Всего лишь один из парней

ГЛАВА 5

Элис

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как я убила его во вчерашней игре, но я все еще сияю. Неважно, что мне пришлось вставать в школу на час раньше, чтобы прикрепить нарощенные волосы, и уж точно не имеет значения, что Хейден Тремблей меня ненавидит — я на вершине мира!

— Мама, посмотри на это! — Говорю я с верхней ступеньки лестницы.

Она смотрит на меня из-под толстых очков «кошачий глаз».

— Элис, если ты собираешься сделать то, о чем я думаю…

— Ух! — Я соскальзываю по перилам, набирая достаточную скорость, чтобы совершить идеальное вертикальное вращение и отплыть.

Мама громко вздыхает.

— Если бы ты так крутилась на льду.

Я бегу в столовую и плюхаюсь за стол. Сегодня вечером Ксандер был на обеде, и здесь накрыто множество дымящихся блюд. Он всегда готовит намного лучше, чем я. Конечно, там только две тарелки. Не помню, когда в последний раз к нам присоединялась мама.

Как ни странно, она последовала за мной в столовую и села за стол.

Мы с Ксандером смотрим друг на друга.

— Э-э, ты ешь с нами? — Спрашиваю я.

Она морщит нос, как будто я ее только что дико обидела.

— Разве мне нельзя?

Я нерешительно встаю и беру с кухни дополнительную тарелку и вилку. Это странно. Она должна чего-то хотеть.

— Итак, Элис, — говорит она, приподняв идеально изогнутую бровь, — ты тренировалась в фигурном катании для предстоящих благотворительных мероприятий?

Она любит говорить чрезмерно пафосно, как будто у нее ужасный английский акцент. Может быть, она думает, что если будет слишком четко формулировано каждое слово, то ее точка зрения будет лучше воспринята.

— Я была очень занята в школе и женской хоккейной команде, — говорю я, набивая рот ростбифом. — Я остаюсь допоздна после хоккейной тренировки, чтобы повторить программу «Ледяного» бала.

Мама выпячивает губу.

— Ах, мама, — говорю я.

— Не делай этого с губами.

— Посмотри, что ты наделала, — стонет Ксандер, первое, что он сказал мне за весь день.

Теперь губы мамы дрожат.

— Что, мама?! — Я плачу.

— Я просто так занята! У меня домашняя работа, практика и занятия!

— Ты не узнаешь рутину, — причитает мама, и ее очки начинают запотевать.

— Разве ты не знаешь, как это важно для меня, Элис, для города?

— Отличная работа, — говорит Ксандер, протягивая маме салфетки.

— Ма очень усердно работала над благотворительным «Ледяным» балом, Эл. А ты просто все свое время проводила, играя в хоккей.

Я стреляю в Ксандера взглядом. Почему он бросает меня под автобус, когда знает, почему я была так занята?

— Я только что приступила к этой работе, — говорит мама, всхлипывая.

— Вы знаете, как тяжело родом из маленького городка и вдруг стать главой семьдесят четвертой по величине некоммерческой организации в Чикаго?

Я сопротивляюсь закатыванию глаз. Она мне расскажет.

— Очень трудно! — Мама сморкается в одну из салфеток.

— И я работала день и ночь, чтобы провернуть этот благотворительный ролик…

Надеюсь, мама не увидит, как мои глаза начинают стекленеть. Я не могу справиться с этим прямо сейчас. С тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы надеть коньки, мама пыталась заставить меня заниматься фигурным катанием, и я делала это каждый год, чтобы заставить ее заткнуться.

— …и все, чего я хочу, это чтобы моя прекрасная дочь исполнила последний танец…

Как я должна посвятить себя этому, когда столько работы нужно вложить в «Чикагских Соколов»? Наша первая выездная игра в сезоне состоится на следующей неделе, и я должна быть готова.

— Я даже привлекла «Чикагских Соколов» к рекламному мероприятию! Разве это не делает тебя счастливой?

Я поеду на автобусе в Детройт и останусь в комнате с другим игроком. Притворяться мальчишкой на льду — это одно, но настоящим испытанием будет притворяться на полную ставку. Хотя, наверное, это проще, чем разбираться со всем этим девчачьим дерьмом.

— Итак, не могла бы ты просто побеспокоиться об этом? Немного!

