Всё равно будешь моей

Глава 10. Гризли

Есть у меня одна черта: если я что-то втемяшил в голову, пока не добьюсь, не получу желаемого, не успокоюсь. Это упрямство на грани фанатизма с детства. Помню, лет в семь увидел у соседей цветной телевизор и тоже захотел сменить наш допотопный чёрно-белый на это чудо техники. Родители, естественно, выполнять мои хотелки не собирались. Отец вообще рубанул: хочешь чего-то — заработай.

Ну, я, недолго думая, перетащил всю мамину библиотеку в местный пункт приёма макулатуры. И отцовские запасы бутылок из подвала тоже были отданы туда же, бутылки они тоже принимали.

Пришёл я с деньгами немалыми и потребовал телек. Узнав о пропаже, меня, конечно же, наказали. Деньги отобрали и книги вернули. Правда, бутылки было уже не восстановить. Зато телевизор всё же купили. За старание, так сказать. Потому что мамина библиотека очень уж обширная и тяжёлая. Там только десять томов советской энциклопедии нехило весят.

Так к чему я это? А к тому, что я уже настроился провести Новый год с Зеленоглазкой. И никакие мужья меня не остановят. Попытаются — огребут.

В первую очередь, сев в машину, созвонился со Львом. Получил адрес Антиповых, но сначала решил всё же проверить ту квартирку в хрущёвке. Вдруг застану там мою Зеленоглазку. И не ошибся.

Подхватываю оставшийся подарок для Марка. Хотя бы его порадую. Добираюсь до четвёртого этажа и звоню. Удивительно то, с какой скоростью женщина открывает дверь. Будто ждала меня. Распахивает, даже не спрашивая кто. Вдруг маньяк?

Увидев, замирает с широко распахнутыми глазами. А меня ярость топит. Перешагиваю через порог, сжимая кулаки от злости. Таня пятится и отворачивается.

— Кто посмел? — цежу, еле сдерживая себя в руках.

— Добрый вечер, Матвей. Вам лучше уйти, — лепечет с дрожью в голосе.

— Хрен я куда уйду! Кто посмел тебя ударить? — рычу, роняя то, что нёс, и в два шага добираюсь до неё.

Разворачиваю за плечо. Хватаю за подбородок. Не давая увернуться, верчу её голову, осматривая разбитую губу, наливающийся синяк на челюсти и опухший нос. Про глаза, полные слёз, вообще молчу.

— Убью. Живьём закопаю, — сам себе обещаю.

Таня выворачивается, отпускаю, но убежать не даю. Наоборот, притягиваю, стискивая тоненькую талию. Она впервые не дёргается, покорно стоит и смотрит зелеными омутами. Дрожащими пальцами скулы касается и щёку ладонью накрывает.

— Поцелуй меня, как тогда, — и тянется на носочках.

— Поцелую обязательно. Как только ты объяснишь все.

Выпустив желанное тело из лап, отшагиваю назад. Приплыли, Гризли. Благородство проснулось, которого не было. Таня, покачнувшись, удивлённо ресницами хлопает. Но быстро себя в руки берёт. Губы поджимает, так что незажившая ранка вновь кровоточит.

— Нечего объяснять. Я возвращаюсь к мужу. Мы поговорили и уладили свои разногласия, — с холодом чеканит, скрещивая руки на груди. — Идите, Матвей, разговор окончен. Я жду водителя.

— Вернешься к тому, кто тебя бьет? Ты рехнулась?! — завожусь я.

— Тебе не понять! — выпаливает и, развернувшись, уходит на кухню. Иду за ней. Останавливаюсь на пороге, смотря на тоненькую фигурку у окна. Женщина выглядит удивительно хрупкой и беззащитной. Плечи дрожат, голова опущена. В окно смотрит на двор тёмный. Хочется сгрести в медвежьи объятья и спрятать в берлоге до весны. Хотя нет. Навсегда.

