Всё равно будешь моей

Глава 16. Гризли

— С Новым годом, Натан Артурович, — официально поздравляю, поглядывая на Зеленоглазку, что крутится у кухонной зоны, посуду после ужина моет. Надо бы ей посудомойку показать.

— И тебе того же, да по тому же месту. Три часа ночи, Гризли, — ворчит шепотом. Видно, чтобы жену не разбудить.

— Девять вечера, Варвар, — хмыкаю я.

— Это у тебя там, в берлоге, девять.

— А, точно, ты же улетел на юга. Как отпуск проходит? Не отравился еще кузнечиками? — усмехаюсь, слыша возню и щелчок зажигалки.

— Было нормально, пока ты не позвонил, — затягивается Натан, уже не шепча.

— Ладно, я по делу, если что.

— Я так и понял. Озвучивай, — хмыкает он.

— Ты ж к концу новогодних праздников вернешься уже?

— Да, одиннадцатого уже будем в Питере.

— Отлично. Мне нужны твои профессиональные навыки в одном нелегком деле против замгубернатора.

— Ну хоть один без развода, — усмехается Натан.

— Вообще-то с разводом. Нужно помочь моей даме развестись с его сыном.

— Да вашу мамашу! В Петербурге свободные беспроблемные женщины закончились? Чего вас на замужних тянет-то?!

— Кто бы сейчас про беспроблемных говорил! Давно мы твою жену из лап родственников вытягивали? — тут же огрызаюсь я.

— Ладно, номер Тамары Георгиевны у Паулины возьми, хороший юрист по разводам, — вздыхает приятель.

— Нет, мне нужен ты, — качаю головой, слыша сопение и шум волн. Чёрт, может, тоже метнуться с Зеленоглазкой на море? Она вон какая бледная, уставшая, затраханная и не мной, к сожалению. Но это я быстро исправлю.

— Я корпоративный юрист, Гризли! — отвлекает от планов на ближайшее будущее Натан. — Разводами не занимаюсь.

— Моим займёшься именно ты, Варвар.

— Вот женишься, приходи.

— Слушай, Нат, тут все неоднозначно. Мне нужен тот, кто будет играть так же грязно, как и они. В этом ты лучший.

— Приеду, поговорим, — вздыхает он и отключается.

Улыбаюсь, телефон откладываю и, поднявшись, иду к моей ведьме зеленоглазой.

Танюшка как раз перемыла всю посуду, теперь руки вытирает и посматривает на чуть прикрытую дверь новой детской. Марк совсем недавно заснул. Прям за просмотром «Короля Льва».

Удачно, я б сказал, заснул. Остаток фильма не смотрели, обнимались, целовались. Фильм, кстати, так себе, мульт лучше.

Обнимаю со спины, Таня на секунду напрягается, но сразу расслабляется, тихо вздыхает, моими руками себя крепче обнимает.

— Знаешь, это лучший вечер за последние пять лет. И спасибо тебе, что ты не отталкиваешь Марка.

— С чего бы мне его отталкивать? Мне нравится с ним общаться. Он умный, любознательный и вообще прикольный пацан.

Татьяна разворачивается в кольце моих рук. На носочки встаёт и улыбается, не широко и не натянуто. Устало, искренне, мило. У меня от её улыбки и взгляда зелёных глаз уже крепнет кое-что боевое. И сердце стучит с перебоями.

— Чёрт, ну где же ты была, Зеленоглазка, все эти годы? — выдыхаю, обалдевая от собственного признания.

— Где-то там, — шепчет, махнув в сторону окон.

— Полетели завтра куда-нибудь далеко на юга? — предлагаю, подхватывая на руки.

Тихо вскрикнув, смеётся и оплетает длинными ножками торс. Головой качает, волосы мои взъерошивая.

— Я не могу без Марка, ты же знаешь.

— Так его возьмём с собой. Я тоже без него не могу. Кто мне триста миллионов вопросов будет задавать? — играю бровями и несу в спальню.

— Нужно согласие на выезд за границу, — вздыхает Таня, вспоминая о муже.

— Ясно. Юга откладываются. Поедем на дачу ко мне. Там лес, снег, шишки.

— Шишки? — хихикает. — Ты точно медведь.

— Ещё какой. Поедем?

— Поедем, — кивает и тянется к губам.

Прикрываю глаза и просто наслаждаюсь её поцелуем. Нежным, лёгким. Ласковым.