— Да, Ма! — говорю я, качая головой и устанавливая зрительный контакт. Надеюсь, она не могла сказать, что я отключилась на всю лекцию.

Я втыкаю вилку в мясо.

— Можешь ли ты просто сказать мне еще раз, на что я подписалась?

Губа Мамы чуть-чуть приоткрывается, и она вздыхает.

— Я только что тебе сказала! Акция и «Ледяной» бал весной! Я хочу, чтобы ты каталась красиво.

— Ах, да! Конечно. Обещаю, я буду там!

Всего два события, повторяю я в своей голове. Я могу пройти через это.

По лицу мамы расплывается улыбка губной помады.

— О, замечательно.

Ее сотовый телефон на коленях начинает гудеть.

— О боже, я должна взять трубку. Испытания работающей женщины! Пожалуйста извините меня. — Мама танцует, что-то напевая в телефон.

Ксандер отодвигает свой стул от стола и хватает костыли.

— Куда ты идешь? — говорю я с набитым ртом.

— Не голоден.

— Чувак, в чем твоя проблема? Ты не разговаривал со мной весь день. Разве ты не смотрел прямую трансляцию игры прошлой ночью?

— Да, я смотрел.

Взгляд Ксандера пронзает меня, как щелчок.

— Какого черта, Элис?

Я отшатываюсь.

— Что ты имеешь в виду, какого черта? Я забила в серии буллитов! — Я знаю! — Ксандер прячет голову в руках.

— О чем ты думала? Какую часть слова «лечь на дно» ты не понимаешь?

— Не понимаю, — говорю я.

— Я хотела хорошо сыграть. Для тебя. — Для меня? — Ксандер усмехается и качает головой.

— Как я должен повторить твою игру, когда вернусь, а? Ты просто должна занимать место, Элис, а не затмевать всех.

Я откидываюсь на спинку стула.

— Расслабляться. У меня все под контролем.

— А теперь ты уходишь играть за «Ледяных Волков»… — Ксандер не может встретиться со мной взглядом.

— Почему бы тебе не приехать в Детройт на выходные? Все наши старые товарищи по команде будут в городе. Можешь передать привет Фредди и Бену Уокеру…

— Нет! — Он физически отшатывается при упоминании об этом.

— Я просто… я просто хочу, чтобы ты не попадалась на глаза. Не разговаривай так много с командой. Не запоминайся им на играх. Просто… будь немного меньше Элис, ладно?

Я встаю и обнимаю Ксандера за плечи.

— Тебе не о чем беспокоиться, братишка, — говорю я, прижимая голову к его уху.

— Потому что я не Элис. Я Эл.

Ревущий двигатель автобуса стал скорее комфортным, чем раздражающим после шестичасовой поездки. Я позволила своим векам опуститься, погрузившись в удушающий скрежет двигателя.

Конечно, я была заперта в этой консервной банке в течение шести часов, пока мои товарищи по команде пускали неприятные запахи и говорили глупые комментарии о первом, что приходит им в голову, но я к этому привыкла. Обычно, приятно иметь Ксандера рядом со мной в этих больших командных поездках, но мое волнение — единственная компания, которая мне нужна сегодня.

Моя первая выездная игра с командой завтра! И это в Детройте! И чтобы сделать его еще более захватывающим, мы столкнемся с «Ледяными Волками» — командой моего парня. Я побывала на столь многих играх Фредди, что могу представить их игру в своей голове. Это должно быть проще простого, если Хейден решит передать мне.

Я притворяюсь, что чешу спину, но на самом деле поправляю медицинскую ленту, туго обмотанную вокруг груди, как резинку. Я тоже увижусь с Фредди, вот и все. Я позвонила ему на прошлой неделе и сказала, что буду в Детройте, чтобы посмотреть игру Ксандера. Я должна убедиться, что мое платье и косметичка хорошо спрятаны, чтобы никто из моих товарищей по команде не увидел.

Мы подъезжаем к нашему отелю. Это довольно теплый вечер для октября; оранжевые листья разбросаны по тротуару.

Я достаю телефон и отправляю сообщение Фредди:

Я: Только что приехала в отель. Когда вы хотите встретиться?

Звучит ли это достаточно взволнованно для девушки, которая не видела своего парня два месяца? Добавляю смайлик на всякий случай.