— Так объясни мне, Татьяна, — стараюсь говорить максимально спокойно. — Я вроде бы не тупой. Или тебе настолько деньги нужны?

— Мне нужен мой сын, — обречённо выдыхает, царапая ногтем по стеклу.

— Он угрожает, что отнимет ребёнка? — пазл, наконец, сходится. — Где сейчас Марк?

— У него, — еще тише говорит.

— Так, поехали.

— Ты не понимаешь.

— Все я понимаю, поехали.

— Матвей!

Упирается, но я ж, мать его, Гризли. В охапку хватаю. Была б здоровой, на плечо закинул бы и, как добычу, в машину утянул. Но неизвестно, насколько масштабные повреждения у неё после встречи с этим будущим мертвецом. Поэтому держу бережно, но крепко. Татьяна трепыхается, лепечет что-то.

Не слушаю. У меня в данный момент мозг отключился, работают только инстинкты. Запихнув женщину в машину, блокирую двери и иду обратно в квартиру.

Собираю верхнюю одежду, ботинки, сумку, подарок мальцу, брошенный у порога. Возвращаюсь и вручаю притихшей Тане. Она взглядом тяжёлым меня сверлит. Главное, не скандалит. Потом пусть ругается сколько хочет. Сначала ребенка вернём.

Выруливаю со двора и набираю Степана.

— Я с предателями не общаюсь, — тут же отвечает друг.

— Хрен с тобой, золотая рыбка. Мне от тебя информация нужна. Ты там вроде про Антипова мне втирал. Что сталкивался с ним.

— Со старшим Антиповым, да. Говорил я тебе, не лезь в те дебри.

— Что за мужик? — перебиваю я.

— Заместитель губернатора. Метит на кресло повыше, будет в следующих выборах баллотироваться. Топит за семейные ценности, но может играть грязно, — сухо перечисляет Стёпа.

— Вот теперь всё проясняется, — усмехаюсь, бросая взгляд на слушающую наш разговор Таню. — Ему перед выборами скандал с сыном не нужен. Репутацию держит. Вот мы её сегодня попортим.

— Чего? — напрягается лучший друг и партнёр. — Гризли, мать твою! Что бы ты там ни задумал, передумывай обратно. Я спасать твою тушу не буду. У меня вылет через пять минут. Регистрацию уже прошел.

— Летите, Степан Евгеньевич. В добрый путь. Хотя твоя морда и ксива мне бы сейчас помогла.

— Стоять! — рявкает он. — Говори, что задумал!

Кратко излагаю ситуацию. Степа опять матерится, а Таня, покраснев, отворачивается. Да, не надо было на громком с ним говорить. Он у нас выражения не выбирает.

— Нельзя так просто вламываться в чужие дома и забирать детей. Тем более он отец, имеет право провести праздники с ребенком. Побои зафиксировать и писать заявление, что ребенка забрали без согласия с матерью. А там уже решать через закон.

— Ты давай не лечи. Я его сейчас в фарш превращу, ребёнка заберу и потом буду решать по закону. Пацану четыре года, ему мать нужна! — рявкаю, разозлившись на почти брата.

— Как же вы меня все... Кинь адрес, приеду, — рычит Степан.

Хмыкнув, отключаюсь. Быстро отправляю локацию и бросаю взгляд на женщину.

— Ты сделаешь только хуже, — шепчет, смаргивая слёзы. — Даже если сейчас у тебя получится забрать Марка, он не оставит нас в покое.

— Слушай, Зеленоглазка. Ты хочешь быть с сыном? — спрашиваю. Кивает. — Вопрос закрыт. Остальное решим.

Таня ничего больше не говорит. Только смотрит на мой профиль. Я чувствую её блуждающий потухший взгляд. Стараюсь не отвлекаться от дороги.

Канун Нового года. Город в пробках. Народ гуляет, фейерверки взрывает. Смех, веселье, выкрики долетают сквозь какофонию автомобильного гула.

До нужного района добираемся за час. Антипов живёт в элитном поселке с охраной и пропускным контролем. Особняк отгрохал для себя любимого.