На автомате добираюсь до спальни и падаю вместе с моей ведьмой на кровать. Вытянувшись на руках, смотрю на женщину, лежащую подо мной. Тёмные волосы разметались по подушкам. Зелёные глаза в темноте неестественно ярко блестят. Губы алые, припухшие, чуть приоткрыты. Она ладонью щёку небритую гладит, смущается немного, но уже не зажимается. Привыкает.

— Ты очень красивая, знаешь? — шепчу, склоняясь и целуя в уголок губ.

— Прям так уж и очень, — усмехается тихо.

— Кто ж тебя, ведьму, знает. Может, и не очень. Но меня околдовала одним лишь голосом, — урчу, покрывая поцелуями подбородок, шею, ключицы.

Пуговицы на рубашке расстёгиваю, добираясь до груди. Небольшой, но упругой, с россыпью родинок. Языком ласкаю ареолы и втягиваю тугую вишенку.

— Матвей, — всхлипывает Таня, выгибаясь и в волосы зарываясь. Дрожит вся.

Кусаю вершинку и тут же зализываю. Дую, чуть отстранившись. Она дрожит в моих руках. Задыхается, судорожно воздух глотает. Но не мешает исследовать её тело. Выгибается, подставляя чувствительные зоны под мои губы. И глаза не закрывает, смотрит с возбуждённым блеском.

— Визуалка, что ли? — усмехаюсь, садясь на пятки.

— Что? — моргает часто-часто, губы облизывает.

Стягиваю через голову футболку. Ремнём на джинсах щёлкаю. Она на локтях приподнимается. Смотрит на меня заворожённо.

Нет, я знаю, что выгляжу хорошо. Держу себя в форме. Но раньше меня так не пробирали женские взгляды.

У Тани точно какое-то колдовское зрение. Она меня воспламеняет и лишает разума начисто. Оставляя в венах лишь похоть циркулировать.

Сминаю сочные губы, языком в жаркий рот толкаюсь. Всю её на вкус попробую. И торопиться не буду. Она такая отзывчивая, стонет в губы, навстречу тянется, обнимает, царапает короткими ногтями.

Срывает башню окончательно, я жёстче целую, забываю о её ушибах и травмах. Не могу насытиться ею.

Только когда она всхлипывает тоненько, торможу себя. Нехотя прерываюсь.

— Чёрт, Зеленоглазка, не могу я себя с тобой контролировать, — хриплю виновато.

— И не надо, — краснеет немного и сама врезается губами в мои губы. — Не надо, Матвей, не сдерживайся, прошу, — шепчет, целуя, бормочет, просит. — Пожалуйста…

Меня окончательно кроет от столь открытого желания и полного безоговорочного доверия. Остатки одежды срываю, словно оголодавший зверь. Треск материи вообще не отвлекает. Я лишь чувствую, как она также нетерпеливо дрожит подо мной. Как тянется навстречу. Трогает меня, касается всего. Сжимается, чувствуя мои пальцы между своих ножек, но шире их разводит.

И ни о какой медлительности я больше не думаю. Врываюсь в неё с низким гортанным рычанием.

— Чёрт, Зеленоглазка, презики опять забыл, — торможу себя, первый раз спонтанный был и для неё, и для меня. Сейчас надо было бы включить ненадолго голову. Но с ней сложно это сделать.

— У меня спираль, — бормочет покраснев. — Слава не... Ах!

Чуть отстранившись, с оттяжкой придавливаю к матрасу, затыкая.

— Никаких других мужиков со мной не вспоминаем, Зеленоглазка. Я ревнивый, пиздец какой.

Судорожно втягивает воздух и, кивнув, тянется. Сжимает внутренними мышцами, так тесно обхватывает меня.

Двигаюсь неспешно, наслаждаясь процессом. Скольжу в ней и любуюсь женщиной. Она так прекрасна сейчас, с затуманенными похотью зелёными глазами, покрасневшими губами. Со следами моих поцелуев и пальцев. Кожа настолько тонкая, что все отметины ярко подсвечиваются.

— Матвей, — мечется, тянет на себя. — Быстрее, пожалуйста. Не сдерживайся.

— Мне нравилось, как ты звала меня по-другому, — урчу, толкаясь грубее. — Покричи ещё раз.

— Как? — задыхается от очередного толчка.

Не отвечаю, наваливаюсь, в шею кусаю, целую, языком кожу ласкаю. И двигаюсь, больше не сдерживая себя. Впиваюсь пальцами в бёдра, новые отпечатки оставляя. Чёрт, моя Зеленоглазка, ты всю жизнь будешь с моими печатями ходить. Каждую ночь буду обновлять.

— Викинг! — кричит Таня.

Она выгибается, стонет, трясётся вся, меня сжимает настолько сильно, что я не выдерживаю и следую за ней.