Фредди почти сразу ответил мне:

Фредди: когда ты вернулась в Чи-таун?

Я: Только на следующий день после игры.

Фредди: Тренер хочет, чтобы мы остались в одной из игр. Можем ли мы встретиться завтра после того, как я надеру твоему брату задницу?

Я: Конечно.

Я знаю, что не должна, но не могу не добавить:

Я утешу тебя после твоей потери.

Кладу телефон обратно в карман. Что мне теперь делать? Насколько мне известно, тренер Забински не налагал на нас никаких ограничений, но я определенно не хочу провести ночь в неловком общении с моим соседом по комнате. Может быть, я увижу, что замышляет Мэдисон…

Я вхожу в вестибюль и сразу же становлюсь участником жаркого спора между Хейденом и тренером. Хейден бросает на меня самый злобный взгляд, и на секунду мне кажется, что спор идет обо мне. Но этого не может быть — я ничего ему не сделала.

— Ты.

По крайней мере, я так не думаю.

— Комната с Беллом? — рычит Хейден, поворачиваясь к тренеру.

— Ты шутишь, что ли? Я всегда живу с Саксом!

Даниэль Сакачелли обнимает Хейдена за плечо.

— Да ладно, Заб. У нас с Тремблеем есть распорядок.

— Именно поэтому я разделяю вас двоих. — Тренер стреляет в каждого из них грязным взглядом.

— Хватит больше твоих махинаций. Больше никаких набегов на мини-холодильники. Больше никаких вечеринок. Нет больше девушек. И больше ничего… — Он сильно тычет Сакачелли в грудь. — …бить таксистов.

— Это было один раз! — Сакачелли стонет.

— Вы двое плохо влияете друг на друга. — Тренер скрещивает руки.

— Сакачелли, ты с Эвансом. Тремблей, ты с Беллом. Он подходит ко мне и вкладывает ключ-карту в мою руку.

— Держи его подальше от неприятностей, новичок.

Я поднимаю голову, чтобы ободряюще улыбнуться Хейдену, но он уже несется к лифту. Я закидываю сумку на плечо и спешу за ним. Это должно быть идеально; я почти уверена, что Хейден меня ненавидит, поэтому он проигнорирует меня… это все, что я могу сейчас требовать от соседа по комнате.

Но мой желудок сжимается в тугой комок.

Хейден не разговаривает со мной, когда мы заходим в комнату, поэтому я прохожу мимо него и бросаю свою спортивную сумку на дальнюю кровать.

Он издает горловой звук, как будто я только что оскорбила честь его семьи, он бросается, срывает мою сумку с кровати и швыряет ее в меня с такой силой, что я падаю обратно на другую кровать.

— Чувак, какого хрена!

Он не отвечает. Он стоит ко мне спиной и смотрит в окно. Его руки запутались в волосах. И я впервые осознаю, может быть, дело вовсе не во мне.

Но это не задерживается у меня надолго, потому что даже если это не так, он все равно ведет себя по этому поводу чертовым мудаком.

Я бросаюсь к нему и прочищаю горло, чтобы вызвать свой самый сильный мужской голос.

— Эй!

— Я всегда сплю на кровати, ближайшей к окну. Он оборачивается.

— А я сказал тебе держаться подальше от меня.

— В чем твоя проблема со мной? — кричу я, опасаясь, что мой голос поднимется на октаву.

— Ты все портишь! На льду… — Он обрывает себя. На льду, теперь, когда я здесь, ему приходится работать немного усерднее, чтобы удержать шайбу. Но ни за что, черт возьми, он не признается в этом вслух.

Кто-то стучит в нашу дверь, и снаружи насмехается кучка шумных голосов. Полагаю, нашим спорам придется подождать.

Хейден подходит к двери, и Даниэль Сакачелли, Тайлер Эванс и еще несколько парней входят в комнату. Все они в пальто, шапках, перчатках и шарфах.

— Ты готов, мужик? — говорит Даниэль, глядя на Хейдена.

— Да, дай мне минутку. — Он хватает свою сумку и выуживает куртку.

— Ты идешь, новичок? — Спрашивает Тайлер, глядя на меня с широкой улыбкой. Я решила, что мне действительно нравится Тайлер. Я бы разозлила его за то, что он до неприличия счастлив, но он такой искренний.

— Иду куда? — Я делаю шаг назад.