Останавливаю машину в паре метров от ворот. Глушу мотор и поглядываю через кованый забор на участок. Во дворе светло, как днём. Фонари и прожекторы освещают очень хорошо. Охрана по периметру ходит. В доме шумно, слышен звон бокалов, смех гостей. Живой оркестр заунывно бренчит какую-то классику. Аристократы, тоже мне.

— Матвей, — зовёт тихо Таня, — ты все испортишь. Сиюминутным подвигом тут не поможешь, пойми. Они... Они будут судиться. Отнимут у меня все.

— Ничего не отнимут. Доверься мне.

Молчит, пыхтит, но больше не спорит. Выхожу из машины, когда Стёпа подъезжает. И не один. На пассажирском сиденье наш бухгалтер сидит. Во взгляде вселенская злость, губы поджаты. Явно дама недовольна, что не полетела в тёплые края.

Стёпа выпрыгивает из своего внедорожника и вместо приветствия бьет кулаком в живот. Охнув, сгибаюсь, не ожидал, что он при моей женщине втащит.

— Ты мне отпуск будешь должен, Гризли, — рычит и поворачивается к сидящей в машине испуганной Тане.

— Здравствуйте, — лепечет моя ведьма, выползая из авто и кутаясь в куртку. Только со мной она жестокая и холодная. А со всеми остальными — белая и пушистая.

— Привет, как сына зовут? — переходит сразу к делу Стёпа.

— Марк.

— Пошли.

Степа подходит к будке с охраной и без разговоров прижимает к стеклу свою ксиву. Ворота бесшумно отъезжают в стороны.

— Надо было в органы идти, — хмыкаю я.

— Мозгами не дорос, — фыркает друг.

— Кто б тут умничал. Сам-то давно академиком стал?

— Завали, — коротко бросает и, перепрыгивая ступеньки, поднимается по крыльцу.

Дверь у хозяев дома открыта, заходим мы беспрепятственно. Осматриваемся. В холле пусто, только официанты снуют. Стёпа перехватывает за локоть, не даёт пройти дальше.

— Время одиннадцатый час. Ребенок, скорее всего, спит, — говорит тихо, смотря на Зеленоглазку. Та кивает. — Знаешь, где его комната?

— Да, на втором этаже, — показывает она.

— Иди и забери его, — приказывает. — А ты стой здесь и даже не пытайся двигать конечностями.

Татьяна шустро бежит наверх и пропадает в коридорах. Я злюсь. Потому что совершенно не планировал уходить отсюда без хорошенького мордобития одного мужа.

Из шумного зала выходит женщина с бокалом игристого. Осматривает нас высокомерно и хмурится.

— Кто вас пустил? Это закрытое мероприятие.

— Вечер добрый. Сейчас уйдём, — вежливо соглашается Стёпа, продолжая держать меня за шкирку.

Дама поворачивается назад и кричит в сторону:

— Лёша, подойди, пожалуйста!

В холл выходит Антипов-старший. Раскрасневшийся, весёлый.

— Степан? — удивляется он. — Какими судьбами и без охраны?

— Добрый вечер, Алексей Романович. Да вот ребенка у матери похитили. Приехал узнать кто, а тут вы... Нехорошо получается.

— Ерунда какая-то. Мы внука на праздники забрали, Славка вроде бы договорился и помирился с женой. Лен, позови Славу, — обращается к той самой женщине.

Муж появляется как раз тогда, когда Таня к лестнице со спящим на руках ребёнком выходит. Отпихнув Стёпу, быстро преодолеваю расстояние и забираю пацана. Таня шапку надевает и курткой укрывает.

— Таня! — кричит будущий мертвец и идёт прямо к моим рукам.

— Так, подержи, — передаю Марка Стёпе и, шагнув, хватаю муженька за грудки.

— Гризли? — ошарашенно уточняет.

