Всё равно будешь моей

Глава 30. Гризли

— Медведев, на выход, — сухо требует дежурный и со скрежетом открывает камеру временного содержания. Удивлённо вскидываю голову и продолжаю сидеть. — Оглох?

— Повежливее, гражданин начальник, — паясничаю, хотя по погонам до начальника ему пахать и пахать. Медленно поднимаюсь, салютую сидящему в углу бомжу и выхожу.

Удивительно быстро меня отпустили. Рахлин с Воронцовым неутешительные прогнозы давали. Сроки задержания при проведении такого рода экспертизы — от шести до сорока восьми часов. А по факту меня выпускают через четыре часа.

Либо Натан выдающийся адвокат, либо они притянули кого-то сверху. Так как Вадима и Ильи сил не хватило, остаются только Стёпа или мой отец. Последнего просил не вмешивать, поэтому папу отметаем.

— Ты чего тут делаешь? — удивляется Вадим, когда я выхожу в небольшую приёмную и подхожу к стойке, чтобы забрать личные вещи. Прижимает к уху аппарат и окидывает внимательным взглядом.

— Отпустили, — бурчу, осматривая портмоне и часы.

— Натан, что с экспертизой? — гаркает в трубку Вадя. — Не вышла? Гризли выпустили.

— Так, погодите, — торможу я и хмурюсь. — Если это не вы, значит, Стёпина волосатая рука дотянулась из Новосиба?

— Мы с его Кошкиной говорили. Стёпа на охоте, придёт только вечером, — отвечает он.

— Значит, кто-то из вас отцу позвонил. Кто? Буду бить по рёбрам, — напрягаюсь я.

Вадим качает головой, мол, вообще не при делах. Натан там что-то бормочет из динамика.

— Чего? — переспрашивает друг. — Кто закрыл? Так узнай!

— Ладно, поехали домой, — убираю все вещи по карманам и набираю Таню.

Честно говоря, за неё больше волновался, чем за себя. Даже если бы в банках из-под протеинов нашли что-то незаконное, быстро бы разобрались и выяснили, кто посмел подсунуть гадость. Проверяльщики эти, что сновали по комплексу, просто не знают, насколько дотошен мой партнёр.

По всему центру установлены скрытые камеры с датчиками движения. Каждый продаваемый на территории спортинвентарь и товар проходит двухэтапный контроль с полной проверкой и записью. Наш завхоз каждые два месяца проводит инвентаризацию, сверяясь не только с номенклатурами, но и серийниками на упаковке. Так что лишняя банка просто так появиться в центре не могла.

Таня трубку не берёт, чем меня напрягает. Выхожу на улицу и глубоко вдыхаю морозный воздух. После той тошнотворной вони аж голова кружится от переизбытка кислорода.

— Ты себе машину так и не купил, что ли? — кошусь на маленькую прелесть местного автопрома и сидящую на пассажирском Паулину.

— Ещё нет. Пауля запрещает водить без неё. Временами путаю право-лево, — отвечает Вадя, обходя авто своей девушки.

— Была у меня знакомая, которая путала право-лево. Чтобы не косячить, красила ногти в разные цвета лака. Левая рука — красный лак, правая — зелёный. Попробуй, — посмеиваюсь я, еле втискиваясь на заднее сиденье.

— Поумничай мне там, — ворчит беззлобно Воронцов, заводя машину.

— Привет, Паулина Андреевна.

— Здравствуй, Матвей, — улыбается женщина друга. — Всё закончилось успешно? Что там по итогу оказалось? Помню, мне один фармацевт рассказывала про случай с поваренной солью в банке из-под детской смеси. Чуть многодетную мать не посадили, разобрались быстро, но нервы помотали, конечно, хорошенько.

— Экспертизу не делали, — говорит Вадим, бросая взгляд в зеркало заднего вида. — Натан отписался дело закрыли по приказу Антипова.

— Он передумал?

Нехорошее предчувствие свербит под ложечкой. Я вновь набираю Зеленоглазку. Она снова не отвечает. Третий, четвертый, пятый раз звоню…

Уже собираюсь напрячь безопасника, чтобы по номеру пробил, где находится абонент. Но Таня сама перезванивает.

— Алло, Матвей, — запыхавшись, тараторит. — Прости, пожалуйста, телефон в куртке остался. Я не услышала звонок. Ты в порядке? Тебя выпустили?

— В порядке. Выпустили. Ты где, Ведьма моя? — цежу, слыша на заднем фоне шум машин и заунывное бренчание магнитолы.