Я почти никогда не бываю рядом с этими ребятами без коньков и вдруг чувствую себя очень маленькой. Я разглаживаю свой блейзер с длинными рукавами — один из нескольких вариантов одежды, которые дал мне Ксандер. Без шлема и майки я чувствую себя незащищенной. Могут ли они увидеть мягкость моей челюсти? Мои узкие плечи? Разве они не слышат это в моем голосе?

— Накануне большой игры всегда разжигают костер, — говорит Тайлер.

— Каждый год ездим. Ты должен прийти.

Звучит довольно забавно, но в книге Ксандера это не классифицируется как опускание головы.

— Нет, спасибо, — бормочу я.

— Я очень устал.

— Наверное это, хорошо. Не хочу показывать «Ледяным Волкам», какая мелкая сошка теперь у нас в команде, — говорит Даниэль, толкая меня в локоть. На его лице легкая улыбка, и я знаю, что он просто дразнит.

Обычно я бы ответила ему остроумно. Но его слова все еще крутятся у меня в голове, и все, что я могу сказать, это:

— «Ледяные Волки» будут там?

— К сожалению, — говорит Тайлер.

— Они всегда разводят костер в ночь перед нашей игрой, чтобы попытаться вывести нас из себя, говоря всякую чушь. Но у нас это не работает! Мы просто идем и воруем их пиво.

Но… Фредди сказал, что их тренер сказал им оставаться дома. Этого не может быть.

— Идешь, Эл? — Даниэль оглядывается назад, когда все они начинают выходить за дверь.

— Да, подожди меня!

— Отлично, — Хейден запрокидывает голову и стонет.

— Моя агония продолжается.

Я тянусь за своей вязаной шапкой и самой большой курткой, которая у меня есть. Ярость сжимает мой живот. Зачем Фредди лгать мне? Может быть, «Ледяные Волки» не слушаются своего тренера. Но Фредди не стал бы этого делать.

Тепло поднимается к моему лицу. Конечно, известно, что Фредди пропускал тренировку или две, чтобы отоспаться с похмелья. Но он всегда говорил мне. И мы не виделись два месяца. Почему он не хочет, чтобы я была там?

Я стиснула зубы.

Фредди не стал бы мне лгать, так что он ни за что не будет у этого костра.

Но я лучше пойду, чтобы убедиться.

Хейден

— И даже не спрашивай меня о том, как он стреляет. — Я делаю глоток пива и смотрю вверх.

— Эй, а куда делся Сакс?

Эванс болезненно усмехается.

— Он ушел, когда ты начал говорить о том, как Белл жует свою каппу.

— Ну, это глупо! Каппы должны быть у вас во рту, а не жеваться, когда вы собираетесь забить гол.

Я прислоняюсь к столу и осматриваю костер. Волки установили его на окраине города, в одном из гигантских дворов игроков. Посередине большой костер, окруженный раскладными стульями и тюками сена.

Здесь человек пятьдесят, пьют, смеются, занимаются глупостями. Я нахожу Сакса в толпе. Он нашел группу красивых девушек. Обычно я был бы рядом с ним, но во мне кипит слишком много раздражения.

Я снова поворачиваюсь к Эвансу, и его светлые волосы отливают оранжевым в свете костра. По крайней мере, он все еще мой друг. — Я просто не понимаю, почему тренер вообще взял его в команду.

Я смотрю на Белла, который стоит один на краю костра, одетый в куртку, больше подходящую для метели, чем для вечеринки.

— А вы заметили, как…

— НЕТ! — Эванс выхватывает пустую банку у меня из рук.

— Я не заметил! Хейден, я знаю, что ты любишь зацикливаться на всем — на тренировках, диете, тренировках, — но я никогда не видел, чтобы ты был одержим другим игроком. — Он пихает пиво в мою зияющую руку.

— Ну и что, если тренер отправил его в перестрелку вместо тебя? Он хороший игрок. Мы должны быть счастливы, что он в команде. — Эванс делает глоток.

— Теперь я собираюсь спасти эту бедную девушку от ужасных очередей Сака, потому что, если мне придется услышать еще одну жалобу на Эла Белла, я лично брошусь в огонь.

Я допиваю свой напиток и бросаю пустую банку из-под пива на стол. Одержим Беллом? Едва ли. Да, другие игроки и раньше меня раздражали… Ладно, многие игроки раздражали. Но ни один игрок не задел меня так, как Белл.