— Гризли, Гризли. Любишь, значит, бои смотреть, — усмехаюсь я. — Ну, я тебе и втащу хорошенько. И сил не пожалею. Хотя нет, пожалею. Ещё убью ненароком, и не увидишь, как твой сын и жена счастливо заживут без тебя.

Удар по челюсти получается слабенький совсем. Даже Степа цокает с укором. Но Антипов падает к ногам моей зеленоглазой. Танюша вскрикивает, пальцы к губам прижимает. Вторая дама, та, что постарше, вовсе вой поднимает и требует, чтобы Антипов-старший принять меры.

Таня вокруг носится, лепечет что-то. Будущий губернатор охрану зовёт, баба его воет. Не слышу ни хера. И не вижу. Я цель свою нашёл и, пока дух из него не выбью, не остановлюсь.

Изрыгающий угрозы Слава всё же встаёт. Замахивается. Перехватив руку, ломаю с хрустом. Удерживаю за неё же, чтоб не сбежал раньше времени. Ещё пару ударов по фейсу наношу. Для закрепления эффекта.

Стёпа не вовремя встревает. Я только во вкус вошёл. Дёргает в сторону от лежащего бездыханным трупиком муженька. Ребенка вручает.

— Хватит, Гризли! — рявкает, встряхивая. — Забирай их и вали. Я тут разберусь.

Подхватываю удобнее проснувшегося, но пока дезориентированного малыша, сжимаю ладонь женщины и буксирую к машине. Нет, все же хорошо, что я Стёпу выцепил. Один бы тупо избил этого паршивца до кровавой лужи.

Устроив мать с ребенком на заднем сиденье, резво стартую. Они там обнимаются. Таня плачет, Марк, уткнувшись в живот, хнычет. В общем, так себе воссоединение.

Пока они милуются, набираю доставку. Ужин заказываю по своему адресу и топлю педаль газа в пол.

— А где это мы? — спрашивает Марк, когда заезжаю на залитую светом парковку.

— Дома. Выходите. Познакомлю тебя с Тайсоном, — машу.

— А это кто? — прищуривается Таня, осматривая двор и обувая сына в ботиночки.

— Мам, это боксёр, ты чего! — пыхтит Марк, помогая родительнице.

— Это в Штатах он боксер. А здесь он кот! — менторски замечаю я и выхожу первым.

— У тебя есть кот? — удивляется Зеленоглазка, принимая ладонь помощи.

— Да. Норвежский лесной кот. Тайсон.

— Точно, Викинг, — бормочет себе под нос и лицо потирает.

— Чего?

— Ничего, это я так, — отмахивается и отворачивается к сыну. — Спасибо вам, Матвей. Мы, наверное, домой поедем. Не хочу вас стеснять.

— Чего началось, Зеленоглазая? Я ж еще не все твои желания выполнил. Топай давай, ужинать будем, подарки дарить, Деда Мороза встречать. Или мы в этого дядьку не верим? — спрашиваю и подталкиваю семейство в сторону своего подъезда.

— Верим, — отвечает Марк с широкой улыбкой.

— Какие желания? — продолжает бормотать женщина.

— Ты ж поцелуй просила, — чуть склонившись, понижаю голос: — Вот и поцелую. Давай, шевели булками. Есть охота.

Таня обреченно вздыхает и заходит в подъезд.

Поднимаемся на этаж. Марк уже весь сон свой разогнал и теперь активно вертит головой. Тыкает по кнопкам в лифте, катает нас, в общем, от души. Распахнув дверь своей жилплощади, пропускаю мать с ребёнком.

Тайсон встречать меня не выходит, морда шерстяная. Марк же стеснительностью не страдает. Быстро скидывает обувь вместе с верхней одеждой и бежит искать животину. Я помогаю его матери избавиться от куртки. Тоже разуваюсь.

— Ух какой он большой! — слышу восхищение ребенка и усмехаюсь.

— Матвей, я… — Таня поднимает голову, не даю договорить, в волосы зарываюсь и, притянув, целую.