— Я домой уже еду, — выдыхает облегчённо. — Я так рада, что тебя освободили. Господи, боялась, он не сдержит слово.

— Кто он? Антипов? Ты ездила к нему и говорила за меня?

— С Алексеем Романовичем. Я тебе всё-всё расскажу. Приезжай скорее домой, хорошо?

— Выпорю, Зеленоглазка, — сержусь я. Не представляю, что придумала эта женщина и до чего договорилась. Если опять собой пожертвовала, точно не жить всем Антиповым на свете.

— Хорошо, я уже у дома почти, — вдруг соглашается она и улыбается, чувствую её улыбку, хоть и не вижу. — Матвей, — понижает голос до шёпота. Напрягаю слух, — я… боже, это так глупо, но, боюсь, не смогу сказать тебе при встрече.

— Ты меня пугаешь, Зеленоглазка, — серьёзно напрягает, чёрт возьми. Я уже готов выпрыгнуть из машины и бежать.

— Я смогла, Матвей. Я сделала это, представляешь, — тараторит шёпотом. Всхлипывает и плачет. — Матвей.

— Я здесь, малыш, — сиплю, голос внезапно пропал.

— Прости, я просто… Просто… — опять всхлипывает.

Дышит шумно. Не прерываю, просто жду. Видно, женщина моя перенервничала. И неизвестно во что встряла. У самого сердце с перебоями громыхает почти у горла. Да что же там произошло-то?

— Я люблю тебя… Я так тебя люблю, — тараторит зеленоглазая ведьма.

Замираю. Весь воздух из лёгких одномоментно выкачали. Не готов я был к признанию. К такому искреннему, но, чёрт возьми, приятному. Вышибающему почву из-под ног.

— Слава? Что ты тут делаешь? — меж тем журчит голос из динамика.

— Вадя, дави на газ! — рявкаю я, предчувствуя опасность. — Таня, не отключай связь. Слышишь, Таня?

Но она кладёт трубку. И весь мир превращается в чёрно-белое полотно, где я, словно пульсирующий нерв, остаюсь один на один со своей тревогой.

Секунды превращаются в минуты. Я набираю номер моей женщины, но она не отвечает. В висках пульсирует, а перед глазами проносятся не самые приятные кадры, на которые способен Антипов.

Вадим с визгом и прокрутами на мокром асфальте заезжает во двор. Срываюсь с места, не дожидаясь остановки авто. Вылетаю и бегу к стоящему внедорожнику с блатными номерами. Расслабляюсь, только когда вижу Таню в целости и сохранности.

— Что же ты делаешь со мной, Ведьма?! — рычу, в два шага преодолевая расстояние и стискивая её до хруста рёбер.

— Задушишь, — пищит Таня, оплетая всеми конечностями.

— Где этот будущий мертвец? — озираюсь в поисках Антипова.

— Уже уехал. Он хотел что-то сделать. Был в ярости, даже замахнулся. Но, представляешь, водитель свёкра его остановил и велел ехать домой, не усугублять положение, — хихикает женщина, устраиваясь в моих руках. Бледная вся, глаза красные, губы красные, искусанные. Но улыбается так залихватски радостно. Вся буквально светится от счастья.

— Что ты сделала, Таня?

— Наконец-то развелась, — выдыхает женщина и показывает на валяющийся в снегу конверт. — Там подписанный Антиповыми документ. Слава бросил его, пока крыл меня матом и обещал ноги переломать.

— Я ему сам все кости сломаю, пусть только подойдёт к тебе, — рычу, стискивая сильнее.

— Не подойдёт. Его отец не позволит, — шепчет, прижимаясь к губам. — Матвей?

— Что, Зеленоглазка?

— Давай сходим на свидание? Настоящее, первое.

— Как ты смотришь на ужин при свечах сегодня вечером? — улыбаюсь я.

— Отлично. Я попрошу Веру Павловну посидеть с Марком.

— Тогда нам надо поторопиться, — хмыкаю, быстро шагая в подъезд.

— До вечера ещё есть время, — хихикает Таня.

— У нас нет. Очень плотный график, Зеленоглазка. Выслушать твой перфоманс, отругать, выпороть. Дел непочатый край.

— То есть в этом твоём графике у нас вообще нет времени на секс? — уточняет эта женщина, царапая затылок короткими ноготками.

— Между отругать и выпороть найду небольшое окошко и трахну тебя, моя Ведьма, — обещаю ей, закрывая рот поцелуем. Хихикает в губы и полностью сдаётся в мою власть.