Я ненавижу в нем все. Я ненавижу, что он такой маленький, он даже не должен уметь играть в хоккей. Я ненавижу, как он может так быстро обходить игроков, что никто не может его поймать. Я ненавижу то, как он говорит, как будто его нос всегда заложен. Даже его сестра раздражает.

И какого черта он стоит так далеко от всех? Способ быть командным игроком. Прежде чем осознать это, я подхожу к нему, чтобы посмотреть, что задумал этот нелюдимый неудачник.

Белл смотрит на меня, когда я прихожу.

— Итак, — говорит он, — я думаю, это правда, что все канадцы носят клетку.

Я смотрю на свою клетчатую куртку и думаю, не пытается ли он пошутить.

— А?

— Эх! — Он смеется, как будто я сказал что-то истеричное.

— Ты тоже пришел извиниться?

Я скрещиваю руки. Может, дело в пиве, а может, просто потому, что он сейчас такой чертовски жалкий, но моя злость прошла.

Он бросает на меня косой взгляд, словно ожидая, что я оскорблю его. Я хватаю его за руку и тащу к огню. — Не выделяйся в тени, как чудак. Ты создашь для «Соколов» дурную славу.

Белл неохотно идет за мной. Что-то не так. Обычно он очень болтлив — до неловкой крайности. Но он замолкает, его глаза бегают по сторонам.

— Ты жил где-то здесь, не так ли? — Я спрашиваю.

— Ты знаешь кого-нибудь из этих парней?

— Я никогда не говорил тебе этого.

Дерьмо. Ну, очевидно, мне пришлось ползать по его хоккейной истории. Как парень, о котором я никогда не слышал, внезапно добился успеха в «Соколах» — и оказался достаточно хорош, чтобы отобрать у меня шайбу — вот что я должен выяснить. И мое фоновое исследование о нем ничего не дает. Белл играл в местной лиге маленького городка, и его статистика была в лучшем случае средней.

— Э-э… — я еще сильнее натягиваю шапку.

— Для меня важно знать о своих товарищах по команде».

— Потому что ты хочешь быть капитаном?

— Я никогда не говорил тебе этого.

Я смотрю на него сверху вниз. Обычно, когда люди говорят о «капитанах», я защищаюсь, но что-то есть в том, как он спрашивает. Это не обвинение, и с этим все в порядке.

Белл пожимает плечами и снова оглядывается.

— Я знаю одного парня, но я не думаю, что он здесь. Гален Фредлунд.

Я смеюсь.

— Откуда ты знаешь такого мудака?

— Э-э… — Он засовывает руки в карманы.

— Моя сестра-близнец встречается с ним.

Я щурюсь. Зачем этой горячей фигуристке встречаться с таким засранцем, как Гален Фредлунд?

— Я видел его раньше.

— Он здесь?

— Да, по ту сторону огня.

Внезапно Белл движется так быстро, что мне приходится бежать, чтобы не отставать от него. Когда я обхожу костер, Белл полностью останавливается, глядя на Фреда. Засранец сидит на стоге сена в окружении стаи «Ледяных Волков». У него на коленях сидит какая-то блондинка, одетая в платье, которое никак не может согреть ее. Не то чтобы Фред позволил ей простудиться, когда его язык скользнул ей в горло, а руки были на ее заднице.

Белл бросается вперед.

Ебать. Ему надерут задницу, если он прямо сейчас вызовет Фредлунда.

— Эл, подожди! — Я хватаю его за руку, и он оборачивается.

— Черт, я Эл… — бормочет он себе под нос.

Его руки сжимаются по бокам, а лицо искажается в нерешительности. Или…

Точно не могу сказать.

Я не из тех, кто никогда не отступает перед дракой, но Белл вдвое меньше Фреда, и вокруг куча его придурков. Белл кивает мне, и мы начинаем уходить.

— Ксандер?!

Я оборачиваюсь, и Фредлунд встает, сталкивая блондинку с колен. Белл не обернулся; он хватается за уголки своей шапки, натягивает ее на уши и что-то бормочет. Затем он прочищает горло и бросается к Фреду.

— Какого хрена ты делаешь? — Белл кричит.

Фредлунд щурится. Он шатается на ногах, явно пьяный не в своем уме.

