Государство помогат, хлеба вдоволь. От дохтуора идешь?

– Как вы?

– Так, а чего тут Шерлокой Холмсой то быть? Клиника то вон она через дорогу. Безбожники они все тама, прости господи. А ты чистая душа. Заплутавшая проста. Иди за ягодкой, доча. Да из головы гони грусть пячаль. А мужуки то они дело наживное. А то и ня надо порой. Меня то вон дед гонял, как сидорову козу. Дык я больша в сторону мужуков то и не смотр, как схоронила Ляксея сваво.

И я иду, даже не сказав спасибо бабуле, вот позор то. Набираю полную корзину яркой клубники. Она наверняка оранжерейная, и на вкус как пластмасса. Но о шоколадке я забываю напрочь. И о мантре своей тоже.

Старушку нагоняю на кассе уже. Она складывает в стираный пакетик кирпичики черного хлеба, пакет с молоком и еще что-то немудреное.

– Спасибо вам, – шепчу, всовывая в ее сморщенные руки лоточки с ягодами. – Вот, возьмите. Я на двоих взяла.

– Ну зачем. Я то уж старая. А вам надоть. Да и не сделала я ничего, чтобы вот ягодку то есть.

– Сделали, – искренне говорю я. – Вы даже не представляете сколько.

– Ну лады, тогда. Все хорошо будет, дочка. Главное верить. А вера то она везде.

Ягода пахнет одурительно. И я почти бегу в свою новую квартиру, которая мне страшно не нравится. И этот город, кажется мне слишком сонным, после суеты мегаполиса, к которой я привыкла. Но сегодня, именно сейчас, мне кажется, что я дышать учусь заново. И жить без Ярова я научусь, ведь у меня будет еще один его подарок. Будет. А он пусть будет счастлив. Уже возле дома останавливаюсь, достаю из кармана направление и рву его в мелкие клочки. Бросаю в урну. Обрывки падают в мусорку белыми хлопьями, похожими на тающий снег. И на душе становится светло и спокойно. Теперь надо только рассказать Корюшке, что ее мама снова сошла с ума. И это самое страшное.

– Дед звонил, – встречает меня у порога моя маленькая девочка. Смотрит глазами своего отца, и вся моя храбрость улетучивается. – Представляешь, ему операцию оплатил како-то спонсор. А еще звонила Полька, и сказала, что ты овца бешеная, и что она приедет и, цитирую, надерет твой идиотический зад.

– С чего вдруг? – интересуюсь, выкладывая в миску ягоды.

– Ну, я ей сказала, что ты ко врачу пошла. И плакала. А еще…

– Кир, послушай, я поговорить с тобой хотела, – страшно ли мне говорить о своей глупости? Страшно. Не знаю, поймет ли меня моя десятилетняя дочь. Но и прятать голову в песок кажется мне неправильным. Ну нельзя же дождаться, пока у меня живот вырастет. Или все же…? – Понимаешь, взрослые иногда…

– Ой, мам, хорош. А то я не знаю, что скоро сестрой старшей стану. Я же не слепая.

– В смысле? – икаю я.

– В смысле тетеньки, которые макают клубнику в соль и пожирают ее с хрустом или ненормальные, или беременные. Ты абсолютно нормальная, только немного наивная и сильно трусливая. Это Полька так говорит. Но в данном случае она права. Хотя обычно…

Я не успеваю дослушать взрослые рассуждения моей маленькой девочки. Звонок в дверь кажется оглушительным. Кого там принесло, интересно? Знакомыми мы здесь обзавестись еще не успели. Корюшка в школу пойдет только через неделю. Полька уехала рвать оставшиеся ниточки, связывающие нас с прошлой жизнью. Как то слишком быстро нашлись покупатели на все наши хибары.

– Мам, это наверное управдом знакомиться пришел. Я вчера в магаз когда ходила, он мне сказал, что хочет зайти познакомиться.

– Ты разговаривала с незнакомым мужчиной?

– Ой, все, мам. Я же просто разговаривала. И потом, у меня есть свисток и я ору так громко, что все маньяки в округе оглохнут. В общем я не дурочка.

Да уж. Я бы ее еще учила. Я, которая с незнакомым мужиком… Черт, ну почему мне именно сейчас лезут в голову чертовы мысли?

– Мы с тобой потом поговорим, – сурово бухчу я. Надо дверь открыть. Звонок становится слишком назойливым.