— Ксандер? Как, черт возьми, ты сделал это на "Соколах"? Хорошо тебе, мужик. — Он пытается обнять его, но Белл уворачивается.

— Что, черт возьми, не так с вами? Как насчет Элис? — Боль отпечатывается на его лице.

Фредлунд проводит рукой по своим светлым кудрям. Я думаю, он только что понял, что не собирается дружить с Беллом после того, как изменил его сестре.

Идиот.

— Смотри, — бормочет он, глядя вниз.

— Ты знаешь, как это бывает, чувак.

— Нет! Я не знаю, как это! И Элис тоже!

Глаза Фредлунда расширяются.

— Элис знает, что я люблю ее. Господи, она живет так далеко, мы почти не видимся, а когда и видимся… ты же знаешь, какая она.

— Да, я знаю, какая она. Она не стала бы мириться с твоим дерьмом, так что ты нашел того, кто это сделает. Я понял! — Белл поворачивается, чтобы уйти, но Фредлунд наклоняется вперед и грубо хватает его за капюшон куртки.

— К черту это, Ксандер, — говорит Фредлунд.

— Не веди себя так, будто у тебя есть мораль! Просто прикрой меня еще раз.

Белл вырывается из хватки Фредлунда.

— Еще раз?

— Ты слышал меня! — Фред хватает Белла за руку, притягивает к себе и что-то шепчет ему на ухо. Глаза Белла расширяются, и Фредлунд отталкивает его.

— Думаешь, я шучу, Ксандер?

Гнев кипит в моей груди. Конечно, Элис раздражала, но она этого не заслуживает. Я больше не могу терпеть этого ублюдка!

Я иду вперед и выдергиваю Белла из хватки Фредди. Фредлунд смущенно смотрит на меня, прежде чем я отдергиваю кулак и ударяю его по морде.

Он отшатывается назад, хватаясь за нос и крича. К счастью, он слишком пьян, чтобы драться, но его друзья — нет. Я смотрю на Белла.

— Хочешь выбраться отсюда?

Белл кивает, и мы выбегаем на дорогу. Уличные фонари освещают нас, когда мы удаляемся, прислушиваясь к насмешкам и смеху, затихающему позади нас. Наконец, когда мы оказываемся далеко в пригороде, а вечеринка уже далеко позади, мы перестаем бежать.

Белл наклоняется, тяжело дыша. Наконец он смотрит на меня и бормочет:

— Почему ты сделал это для меня? Ты мне даже не нравишься.

Я закидываю руку за голову и отвожу взгляд.

— Ты — часть «Соколов». И никто не связывается с моей командой.

Элис

— Я так наелся, что умру. — Я хватаюсь за живот и смотрю на пустой поднос из-под пиццы.

Хейден смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты только что съел целую пиццу. Честно говоря, куда ты все это вложил?

Я беру десертное меню со стола. Я думала, что если я буду парнем, люди перестанут задаваться вопросом, сколько я ем.

— Ты тоже берешь десерт?

— Мой обеденный желудок полон, но в десертном желудке есть место.

После того, как Хейден ударил Фредди по носу, мы пошли в город и оказались в этой пиццерии, утверждающей, что у нас лучшая пицца в Детройте.

И знаете… я думаю, что они могут быть правы.

Я смотрю на Хейдена, болтая о том, что пирог — единственный достойный десерт. Несмотря на то, что он полный мудак в 90 % случаев, я не могу отрицать, насколько хорош его голос. Он глубокий, с уникальным канадским акцентом. Интересно, все ли в Виннипеге говорят так же, как он?

— Итак, ты рассказал своей сестре о Фредлунде?

Фу. Фредди. Какая-то часть меня просто хочет заползти под линолеум этой пиццерии и умереть. Но есть и другая часть, которая просто хочет съесть огромный кусок чизкейка и покончить с этим. Мы с Фредди встречались два года. И было много хороших моментов. Но теперь, когда я думаю об этом, мы провели большую часть этих двух лет либо играя в хоккей, либо игнорируя друг друга. Он пошел дальше.

Было бы хорошо, если бы он только что расстался со мной первым.

Я знаю, что должна сдерживать слезы, но во мне их просто нет. Я не думаю, что смогла бы пролить хоть одну слезинку, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Все мои слезы ушли вместе с папой.

— Белл?

— Что?

Ах, да. Он спросил меня о Фредди.

— Я еще не сказал ей. Я сделаю это лично.

Я хочу написать Фредди, сказать, что все кончено и что он мудак. Но я не могу этого сделать, не поговорив сначала с Ксандером. Потому что, когда Фредди притянул меня к себе, он прошептал: «Если ты расскажешь Элис, я раскрою твой секрет всей лиге».

Какой секрет? У Ксандера нет секретов… и я бы знала. Я его близнец! Но шантажировал ли Фредди Ксандера? А знал ли Ксандер, что Фредди мне изменяет?

Мое тело холодеет, думая об этом.

— Итак, Ксандер? Должны ли мы все называть тебя так?

— Нет, — говорю я слишком резко.

— Это просто дурацкое прозвище из дома.

— Эй, ты в порядке? — Хейден странно смотрит на меня. Если бы я не знала лучше, я могла бы даже сказать, что он выглядит обеспокоенным.

— Да… просто думаю об Элис.

Хейден вздыхает.

— Это ужасно, но ей лучше без него. Фредлунд — полный мудак — на льду и вне его.

— Действительно?

— Да, — говорит Хейден.

— Он — огромная причина, по которой мы ненавидим «Ледяных Волков». Он прямолинейный головорез. Вступает в драки почти в каждой игре. И конечно, я тоже так делаю, но только если кто-то сбивает с ног одного из моих парней. Фред идет на кого угодно без причины. И он переходит на личности с тобой, причем самым худшим образом. — Хейден проводит рукой по своим волнистым волосам.

— И то, что он сделал сегодня — полное дерьмо.

— Я знаю! — говорю я, чувствуя себя оправданной в своем гневе.

— Я бы никогда не поступил так с ним… — я замолкаю и останавливаюсь.

— Точнее с моей девушкой.

— У тебя есть девушка? — Хейден кажется удивленным.

— Э-э, нет, но если бы я это сделал.

А потом, потому что я не могу с собой ничего поделать, я спрашиваю:

— А как насчет тебя?

Хейден усмехается.

— Ха. Нет подруги.

— Хорошо. Я понимаю.

Не девушка, а подруги. Я не должна удивляться… просто посмотрите на него! С его дурацким акцентом, клетчатой одеждой и взлохмаченными каштановыми волосами… он мог выиграть мистера Дровосека или кого-то еще.

— Почему? — говорит он, ухмыляясь.

— Пытаешься свести меня с твоей сестрой?

Я дергаюсь вперед.

— Нет!

Он смеется.

— Успокойся, Белл. У меня нет сестры, но если бы она была, я бы точно не хотел, чтобы она встречалась с таким парнем, как я.

Мы идем обратно в отель, и холодный ветерок дует на мое раскрасневшееся лицо. Мы с Хейденом не разговариваем, но это легкая тишина. Такое ощущение, что сегодня вечером мы договорились о перемирии, и я не хочу, чтобы оно заканчивалось.

— Привет, Хейден, — бормочу я, когда мы видим отель.

— Ага.

— Поскольку ты решил не ненавидеть меня…

— Кто сказал, что я решил не ненавидеть тебя? — говорит он, но на его лице появляется улыбка.

— Ну, ты ударил Фредди по лицу ради меня, и мы вместе ели пиццу, так что я думаю, что теперь мы обязательные друзья.

Он толкает меня в плечо.

— Я ударил Фредди по лицу из-за твоей сестры и потому, что ты в моей команде… но продолжай.

— Я очень хочу… нет, мне нужно победить завтра. Итак… думаешь, ты сможешь передать мне шайбу?

— Что?

— На льду! — говорю я, глядя на него.

Да ладно, он не может не понимать, что мешает мне в каждой игре.

— Просто работай со мной!

— Намазать сливками Фреда и его маленьких щенков было бы мило.

Он бросает на меня косой взгляд.

— Но «Ледяные Волки» — грубая команда. Ты готов играть против них жестко?

Честно говоря, я никогда в жизни не была так готова ни к чему.

Я протягиваю руку.

— Перемирие, чтобы победить «Ледяных Волков»?

Хейден поднимает тяжелые брови. Затем его лицо смягчается, и он берет меня за руку.

— Перемирие, чтобы победить «Ледяных Волков».